Оглавление Пролог Интерлюдия 01 Кул ин те кафе Интерлюдия 02 Даймонд пэшн Интерлюдия 03 Инносенс уандер Эпилог День, когда ничего не случилось Автор: Сюсукэ Амаги Перевод: Florin Корректор: Timekiller Обработка иллюстраций: LENb Пролог Что? Странное чувство. Лейфон мысленно поёжился. Что-то не так. Он в больнице. Бой с городом Маиасом кончился, левую руку залечили. Рану, мышцы и нервы сшили до конца дня. «Ты ухитряешься так часто сюда попадать, что мы уже составили подробную карту организма. И операцию можем начать сразу», — язвительно заметил всегда занимавшийся Лейфоном сэмпай, отвечавший за операцию — и через два часа она завершилась. Потом за дело взялся другой сэмпай, специалист по кэй-артерии. Оставалось провести здесь ночь. На левую руку наложили простой гипс, в кэй-артерию на пояснице воткнули тонкие иголки. Ему сказали спать на животе, и теперь он аккуратно, чтобы не задеть ничего спиной, приподнялся. Возле койки стояла Лирин. Одета так же, как и при встрече, чемодан стоит рядом. Видимо, после приезда ни разу не была в гостинице — так рядом с Лейфоном и оставалась. И выглядела очень сердитой. Вот что не так. Что? Потому он и поёжился. Нет, ему не впервой навлечь гнев Лирин. Такое случалось очень, очень и очень часто. Ругала она и за порванную на тренировках одежду, и за то, что не вовремя кормил братьев и портил им аппетит. Бывало, что, заигравшись, он приходил весь грязный. Когда Лейфон уделывал свежевыстиранные вещи, гнев Лирин был ужасен. Но, поругавшись, она тут же снова веселела. Не копила злобы. Сейчас же она неподвижно, молча стояла и смотрела на прикрытые одеялом ноги Лейфона. И не встречалась с ним взглядом. Из-за этого и Лейфон боялся смотреть ей в глаза. Решил смотреть на волосы. С их расставания причёска чуть изменилась. Впрочем, неудивительно — волосы ведь растут, и совсем неизменной она не будет. Наверное, просто странно, что всё так изменилось меньше чем за год. Её нынешнюю одежду он прежде не видел. Наверное, купила, когда поступила в высшую школу. Хорошо, подумал Лейфон. Хозяйственная Лирин не любит покупать новое, да и шить умеет, так что просто ушивает то, что не подходит по размеру. В приюте она всегда последней получала обновки. Это обновление гардероба само по себе свидетельствовало, что её жизнь налаживается — к облегчению Лейфона. — У тебя всё хорошо? — робко заговорил он. — Да, — прямо ответила Лирин. — А у тебя не очень. — Ну я же ранен. Разговор выходил неловкий, и Лейфон грустно улыбнулся. Онемение в пальцах, возникшее в бою с Хаиа, уже прошло. — Не слишком ли часто тебя ранили? — Что? — Врач же сказал, ты часто ухитряешься сюда попадать… — А, э… угу. Да, услышала. — Есть такое. — В Грендане таких травм не было. А ведь она, наверное, права. Даже с учётом тренировок самую жестокую травму он получил, когда стал Обладателем Небесного Клинка и начал заниматься со стальными нитями. Приёмный отец же на тренировках старался не причинять физического вреда больше, чем требовалось. Когда того требовали занятия, он наносил всяческие травмы, от порезов и ожогов до переломов, но в остальное время ранений не допускал вообще. Он был прекрасным учителем. Линтенс же — дело другое. Как и сам Лейфон, он совершенно не умел учить. Отсюда множество лишних травм. Одна едва не стала смертельной. Впрочем, тут вина не столько Линтенса, сколько Лейфона. — На тренировках бывало. — Но таких, как сегодня, ведь не было? Как сегодня — то есть, полученных в настоящем бою. Это правда. Впрочем, само собой подразумевается, что гряземонстров надо побеждать без единого ранения — иначе смерть от загрязнителей. Да, но… это оправдание. Лирин не боец, не поймёт. И нельзя её винить. Наверное, такова разница взглядов гражданского жителя и военного. К тому же Лирин права, с приезда в Целни Лейфон и правда всё время попадал в больницу. Непредвиденные обстоятельства случались одно за другим, но ведь такое бывает. Наверное, я ослабел, подумал он. Наверное, его чувства не так остры, как были в Грендане. Что ж, ничего не поделаешь. — Ну, теперь всё иначе. Иначе, чем в Грендане, где были ещё одиннадцать Обладателей, равных или превосходящих Лейфона по силе. За сказанное он получил. Больно, по голове. — Это не оправдание, — заявила Лирин, глядя прямо в глаза. В её глазах выступили слёзы. — Прости. — В следующий раз будь осторожен. — Хорошо, — послушно закивал Лейфон в гнетущей атмосфере. — Вот и отлично. Она взбодрилась. В уголках глаз оставались слёзы, но Лирин их тут же смахнула. Да, точно. Он не проявил раскаяния. Лейфон понял, за что она до сих пор на него сердилась, и почувствовал облегчение. Когда она сердилась, у них был такой ритуал примирения. Наверное, он подействовал — гнев Лирин утих, да и Лейфону стало спокойнее. — Однако здорово, что ты добралась невредимой. Путешествовать на хоробусе в другие города опасно для жизни. Если нападёт гряземонстр, пассажиры беспомощны. — Гряземонстров не видели. — Хорошо. — Но сидеть там всё время просто невыносимо. — Да уж, это точно. — Сначала кажется, что просторно, но это пока не задумаешься, что тебе там сидеть всё время, а от вони даже вентиляция на спасает, и не помыться толком. Лейфон молча слушал жалобы Лирин. Он понимал, что таким образом Лирин пытается вернуть нечто. А именно — себя прежнюю. Наверное, до приезда сюда что-то случилось. Что-то изменило её, и теперь она, наверное, хочет встроить эти перемены в свою повседневность. Наблюдающему за ней Лейфону это чувство знакомо. Всё произошедшее с ним, свою жизнь, он подстраивал под себя прошлого, того себя, для которого присутствие Лирин в жизни было нормой. Подстраивал и смотрел, что изменилось. И снова удостоверялся в том, как изменился сам. — И вот приезжаю я в Целни, а за тобой девчонки толпами бегают. — Э, ээ?! — Чуть-чуть не виделись, а ты уже молодцом. Когда так девушек охмурять научился? — П-погоди минутку. Я ведь тебе писал, про командира и остальных? — Да уж. Только подозрительно всё это. В письме же так не напишешь. «Я тут наслаждаюсь своей популярностью». Напомни, зачем ты сюда приехал? Вроде как учиться, нет? — Аа, да нет же. Они все ко мне очень добры. А я не… — бросился объяснять Лейфон, отчего-то жутко разволновавшись. — Никаких влюблённых… Они вообще обо мне так не думают… — Неужели? — пробормотала Лирин. — А? Пробормотала совсем тихо и под нос, и Лейфон не расслышал. — И что? Расскажи-ка, пожалуйста, ещё раз, и поподробнее, что они за люди. И она, приблизившись, посмотрела на Лейфона в упор. — Ээ, ну… — неохотно приступил он. Впрочем, на его слова особо полагаться не стоит. Лирин знала. Её толстокожему другу детства не под силу заглянуть в глубины чужой души. Поэтому рассказ его, конечно же, затронет лишь внешнюю сторону и серьёзных вещей не передаст. Но Лирин поймёт. Поймёт, как Лейфон относится к девушкам, окружившим его в этом городе. Эх… Столько всего случилось, и чем она теперь занята? Переборов лёгкое отвращение к себе, Лирин приготовилась слушать. — Э… С кого начать? — Так, ну, скажем… Лейфон опишет лишь внешнюю сторону. А раз так, её задача — читать между строк. Интерлюдия 01 — Ну, скажем, кто та красивая девочка? Она меня сопровождала. — Аа, Фелли-сэмпай? — Сэмпай? Да ладно… — Угу, второй курс. — Ах да. Ты же на первом. Ой, я подумала, что она младше. Нехорошо получилось, да? — А что ты сделала? — А? Да нет. Ничего такого. — Ну тогда чего переживать? — Ну да… Просто глядя на неё казалось, что я немного виновата. — А… Да, Фелли-сэмпай, кажется, иногда нервирует людей. — Неловко было, и извиняться вроде как не за что. — Ничего страшного, когда поймёшь, тогда и разберёшься, верно? — Думаешь? Так что, она и есть тот психокинетик, о котором ты писал? — Угу. Удивительная девушка. Первый раз видел, чтобы от психокинеза волосы светились. Дельбоне-сан так тоже умела, вроде? Я её не видел, так что не знаю. — Что? Госпожа Дельбоне, Обладатель Небесного Клинка? Это не она стоит рядом с Её Величеством на новогодних и прочих церемониях? — А, это исполняющая обязанности. Разве можно без полного состава? — У, вот оно как. — Угу. Да, так вот, у Фелли-сэмпай талант к психокинезу. — Ага, я тоже видела, как она светилась. Очень красиво. — Но на самом деле она сомневается, должна ли из-за этого быть психокинетиком, и, приехав в Целни, хотела выучиться на кого-нибудь другого. Её старший брат, президент школьного совета, заставил её перевестись на военный факультет. — И тебя тоже, верно? Ужасный брат. — Да уж. Но такой он человек, и у него могут быть свои соображения. — Может и так, но это ужасно. Брат же помогать должен, разве нет? — Угу, сказать по правде, тоже так думаю. Кул ин те кафе[1] День Лейфона проходил совершенно обычно, ничего особенного он не делал. Утром встал, пошёл в школу, там спокойно проучился до вечера, потренировался со взводом. Ничего заслуживающего упоминания в этой повседневности Лейфона Альсейфа, первокурсника военного факультета школьного города Целни, не произошло. Тренировка взвода тоже прошла как обычно. Командир Нина работала увлечённо, Шарнид не пойми как, Фелли была олицетворением безразличия, а Лейфон молча выполнял всю программу занятий. Уход Фелли сразу по окончании тренировки тоже был привычным. И только Шарнид вместо того, чтобы поспешить на выход следом за ней, с ухмылкой дожидался Лейфона. — Слышь, ты ведь сегодня не работаешь? Конечно нет, я же знаю. — Нет, ну… Сегодня он впервые за долгое время вспотел, и только что принял освежающий душ. Нина уже ушла, а в раздевалке боевой площадки стоял Шарнид, уже готовый к выходу и почему-то с воодушевлённым видом заслонявший проход. — Так ведь? Потому что если работаешь, я над твоей невезучестью, приятель, буду смеяться, держась за живот и долго катаясь по полу. — Перестань чудить, сэмпай. Хотя не работаю, да… — Вот, значит везучий ты мужик. Идём, поделюсь сегодняшней радостью. Обычно я парней не приглашаю. Шарнид крепко схватил Лейфона за плечо и повёл к выходу с площадки. — А что, что случилось-то? — Это надо видеть, — весело улыбнулся Шарнид кое-как вырвавшемуся Лейфону и пошёл вперёд. Тот, ничего не понимая, двинулся следом. *** Региосы. В них весь мир. Мир покрыли загрязнители, усложнив жизнь обычных существ на большой земле, люди после загрязнения стали жить в оставленных алхимиками региосах и так же живут до сих пор — а может и не так же, узнать невозможно. Жить в передвижных городах. И сражаться с угрозой, живущей в истинном мире, имя которой гряземонстры. *** — Нам сюда. Самоуверенный Шарнид привёл его в кафе. Размер заведения позволил бы назвать его и рестораном, содержимое вывешенного перед входом меню давало возможность плотно поужинать, но вывеска гласила: «Чайный дом «Мила». Одноклассница Лейфона, Мифи, кажется говорила, что заведение популярно из-за официанток в красивой форме. — А… Тебя такое интересует, сэмпай? И ещё говорила, что оно очень популярно среди посетителей мужского пола, но не очень среди женского. Шарнид же по разгульной натуре своей отдыхал с разными девушками, и здешняя атмосфера ему явно не подходила. — Красивые девчонки — мировое наследие. Только их не унаследуешь. Он рассмеялся над собственной шуткой и зашёл внутрь. — Здравствуйте! — поприветствовал их звонкий голосок, и Лейфону на секунду захотелось отскочить. Девочки в розовых формах с рюшечками поочерёдно здоровались с двумя вошедшими посетителями. — Ээ… — Вы вдвоём? Пройдёмте. Он ещё не пришёл в себя, когда расторопная официантка привела их к столику. Лейфон сел, а Шарнид что-то шепнул ей на ухо. Та, хихикнув, расплылась в улыбке, кивнула, оставила им меню и удалилась. — Что такое? — Не буду портить сюрприз. Главное, что я угощаю, так что не стесняйся. — Хм… Его странная доброта тревожила, но Лейфон взял меню. — Ты вот, приятель, такой усердный. А ведь и без этого был бы силён. Шарнид, глядя в меню, заговорил о тренировке. — Я не то чтобы усердный, просто мне двигаться нравится больше, чем думать. — Наверное, тебя можно понять. Да, в конечном счёте бой взводов — это развлекуха. По сравнению с настоящим военным турниром. — Ты ведь участвовал в предыдущем, сэмпай? — Было дело. Но я тогда не во взводе был, рядовым бойцом, в усиление тыла поставили — работа непыльная. Если в следующий раз не выиграем, будет не до шуток, так что все взводы подходят к делу серьёзно. А значит, случается много интересных боёв, и мой кошёлек неплохо пополнился. — Это азартные игры. — Если ко всему относится всерьёз, то и жизнь наскучит. Обычному военному азартные игры бы с рук не сошли, так что провернуть такое мог, наверное, лишь Шарнид. Решив забыть об услышанном, Лейфон закрыл меню. — О, выбрал? Так, эй... — жестом позвал официантку Шарнид. — И всё-таки, зачем мы здесь? — Сейчас узнаешь. Довольно посмеивающийся Шарнид отвечать не собирался, и Лейфон, не зная, куда девать взгляд, стал рассматривать пейзаж за окном. Скоро к их столику подошли. — Ваш заказ… Произнесено это было тоном, совсем не похожим на тон встретивших их официанток — недовольным тоном? Невероятно мрачный голос источал ярость и показался Лейфону знакомым. — А… — Хм. Он обернулся и увидел очень знакомое лицо. Длинные волосы, вне тренировок обычно распущенные, собраны в высокий пучок на затылке и затянуты широкой лентой. Тонкие, безупречные черты лица. Длинные ресницы подрагивали, явно от гнева. — Фелли… сэмпай? — растерянно пробормотал Лейфон, но с таким же успехом мог обратиться к стенке. — Ваш заказ? Это точно Фелли. Впрочем, другой такой красавицы в Целни и не сыщешь. Студентка военного факультета из семнадцатого, как и Лейфон, взвода, на курс старше Лейфона, младшая сестра президента и одарённый психокинетик — другой такой в городе и быть не может. Но Лейфон не мог поверить, что Фелли… та самая, никогда не выказывающая эмоций Фелли… это воплощение хмурого безразличия облачилось в розовое платье с рюшечками и работает официанткой в такого рода заведении. Но она стоит здесь. Да и табличка на груди сообщала, что она «Фелли Лосс», практикантка. — Что ты здесь делаешь? — Вы готовы сделать заказ? Она проигнорировала и второй вопрос Лейфона. Шарнид чуть заметно трясся и, наконец, не выдержав, громко захохотал. Но Фелли вместо того, чтобы в ярости удалиться, лишь дёрнула щекой и повторила: — Вы готовы сделать заказ? Что за кошмар мне снится, подумал Лейфон. *** Шарнид застал её за просмотром журнала с объявлениями о работе — это оказалось главной ошибкой Фелли. Так она решила, сжимая на кухне поднос с такой силой, что едва не погнула. Вокруг деловито сновали официантки в такой же, как у Фелли, розовой форме — при разработке которой упор делался исключительно на миловидность. Были платья, подчёркивающие большой размер груди их хозяйки — их носили и девушки более скромного телосложения, наращивая формы с помощью подкладок. Предлагали это и Фелли, на что та ответила категоричным отказом. А главное, могла ведь догадаться, во что это выльется. Она тайком сверлила до сих пор хихикающего Шарнида испепеляющим взглядом. — Работу ищешь? — поинтересовался он во время обеденного перерыва, когда Фелли, пообедав в одиночестве, стала просматривать журнал за чашкой чая. — А… — в панике захлопнула тонкий журнал Фелли, поняв, что подошедший сзади Шарнид заглядывает через плечо. Но этим не только ничего не скрыла, а ещё и показала обложку — да и если сейчас бросит журнал в портфель, от динамического зрения военного вряд ли что-то ускользнёт. К тому же Шарнид во взводе отвечает за снайперскую поддержку, и даже его обычное зрение лучше, чем у среднего студента военного факультета. — А что, нельзя? — Ну почему же нельзя. Просто у меня в голове не укладывается, что наша принцесса Фелли-тян ищет работу. Что случилось? Небось деньги кончились, а новых родители в этом месяце ещё не прислали? — Ничего… …подобного, хотела сказать Фелли, но прикусила язык. Родители слали деньги исправно, и точную сумму она не знала, но значительно больше, чем получали другие студенты. Полученными деньгами прекрасно распоряжался старший брат, не допуская излишних расходов. Финансовое положение никак не могло подвигнуть Фелли на поиск работы. Однако… — То есть да. Брат увлёкся и купил слишком много книг. Она решила пока свалить всё на брата. — Ого, наш президент? С бюджетом-то проблем не будет? — не очень искренне заволновался Шарнид и в демонстративной задумчивости потёр подбородок. — Итак, тебе сейчас главное поскорее денег раздобыть, верно? — Никаких сомнительных делишек. — Всё честно, чисто и совершенно законно. Надо просто разносить еду. Посмеивающийся Шарнид доверия у Фелли не вызвал. Но она решила, что раз уж подвернулся случай, то хотя бы попробует. И вот что из этого вышло. — Ух… Я ему припомню. Он не соврал. Так и есть. И в самом деле, надо просто брать заказы и носить еду к столикам — но Фелли же не думала, что Шарнид приведёт её в кафе, где надо так одеваться. — Ну что, новенькая. Пообвыклась? — Я меню заучиваю, — обернулась Фелли, когда её позвали. А самое ужасное, что она… — Правда? Мне кажется, ты такая умничка, что сразу всё запомнишь. Работает на этого человека. Парень с женственной манерой речи и в эксцентричном розовом пиджаке с рюшечками ласково улыбнулся Фелли и созвал официанток. — Ну же, не стесняйтесь, покажите, какие вы красавицы. Каков наш девиз? — Красота[2] правит миром!!! — отозвались они. — Правильно! Фелли смотрела на радостно закивавшего хозяина кафе и почувствовала, как начинает болеть голова. *** — Ой, Шарнид-кун меня просто спас. Кошмар не кончился. С этой мыслью Лейфон продолжал есть, стараясь не глядеть на человека в розовом. — Вы теперь лучшие? — Конечно. Я сразу сделал такую форму, и теперь все девочки предпочитают подчёркивать грудь, а на их фоне «холодная лоли[3]» просто блистает. Мне прям новую форму придумать хочется. — Лейфон, это мой бывший одноклассник с первого курса, сейчас занимается одеждой и аксессуарами. — Джеймс, очень приятно. Зови меня просто Джейми. — Э, рад знакомству. — Заявил, что простой магазин одежды ему неинтересен, и открыл такое заведение. Оказалось на удивление популярным, сейчас процветает. — На самом деле есть у меня и обычный магазин на основе придуманной здесь одежды. — Там дела, небось, похуже идут? — Да уж, видно, не понять девочкам красоты этих платьев, да? Лейфон не мог сказать, понимает он, о чём идёт речь, или нет… и на всякий случай решил придержать комментарии и ограничиться ролью слушателя. — Чтобы поддерживать магазин на плаву, пришлось напрягаться здесь, и вообще всё ужасно было. Конкурентов прибавилось, работниц меньше стало приходить — из-за конкурентов, наверное, переманивать стали… и если бы ты не выручил, страшно подумать, что было бы. — Это вы сейчас о Фелли-сэмпай говорите? Он начал догадываться о подоплёке случившегося. В то, что Фелли сознательно пришла бы работать в такое место, верилось слабо. — Да-да, она работу искала, и я её сюда рекомендовал. — Аа… Ну конечно, ничего толком не объяснив, привёл сюда… Лейфону стало её жаль. Однако с чего вдруг Фелли, никогда прежде не работавшая, стала искать работу? — В общем, я чувствую, что благодаря ей мы на шаг опередили конкурентов. Говорят, у неё много тайных поклонников. Первое место по продажам наше. — Это вы о чём? — Хм? А… Последнее время в районе слишком много подобных заведений. Отбивают друг у друга посетителей, а выручка падает у всех. — Сказать по правде, так, как мы, нигде не умеют. Но сейчас это стало модно. И открыться бы им где-нибудь в другом месте, так нет, все здесь собрались. Одни хлопоты от них. — Ну, думаю, круг любителей подобных дел не так широк. С этой точки зрения собраться в одном районе, наверное, имело бы смысл… но как ни крути, а при нынешнем раскладе множество заведений друг друга и утопят. — Избыточное соперничество породит нездоровую экономику. — И торговый факультет рассудил, что в течение следующей недели пройдёт соревнование по продажам, и по итогам несколько заведений будут поглощены одним — лидером продаж. — Мы, как основоположники, хотим стать здесь первыми. Но теперь у нас маловато влияния. Другие заведения берут нас за образец и прикладывают разные схемы, так что быть на шаг впереди в любом случае недостаточно. План часто и целиком обновлять гардероб пока работает, мы объявили, что на следующей неделе костюмы будем менять каждый день, и это, думаю, привлечёт посетителей, но… — Однако чего никакой план не заменит, так это человеческого фактора. — Так вот зачем Фелли-сэмпай? — Именно. Понятно ему или непонятно… Здесь какая-то тонкая грань, подумал Лейфон. — А она… об этом знает? — Ой, а как же. Я ж оплатил ей неделю вперёд. — Аа, вот оно что. Неделя… наверное, очень долго для непривычного тебе занятия. К тому же такая работа шла совершенно вразрез с любыми представлениями о Фелли. Как она справится? *** Справлялась она не очень. — Ваш заказ… — А, э… Ужин с гамбургером. — Что будете пить? — Пить… Холодный чай. — Подавать с едой? Или после? — С едой, пожалуйста. — Хорошо, спасибо за заказ. Ровный голос… Ей равнодушие контрастировало с розовым окружением и внушало посетителю чувство вины. Фелли, не замечая, покинула столик. Посетитель вздохнул с таким облегчением, словно груз с плеч свалился. — Фелли-тян, улыбайся, улыбайся, — сказал хозяин, когда она передала заказ на кухню. — Улыбаться? — Да. Дари гостям свою лучшую улыбку. — Улыбаться… — Да. Не обязательно прям от всего сердца. Но и не дежурную. Можно наигранную, но чтоб люди чувствовали, что им рады. Вот, глянь на других девочек, — предложил он, и Фелли посмотрела на других работавших там официанток. Все они расточали ослепительные улыбки. Увидела она и парней, из которых одни под взглядом девушек тушевались, а другие начинали похотливо таращиться. — Прямо на них можешь не смотреть, — поспешно добавил проследивший за её взглядом хозяин. — Если не получается поприветствовать, ослепи их своей красотой. Что тоже непросто. — У нас не требуется особенно наседать на клиента. Тут важнее искренность. Представь, что в хорошем настроении общаешься с друзьями. — Искренность… — Никак? Похоже, его уверенность тоже начала иссякать. — Я никогда раньше не улыбалась. — Да что ты, а твой брат ведь так мастерски улыбается. Такую прекрасную улыбку изображает. — И никто не знает, о чём он при этом думает. — Да и неважно, что у тебя глубоко внутри. Главное, чтобы улыбка оставила впечатление. Твой брат это знает, потому и улыбается. — Аа… — Ну, давай потренируемся улыбаться. Попробуй сказать «здравствуйте», как те девочки. — Здравствуйте. — Неет, не улыбнулась. Ещё разок. — Здравствуйте. — Нет-нет, щёчки больше расслабь. — Здравствуйте. — Сейчас глазки не улыбаются. — Здравствуйте. — Напряжена. — Здравствуйте. — Не совсем то. — Здравствуйте. — Ещё раз. — Здравствуйте. — Ты сможешь. Так продолжалось целую вечность. Прошло около часа. — Давай передохнём. Первым сдался хозяин. — У, упорства тебе не занимать, однако. — Я не специально. — Так ты и правда никогда не улыбалась? Фелли пыталась выглядеть очень растерянной, но собеседник явно не понял. Проблема была давней. Ей очень трудно доносить свои эмоции до людей вне семейного круга. — Практически. Пришлось сказать так. Хозяин вытер пот, немного подумал и сказал: — Ну ладно, раз такое дело, не будем подгонять тебя под наш имидж. — Аа… — Будешь состязаться в собственном стиле. Холодная лоли. А на следующей неделе подготовлю для тебя особую форму. Хо-хо-хо… Давненько так интересно не было. — Нет, я… — Значит, решено, и этого больше не нужно. Один костюм в день… О-хо-хо-хо, я просто дьявол. О-хо-хо-хо-хо-хо… Он удалился странным шагом, и Фелли была не в силах помешать. Она не особо страдала из-за неспособности донести свои желания до окружающих. Считала, что другим всё равно, и то, как думают о ней, Фелли тоже не волновало. До сегодняшнего дня. Сказать по правде, она хотела уволиться. У неё не было проблем с деньгами. Работа не приводила её в восторг. Желание во что бы то ни стало здесь работать её не мучило. Хотелось бросить полученные деньги прямо в лицо хозяину и сбежать. — Ааах!!! Нет, правда. — Да! Да-да-да-да-да!!! Гений! Я гений!!! Супергений!!! Небо наградило меня непревзойдённым талантом. А может, я и есть небо? И буду возрождать забытые верования? Если бы можно было сбежать от этого издающего странные стоны хозяина, она бы, наверное, сбежала. — Простите… — Да, бог. Я бог. И сказал я тогда. Вот она, красота. В красоте правда. И красота… призвала меня под своё начало. — Я не обижусь, так что можете ответить честно. — А, аа, прости. Результат превзошёл ожидания, и я на секунду покинул наш мир. Не волнуйся, такое, кажется, часто бывает. — Часто? Она отошла на несколько шагов от всё ещё трясущегося в возбуждении хозяина и снова осмотрела надетую на неё форму. Вроде бы… поменялась. Дизайном она и правда отличалась от менявшихся с каждым днём костюмов других официанток. Но цвет по-прежнему розовый, и рюшечки никуда не делись. Выделялась Фелли разве что немного другим оттенком розового. — У меня были мысли, что больше всего тебе, пожалуй, подошёл бы всё-таки голубой или чёрный. Но я спросил себя, надо ли быть таким прямолинейным? Так ни твой мир не расширится. Ни мой талант не расширится. А главное, нельзя же поступаться своими же предпочтениями. Кто ищет красоту, ищет розовое. — Не надо, пожалуйста, таких пословиц. — Но это мой главный принцип. Беда, беда. Никакого огорчения у него на лице не было — хозяин был доволен получившимся нарядом, и Фелли, глядя на него, не смогла возразить. — Так, девочки. С этого дня и до конца недели поработайте как следует, пожалуйста. Вы воительницы, избранные, чтобы защищать власть красоты. Во имя красоты всего мира наполните сердца отвагой и надеждой и что есть силы осыпайте посетителей улыбками. Защитите то, что для вас превыше всего. А что для вас превыше всего? — Конечно зарплата!!! Так слёзы хозяина положили начало состязанию по продажам. *** — Ну-ка, ну-ка, что у них вышло? После тренировки Шарнид опять схватил Лейфона и привёл сюда. Они находились на крыше какого-то дома. — А зачем мы сюда забрались? — устало спросил Лейфон Шарнида, пока тот, усилив зрение внутренней кэй, разглядывал кафе с водонапорной башни. — Если следить вблизи, Фелли-тян рассердится, разве не ясно? — Это так, но… — А психокинез она на работе вряд ли применяет. — Да нет, я не об этом. — Если нам что-то помешает, плакали мои денежки. — Ты поспорил на деньги? — А ты думал. Я даже супероружие приготовил. — Супероружие? — Сам увидишь. Я не знаю, как это назвать, если не супероружием. Он держал шею Лейфона в крепком захвате, и тот, с неохотой пустив внутреннюю кэй, стал наблюдать за кафе. Оно кишело посетителями. Кругом сновали девушки в розовом. Почти все посетители были студентами мужского пола в школьных пиджаках, и розовые девушки на их фоне бросались в глаза. И заметное количество мужских взглядов было сосредоточено на Фелли. Облачённая в специальную форму, она шла с подносом в руках, вооружённая своим неприветливым взглядом. Безо всякого намёка на радушие поставила комплексный ужин перед сидевшим с раскрытым ртом посетителем и удалилась. И тем не менее, ни во взглядах, ни в поведении сидящих в кафе парней недовольства не ощущалось. — Ну как? — Ну… Словами такое не опишешь, подумал Лейфон. Она и обычно-то неприветлива и равнодушна. Здесь же практически на лице написанное отвращение к работе портило весь настрой. Казалось бы, когда такая девушка приносит тебе еду, это только лишние нервы… — Не понимаешь, — покачал головой Шарнид. — В неприветливости всё дело. Смотри, вокруг полно приветливых, красивых девчушек, видишь? Все одинаково улыбаются, красивых девочек перестаёшь различать. Даже Фелли-тян, как бы она их не превосходила. Эффект униформы. Когда все носят одно и то же и делают одно и то же, какие-то индивидуальные различия поглощаются. Различают их только они сами. Но с Фелли-тян всё не так. Одета похоже, но не так. К тому же остальные тебе, как положено, рады, а она нет. В чём дело, думаешь ты. А раз думаешь, цель достигнута. Одно это ставит её на пьедестал, и ты понимаешь, что хотел бы увидеть её улыбку. Не служебную улыбку. Настоящую. Настоящую улыбку. А Лейфон ведь её тоже не видел. — А ты когда-нибудь видел, чтобы она улыбалась? — Нет. У неё целый фан-клуб есть, и даже они не смогли запечатлеть её улыбку на снимке. Кое-кто готов выложить за фото неплохую сумму, так что это лакомый кусок. — Кстати, а что у тебя в чехле? На плече Шарнида висел чехол с ремнём. — Фотокамера сверхвысокой дальности, у журналюг одолжил. — И ты туда же. — Конечно, — самоуверенно заявил он, и Лейфон вздохнул. Внезапно его осенила догадка, и он тут же просканировал округу. — Тут, как бы, куча народу скрывается. — Ребята с фан-клуба. Шустрые, блин. Небось, и рабочей улыбкой не погнушаются? Шарнид поспешно расчехлил фотокамеру. Он уже превратился в вышедшего на цель снайпера. — Уж как-нибудь. Он на глазах Лейфона полностью скрыл своё присутствие — задействовал даже кэй-глушение — и Лейфон лишь молча покачал головой. И тут его усиленные внутренней кэй органы чувств — уши, если быть точным — уловили резкий сигнал. *** Блюда с грохотом упали на пол перед Фелли. Упали вместе с подносом. Вермишель оказалась на полу, вокруг разлился мясной соус. Звонко кувыркнулись опустевшая тарелка и поднос. Присутствовавшие официантки бросились извиняться, а Фелли оглянулась. Кто-то толкнул её в спину. От этого она потеряла равновесие и выронила поднос. Но покрутив головой, Фелли никого рядом не увидела. Уловка? Кто-то налетел сзади, толкнул в спину, и, пока Фелли отвлеклась на упавший поднос, ускользнул. Нарочно? Кто? — Эй, тебе что, сказать нечего?! — раздался сердитый крик, пока она искала непонятно кого. У посетителя за находившимся совсем рядом столиком форменные брюки оказались в каплях и пятнах от соуса. — Забрызгала и дальше пошла? Это что за обслуживание? При виде вскочившего гостя спешившая со шваброй официантка застыла. На нём была форма военного факультета. На лице — нескрываемая ярость. В наступившей тишине все повернулись к ним. — Простите, пожалуйста, — тут же склонила голову Фелли. — Ты извинилась, а с брюками что делать? — продолжал наседать парень, и она тут же поняла, что его ярость не настоящая. Он лишь изображает злость. Стоило Фелли это почувствовать, как рука потянулась к поясу. Портупеи не было. И конечно, Фелли не стала бы носить дайт скрытно. Осознав, что собралась проучить наглеца, она тут же вспомнила, чем занимается. Это посетитель, нельзя. — Эй, ну так что дальше-то? — Простите, пожалуйста, — повторила она. Ничего больше в голову не приходило. — Ой, ой, ой! Простите, уважаемый посетитель, — заголосил появившийся и быстро заслонивший Фелли хозяин, пытаясь разрядить обстановку. — Простите нас. Мы оплатим вам чистку. За еду тоже можете не платить, только не сердитесь. — Я не это хочу услышать. — У, а, что… ой... Посетитель театрально взревел, отодвинул хозяина и встал перед ней. — Ты мне сразу не понравилась. Меня бесит, как ты задираешь нос — ни разу гостям не улыбнулась. Замечание можно было назвать справедливым. Но слова пробили стену её спокойствия и больно кольнули. Фелли саму беспокоило, что она не может как следует улыбнуться. Когда они тренировались, она думала, что сможет хоть как-то, но, к собственному изумлению, не смогла. — Простите, пожалуйста. Но теперь улыбка проблемы не решит. Да и не верила Фелли, что сумеет. Она лишь продолжала стоять с низко опущенной головой. — Простите, — поклонилась она хозяину в комнате отдыха. — Ничего страшного, — с улыбкой отмахнулся он. — В сфере обслуживания такое не редкость. Посетитель, в конце концов, взял деньги на чистку и ушёл. Фелли решила сделать небольшой перерыв и ушла в комнату отдыха — по совместительству раздевалку официанток. Она сжимала двумя руками принесённую хозяином чашку и смотрела на чай внутри. Бесчисленные миниатюрные волны появлялись и исчезали на поверхности жидкости. — Наверное, обслуживать посетителей — не для меня? Ни разу не улыбнулась. Слова гостя не выходили из головы. Что в таких случаях делал брат, спросила себя Фелли. Конечно же, он ловко бы всё уладил. Нет, вряд ли он вообще навлёк бы недовольство посетителя. Но она так не может. Она понятия не имеет, как надо. — Ну, я бы отнёс работу официанта к относительно несложным, но полагаю, что склонность к ней, безусловно, играет роль. — Ну вот… — Но я не думаю, что это не для тебя. — Что? — Ты быстро выучила меню, еду разносишь без лишних движений. Ошибок в обслуживании не допускаешь, будто и не новенькая вовсе. Не ожидавшая похвалы Фелли в недоумении уставилась на хозяина. — Жаль, что к этому нельзя добавить рабочей улыбки. Эти же слова, наоборот, подействовали успокаивающе. — Знаешь, в иных заведениях можно встретить недружелюбный персонал. Обслуживают так, что речь о склонности вообще не идёт. Особых требований там не предъявляют, и они абы как делают навязанную им работу — тоже обслуживание. — Аа… — Тебе же не нужно об этом беспокоиться? — заметил он. — У меня друзья на военном факультете — психокинетикам ведь трудно выражать эмоции? Нам, обычным людям, не понять, но друзья говорят, что у вас чувства сосредоточены в психокинезе, и физическую реакцию вы отменяете или что-то вроде того. Фелли примерно понимала, что он пытался сказать. Психокинез вбирает огромное количество информации, и если тело будет реагировать на каждый сигнал, время обработки неизбежно возрастёт. Поэтому поток нервных импульсов от мозга ограничивается, чтобы не допускать рефлексивной реакции. За счёт многократного повторения этого процесса Фелли и стала такой. Она потеряла выразительность, потому что всё прокручивала мысленно: удивление, гнев, грусть… и смех. — Но это поправимо. Один мой друг, на самом деле, уже нормально смеётся. И для тебя не будет ничего невозможного, если захочешь по-настоящему выразить свои чувства. — Это… правда? — Да. Честное слово. — Не очень мне верится в ваше слово. — Как ты жестока. — Но спасибо, — сказала Фелли и встала. — Ой, ты куда? — Не знаю, зачем они это сделали, но кое-кто, хоть и с военного факультета, не заметил одного обстоятельства — о чём, наверное, сейчас жалеет. Глядя на недоумевающего хозяина, она почувствовала, как слегка омрачившееся настроение улучшается. Ощутив, что напряжённость покидает лицо, Фелли извинилась и покинула комнату отдыха. — Ничего себе, — прошептал ошеломлённый хозяин, оставшись один. — Умеет же девочка улыбаться. Ещё чуть потренироваться, и будет рабочая улыбка. Ах, но на этой неделе, конечно, не успеем. Может, согласится ещё поработать? Этих его бормотаний она не слышала. *** — Ну что, нормально? Тот самый посетитель стоял в переулке чуть в отдалении от кафе. Оглядываясь по сторонам, парень ослабил туго повязанный галстук. — Отлично, — ответила стоявшая перед ним в розовой форме чайного дома «Мила» девушка. — Если самая популярная девчонка уволится, продажи «Милы» упадут. Или, по крайней мере, они падут духом. Ещё два-три раза так сделать, и принцесса не выдержит. — А ты-то не против? Ты ж там работаешь? — Не против. Меня уже тошнит от хозяина, и форма дурацкая надоела. Мне сказали, хорошо справлюсь — хорошо заработаю. Официантку наняло соперничающее заведение, чтобы мешать работе «Милы». С усилением конкуренции переманивание людей стало обычным делом, и среди прочего тайком совершались такого рода подкупы. Торговый факультет опасался, в том числе, и такого развития событий. — Дело твоё, — заметил парень. — Снять бы уже грёбаную форму. Если меня узнают, кранты. — Понимаешь теперь, каково косплейщикам[4]? — весело рассмеялась официантка. — Вот оно что… — раздался вдруг новый голос. — Впрочем, я так и предполагал. — Кто?! — Тебе не пофиг? Раз появляюсь в такой момент, значит, борец за добро и справедливость. Понятно излагаю? Шарнид стоял, закрывая выход из переулка. — Чёрт, семнадцатый взвод… — Он самый, — ухмыльнулся Шарнид отпрянувшему парню. — И что? Чего вам от нас надо? — вскричала официантка. — Ну, лично мне особо не надо, — пожал Шарнид плечами. — Но знаете, тут ещё кое-кто очень хочет с вами, ребята, поговорить. — А? После его слов они оба, наконец, заметили. — Как-то тут прохладно стало. И то, что вы так спокойны и ничего не заметили, могу объяснить только чудом. А вы что скажете? По их спинам пробежал леденящий холод. Они робко оглянулись и… Застыли, не издав ни звука. Там стоял Лейфон. Молча, с затуманенным взглядом. В руках у него ничего не было. Но дайт на портупее был вполне заметен. И было ясно, что выхватить его Лейфон может в любую секунду. — Кстати… ты тут что-то интересное вроде рассказывал? Что не хочешь, чтобы тебя узнали? А будь так добр, расскажи, что за кранты тебя ждут? — С ч-чего бы? Это не ваше дело. — Ну, не наше так не наше. Только вот что. Бряк. Тихий звук. Оказалось, это Лейфон стукнул пальцем по дайту. Бряк, бряк, бряк — разносился по переулку ритмичный звук. — Слушай, а ты в курсе? Между военными можно устроить дуэль. В студенческой книжке всё расписано. Дуэль в публичном месте, правда, нарушает кучу школьных запретов, но отказаться от вызова для военного очень позорно. Нет ничего хуже, — сообщил Шарнид и неспешно достал студенческую книжку. — Так… что тут у нас, правила военного факультета… В случае дуэли между военными школы предварительно необходимо подать заявку в секретариат школьного совета. После проверки статуса обоих студентов дуэль проводится в назначенном месте. Допустимо только оружие с предохраняющими настройками, отвечающими требованиям Союза Школьных Городов и так далее… Он громко захлопнул книжку. — Короче говоря, наш супермен вызывает тебя на дуэль. Ему чуток кровь в голову ударила, и он не может нормально изъясняться, так что я говорю от его имени. Бряк, бряк, бряк — продолжалось постукивание. — Ну, так что? — спросил он у побледневшего и задрожавшего парня. — П-п-п-погоди. Я, я на самом деле не военный. Просто форму примерил. Не надо дуэлей. — Безобразие. Это ж настоящее нарушение школьных правил. Как там… Форма свидетельствует о статусе студента, ношение другой формы без уважительной причины наказуемо, так ведь? — Всё лучше, чем дуэль! — завопил тот, срывая военный китель. Бряк… и звук прекратился. Парень обессилено опустился на землю. — Хм. Ну и отлично. Так, с тобой разобрались, а с тобой ещё нет, верно? — Чего? Официантка сохраняла бледный вид, но смотрела на Шарнида угрюмо. — Ну надел он военную форму, я-то при чём?! — Ого, дурочку решила включить? — Какую дурочку? Всё так и есть. — Ладно, будь по-твоему. Напомни, что там было? В кафе парень тявкал, как безмозглая собачонка, верно? Соус брюки заляпал, да? Как же это так вышло, а? — Это всё девчонка неуклюжая. Можно подумать, её разговор с этим парнем не слышали… Впрочем, она, кажется, будет настаивать, что разговора и не было. И действительно, что бы ни сказали Лейфон и Шарнид, они лица заинтересованные, и всегда можно будет сказать, что они выгораживают подругу. — Неет, тут дело не просто в неуклюжести, — заявил Шарнид и достал фотокамеру. — Я этого малыша приготовил, чтобы заснять важный момент. А заснял не тот момент, который хотелось бы, но тоже важный. — Ух… — Будет важный, когда проявим. Школьных правил тут особо не нарушено… не нарушено ведь? В любом случае, если слухи об этой фигне просочатся на торговый факультет, найти работу станет непросто. Он перевёл взгляд с притихшей официантки на Лейфона, спрашивая глазами: «Что делать будем?» Но тот тоже не знал. Кровь и правда ударила ему в голову, злился он искренне, но угрожать девушке всё-таки не хотел. К тому же после такого её судьба уже не будет в их руках. В конечном счёте и он, и Шарнид люди посторонние, не имеющие прямого отношения к кафе. И загоняют её в угол — а если перестараются? Последствия могут оказаться серьёзными и по Лейфону с Шарнидом же ударить. — Ну что вы тут устроили? Сказанное сопровождалось недовольным вздохом, и они резко вздрогнули. — А, аа… Фелли-тян. Как дела? — Хорошо. Добрый человек рекомендовал меня в замечательное кафе, я там прекрасно работаю. — Уу, слышу я сарказм в словах ваших. — И ещё деньги за чужой счёт делаешь? — добавила Фелли, выхватила у Шарнида фотокамеру и проворно извлекла инфо-чип. — Конфискую. — Инфо-чип с большим объёмом, дорогой. Вернёшь потом? — Отказано, — тут же ответила Фелли, и Шарнид огорчённо поник. Не обращая на него внимания, она подошла к официантке. — Чего? — нахмурилась та, встретив Фелли вызывающим взглядом. Она широко занесла руку. Эхо разнесло по переулку столь нетипичный… хотя, возможно даже типичный для него звук. — Ух… — Ой… От такого звонкого хлопка двое парней инстинктивно поморщились. — Я с тобой рассчиталась. Дальше пусть решает хозяин. Не сказав больше ни слова, она быстрым шагом прошла мимо Шарнида и направилась обратно в кафе. Вслед ей смотрели четыре растерянных взгляда. *** Наступила глубокая ночь. Смена кончилась, Фелли вышла из кафе. И, подняв взгляд, увидела знакомую фигуру. — Ты ещё здесь? Под уличным фонарём неподалёку от кафе стоял Лейфон. — Аа, ну… — Ты что, так меня и ждал? — Нет конечно, я… — Нет в тебе силы воли. — Э… Фелли говорила через плечо, не останавливаясь, и он поспешил следом. — Я провожу. — Конечно. Раз ждал допоздна. Это уж само собой. Она пошла молча, но забыть о Лейфоне, который шёл сзади и не попадал в поле зрения, не получалось. Вид у него был жалкий, совершенно противоположный тому, какой бывал в сражениях с гряземонстрами — будто ребёнок провинившийся… Она вздохнула. — Спасибо за сегодняшнее. — Нет… прости. Я влез не в своё дело. — Ты очень разозлился. Я твою ярость аж в кафе почувствовала. Фелли ощущала её всё то время, пока стояла, склонив голову. — И пугать тех двоих тебе, похоже, тоже понравилось. — Нет… это всё Шарнид-сэмпай… — Почему ты так разозлился? — Ну… Знаешь, я не могу сдержаться, когда товарищи в беде… Ответ, ожидаемый в одном смысле и очень разочаровывающий в другом. — Да, такой уж ты человек. — А ещё… — снова заговорил Лейфон одновременно с ней. — Я увидел, как ты, сэмпай… Фелли, пытаешься заняться чем-то вне Военного Искусства, и хотел тебя поддержать… Он говорил тихим, чуть слышным голосом, но у Фелли перехватило дыхание. Вот ведь он… Жить не жизнью психокинетика. Кроме старшего брата, Кариана, об этом её желании знал один Лейфон. Вот ведь, вот ведь, вот ведь! Из окружающих знает только он, Фелли даже командиру, Нине, до сих пор не сказала, — и он совершенно не понимает, что это значит. Но Фелли чувствовала, что по её лицу по-прежнему мало что можно прочесть. Впрочем, она и не знала, какое у неё должно быть выражение лица. Она счастлива, что Лейфон хочет помочь, что беспокоится за неё… но злится на его бесчувственность — он по-прежнему единственный, кто знает, и совершенно не понимает глубокого смысла этого знания. И какое из этих чувств должно выразить её лицо? Не знает она, что делать с лицом в таких случаях. — Всё, я иду домой! — громко заявила она и, вслушиваясь в шаги пытавшегося её догнать Лейфона, чуть прибавила темп. Примечания 1. Cool in the cafe — «холодная в кафе» (вот поэтому я не перевожу английские названия) 2. Здесь и далее используется яп. слово «каваий» — букв. милая, симпатичная, хорошенькая 3. Лоли — японский термин, означает девушек с детским телосложением, обычно в анимэ и манге 4. Косплей (яп.) — переодевание в персонажей художественных произведений Интерлюдия 02 — Ты чего? — Слушай, а кто-то из Обладателей пользуется железным хлыстом? — Ну, это ты, наверное, лучше меня знаешь? — Верно. Так, меч у троих, считая меня, Дельбоне-сан не в счёт, потом стальные нити, рукопашная, нагината, щит, огнестрел, посох, лук и железный шар. Хлыстов нет. — Чего это ты вдруг? — Да как-то… Командир у меня, Нина-сэмпай. — Угу, знаю. Ты в письмах часто упоминал. Целеустремлённая девушка. — Да-да. Так вот, я её недавно приёму научил. Ну, не только недавно, до этого тоже учил всякому… — Ты не любишь учить, ей, наверное, тяжело пришлось. — Нуу, может быть. Так вот, я недавно приём вспомнил, и так он ей подходит, что я решил обязательно её научить — и научил — только вот никак не вспомню, откуда я его знаю. — Склероз? — Хмм. Не знаю. Один раз увидев приём, я примерно понимаю его кэй-поток, так что, может это и не Небесный Клинок был? Но если бы я хоть раз увидел такой эффектный приём, вряд ли забыл бы того, кто его применяет. — Однако раз ты собрался её учить, она, должно быть, и правда необычная девушка. — Угу, очень старательная. — Уу… — Кроме того, очень искренняя. Я настолько искренних людей больше и не припомню. Неловкая только, при этом. — Вот уж она не обрадовалась бы, услышав это от тебя. — Правда? — Правда. — Но я ей, кажется, немного завидую. Пусть она неловкая, но способность взять и идти напролом по-настоящему завидная. — Угу, наверное. Даймонд пэшн [1] С точки зрения Лейфона Альсейфа Нина Анток — человек с множеством тайн. На третьем курсе способной девушке позволили сформировать взвод — элитную группу военного факультета школьного города Целни. При этом Нина страстно желает как-то помочь оказавшейся в тяжёлом положении Целни. Откуда в ней такая страсть? Казалось, стоит лишь спросить, и всё может легко разъясниться… И в то же время Лейфона терзала мысль, что ему в жизни не понять. *** — Точно можно? — нерешительно спросила Нина. — За меня не волнуйся, — кивнул с совершенно безучастным видом Лейфон. Они находились в тренировочном комплексе Целни, на выделенной семнадцатому взводу площади. Стенки из звуконепроницаемого и ударопрочного материала делили гигантское общее пространство на малые помещения, в одном из которых находились лишь двое: командир Нина и боец взвода Лейфон. Поскольку боевой состав семнадцатого взвода состоял лишь из необходимого минимума в четыре человека, зал и так всегда казался просторным, а сегодня здесь было только двое, и места получалось совсем много. И ничего тут не поделаешь. В последний рабочий день недели занятия велись лишь до обеда, и почти все взводы закончили тренировки до вечера. Однако из-за стены время от времени доносились звуки — видимо, кто-то усердный тренировался самостоятельно. Двое других бойцов семнадцатого, Шарнид и Фелли, по окончании тренировки тут же ушли. — Можно, значит, — настойчиво повторила она, чувствуя тяжесть восстановленных хромовых дайтов в руках. В каждой руке она держала по железному хлысту — оружию ударно-раздробляющего действия. — В любой момент, — всё так же спокойно кивнул Лейфон. — Ну как знаешь. Его спокойствие вызвало лёгкую злость. Стало казаться, что он издевается. Да, наверное, их разница в силе непреодолима, но тот факт, что он не просто без дайта, но даже без портупеи, совершенно безоружен и так самоуверен, задел самолюбие Нины. Больше она переспрашивать не будет. Нина резко пустила внутреннюю кэй. Она приступила к работе внутри тела, укрепила все мышцы, и Нина рывком сократила дистанцию до Лейфона. Она с выкриком опустила хлыст. Целилась в левое плечо. Лейфон, всё это время находившийся в центре её поля зрения, так и не сдвинулся ни на шаг — и принял удар. Удар, который должен прорвать плоть и сломать кость. Но запястье загудело так, будто ударила по стальной стене. — Ух! Хлыст Нина не выронила, но, застигнутая врасплох неожиданным результатом атаки, отскочила. — Бей всерьёз, пожалуйста, — с упрёком в голосе попросил Лейфон удивлённую болью в запястье Нину. — Нужен не обычный удар, который даже ты отбила бы, а настоящий, от которого надо уворачиваться. Иначе смысла в том, что я покажу, не будет. Они занимались индивидуально не только после общих тренировок, как сегодня, но и по выходным — но таким она Лейфона ещё не видела. Она не стала спрашивать зачем. Атмосфера не позволяла, к тому же возобладало желание посмотреть, что он сделает. Нина молча повысила плотность кэй. Это делалось мгновенно — ещё одна его заслуга. Это по его совету Нина стала в повседневной жизни применять дыхательную технику, характерную для работы с кэй, кэй-дыхание — и вот результат. В первые несколько дней Нина быстро уставала, кэй жгла изнутри, — но теперь угасала сама собой. Нина чувствовала, как расширяются мышцы под кожей. Мышцы расширялись, а кэй входила и в кости, державшие на себе всю тяжесть тела — сила Нины росла. Словно сжимая пружину, Нина скопила в себе энергию — и выпустила. Целилась по-прежнему в левое плечо. Нанесла прямой удар сверху. И в момент контакта выпустила внешнюю кэй. От ударной волны содрогнулся весь зал. — Ух! Боль снова прострелила запястье, и Нина увидела, что Лейфон стоит на том же месте, как ни в чём не бывало. Он двинулся. Схватил её ведущую руку — которой она била по плечу — а другую свою руку приложил к животу. Ладонь пустила внешнюю кэй, и Нина отлетела к стене. — Гха! Нина сильно ударилась спиной и упала на пол. — Как? Лейфон действовал мягко. Нина тут же поднялась. Он стоял на том же месте, совершенно невредимый. — Поняла, что я сейчас сделал? — Нет, поняла только, что пустил кэй через всё тело, — покачала головой Нина. Она и правда ничего больше не поняла. Болело лишь правое запястье. Свидетельство отдачи от вложенной силы. Она успела ослабить хватку, смягчая отдачу — иначе, наверное, было бы ещё хуже. Лейфон принёс аптечку и быстро обработал запястье. — Ой, спасибо. — Не стоит. Нанесённый спрей снял боль, а бандаж зафиксировал руку. Нина сосредоточила внутреннюю кэй в запястье. Чудес ждать не стоит, но заживёт гораздо быстрее. — Что это было? Случившееся волновало больше, чем больная рука. Должно быть, это и хотел показать Лейфон. Только Нина ничего не поняла. — Будто не человека ударила. Как если бы врезалась во что-то невероятно твёрдое. — Это приём Обладателя Небесного Клинка Реверса. — Обладателя? Обладатели Небесного Клинка Копьеносного Города Грендана… Военные с непревзойдённым боевым мастерством, каждый из которых способен в одиночку биться с гряземонстрами. До приезда в Целни принадлежал к их числу и сам Лейфон. — Реверс… Одного этого кэй-приёма, наверное, хватило бы, чтобы сделать Реверса Обладателем. — Такой мощный приём? Да, он отбил атаку Нины, даже не шевельнувшись, и это удивительно. Но она по-прежнему не понимала, как одно это сделает тебя Обладателем. Лейфон удивительный. Он дважды отражал нападения гряземонстров на город. Она вблизи наблюдала, как дерётся Лейфон. От такого потрясающего зрелища забываешь дышать. Во второй битве, против старой особи, он демонстрировал такое, что Нина даже имитировать не могла. А главное, он, не дрогнув, выступил против того гигантского существа. Совершать такое в одиночку — вот что потрясает. От такого в душу Нины стали закрадываться сомнения, что в одиночку она вообще на что-либо способна… — Кэй-блок — так называется приём. Идеальный щит, отбивающий что угодно. А ещё есть Обладатель Каунтия — идеальный клинок, разрезающий что угодно. Они множество гряземонстров сразили в паре. — Вот оно как. Это она поняла. Комбинация талантливого нападающего и талантливого защитника и правда мощна. Но Лейфон покачал головой: — У Каунтии, которая самозабвенно рубится, не думая об обороне, есть Реверс, который просто держит оборону, даже не помышляя о нападении. Подумай как следует. Представь. Какая сила духа нужна, чтобы, не моргнув глазом, остановить собой клык гряземонстра. Есть у тебя такая? Нина окаменела, не в силах вымолвить ни слова. Во время боя со старой особью Нина была приманкой. Тогда она оказалась лицом к лицу с надвигающимся гряземонстром, и ужас сковал тело. Всё шло по плану, и ничего с ней не должно было случиться, но она представила, как эти клыки её раздавят, и сделалась беспомощной. Подвергаться такому регулярно. Неужто есть люди, способные на такое? — Суть кэй-блока в основе своей довольно проста — усиливать тело с помощью внутренней кэй и одновременно отражать атаку с помощью внешней. Сложность лишь в том, что нужно рассчитать время, и нужна крепкая воля, чтобы ни в коем случае не сдаться и не отвести взгляда — вот и всё. Не сдаться и не отвести взгляда. Этих слов Нине хватило, чтобы решить, что она справится. Но сказать проще, чем сделать — этот урок она к концу тренировки усвоила очень хорошо. *** — Ой-ой-ой… Когда она в последний раз просыпалась с такой болью в мышцах? Нет, так плохо, наверное, раньше не было. Только когда Нина в последний раз по глупости перенапряглась и заработала лишь ноющие мышцы. Но именно благодаря тому, что перегрузки в индивидуальных тренировках привели её в больницу, Нина стала учиться у Лейфона, и эти занятия стали для неё бесценными. Постанывая от боли, Нина села в кровати и, ещё до конца не проснувшись, наладила кэй-дыхание. Её новое упражнение. Конечной целью было держать кэй-дыхание и во сне, но так Нина пока не умела. Дышать так, будто воздух идёт не в лёгкие, а в спину, в кэй-артерию — вот что такое кэй-дыхание. Продолжая дышать, Нина рассеянно окидывала комнату взглядом. Кровать, письменный стол, шкаф — жилище Нины ограничивалось одной незатейливо обставленной комнатой. Туалет, ванная и кухня общие. Нина жила в женском общежитии. Студенты строительного факультета построили его несколько лет назад в качестве дипломного проекта, и с первого взгляда на фасад становилось ясно, что архитектор считал себя творческой личностью. Он тщательно подобрал материалы, стилизованные под дерево, да и интерьеры изящно отделал. Получалось три совместных комнаты, но их размерам и роскоши позавидуют обитатели многих квартир и общежитий города. Но популярностью здание не пользовалось. Одна из причин тому — удалённость от школы. Другая — шум. Местная территория вообще отводилась под практику строительного факультета, тут возводились и сносились дома. Общежитие Нины не снесли, поскольку строивший его архитектор после выпуска вернулся в свой город, получил там какую-то награду и прославился, и здесь вроде как решили сохранить память о выпускнике. Необитаемое здание быстро ветшает. Площадь решили сдавать в качестве женского общежития, но с наступлением вечера в безлюдном районе становилось жутковато, и желающих здесь жить оказалось немного. В силу различных неблагоприятных факторов арендная плата стала достаточно низкой, и Нина решила поселиться здесь. — Хм… Она наладила кэй-дыхание, окончательно проснулась и пустила внутреннюю кэй, чтобы смягчить боль в мышцах. При такой боли достаточно лишь поддерживать некоторый поток кэй, и к обеду всё должно пройти. Внутренняя кэй может укрепить тело, а может и снять усталость. Если подстёгивать организм на полную мощность в течение длительного времени, последует жёсткая расплата — как Нина недавно убедилась на горьком опыте — но если соблюдать меру, можно ускорить своё восстановление. — Так, — взбодрилась Нина, взяла своего друга, с которым любила спать в обнимку — чёрно-белого плюшевого медведя — и посадила на окно возле кровати. Игрушка выглядела потрёпанной — местами явно подшивали. Одна из немногих вещей, привезённых с родного города. Прадед подарил, когда Нина была маленькой, и она чувствовала, что без медвежонка не сможет нормально заснуть. Она вышла умыться прямо в нежно-розовой пижаме. В коридоре Нину стал дразнить вкусный запах топлёного масла. Она в ужасе глянула на настенные часы над лестницей. Старинные механические часы сообщили, что подходит время завтрака. Нина спешно бросилась к раковине, умылась, вернулась в комнату и начала одеваться. И вот, когда Нина уже почти закончила… Часы запели своё «дин-дон»… — Завтрака-ать… Невероятный грохот, грозивший разорвать барабанные перепонки, наполнил здание. Удары металла о металл. Но словами этого не описать — ужасный звук словно задуман был для того, чтобы вселять ужас в сердца. — Ух! Нина успела забыть этот звук. Она всегда просыпалась раньше, безо всякого будильника, но перенапряглась на вчерашней тренировке и самую малость проспала. Можешь вести сколь угодно беспорядочный образ жизни, но еда строго по графику. Таково правило этого общежития. — Я встала! Встала уже!!! — во всё горло заорала Нина и кубарем выкатилась из комнаты. Весёлая девушка стояла над лестницей и колотила половником по сковородке. Нет лучше будильника — об этом звуке по городу ходили легенды. — Соня ты, Нина-тян, — хихикнула девушка, прекратив бить сковородку и вынимая затычки из ушей. — Уф, прости, — извинилась Нина, наслаждаясь наступившей тишиной. Девушку звали Селина Бин. Четвёртый курс алхимического факультета и комендант общежития. Комендант потому, что единственная из проживающих здесь умела прилично готовить, а предыдущая комендант, окончившая школу год назад, заявила, что те, в чьих руках еда — главные люди этого мира. — Однако мне понравилось, давненько я не стучала, — радостно сообщила Селина и пошла вниз. Нина со вздохом последовала за ней. Все жильцы уже собрались в столовой. — Доброе утро, Нина. — Доброе утро, Леу, — поздоровалась Нина с ещё одной соседкой и села за стол. На завтрак сегодня были гренки, смоченные в молоке и обжаренные в масле, салат и чай. Вокруг стола выстроились десять стульев, но еды стояло лишь на троих. Собственно, три девушки и были всеми обитателями этого общежития. — Давненько не слышала, как Селина-сан подъём даёт. — Да, прости. Леу училась на третьем курсе общих наук. Однокурсница Нины. В течение года они учились в одном классе. — Да уж, — печально вздохнула Селина. — Прошлые жильцы окончили школу, и стало совсем одиноко. — Нет же, выпустилось только двое, — спокойно возразила Нина, поливая гренку мёдом. — Но из новоприбывших у нас никто не живёт. — Жила вот одна, — пробормотала Леу с задумчивым видом. — Побудка Селины-сан довела её до невроза, и она съехала. — А чего она, не добудишься… — недовольно сжала губы Селина, и Нина лишь покачала головой. — Ну всё равно, было бы четыре, — попыталась она утешить Селину. — Общежитие на десять комнат, больше половины пустует. — Но ведь втроём хозяйство тяжело вести? — пожаловалась та. — Пустые комнаты как следует не убираем, траву в саду тоже не прополешь… и, по-моему, в последнее время мышей больше стало — вам не кажется, что неплохо бы нам ещё жильцов? — Ну, мыши-то вряд ли к жильцам имеют отношение, — возразила Леу. — Хотя с потолка и правда стали доноситься странные шорохи. — Хм? Чуть шевельнув ногой под столом, Нина вдруг что-то нащупала. Что-то твёрдое. — Так вот, у меня предложение. И отказывать нельзя. И вообще, я тут главная, кхм. Продолжая слушать Селину — которая сейчас, наверное, выпятила грудь — Нина заглянула под стол. — Поэтому я хочу увеличить численность жильцов. — Поэтому это почему, и какое отношение твои желания имеют к твоим возможностям? — Ещё какое. — Вряд ли ты найдёшь ещё студентку, которой придётся по душе здешняя непростая обстановка. — О-хо-хо-хо. Слушавшая их разговор вполуха Нина увидела предмет под столом и напряглась. Что это? Там стояла самая обычная тарелка. На ней лежала еда — кажется, вчерашние остатки. Это нормально. Тарелки и нужны, чтобы еду класть. По этому поводу вопросов не возникало. Вопрос в другом — что тарелка делает на полу? Почему рядом с ней другая, суповая тарелка с отбитым краем, и в неё налито молоко? — В таком случае, позвольте вас познакомить. — Познакомить? — с недоумением переспросила Леу. Над столом продолжался разговор. — Неужели нашла-таки? — Нашла-а. Итак, Стефан-тян, прошу, — напыщенно протянула Селина, и в ответ раздался испуганный вскрик. Затем… — Что это? — проводила Леу удивлённым взглядом юркнувшее под стол существо. Видимо, ему сказали ждать до этого момента. Оно энергично набросилось на лежавшие в тарелке вчерашние остатки. Существо было послушным — что никак не объясняло происходящего. — Стефан-тян. — Нет, я не об этом. — Ну, в общем, его подруга с сельскохозяйственного запросила у другого города. На самом деле, говорят, для борьбы с мышами заказывали оплодотворённые яйцеклетки куньих, а там вроде как перепутали и прислали домашнее животное. — Ха, и междугороднюю покупку не вернёшь. — Угу. Но выбрасывать жалко, и стали искать, кто возьмёт. — И ты придумала ему имя. — Угу. Хорошенький ведь? — Ну, я не против животных. И он вроде дружелюбный… Хотя я предпочла бы сторожевого пса. — Ой, да не нужен нам пёс. У нас врагов нет. — По-моему, самая большая тайна — это как с тобой, при твоей-то беспечности, до сих пор ничего не случилось. Погоди, раз он мышей не ловит, значит, по хозяйству от него вообще толку нет? Не человек же. — Чтооо, нельзя? — Да пусть будет. К туалету приучи только. — Это сделаем. — Тогда я не против. — Хорошо. Ну что, теперь Нина-тян? Ты как? Против? Нина не могла ответить Селине. С Нины ручьями тёк холодный пот. У её ног сидело ужасное создание. Существо, которое можно взять одной рукой, уплетало еду на тарелке с энергией дикого зверя. Видимо, сильно проголодалось. Глядя на длинное, худенькое тельце, трудно было представить, что речь о взрослой особи. Коготки оставались выпущенными, чтобы легче бегать по гладкому полу. Из поедающей корм пасти торчали крохотные острые клыки. Хорёк. — А, уа… — Нина-тян? Зверёк оторвался от корма, облизнулся — видимо, наелся — умыл мордочку передними лапками и приподнялся, оглядывая местность. Увидел Нину. В больших круглых глазах сверкнуло любопытство. Хорёк пискнул тонюсеньким голоском. Она с душераздирающим воплем вскочила на стол. — Н-Нина-тян? — Ты чего? Девушки в недоумении уставились на трясущуюся на столе Нину. Хорёк испугался крика и пытался спрятаться, обхватив ногу Селины. — Нина, ты что, животных не любишь? — Не могу… только вот этих… — Ох… Девушки посмотрели на съёжившуюся, схватившуюся за голову Нину и переглянулись. Хорька по имени Стефан решили пока унести в комнату Селины, а сами продолжили завтрак. — Однако подумать только, Нина-тян не переносит хорьков. — Не ожидала. — Смейтесь сколько угодно. Плечи подруг чуть заметно вздрагивали, иногда раздавались приглушённые смешки, а Нина завтракала, изображая спокойствие. Но вены на висках продолжали вздуваться. — Но за что же ты не любишь хорьков? — спросила Леу. — В тех же боях взводов тебе приходится иметь дело с врагами пострашнее мелких животных. — Это инстинктивное, ничего не могу поделать, — заявила Нина. — Они сами виноваты. — Нина-тян, «они», то есть хорьки, тебя чем-то обидели? — Ага… Даже вспоминать противно. Мне тогда пять лет было. Дядя ужасно любил животных и держал у себя всяких питомцев и скот. Я тогда сама любила животных, и когда у него гостила, мне разрешали с ними играть. — Оо, и что же случилось? — У меня день рождения был, пять лет исполнилось. Вся семья отмечала. И дядя пришёл. Сказал, что приготовил сюрприз, который уже ждёт в моей комнате. Я хотела сразу пойти посмотреть, но мне сказали дождаться конца праздника, и я терпела, — вспомнила она и поёжилась. — Ну, и что было? — Что потом? — Подарком дяди оказался хорёк. Он был в клетке, как полагается, но освободился — наверное, защёлка плохо держалась. — И за это ты не любишь хорьков? — Если бы. Он мою любимую игрушку… — Игрушку — это не ту, которая в твоей комнате? — Ту самую. Он распотрошил своими клыками моего драгоценного Митешу. От воспоминаний у неё тряслись руки. Маленькая Нина вбежала в комнату и увидела, как чудовище с худым тельцем вцепилось в Митешу, вспарывает ему клыками живот и вытягивает из него вату. — Ух… — Это не просто игрушка, подаренная прадедом. Митеша был мне близким другом, я с ним спать ложилась. И вот его… его… Стараниями матери изначальный облик Митеши более-менее удалось восстановить, но случившееся оставило неизгладимый след. С тех пор при виде хорька воспоминания возвращались, и Нину бросало в дрожь. — То есть оставить малыша мы не можем? После завтрака они пили свежезаваренный чай. — Э… Невыносимо грустный вид отчаявшейся Селины лишил Нину дара речи. — Нина, это излюбленный приём Селины-сан, — шепнула ей Леу. Нина знала. Прекрасно знала, что Селина всегда начинает вести себя как ребёнок, чтобы получить преимущество в споре. Знала, но… — Нельзя? — Ээ… Не могла устоять против такого её взгляда. Нина вообще чувствовала себя обязанной Селине, которая всегда для них готовила. И отказать ей в какой-либо просьбе было очень трудно. Нет, вспомни же, Нина Анток. Селина-сан хочет держать хорька. Этого ужасного зверя. Неужели ты забыла трагедию Митеши, мысленно уговаривала себя Нина, мотая головой. Да, отказать. С этим решением Нина повернулась к Селине… — Если малышу не найдётся хозяев, могут ведь и усыпить. Бедняжка… Нельзя? Слезливая мольба стала ударом ниже пояса. — Э, ээ… Ну хорошо, — тихо сказала Нина. — Дура, — прошептала рядом Леу. — Ой, правда? Спасибо! — Но! Чтобы он ко мне и близко не подходил! — Угу, хорошо, — радостно пообещала Селина, и Нина, глядя на неё, помрачнела. *** Наступил полдень. — Что-то стряслось? — удивлённо спросил Лейфон, когда она с измученным видом пришла в тренировочный комплекс. Лейфон пробормотал, что это, наверное, от вчерашних занятий, и Нина, тут же поняв его беспокойство, с вымученной улыбкой покачала головой. — Нет, вчерашняя усталость не проблема. У меня тут с утра… ну, — туманно сказала она, и Лейфон с недоумением на неё посмотрел — но в дальнейшие объяснения она пускаться не стала. — Давай лучше тренироваться. Продолжаем вчерашнее? Кэй-блок интересовал её больше утренних злоключений. Не потому, что это приём Обладателя, а потому, что считала такую мощную защиту необходимой. Нина с готовностью принялась разгонять внутреннюю кэй, но Лейфон покачал головой. — Сегодня базовая тренировка. — Почему? Я хочу сразу разобраться. — Думаю, в самом приёме ты уже разобралась. Как я вчера говорил, кэй-блок — приём очень простой. Запомнить его можно практически сразу. Вот овладеть — дело другое. — Вот поэтому… — Вот поэтому настоящей пользы от кэй-блока ты так не получишь, — отрезал он, и Нина замолчала. — Боюсь, что волю так просто не натренируешь, а если собираешься применять кэй-блок для его изначальной задачи, нужно доработать именно базовые способности. Хотя бы потому, что это подтянет общий навык. У тебя ведь с этим не всё гладко? С этими словами он пошёл в конец зала и стал готовиться к тренировке. Нина молча смотрела Лейфону в спину. Он видит дальше, чем Нина. Она думает о предстоящих боях взводов… и о последующем военном турнире, а Лейфон рассчитывает на бои с гряземонстрами. Наверное, таково изначальное предназначение военных. Она знает, что долг военного именно таков, сражаться с нападающими на город гряземонстрами. Но считает, что есть и другие битвы, которых военному не избежать, турниры школьных городов… или войны городов других видов… — И что… же, по-твоему… ай! Упав на полуслове на спину, Нина нахмурилась. По всему полу катались мячи, каждый размером с ладонь. Командир закупила их на бюджет взвода, по просьбе Лейфона. — Да, наверное, для военного это тоже норма. Нина подняла сердитый взгляд на спокойно разговаривающего Лейфона. Они отрабатывали ката[2], ступая по мячам. Чтобы мячи под ногами не катались, в них надо вливать кэй — примерно так же, как в оружие. Просто стоять на них Нина могла, но вот отработка на мячах ката оказалась настоящей пыткой. Необходимо переступать с одного мяча на другой, и изменение кэй-потока в этот момент задействует нервную систему. — Техника боя с людьми и правда отличается от техники боя с гряземонстрами, но речь, всё же, именно о технике — не сказал бы, что при этом качественно меняются сами кэй-приёмы. В отличие от Нины, которая до сих пор могла лишь медленно передвигаться, Лейфон без видимого напряжения выполнял различные ката. Становился на мяч, потом отрывал от него ногу — и мяч сдвигался не больше, чем от дуновения ветра, а Нина смотрела и спрашивала себя, насколько же велика разница между ними. — С тем же кэй-блоком, например — ты не знаешь, насколько мощный приём применит враг. Не знаешь, какую силу надо приложить, чтобы защититься. Ты вообще не знаешь, кто будет твоим врагом. И не можешь сказать, что твоих нынешних возможностей хватит. А раз так, лучше тренироваться с прицелом на высший уровень, верно? Лишним никогда не будет. — Ты сам-то как следует тренируешься? — Конечно. И вообще, разве я сейчас не этим занят? — И не снижаешь уровень тренировки, чтобы под меня подстроиться? — спросила она более серьёзным тоном. — Я об этом не думал… Лейфон растерянно почесал щёку. — Ну да, я не особо занимаюсь отработкой конкретных приёмов. Но тут как-то и оборудования соответствующего нет, так что, можно сказать, нет возможности, — заключил он, стоя на одной ноге на мяче. Нина смотрела, как её подчинённый из такого положения медленно переходит в стойку. Густая кэй создавала вокруг него заметный водоворот. Первым, чему научил Нину Лейфон, было наблюдение за кэй напарника. Отслеживать движение тела и движение кэй одновременно. Это позволяет узнать, как идёт кэй, когда напарник делает приём. Вроде бы… позволяет, но Нина не понимала. Она видит движение кэй и знает, что это движение меняется после выполнения приёма. Но не более того. В теории Нина знает, что если повторить движение кэй, можно выполнить приём, но на практике осуществить этого не может. Вот ведь… Лейфон неисправимо гениален. А гениальность непознаваема. Нина тоже принадлежит к числу редких студентов, принятых во взвод на первом курсе, и окружающие, может, и считают её талантливой, но сама она с такой оценкой никогда не согласится. Нина никогда не считала себя талантливой и полагала, что лишь прикладывает больше усилий, чем от неё ждут. Настолько, что никогда не удовлетворялась достигнутым. Лейфон же спокойно вышел на уровень, которого даже такие усилия достичь не позволяли. И мало того, что не хвастает этим фактом, так воспринимает его с явным безразличием. Но притом не считает за норму. Самоуверенности, впрочем, Лейфон не лишён… Особенно это стало видно, когда Нина училась у него основам работы с кэй. Его слова исполнены веры в свои возможности. Для него это естественно. Знать, что он всё сможет. Ему и в голову не придёт усомниться. Нину расстраивало, что она это замечает — ведь сама она не такая. Лейфон, наверное, и сам понимает, что слишком многого от неё требует. Он так, конечно, не скажет, но то, как он никогда не выходит из себя и не повышает голоса, подтверждает эту догадку. Однако Нина чувствовала, что Лейфон внимательно следит, как она справляется с полученными знаниями. Самоуверен, но не холоден. Вот ведь, мысленно повторила она, встала на мячи и возобновила отработку ката. Неисправимо гениален. Неисправимо самоуверен. И неисправимо добр. Когда он не сосредоточен на Военном Искусстве, эта доброта производит впечатление совершенной бестолковости, но стоит Лейфону сконцентрироваться, как он превращается в острейшее лезвие. Это превращение оставалось необъяснимой загадкой. Как он… Нина мотнула головой, отгоняя внезапно пришедшую в голову мысль. Не время о таком думать. Почему Лейфон будит в ней такие мысли? Ещё одна его совершенно непонятная… и раздражающая черта. Сделаю, решила Нина. Она всё сделает. Получит от него всё, что только возможно получить. Так она обретёт силу для защиты города. *** Когда раздался зловещий писк, у Нины душа ушла в пятки. — О, Нина-тян. Покинув тренировочный комплекс, они с Лейфоном пошли к торговой улочке неподалёку. Они решили зайти в расположенный там магазин для военных и посмотреть обувь. Кроме того, надо было запастись средствами против скольжения и прочим расходным материалом. Селина окликнула Нину уже у самого магазина. А ещё этот жуткий писк. — З-зачем ты его притащила? — возмутилась она, едва не срываясь на визг. Дьявольское отродье, названное Стефаном, сновало вокруг Селины. — Нуу, мальчику для прогулок надо поводок купить, и ещё всяких припасов. За спиной надувшей губы Селины виднелся зоомагазин. — Но знаешь, Нина-тян… — лукаво улыбнулась она, глядя на Нину. — Ты, оказывается, такая пылкая! Только после этих слов она поняла, что делает. — Ээ… Очень смущённое лицо Лейфона было совсем близко. — А? А? О-ой! Осознав, что вцепилась в него, она с воплем отскочила. Щёки горели. Бросившийся в лицо жар подсказывал, что оно сейчас очень красное. — Ну что ты, не стесняйся так. — Всё совсем не так! — запротестовала покрасневшая девушка. — А, Нина-тян, — не слушала её Селина. — Отнеси всё домой. Я пока со Стефаном-тяном погуляю. Она всучила Нине большие бумажные пакеты и пошла дальше, уводя Стефана. — Когда вернусь, узнаешь, какой Стефан-тян молодец! — Сто… У нас свои покупки… хотела сказать она, но Селина вообще редко кого-то слушала, а главное, страх перед Стефаном лишал уверенности. — Не любишь животных? — поинтересовался Лейфон, когда Нина бессильно опустила вытянутую в протесте руку. — Да нет же… С унынием глядя вслед удаляющейся Селине, Нина могла лишь устало покачать головой. *** В итоге нести пришлось столько, что потребовалась помощь Лейфона. Не потому, что они с Ниной столько накупили. Это Селина им столько вручила. — Ну ничего продумать не может... — ворчала Нина по дороге к общежитию. Она так сказала, чтобы скрыть ощущение неловкости. Какой-то странный получился день. Казалось, Нина не в силах себя контролировать. Сзади молча шёл Лейфон. Он нёс всякую всячину, закупленную Селиной для хорька. Они не заглядывали внутрь и не знали, что там, но для маленького животного покупок было на удивление много. Почувствовав на себе взгляд, Лейфон попытался посмотреть. По меркам военного особой тяжести он не нёс, но объём есть объём. Когда Лейфон перенацелил окно между бумажными пакетами, Нина уже смотрела вперёд. Добравшись до общежития, они положили вещи в столовой, после чего Нина оставила Лейфона ждать в гостиной, а сама ушла в свою комнату. Нина решила переодеться в гражданское и напоить его чаем. К счастью, на кухне ещё должны остаться выпеченные Селиной на днях сладости. Сама того не замечая, Нина стала напевать под нос, и её взгляд случайно упал на кровать. Она стояла у стены, вплотную к окну. Подоконник служил чем-то вроде полочки, которую Нина по-женски обставила. Но в центре… что-то не так. Образовавшаяся пустота тревожила. — Как? Нина прекратила напевать. Нет того, что должно быть. Чего именно, она сообразила не сразу. Чего-то не хватает, думала она… лихорадочно рылась в памяти и растерянным взглядом окидывала комнату. Точно, нету. Митеши нету. Приступ головокружения едва не сбил Нину с ног, но она удержалась, схватившись за письменный стол. — Как? Сегодняшнее чувство странной неловкости как рукой сняло — взгляд Нины стал напряжённым, она стала в отчаянии перебирать события. По вине хорька — этого мелкого исчадия ада, которое нарекли Стефаном — утро превратилось в балаган, но перед этим она, только проснувшись, вроде как поставила Митешу туда, на отведённое ему место. А потом… А что потом? Она уже подзабыла, но не припоминала, чтобы трогала Митешу. Помнила лишь, как поспешно оделась и покинула общежитие, спасаясь от Стефана. Она что-то в это время сделала? Нет, Митеша должен был остаться на месте. Куда же он делся? На этот вопрос память ответа не давала. Значит, что-то случилось, пока Нина не видела. Бедный черно-белый плюшевый Митеша не мог уйти сам, что-то с ним… В это время в дверь слабо постучали. — Э… Сэмпай? — донёсся голос Лейфона с той стороны. Видимо, в размышлениях о пропаже Митеши прошло немало времени, но Нина не могла позволить себе отвлекаться на Лейфона. — Хи-хи-хи… Вот ведь дура. Холод в голосе удивил её саму. Она подняла взгляд и увидела за открывшейся дверью Лейфона с круглыми глазами. — Бросила бедного Митешу. Конечно же, он меня возненавидел. — Аа… Сэмпай? Она понимала, что Лейфон к ней обращается, но сейчас важнее было озвучить вывод, к которому она пришла — она чувствовала такую потребность. — Я сглупила. Какой ужас он испытал? Видел неотвратимо надвигающуюся смерть. А я поддалась своему страху и бросила Митешу. Конечно, он на меня в обиде. — Сэмпай? Алло? — Он не мог уйти, держался до последнего и покинул меня — и я виновата. Я должна сделать то, что в моих силах. Если не исправить ошибку… Да. Иначе никак… — Сэмпай, вернись на землю… — взмолился Лейфон, потихоньку отодвигаясь. Ему показалось, что Нина дала себе какую-то клятву. — Но Митеша ведь не вернётся? — Погоди, а кто такой Митеша? — Я должна. — Должна что? — взвыл он, но Нина уже не думала отвечать. — Я до-ома, — донёсся радостный голос из коридора. Селина. А раз здесь Селина, то и оно здесь. — Явился, — прошептала Нина, оттолкнула Лейфона и выскочила в вестибюль. — Хм, никого нет? Вытерев Стефану лапки на входе, Селина взяла хорька на руки и стала оглядываться. Похоже, на первом этаже никого не было. — А я думала, Нина-тян уже пришла… Она больше не считала нужным помнить о страхе Нины перед Стефаном. Точнее даже, решила, что с таким очаровательным зверьком она непременно подружится. И в это время Селина услышала громкие звуки шагов на втором этаже. — О, Нина-тян. Спасибо, что донес… Она, как всегда, улыбнулась и собралась помахать рукой, но вдруг окаменела. У Нины был свирепый взгляд. В руках она сжимала два дайта — железных хлыста — почему-то восстановленных. — Нина… тян? Пока Селина растерянно бормотала, Нина уже оказалась перед ней. Селина не успела испугаться — просто стояла как вкопанная, а затем порыв ветра отбросил её. — Ты что делаешь?! — заорал Лейфон. — Зачем мешаешься? Глаза Нины гневно сверкали. Блокирующий хлысты своим мечом Лейфон не мог избавиться от бегущих по спине мурашек. Всё её тело источало кэй. Словно трубу прорвало. Даже медленно выдыхаемый Ниной воздух содержал кэй — Лейфон будто сражался с чудовищем из кошмаров. — Что значит «мешаюсь»? — возразил дрожащий от напряжения Лейфон. — Иначе Митешу не вернуть. — Да кто это? — Хватит вопросов! — взревела Нина, проскользнула у него под рукой и снова бросилась к Селине. Целью Нины был хорёк в руках Селины. — Я тебя одолею и спасу Митешу! — Ну всё! — отчаялся Лейфон и ударил Нину в совершенно незащищённый тыл. Лейфон хотел лишь оглушить, бил сдержанно. Получившая заряд внешней кэй Нина пролетела через открытый вход и выкатилась во двор. Видя, как она кувыркается, Лейфон поморщился. Ничего ей, как военному, не сделается, но необходимость так поступить с сэмпай приятной не назовёшь. — Что это? — в недоумении пробормотала упавшая Селина. Хорёк, которого она прижимала к груди, в панике дёргался. — Сам не пойму… Что за Митеша такой? — А? Митеша? Митеша — это… — заговорила Селина, но тут Лейфон почувствовал вскипающую волну чужой ярости. — Не может быть… Ведь не могло же быть. — Хааа… Нина, которую он считал оглушённой, по-прежнему испускала кэй. — Я ведь тебя как следует приложил… Как же… Стоило задаться этим вопросом, как Лейфона осенило. — Кэй-блок? Неужели? Смогла? Именно сейчас? Именно здесь? — Хааа… — Ээ, да ладно… Нина тяжело, по-звериному дышала и медленно надвигалась, но он не напрягся, а просто упал духом. То, что она постигла приём, Лейфона как-то не обрадовало. У него тоже бывало так, что в неожиданный момент получалось овладеть приёмом, который раньше не давался — но сейчас это уж очень не вовремя. — Верну. Издав нечто, похожее на человеческую речь, Нина устремила взор на Стефана. — Ой! Тот выскочил из рук Селины. — Не уйдёшь! Он проскочил на выход и бросился во двор, а Нина кинулась в погоню. Падать духом оказалось некогда, и Лейфон бросился следом. — А, а, а… Так это… С-стойте-стойте-стойте… Селина, кажется, что-то вспомнила и выскочила из общежития в поисках непонятно куда умчавшейся компании. — Я! Верну Митешу! — Да кто это вообще?! Лишь крики Нины и вопли Лейфона разносились по безлюдным вечерним улицам. *** На закате Леу вернулась из библиотеки, увидела распахнутый вход общежития и нахмурилась. — Нельзя так. Леу стала звать Нину и Селину, чтобы напомнить об осторожности, но никто не откликнулся. — Что ж такое… Небрежность проявила, конечно, Селина. Забыла обо всём на свете, когда разрешили держать хорька. Тихо проворчав, что надо с ней серьёзно поговорить, Леу направилась было к себе, но вдруг остановилась. — Кстати, — вспомнила она, спустилась по лестнице и зашла в гостиную. Комната отдыха для жильцов, она же гостиная, была завалена журналами и другими вещами, которые покупали три девушки. Леу подняла игрушку, оставленную в углу дивана. — Надо тебя вернуть, а то Нина бучу устроит, — объяснила Леу чёрно-белой игрушке, поднимаясь на второй этаж. Когда Нина ушла, Селина с Леу решили проверить — вдруг Стефан таки сможет поймать мышей, которые, видимо, завелись в потолке второго этажа. Результат превзошёл все ожидания, но, как заметила Леу, хорёк не столько охотился, сколько просто ловил мышей, чтобы поиграть. Девушки были не в восторге от того, как Стефан с гордостью демонстрировал им живую добычу, но ловить он ловил. Селина радостно заявила, что «теперь даже Нина-тян примет Стефана-тяна», но Леу сомневалась. Как же Митеша оказался в гостиной? Они искали, как попасть в потолок второго этажа, и выяснили, что надо снять потолочную плиту в комнате Нины. С комендантским ключом Селины внутрь они попали без проблем, но чувствовали вину за то, что вторглись без спроса. Да ещё ненавистного Нине хорька принесли. Помня о её трагическом рассказе, Леу ни на минуту не хотела оставлять Митешу в той же комнате. И, решив проявить осмотрительность, унесла его в гостиную. И так и ушла, забыв его там. — Но всё-таки, куда они запропастились? Вернув его в комнату Нины, почему-то незапертую, Леу вздохнула в унисон с урчанием живота. — У-ха-ха-ха-ха-ха-ха, что же ты, Лейфон? — Ну всё! Зачем я тебя научил?! — в отчаянии вопил Лейфон, обмениваясь ударами в воздухе. — Нина-тя-ян, послушай меня-а… Мольбы плачущей Селины достигли ушей Нины лишь когда она полностью выдохлась от избыточной выработки кэй — стояла глубокая ночь. С учётом всех обстоятельств, стоит ли удивляться, что с того дня Стефан, завидев Нину, всегда бежит прочь? Примечания 1. Diamond passion — «Алмазная страсть» (название приёма «кэй-блок» можно также дословно перевести как «алмазная кэй») 2. Ката — формализованная последовательность движений, связанных принципами ведения поединка с воображаемым противником или группой противников Интерлюдия 03 — Кстати, тебе ведь и в повседневной жизни кто-то помогал? — Что? А, Мэйшэн с подругами? — Угу, что они за люди? — Они втроём с детства дружат. Из транзитного города Йолдема приехали — была в Йолдеме? — А, да. Три дня только. — Да, я тоже как-то так. Там столько хоробусов. — Угу. И самые красивые гостиницы. — Точно. — Так что они за люди? — Наруки ты, наверное, видела, она в нашем взводе. — Смуглая такая? — Да-да. И ещё она в городской полиции. Мифи весёлая такая, в редакции работает. Мэйшэн застенчивая, но когда готовит… особенно сладости, наверное? В этом ей нет равных. — Уу. И она всегда готовит тебе сладости? — Нет, я их не настолько люблю. — Да уж, ты сладкое редко ешь. Зато сахар грызёшь. — Сахар нужен. — Ага, нужен. Вот и отец такой же. Оба сахар грызёте, смотреть противно. — Перестань… — Ну так что, ты её сладости не ешь? — Нет, случалось и поесть. Она мне не очень сладкие готовит. — Уу… — Хорошая девушка. Я очень занят, а она к обеду мне всегда бэнто делает. — Так, минуточку… Инносенс уандер [1] Звонок возвестил об окончании последнего перед обедом урока. А также о начале битвы. Начало обеденного перерыва даёт старт гонке военных до магазина. Студенты-гражданские, которые не ходят в столовые и рестораны и предпочитают обходиться дешёвой покупной едой, делают заказы военным, и на обеденном перерыве военные в едином порыве выскакивают из аудиторий и бурным потоком устремляются в магазины. Остановить это безобразие некому — старшекурсники, исполняющие обязанности учителей, в нём участвуют. Хотя, конечно, если будет нанесён ущерб собственности или начнётся драка, городская полиция схватит и накажет виновных… Лейфон с подругами, безразличные к этой обеденной суматохе, неспешно отправились в расположенный неподалёку парк. На краю парка находилась беседка со столиком, отлично подходившая для обеда на свежем воздухе. — Сегодня какой-то особый день? От обилия выставленной на столик еды у Лейфона разбегались глаза. Ему ещё корзинка с едой показалась особенно большой, но и содержимое оказалось на удивление роскошным. Приготовлено явно от души. — Вовсе… нет, — возразила Мэйшэн, не поднимая взгляда. — Ну, раз есть вкусненькое, надо пользоваться моментом. — Да-да. Но поддакивающие ей Наруки и Мифи сами не знали, что заставило подругу так выложиться. Чувствовалось таившееся в их словах недоумение. Что-то странное творилось сегодня с Мэйшэн. Атмосфера не позволяла спросить, что случилось, и Лейфон молча принялся за еду. *** Обладатель Небесного Клинка. В последние дни эти слова неотступно преследовали Мэйшэн. Она поняла, что это очень благородный титул. Это беспокоило. Казалось бы, раз беспокоит, надо спросить — но спросить Лейфона она никак не могла. Ведь эти слова встретились в письме, адресованном Лейфону. По какому-то совпадению письмо пришло ей, вместе с остальной почтой. Мэйшэн сразу поняла, что ошибся почтальон, и обвинить хотелось именно его — надо же было доставить именно сюда. Она совершенно не может спросить Лейфона о словах, написанных в письме, словах, которых и знать-то не должна. Мэйшэн до сих пор не извинилась за то, что тайком прочитала его, и напрочь упустила момент, когда могла извиниться. Кем приходится Лейфону девушка по имени Лирин, отправительница письма? Это волновало больше всего, но уж этого точно не спросишь. Да и страшно спросить. Мэйшэн знала лишь, что эта Лирин знает о том, что было до приезда в Целни. Это почему-то очень расстраивало. — Вы слышали про Обладателей Небесного Клинка? И она решила спросить подруг. Они находились на кухне своего общежития. Их апартаменты представляли собой трёхкомнатную квартиру, где вместе жили Мэйшэн, Наруки и Мифи. Давние подруги не стесняли друг друга, и вообще здесь было просторно. Наличие полноценной кухни Мэйшэн тоже радовало. — Обладателей Небесного Клинка? — вопросительно посмотрела Мифи, уплетая печенье Мэйшэн. — Что это? — Наверное, какой-то военный термин… — неуверенно предположила она, и они вдвоём посмотрели на Наруки. Она училась на военном факультете и работала в городской полиции. Лейфон военный, так что термин явно обозначает нечто, связанное с военными. Наруки как военный с наибольшей вероятностью что-то знает, но… — Небесный Клинок… Не знаю, — покачала головой Наруки, и Мэйшэн приуныла. Но Наруки, кажется, заинтересовалась. — То есть… человек, который владеет клинком с неба? Звучит пафосно. Хотя йолдемский Орден Перекрёстка, пожалуй, не лучше. Ну, в каждом городе вроде как по-разному заведено военным титулы давать, и это, думаю, один из них. — Да, если порыться в библиотечной информации о городе, можем что-нибудь выяснить, — кивнула Мифи. — Так о каком городе речь? — А… Это, я… — Впрочем, думаю, тебя мог заинтересовать лишь один город. — Да уж. Тем более, когда речь о военных. — А, нет, всё… не так. — По-моему всё именно так. — Угу. Ну что, сходим завтра в библиотеку? — Давай. Мне в любом случае по работе сейчас интервью у взводных брать. Так что хочу нарыть материала по разным городам. — Уу. Интересно. — Хочешь составить компанию? — Если буду свободна. — Накки, ты слишком много работаешь. Две подруги когда-то успели, не спрашивая Мэйшэн, принять решение и уже перешли на другую тему, а Мэйшэн, не зная, как их прервать, могла лишь растерянно крутить головой. На следующий день. Занятия кончились, и три девушки сели на монорельс до библиотеки. Они предъявили на входе студенческие билеты и прошли внутрь. Сели за выделенный им электронный терминал и включили его. В школьный город вся информация поступает с хоробусов, на инфо-чипах. Всё это вводится в базу данных библиотеки, студенты отыскивают данные через библиотечные терминалы и скачивают необходимое на бук-терминалы. Есть и традиционные книги, но в основном те, что в Целни и изданы. — Так-так, что у нас по Грендану… — отработанными движениями застучала по клавиатуре Мифи. Копьеносный Город Грендан. Город, из которого приехал Лейфон. Военное Искусство там на высоте, и многие говорят, что среди выросших в Грендане военных немало сильных бойцов. Грендан известен во многих городах, и на то есть причина. Салинванские Наёмники. Путешествуют от города к городу на собственном хоробусе, в городе-нанимателе сражаются с гряземонстрами или участвуют в войне. Множество гряземонстров стали добычей Наёмников, и побед в войнах благодаря им тоже одержано немало. К тому же нанявшим городам Наёмники преподают военные приёмы и тактику. Говорят, почти все Наёмники родом из Грендана. Их усилиями слава Грендана разошлась по региосам. Поэтому о нём слышали почти в каждом городе. Слышали лишь, что там процветает Военное Искусство. Но по любым другим аспектам все города оказывались в равной степени неведения. Жизнь в Грендане может отличаться от жизни в Йолдеме, но Мэйшэн об этом всё равно не знает. Как не знает, что такое «Обладатель Небесного Клинка». — Ну как? — спросила она у Мифи, которая, хмыкая, неотрывно смотрела в экран. — Ничегошеньки… — Правда? — приблизилась к экрану смотревшая из-за их спин Наруки. — И в словаре Грендана нет, и поиск ничего не дал. — А если не в Грендане? — Была такая мысль, но тоже нет. — Хм, — задумалась она, скрестив руки на груди. — А не легче ли спросить Лейтона напрямую? — Я… я не… — Нельзя? Просто я подумала, что это самый простой способ. — Лучше… не надо. Застенчивая Мэйшэн неохотно общается с окружающими, но с подругами детства такую скрытность проявляет нечасто. Она знает эту тайну, хочет её сохранить и притом вынуждена идти к подругам за помощью — Мэйшэн, казалось, готова была расплакаться со стыда. — Ну, раз так, остаётся спросить других военных. Завтра я беру интервью, вы со мной? Мифи единственная не выглядела особо расстроенной бесплодными поисками. Зашедшее в тупик расследование было для неё делом привычным. — Да. Они пришли ради Мэйшэн. Она кивнула без колебаний. *** На следующий день после занятий троица снова отправилась в путь, на этот раз к тренировочному комплексу. У входа на секунду вспомнилось неприятное, и Мэйшэн остановилась. — Хм? Ты чего? — Ничего, — мотнула она головой. Она стояла здесь, не зная, как вернуть попавшее к ней по ошибке письмо. Чем бы всё кончилось, не встреть она тогда Фелли? Мэйшэн сомневалась, что смогла бы сама отдать письмо. Текст до сих пор не давал ей покоя. А она чувствовала, что это очень неправильно. — Идём. Наруки протянула волнующейся Мэйшэн руку. — Не знаю, что тебя тревожит, но если хочешь что-то выяснить, надо идти вперёд. Ты сможешь, с работой же смогла. Подруга действовала прямолинейно, и во взгляде её была искренняя теплота. — Да, — чуть заметно кивнула Мэйшэн и сжала протянутую руку. — Сегодня у нас четыре встречи. Итак, начнём с первого взвода… Снаружи комплекс выглядел огромным, но внутри был разделён на секции в соответствии с нормами, а проходы между секциями казались узкими — будто случайно образовавшиеся промежутки. Девушки немало поплутали прежде, чем прибыли в пункт назначения. — Добрый де-ень… — радостно вскричала Мифи, как ни в чём не бывало распахнув дверь — пока Мэйшэн вздрагивала от грохота тренировок, сотрясающего якобы звуконепроницаемые стены. Как только дверь открылась, звуки обрушились на Мэйшэн с новой силой. А от приветствия Мифи тут же стихли. В резко наступившей тишине Мэйшэн съёжилась и чуть отодвинулась за спину Наруки. Эх… Мэйшэн стыдилась собственной робости. Мифи же стояла на месте. — Мы готовим репортаж для «Обзора недели». Я Мифи Роттен с первого курса общих наук, а это мои подруги! — Да, я знаю. Рослый студент взял у помощницы полотенце, смахнул пот и приблизился. Командир первого взвода, Ванс Харди, подошёл, изучающе глядя на них и почёсывая свою небольшую бородку. — Поговорим снаружи, в раздевалке. Продолжайте занятия, — добавил он, обращаясь к бойцам взвода. Те хором откликнулись и возобновили тренировку. А девушки последовали за величественным, непохожим на студента гигантом в раздевалку. — Я тоже читаю статьи «Обзора недели». Загорелая кожа, густые брови, глубокие черты лица, бородка — всё это вместе создавало образ то ли негодяя, то ли отличного парня. И вряд ли он негодяй. — Но в некоторых статьях, как мне кажется, поощряются азартные игры. Ведь он, помимо прочего, занимает должность командующего — представляет весь военный факультет. — А-ха-ха-ха, н-ну что вы. — Автора звали иначе, так что ты ни при чём. Ну, сэмпаям передай. — Хорошо. Взгляда Ванса, конечно же, не выдержала даже Мифи. — Так, ну, приступим, если позволите. Вы, участники нынешних боёв, повстречались уже более чем с половиной взводов. Что по факту можете сказать о прошедших боях? — В смысле? — Какие впечатления остались, или как оцениваете состояние первого взвода… — Бои взводов — лишь предварительный этап. Главное — настоящий бой, который ждёт после. — Правда? И как дела у вашего взвода? — Мы не можем поставить планку и сказать «этого хватит». Будем работать всё отведённое нам время. — Ха-ха, здорово. Тогда расскажите о других взводах — какие вы считаете наиболее сильными? — Хм… У всех есть сильные и слабые стороны. Третий хорошо сбалансирован, но нет выдающихся качеств. Впрочем, это можно сказать и о нас. Пятый и шестнадцатый хороши в нестандартных атаках, но если их манёвр разгадать — всё кончено. То есть важно правильно их задействовать. Грамотная победа — это… — Ээ, по числу побед вперёд вышли пятый, десятый и семнадцатый. — Десятый… В прошлогодних боях они добились неплохих результатов, но после изменений в составе уже не так блистают. Однако командир и зам друг с другом взаимодействуют блестяще. В плане координации нечто сходное в пятом взводе. Впрочем, там комбинация другого рода. — А семнадцатый? — спросила она, и у Мэйшэн чуть сердце из груди не выскочило. Взвод Лейфона. Мэйшэн волновало, что думают о Лейфоне другие. — Нина Анток — прекрасный командир. Умеет продумывать работу с малыми силами. Но численность же является их главным недостатком. По наступательной мощи их взвод, наверное, в числе лучших, но в обороне слаб. Когда они атакующая сторона, всё хорошо, но подозреваю, что когда будет их черёд стоять в обороне, взвод утратит инициативу. — Раз уж речь о семнадцатом взводе, там в центре внимания, насколько я знаю, нападающий Лейфон — что вы о нём скажете? — Наступательная мощь семнадцатого почти целиком на нём. Снайперские навыки Шарнида недооценивать, конечно, тоже не стоит, но по-настоящему страшны именно удары Лейфона. Его хвалит глава военного факультета. Эта мысль радовала. — Но и на столь опасный меч найдётся свой щит. Что и доказал четырнадцатый взвод. Об их силе нельзя забывать, но они ещё зелены. Таков семнадцатый взвод. — Вот как? И напоследок, как вы настроены к предстоящему военному турниру? — Я хочу с гордостью окончить эту школу. И буду её защищать, что бы ни случилось. Вот и всё. — Благодарю, — быстро склонила голову Мифи, и спутницы последовали её примеру. Ванс величаво кивнул и собрался покинуть раздевалку. — Да, вот ещё что, — добавила Мифи с таким видом, будто что-то вспомнила. — М? — Можно ещё один короткий вопрос? — Какой? — Вы слышали об Обладателях Небесного Клинка? — А что с ними? — Нуу, я просто случайно услышала и понятия не имею, что это, и подумала, может глава военного факультета Ванс-сэмпай знает, — затараторила она. — Не знаю. Мне пора, — с каменным лицом отрезал Ванс и покинул раздевалку. — Он что-то знает. — Да уж. Знает и скрывает. После его ухода Мифи с Наруки обменялись впечатлениями. Зачем? Мэйшэн немного встревожилась. Зачем скрывает? Может, кто-то не хочет, чтобы смысл слова «Обладатель» стал известен? — Хм… Я уже чуточку заинтригована. В глазах Мифи же, напротив, зажглось любопытство. — Когда что-то скрывают, хочется узнать. — Ноу коммент. — Хи-хи-хи. Раз такое дело, спросим у других. Так, гоу к следующим, — энергично вскочила она, будто не услышав слов Наруки. Мэйшэн чувствовала нарастающее беспокойство. Дальше путь Мифи лежал к десятому взводу. Она, как и прежде, бодро распахнула дверь — и была встречена красавицей, которая своей элегантностью потрясла трёх девушек. Чтобы взять у неё интервью, они снова прошли в раздевалку. Девушку звали Дальшена Че Мателна. Зам командира десятого взвода. Её длинные волосы отражали тусклый свет помещения так, будто сделаны из чистого золота, и рассыпались бесчисленными завивающимися локонами. Китель от модифицированных доспехов напоминал плащ. Белые полосы на красной ткани — словно рыцарский наряд из древних легенд. — Извините, я попрошу вас не занимать много времени. — А, да, — растерялась Мифи от неприветливого обращения. — Так… В боях взводов у вас неплохая позиция, больше побед, чем поражений — какие ваши впечатления? — Этого мало, конечно. Но весь взвод в отличном состоянии, это так. Хотелось бы донести это состояние и до реального сражения. — В каких взводах вы видите сильных противников? — В первом. У командующего Ванса опасная, продуманная тактика. Его весьма способные бойцы также придают ей надёжности. — Кроме вас, побед больше чем поражений у пятого и семнадцатого взводов. — Сила пятого в связке Горнео-Шанте. Перетекающие атаки превращённой кэй нельзя оставлять без внимания. Разум Горнео и инстинкт Шанте. Это серьёзная опасность. Но и уязвимых мест немало. — А семнадцатый? — Их нападающий — Лейфон. И это всё. По личным боевым качествам он, наверное, и командующему Вансу даст фору. Но не более того. И пусть он в одиночку способен справиться с целым взводом, он всё равно один человек. Все предыдущие бои есть результат умелых действий одиночки. Мне бы хотелось сразиться с ним один на один — а в остальном ничего примечательного. — Спасибо. Ээ, напоследок ещё вопрос, но не для интервью… — Да? — Вы слышали об Обладателях Небесного Клинка? — Небесного Клинка… Нет, не слышала. Это откуда? — Думаю, что из Грендана. — Тогда лучше спросить Горнео. Он родом из Грендана. — Правда? Спасибо. — Да и вам спасибо. Все мы боремся за наш город, военные по-своему, вы по-своему. В последнюю секунду ледяной взгляд растаял, уступая место улыбке. От этой полной доброжелательности улыбки у провожавших Дальшену взглядом девушек невольно вырвался вздох удивления. — Ух, она великолепна… — Да уж. В ней, как бы это сказать, настоящее благородство. — Угу… Все они, словно в трансе, продолжали смотреть в сторону удалившейся Дальшены. — Говорят, Дальшена-сан — дочь главы Иахаима, Города Дхармы[2]. — Правда? — Вот оно что. Короче, аристократия? — Не знаю. Но красивая. — Да, красивая… — Ага… А ты неплохо осведомлена, однако. — У неё, знаешь ли, фан-клуб есть. В их сводках по её профилю такие подробности есть, что аж страшно. — Сам факт несколько беспокоит… но и взглянуть хочется. — Хочешь, покажу? — Нет, забудь. Так они и переговаривались, ещё долго оставаясь под впечатлением от увиденного. Следующий взвод — пятый. Слегка опьянённые встречей с Дальшеной, девушки пришли туда же для следующего интервью. На этот раз собеседник был не один. Командир пятого взвода, Горнео Люкенс, по размерам не уступал командующему Вансу. Тело, словно целиком состоящее из мускулов, и голова на крепкой шее. Но в чертах сурового лица, воздвигнутого на этом огромном каркасе, сквозило неуловимое обаяние, и сочетание их даже создавало впечатление миловидности. Которое усиливалось благодаря вцепившейся в эту голову девочке, которая сидела на плечах Горнео. Кажущийся свирепым — по контрасту с ним — взгляд рыжеволосой девочки в сочетании с маленьким ростом порождал неизгладимое впечатление нахального ребёнка. Однако эта студентка Целни училась на пятом курсе. То есть ей не меньше двадцати лет. Звали её Шанте Лайте. Зам командира пятого взвода. — Э, всё нормально? — осторожно поинтересовалась Мифи. Шанте, находясь явно в дурном расположении духа, вцепилась ногтями в голову Горнео. — Не беспокойтесь. Она всегда такая, — невозмутимо ответил он. Поймав на себе испуганный взгляд Мэйшэн, Шанте зашипела. — Ой! — Шш! — Уу… — Ты угомонишься уже? Горнео ткнул её здоровенным кулаком, но она не успокаивалась. И внезапно прекратила шипеть. Долго принюхивалась, а затем наклонилась с головы Горнео и уставилась на Мэйшэн в упор. — А, аа… — Ты, хорошо пахнешь. — Э? — Да… она готовить любит. — Угу, сладко пахнешь. — А… Заметив, что Шанте хищно водит носом, Мэйшэн вынула из портфеля бумажный свёрток. Остатки печенья, с которым они пили чай в обеденный перерыв. — Э, у меня только это… — Отдашь?! — Пожалуйста… Она развернула свёрток на скамейке, а Шанте соскочила с плеч Горнео и уселась рядом с Мэйшэн. И, не сказав ни слова, начала уплетать печенье. — Простите, — склонил он голову перед Мэйшэн. — А… Нет, что вы… — Она долго жила в диких краях. — Аа… — протянула она, ничего толком не поняв. — Так… Ну что, начнём, если позволите? — приступила к интервью Мифи, изо всех сил стараясь не обращать внимания на Шанте, поглощающую рядом печенье с огромной скоростью. — Побед у вас больше, чем поражений, но довольны ли вы взводом как командир? — Если был бы доволен, на этом бы всё и кончилось. Не могу быть доволен хотя бы потому, что знаю горечь разочарования. — Есть взвод, который вас особенно беспокоит? — Первый взвод с его стабильной мощью — достойный пример для подражания. Образцовое руководство и выучка бойцов позволяют адаптироваться к любой ситуации. — Какие взводы, по-вашему, потребуют особого внимания в последующих боях? — Все — но в основном, всё-таки, первый. Если не выиграем у него — значит, не смогли превзойти предыдущий состав Целни. А раз за два года ничего не изменилось, то и исход нас ждёт тот же, что и два года назад, — мрачно заключил он. Два года назад, до приезда Мэйшэн, Целни потерпел сокрушительное поражение в военном турнире. Из-за этого в распоряжении города осталась единственная серниевая шахта, и теперь отступать некуда. Проиграть нельзя. Вот что подразумевали слова Горнео. И слова Ванса. Да и Дальшена намекала. Мэйшэн остро это ощутила. В жизни обычных студентов таким настроениям места нет. В аудиториях обычно болтают о всяком: об учёбе, вечерней подработке либо развлечениях, девушки о моде, парни о футболе и водяных пистолетах, и оба пола интересуются противоположными, а также кинозвёздами и певцами. И этого достаточно, это интересно. Мэйшэн всегда хорошо, когда Наруки и Мифи рядом — интересно просто наблюдать эту атмосферу класса со стороны, этого хватает. А по другую сторону — такой мир. И это тоже Целни. Школьный город Целни. Состоит из одних студентов. Обитель взрослеющих. Здесь надо превращать собранную информацию в знания, опираясь лишь на собственные силы. Взрослые не защитят. Такое вот место. Этот настрой сейчас отчётливо передался Мэйшэн. Передал его сам воздух, сотрясающийся от выполняемых взводными бойцами ударов — эти удары чувствовались и в раздевалке, несмотря на все перегородки. Стоит лишь раз к этому звуку прислушаться, и он будет неотступно преследовать слух. Так существо по имени Целни демонстрирует свою грозную решимость — это его рык разносится по тренировочному комплексу. — Большое спасибо. Пока Мэйшэн плыла в этом бурном потоке звуков, Мифи вела интервью — и, похоже, закончила. — Можно напоследок ещё вопрос? — Хм? Горнео поднял Шанте, слизывавшую последние крошки печенья с обёртки. И, не отпуская Шанте, посмотрел на Мифи. — Вам знакомы слова «Обладатель Небесного Клинка»? — Откуда это? — Ну, знаете… мне тут сказали, что есть в Грендане такой термин, я и решила, что сэмпай из Грендана может знать. — Это цель, и это путь. — Что? — Вся наша жизнь примерно так и устроена. Когда не имеешь, хочешь получить. Кто-то обретает, потому что ему надо. И, обретя, видит, что дальше. Если не видит, значит, дошёл до конца. Обладатель Небесного Клинка — одна из таких целей. Те, кто познал её смысл, могут испытать в ней потребность. Могут возжелать её. А тем, кто не познал, дальше пути нет. — А-а… — Вам это не дано, вы ничего не знаете, вам нет нужды знать — пусть этим ваше любопытство и удовлетворится, — закончил он и развернулся. Шанте вскарабкалась по его руке и уселась на плечи. Но продолжала смотреть на Мэйшэн. — Тебя как звать? — Э, а… Мэйшэн. — Мэйшэн? Спасибо. Ты классная, приходи ещё! — Хватит сладости вымогать. — Пока-а! — помахала рукой Шанте, словно не слыша его. Мэйшэн вежливо улыбнулась и чуть заметно помахала в ответ. — Ух, страх какой, — облегчённо выдохнула Мифи. — Да уж. Как гряземонстру на хвост наступила. — Мда, дальше приставать к Горнео-сэмпаю не стоит. Он предупредил жёстко. — Верно. А значит, остаётся… Девушки посмотрели на Мэйшэн. Она понимала, что они хотят сказать. Был способ проще, нежели искать других уроженцев Грендана и их опрашивать. Но подруги этим путём не пошли. Из-за чего навлекли на себя гнев Горнео. Ванс, кажется, тоже что-то скрывает. Что? Стало очень тревожно. Что за смысл такой сокрыт в «Обладателе»? — Тут, видишь ли, дело такое, наш последний взвод как раз семнадцатый, — с трудом подбирая слова, сказала Мифи растерявшейся Мэйшэн. Она окаменела. — А куда деваться? Задумано же было написать статью о лучших взводах по результатам боёв, — оправдывалась Мифи, постучавшись в дверь семнадцатого взвода — и повернула ручку. — Добрый де-ень… Мифи с бодрым воплем распахнула дверь. Эхо от её крика разнеслось на весь зал. Стояла гробовая тишина. Громкий голос требовался, чтобы перекричать грохот занятий — и в здешней неожиданной тишине звучал довольно неподобающе. Застигнутая таким поворотом событий врасплох Мифи, конечно же, резко смутилась и, покраснев, застыла на месте. — А… Мифи? Вы все здесь? Что такое? — раздался с той стороны голос Лейфона. — Что вы делаете? — удивлённо спросила Мифи. Она загораживала проём, и Мэйшэн пришлось заглянуть через плечо. По всему полу катались мячи. Маленькие, твёрдые мячи. — Ээ, тренируемся. — Это понятно, но… Военные стояли прямо на этих катающихся мячах. Вместе с Лейфоном тренировались Нина и Шарнид. Фелли, не выказывая ни малейшего интереса, сидела на скамейке в углу и читала книжку. Что странно — вид спокойно встававших на перекатывающиеся шары людей завораживал… — Здорово — это для тренировки равновесия? — спросила Наруки. — В том числе, но в основном для внутренней кэй. Поток внутренней кэй регулирует сокращение мышц для поддержания равновесия, а внешняя прикладывается, чтобы удержать мяч — суть примерно такая, — объяснил Лейфон, взмахнув по ходу разговора два-три раза мечом. Мэйшэн потрясённо смотрела, как Лейфон, небрежно ступая по мячам, размахивает оружием. — Так это вы интервью брать пришли? — удивлённо спросила Нина, так же стоявшая на мячах. — Э, да. «Обзор недели». — Какие молодцы. Тогда приступим? — А что, выходить не будем? — Нет, можно и здесь, наверное. — Да-да, меня наконец оценили по достоинству и желают услышать мои речи. Располагайтесь, чо. Лейфон, возьми дамам что-нибудь выпить. Шарнид ловко перескакивал с мяча на мяч, пока не оказался перед девушками. — Не думаю, что они пришли слушать твои речи — впрочем, нам всё равно, где сидеть. Давайте там. Когда Нина показала на скамейку, Фелли молча встала, села у противоположной стены и снова раскрыла книгу. Шарнид бросил горсть монет. В полёте они стали расходиться, но Лейфон поймал все одной рукой и с обречённым видом направился в сторону раздевалки, где стоял автомат. — Я… помогу. Мэйшэн пошла следом. — Извини. Банка, громыхнув, выпала из автомата. — Что? Лейфон её вытащил. Напитки он выбрал не задумываясь. Наверняка знает предпочтения всего взвода. Подтверждалось это и тем, что про Мэйшэн с подругами он прямо спросил. Ещё не помнит, что они любят. Было немножко обидно. — Навязались вам. — Да чего такого? У нас бы всё равно скоро перерыв был. Лейфон поднялся, держа все банки. Она предложила взять половину, и Лейфон дал то, что купил для Мэйшэн с подругами. Наконец-то они наедине, надо о чём-нибудь заговорить… подумалось ей, но в голову ничего не приходило, и оставалось лишь молча идти сзади. Мэйшэн смотрела в спину шагающего впереди Лейфона. За этой спиной она оказалась в безопасности, когда случилась драка на торжественном открытии. Построение вдруг сломалось, и толпа бросилась в сторону Мэйшэн. От неожиданности она поскользнулась и упала. И её непременно раздавила бы хлынувшая людская волна. Вот от чего спас Лейфон. Выставив руки, он сдержал надвигающихся студентов и не дал им растоптать Мэйшэн. Возможно, Лейфон это сделал непреднамеренно. Но она никогда не забудет, кто её спас. Обладатель Небесного Клинка — это прошлое Лейфона. Она хочет знать. Если её спросить, зачем — лишь затем, что хочет узнать самого Лейфона. Иной причины она не находила. За прочтение чужого письма мучила совесть, да и не знала Мэйшэн, допустимо ли рыться в осколках упомянутого там прошлого лишь потому, что захотелось узнать. Она не спросила у Лейфона и попыталась выяснить у других, и за это тоже мучила совесть. Мэйшэн не знала, правильно поступает или нет. И всё же… Хотелось знать. Именно так. Она упустила момент, когда можно было извиниться, и теперь решила хранить молчание. И об отправительнице письма, Лирин, тоже решила не спрашивать. Она в Грендане, Лейфон в Целни. Если Мэйшэн нормально проучится здесь до конца, у неё шесть лет. — Мэй? — с недоумением обернулся Лейфон к остановившейся Мэйшэн. — Ой, прости. — Что-нибудь случилось? — Нет, ничего, — помотала опущенной головой она. Мэйшэн опустила голову потому, что не хотела сейчас показывать своё лицо. Она вдруг поняла. Нет, не так. Поняла она не сейчас. Гораздо раньше. Поняла, но не хотела признавать. Не хотела смотреть правде в глаза. Ведь правда так некрасива. У Мэйшэн шесть лет. Шесть лет, в течение которых не будет Лирин. Мэйшэн решила воспользоваться этим преимуществом. Преимуществом… Очень расчётливое слово. Неокончательное. И постыдное. Очень постыдное. Сам ход мыслей постыдный. Откуда взялись такие мысли? Сыграли свою роль и досада, и нетерпеливость. Мэйшэн манит эта спина. Та, что сейчас перед глазами, та, что заслонила от опасности. Но кто-то стоял за этой спиной ещё раньше. Мэйшэн не знала Лейфона до его приезда в Целни, а та девушка знала. Невыносимо. Когда Мэйшэн это поняла и пришла в отчаяние, оно, скорее всего, и подтолкнуло к выводу об ощущаемом ею «преимуществе». Это в самом деле преимущество, но страшно даже задуматься о том, сможет ли она что-либо за эти шесть лет. Её мир не распространялся дальше подруг, и если задуматься о своих возможностях, поневоле обнаружишь, что вариантов пугающе мало. И чтобы прогнать этот страх, чтобы избавиться от беспокойства по поводу незримого присутствия этой Лирин, чтобы не остаться в неведении о тех десяти с лишним годах — Мэйшэн хочет узнать. Эгоистка… Она и сама так считала. Лейфон открыл дверь, и его встретил взрыв хохота. — Сложно, однако, — пробормотала Наруки, когда мячи укатились из-под её ног, и она неуклюже грохнулась на пол. — Для первой попытки неплохо, — заметил Шарнид и встал на мяч. Он легко запрыгал по мячам на одной ноге. Мифи с Наруки отреагировали удивлёнными возгласами. — А ведь я раньше начала, — шутливо заметила Нина, но в голосе чувствовалась досада. — Ну так мне положено скрытно перемещаться, и я привык смотреть, куда и как ступаю, — весело ответил Шарнид и спрыгнул с мяча. — Хм… Ну вот, сейчас мы сосредоточены на этом, день за днём так занимаемся. — Ясно, ясно, — энергично закивала Мифи, делая пометки в блокноте. По-видимому, в ходе интервью она дополнительно спросила, как тренируется взвод. — Итак, какие-то взводы вас беспокоят? — Все. Наша слабость — самая очевидная. Наверняка все попытаются ею воспользоваться, и для победы нам придётся как-то проблему решать. Мы не можем сказать, что кто-то там сильные и надо с ними быть начеку. Каждый взвод сильнее нашего. Надо это признать и действовать соответственно. — Но по результатам вы среди лучших. — Не собираюсь отрицать наших способностей, но и удача сыграла немалую роль. Эффект дала непредсказуемая атака, а когда нас будут ждать, то смогут остановить, а может и вовсе засаду устроить. И так мы рано или поздно опять проиграем. Надо все силы приложить, чтобы так не случилось. — А-хаа. И напоследок, скажите что-нибудь напутственное. — Я люблю наш город. И потому для победы в турнире сделаю всё, что только смогу. Вот и всё. — Большое спасибо. Интервью закончилось, и все стали просто болтать, допивая напитки. Нина с кислым видом слушала шуточки Шарнида. Мифи, глядя на них, посмеивалась. Наруки снова пошла воевать с мячами, потащив с собой Лейфона — похоже, неудача её разозлила. Фелли по-прежнему делала вид, что не имеет с ними ничего общего, но и особых неудобств от происходящего вроде как не испытывала. Воцарилась непринуждённая атмосфера. Здесь даже Мэйшэн не чувствовала себя чужой. Это вызывало некое облегчение. Мысль о том, что в этом кругу найдётся место и Мэйшэн, была приятной. Она почувствовала, что её мир самую малость расширился. Но тут… — А кстати, вы не знаете, что такое «Обладатель Небесного Клинка»? Мифи одним вопросом рассекла умиротворённую атмосферу напополам. *** Мэйшэн не винила Мифи. Она просто сгусток невинного любопытства. Она тяжелее переносит неведение, чем Мэйшэн — это она давно и прекрасно знала. И, зная, всё равно задала свой вопрос, так что обижаться теперь не вправе. Она пришла одна, после занятий. В парк неподалёку от алхимического факультета. Совсем недавно они с Лейфоном ели тут мороженое. Тогда она тоже хотела спросить. Хотела. Но не смогла. Предаваясь воспоминаниям, она вошла в парк — приближались сумерки. Там стояла лишь одна посетительница. Стояла, хотя рядом была скамейка. Девушка обернулась, услышав шаги Мэйшэн. Фелли. Взвились серебристые волосы, отражая блеск заходящего солнца. — Ты одна? — Да… Мэйшэн встала перед Фелли. От волнения казалось, что сердце выскочит из груди. Когда Мэйшэн с утра пришла в школу, в столе лежала записка. «Надо поговорить наедине» — и указано время и место. Мэйшэн пришла одна. Её вызвала Фелли, психокинетик. Её не обманешь. Психокинетик сосчитает всех мошек в парке, если захочет. Наруки и Мифи здесь не спрятаться. — Я опасалась, что ты не придёшь. — Если честно, я об этом подумывала. Подруги заметили, как Мэйшэн достала письмо из стола. Читали они уже втроём. В итоге решили, что она пойдёт одна. Мифи до последнего рвалась идти с Мэйшэн, но Наруки выступила против: — Это важно. Если не выполнить уговора сейчас, потом вообще в стороне окажемся. Я это чувствую. На самом деле, хоть Лейфон, с которым они встретились в аудитории, и выглядел как обычно, появилось неприятное чувство, что он прилагает к этому немалые усилия. Мэйшэн не хочет оказаться в стороне. Она хочет видеть его спину. — Перейду сразу к делу. Забудь, пожалуйста, слова, которые были сказаны вчера. Обладатель Небесного Клинка. Как только Мифи произнесла эти слова, в зале словно похолодало. Заданный вопрос оказался бомбой. Трещина от взрыва прошла аккурат посередине и провела границу между семнадцатым взводом и Мэйшэн с подругами. Фелли и остальные знали. Что такое Обладатель Небесного Клинка, как это связано с Лейфоном. Мэйшэн не знала. И в ту секунду чётко ощутила это разделение. — Почему? — Это вас не касается, и я не желаю ему лишних забот. — Но ведь… Она хочет знать. Хочет сблизиться с Лейфоном. Теперь она поняла. Станет ли он ближе, если забыть эти слова? Вряд ли. Дистанция лишь возрастёт. Мэйшэн чувствовала. — Нравится удовлетворять любопытство, вскрывая чужое прошлое? — Вовсе нет. — Но вы этим и занимаетесь. Копаетесь в чужом прошлом без всякой на то нужды, лишь ради самоудовлетворения. Докопаетесь, и что дальше? Она всё понимала. Понимала, как, должно быть, ужасно выглядит в глазах Фелли. Боится живущей в Грендане Лирин и, чтобы сократить отставание, хочет что-то узнать. Мэйшэн считала, что это ужасно. — Не думаю, что это принесёт удовлетворение. И всё же, всё же. — И всё же я хочу знать. Не знаю, к чему это приведёт. Мне страшно об этом думать. Пытаюсь представить, зачем это держится в тайне, и становится очень страшно. — Так зачем? Если выяснит, её отношение может измениться. Внутреннее отношение к Лейфону может измениться. Это пугает. Она ничего не может поделать с этим страхом. Мэйшэн знала, что если её чувства переменятся в мгновение ока, презрение к себе будет просто невыносимым. Сейчас невыносимой была ревность. Бойцы семнадцатого взвода знают то, чего не знает Мэйшэн. Знают, но считают Лейфона своим товарищем. Лейфон сказал, что не вернётся в Грендан. Что, если не просто не вернётся, а не может вернуться? Что, если причина тому как раз в «Обладателе»? Что, если по этой причине Лейфон, при всей своей силе, пытался бросить Военное Искусство? Если так, Мэйшэн пытается разбередить ещё не зажившую рану. — Так зачем ты хочешь узнать? Фелли вытягивала из Мэйшэн ответ. — Я… И всё же, даже если эта причина кроется в тех словах, для семнадцатого взвода Лейфон — свой. Они за него заступаются. И это очень обидно. Обидно, что Мэйшэн вытесняют из его жизни. — Я… — произнесла она дрогнувшим голосом. — Я люблю Лейтона. Очень люблю. И потому хочет знать. Но боится, ведь когда узнает, могут рухнуть даже их нынешние отношения. Эти чувства не останутся внутри неё. Они заденут и Лейфона. Но Мэйшэн-то в его глазах не изменится. На самом деле она хочет узнать прошлое Лейфона не для того, чтобы лучше узнать его самого. Она хочет проверить, сможет ли, узнав правду, всё так же его любить. Боится всё испортить, но хочет узнать, подлинные её чувства или нет. — И без этой проверки в тебе не будет веры к собственным чувствам? — Да. В словах Фелли слышался упрёк. Но Мэйшэн без колебаний кивнула. — Прощупываешь почву прежде, чем ставить ногу. Думаешь лишь на шаг вперёд. А о том, что дальше, не думаешь вовсе. Не очень умная тактика. — У… «Как отнесётся Лейфон к твоему желанию узнать правду?» — вот что явно хотела сказать Фелли. И что, если из-за того он и выглядел так сегодня? — Ладно… — снова заговорила она с парализованной страхом Мэйшэн. — Если такие у тебя методы, мне добавить нечего. Сказав так, Фелли развернулась и пошла прочь. — Что… — Делай как знаешь, мне больше нечего сказать. Только… — на ходу добавила она. — Не думаю, что знание или незнание спасут от тревог. Мэйшэн заметила, что после этих слов Фелли вздохнула. А, ну конечно… растерянно думала Мэйшэн, наблюдая за покидающей парк девушкой. В Лейтона влюблены многие. И она явно в их числе… Заново осознав, какое напряжение она только что выдержала в одиночку, Мэйшэн присела. Путь предстоит нелёгкий… подумалось ей. Примечания 1. Innocence wander — «Блуждание невинности», либо innocence wonder – «Любопытство невинности» 2. Дхарма — термин в буддизме и других учениях, обозначает совокупность установленных норм и правил, соблюдение которых необходимо для поддержания космического порядка. Символизируется колесом со спицами. Эпилог Ну что за человек… По дороге в гостиницу Целни в голове Лирин всё время крутились эти слова. Гостиница пустовала, жильцов не наблюдалось — наверное, давно хоробус не приезжал. — Что значит «так экономнее»? Должен же быть предел толстокожести. Решил мировой чемпионат толстокожих выиграть? Лирин, не прекращая сердито ворчать, поставила чемодан возле кровати, а сама упала в кровать. Одна. Вроде ещё не должна была отвыкнуть, но чувствовала себя брошенной в этом заполненном внезапной тишиной пространстве, пустота давила на Лирин. За день столько всего случилось. С помощью Савариса она переправилась с одного воюющего города на другой, увиделась с Лейфоном. Если перечислять, то на этом, собственно, всё. Но и на это ушло столько времени. Поездка на хоробусе, где рисковали столкнуться с гряземонстрами. Лирин знала, насколько они страшны, но так путешествовала впервые. Здесь пришло горькое осознание того, насколько ей повезло жить там, где она жила. Счастье жить под защитой недостижимо сильных военных — Обладателей Небесного Клинка — и возглавлявшей их королевы, конечно же, недоступно другим городам. И даже не так страшно, что, по сравнению с ними, гряземонстры нападают несколько чаще. Увеличивает ли это риск уничтожения города? Житель города, не знающего Обладателей, сказал бы, что да. Но осознание того, что на поле боя стоял и Лейфон, вызывало противоречивые чувства. Ведь Лирин почти не доводилось видеть ранений, подобных тому, что он получил сегодня — так что, наверное, в других городах опаснее, чем в Грендане. Она всё колебалась. Опаснее в других городах, опаснее в Грендане — ответ в голове всё время менялся, и то и другое казалось правильным. Для Лирин это было «подушкой». Она позволяла справиться с восприятием одного факта. Молча лёжа в кровати, она извернулась, открыла одной рукой чемодан и запустила руку внутрь. На ощупь достала искомый предмет. Завёрнутая в ткань деревянная коробочка. Эту важную вещь доверил Лирин приёмный отец. Катана из железного дайта — её вручают наследнику Сайхарденов. Знак отцовского одобрения, знак прощения. Свидетельство, что их ещё что-то связывает. — Не отдала. Хватало и других поводов для беспокойства, но Лирин не забыла. Однако просто взять и отдать не смогла. Она была уверена, что Лейфон будет счастлив. Так счастлив, что возможно… даже заплачет. И что тогда сделает она? Порадуется вместе с ним? Конечно. Но не только… — Нет… В уголках глаз защипало. К горлу подступил ком. Конечно, она заплачет с ним вместе. Но она не хочет так заплакать. Она чувствовала, что не сможет сказать ему «здорово ведь». Потому что до этого хочет сказать совсем другие слова… — Хорошо, что Лейфон живой. В номере больше никого. Никто не услышит. Лейфон не услышит. И другие не услышат. Так что она перестала сдерживаться. — Хорошо… Закрыв руками глаза, из которых хлынули слёзы, она смогла произнести эти простые слова. А ведь хочется найти в себе силы сказать так при нём. Об этом она мечтала. День, когда ничего не случилось Той ночью Минс Ютнол швырнул в стену первое, что попалось под руку. Попался деревянный стол. Стол из самой что ни на есть роскошной древесины — которой мастерски придали нужную форму — от приложенной силы порвал обои и с грохотом развалился. Этого не хватило, чтобы погасить гнев. Но, по крайней мере, позволило на секунду выплеснуть ярость. В противном случае Минс ворвался бы во дворец и сорвал банкет, который там наверняка проходил. И к тому же, наверное, собственными руками задушил бы находившегося там с сонным взглядом мальчишку нищенского вида. Он и был поводом сегодняшнего банкета. Минс ещё молод. На грани между подростком и молодым человеком. Но тот ещё моложе. Вот что бесило. После нынешней ночи этот день войдёт в историю как день появления двенадцатого Обладателя Небесного Клинка Грендана. Мальчишку звали Лейфон Альсейф. По принятии Небесного Клинка он стал Лейфон Вольфштайн Альсейф. — Почему не я? — простонал Минс, взъерошив свои прямые чёрные волосы. Ютнолы — одна из трёх королевских семей Грендана. Нынешняя королева, Альсейла — из семьи Альмонисов. Семья, к которой принадлежит монарх, называется коронованной. Коронованная семья Альмонисов. Обладателей Небесного Клинка не может быть больше двенадцати. Ведь таинственный платиновый дайт Грендана под названием «Небесный Клинок» существует лишь в двенадцати экземплярах. Но Клинки требуют выдающихся способностей, и собрать для них двенадцать хозяев — дело, которое нечасто удаётся довести до конца. До начала правления Альсейлы Клинков было пять. Лишь сейчас их набралось двенадцать. Минс был уверен, что двенадцатый — он. И ожидания людей были связаны с ним. Тигрис из последней королевской семьи, Ронсмьер, тоже встал в ряды Клинков. Альсейлу, нынешнюю королеву, все признавали сильнейшим членом королевского рода в истории, ею гордились как вершиной процветания военной крови королевских семей. И, естественно, на место двенадцатого прочили молодого главу семьи Ютнолов, Минса. Но на деле оказалось иначе. Лейфон Вольфштайн Альсейф. Двенадцатым стал приёмный сын из мелкого военного рода Сайхарденов. Хуже того, Минсу с этим Лейфоном и сразиться не дали. — Это её происки, — взвыл Минс. И эти слова вырвались не случайно. Отношения между семьёй Ютнолов и коронованной семьёй Альмонисов были напряжёнными. Между нынешними представителями этих семей, если быть точным. Три королевских семьи хранили в себе кровь первого гренданского правителя, и браки производились с таким расчётом, чтобы обеспечить стабильное рождение военных. Естественно, кандидат в супруги должен быть, как минимум, военным. Излишне ослаблять кровные связи трёх семей тоже не допускалось, под предлогом сохранения крови первого правителя. Однако увлечение «очисткой» крови повлечёт неприятные последствия в генетическом плане. С учётом этих факторов браки между каждыми двумя семьями стали осуществлять примерно раз в три поколения. Нынешняя королева Альсейла рождена от Альмонисов и Ронсмьеров. Поэтому её мужем должен был стать Ютнол. Старший брат Минса. Точнее, человек, который был ему братом. Брата больше не было. Он совершил немыслимое — сбежал с гражданской женщиной. Альсейла отреагировала сдержанно и лишь грустно усмехнулась, но нового жениха подыскивать не спешила. Хотя следующим на очереди полагалось быть Минсу. В народе ходили слухи, что у Альсейлы ещё сохранились чувства к брату. Но поговаривали и другое — она в обиде на то, что её отвергли, и возненавидела весь род Ютнолов. А этим разговорам Минс верил. Ведь его беды этим не ограничивались. Они преследовали и родителей. Отец погиб с бою с гряземонстрами, мать заболела и последовала за ним. Семья Ютнолов сократилась до самого Минса. У отца были братья и сёстры, но, согласно законам трёх семей, в цепочке наследования они стоят далеко. В случае смерти Минса фамилию Ютнол унаследуют не братья и сёстры отца, а кто-то из детей глав других семей. Поскольку у Альсейлы детей нет, это будет кто-то из сыновей Ронсмьер. Она пытается законным путём уничтожить Ютнолов. Минс был в этом убеждён. Чтобы этого не допустить, требовался Небесный Клинок. Своей силой Минс обязан продемонстрировать, что не просто является единственным носителем своих генов, но и воплощает все качества своего рода. К тому же, если монарх не выбирает супруга из трёх семей, далее на очереди Обладатели. Став женихом королевы, Минс получил бы шанс вернуть утраченные позиции Ютнолов. Но двенадцатым выбрали не Минса. Альсейла лишила его даже возможности продемонстрировать свою силу. Это её происки. Он знал. — Ну так у меня свои планы. Альсейла рано или поздно решит его убить. Только он не будет сидеть сложа руки. — Я в королевскую неприкосновенность не верю. Авторитеты мало что значат для загнанных в угол. Они хотят жить и обнажают когти. На элегантный профиль Минса легла несвойственная его возрасту мрачная тень. *** Радость длилась лишь день. Следующий день был полон хлопот. — Да сколько ж можно! Додзё Сайхарденов. Оно располагалось отдельно от приюта, и сейчас возле додзё стояла, подбоченившись, Лирин. Ей было десять лет. Второклассница начальной школы благодаря своей работящей натуре уже управлялась на кухне. Не стесняющие движений штаны с рубашкой, волосы крепко стянуты на затылке. Хвостик чуть изгибался — волосы стали последнее время немного виться. Стояла Лирин за спешно организованной стойкой регистрации, у входа в додзё. На следующий день после вручения Лейфону Небесного Клинка, то есть сегодня, здесь стало не протолкнуться. Додзё было небольшим, хоть и с немалой историей — Додзё Сайхарденов для катаны. Занималось в нём, соответственно, не так много людей. В Грендане додзё такого размера великое множество. На пальцах двух рук не сосчитать даже тех, что учат только лишь работе с катаной. И, конечно же, мало кто из них может похвастать долголетием. Бывает, что хозяева гибнут в боях с гряземонстрами, не оставляя наследника, бывает, что додзё терпит поражение в бою с другой школой и впадает в забвение. У Додзё Сайхарденов для катаны была своя история, несопоставимая с его малым размером. Можно, однако, без преувеличения сказать, что статус школы в Грендане именно размером и определяется. Проще говоря, история додзё сама по себе здесь особо не ценится. Но со вчерашнего дня эта оценка резко изменилась. Мальчик, в течение двух лет одерживавший на чемпионатах одну победу за другой, выиграл вчерашний бой за обладание Небесным Клинком и был официально объявлен последним Обладателем. И этот мальчик принадлежал к военному роду Сайхарденов. То есть к додзё, влачившему жалкое существование на окраине жилого квартала. Утром, ещё до открытия, у ворот додзё выстроилась очередь из желающих вступить. Лирин отправили с ними разбираться, и, когда миновал полдень, конца очереди ещё не наблюдалось. — Лирин, перекуси пока. — Хорошо… Соседи принесли плиту и устроили раздачу риса. Очередь всё не кончалась, и заставлять всех стоять и ждать тоже нельзя. Людям выдали талончики с номерами, но они продолжали выстраиваться. От происходящего у Лирин голова шла кругом. — Ну что они, пусть и в наше положение войдут, — проворчала она, чуть придя в себя после горячего супа. Палатку и простые столы для регистрации и выдачи риса устанавливали горожане с районного собрания. Додзё соответствовало внешнему облику. Работников в нём было немного. Кухня тоже не могла похвастать изобилием. Услышав ворчание Лирин, одна из помогавших с раздачей девушек рассмеялась. Старшая сестра из того же приюта, совсем недавно вышла замуж — и молодожёны теперь жили по соседству. — Что ж теперь поделаешь? Раз Лейфон такого добился. Обладатель Небесного Клинка. Для обитающих в Грендане военных титул немыслимого масштаба. По сути — звание сильнейшего. И само собой получается, что в школу, породившую такого сильнейшего, тут же рвутся вступить молодые военные, желающие пойти по его стопам. Такой известностью пользуется, например, основанный Обладателем род Люкенсов. Род Риванесов, эпигонов[1] трёх королевских семей. И считающийся наиболее благополучным на сегодняшний день род Миднотов. В каждом из этих трёх военных родов есть действующий Обладатель. Поскольку Обладателей всего двенадцать, число процветающих родов ограничено. Исключений из этого правила несколько, и это, в первую очередь, психокинетик. Дельбоне — старейшая из Обладателей и единственный психокинетик. Все ждут, что её место вот-вот освободится, только ждут этого, по слухам, не один десяток лет. К тому же для психокинеза мало быть военным, слишком многое зависит от соответствующего таланта, да и должность, требующая такой способности, единична — и потому школы не существует. Другой пример — превращённая кэй. Эту технику представляет Тройатт. Она тоже сложна в освоении, и военных, желающих из любопытства её изучить, крайне мало. Кроме этих двоих и трёх упомянутых выше, остаётся ещё шесть Обладателей, не считая Лейфона. Один из них, Линтенс — считающийся на сегодняшний день сильнейшим Обладателем — родом вообще не из Грендана. Королева выставила гостя-военного из другого города кандидатом на Небесный Клинок, и тот поучаствовал в нескольких боях. Таким образом, передать свои приёмы Линтенс может лишь основав собственный род — чего делать не собирается. Из пятерых других почти каждый охватывал множество школ сразу, а кое-кто был приезжим — и потому к официальному военному роду никто не принадлежал. Основывать род никто, как и Линтенс, не собирался. Лейфон же, с рождения изучавший лишь стиль Сайхарденов для катаны, получался «чистым» Обладателем. Это был единственный шанс рода Сайхарденов. Так считали все, наверное, это само собой разумелось. — Только ведь… Лирин смотрела на посетителей, ждущих конца обеденного перерыва, со смешанными чувствами. Неужто ни у кого не возникло вопросов? Неужто никто не видел, какой дайт сжимал Лейфон во вчерашнем бою? Это был меч. Сайхардены работают с катаной, но Лейфон держал в руках меч. Она вспомнила, что видела за день до финального боя. В додзё были лишь Делк — директор приюта и глава рода Сайхарденов — и Лейфон. Лирин пришла звать их к ужину. И увидела. Между ними лежал восстановленный дайт. Меч. — Прости, — только и сказал Лейфон молча смотревшему Делку, взял меч, свернул дайт в базовую форму и повесил на портупею. Лирин сразу поняла значение случившегося. Лейфон продемонстрировал Делку, что отказывается от стиля Сайхарденов. А потом Лейфон стал Обладателем. Зачем он… Лирин до сих пор не смогла спросить. Она считала, что знает о Лейфоне всё. Они ровесники и, говорят, поступили в приют примерно в одно время. Ещё в младенчестве. Лирин была брошенным ребёнком. Лейфон тоже. В сознательном возрасте они уже были вместе. Они не воспринимали друг друга как товарищей по несчастью. В приюте были и другие братья и сёстры без кровного родства. Были такие же брошенные, были те, кто поступил сюда, лишившись родителей и не имея опекунов. Случаи встречались разные. Она лишь недавно выяснила, что военных детей бросают редко. В этом ли дело… она не знала. Чутьё подсказывало, что, наверное, не в этом. Для Лейфона Делк был как родной отец. И Делк явно так же относился к Лейфону. Конечно же, этот пожилой военный — немногословный, но добрый — был отцом для всех детей приюта. Но Лейфон — военный. У каждого ребёнка приюта своя фамилия. Те, кто свою знал — сохраняли. Тем, кто не знал, придумывал Делк. Так он давал понять, что хоть все они растут вместе, каждый является отдельной личностью. От этого становилось немного грустно. Но тут ничего не поделаешь. Сама фамилия Делка обозначает военный род. Поскольку род маленький, то фамилия означает, что в крови её носителя, пусть даже и гражданского, есть безусловные военные гены. Такую фамилию не получит, например, Лирин, не знающая своих родителей. А вот Лейфон мог бы и получить. Лейфон Сайхарден. Звучит неплохо. И по прошествии времени так бы, наверное, и случилось, если бы всё шло как раньше. Он официально стал бы приёмным сыном Делка и наследником Сайхарденов. Но Лейфон взял меч. Зачем? Она не находила ответа. Никак не могла понять, зачем Лейфон так поступил. — Простите, — обратились внезапно к ней, и Лирин мотнула головой. — А, да? К стойке подошёл молодой человек. Он был старше Лирин. Худощавого вида парень с серебристыми волосами, в очках, улыбался дружелюбной улыбкой. — Не подскажете, это додзё Сайхарденов? Его манеры свидетельствовали, что юноша из хорошей семьи. — Да. Конечно. Простите, если желаете вступить, я дам талончик… — О, вовсе нет, — прервал он Лирин, развернувшись к очереди, чтобы они тоже услышали. Он явно понимал, что происходит. — Видите ли, я приезжий. Приезжий. То есть приехал в город на хоробусе. — Мне выпала большая удача посмотреть вчерашний бой. Он меня так впечатлил, что я захотел встретиться лично, вот и пришёл к вам. — Ага… — чуть настороженно кивнула Лирин. — Конечно же я, будучи гражданским, не имею намерений получить от него каких-либо знаний. Просто хотелось встретиться, — сообщил молодой человек, снова чуть повысив голос. На этом стоявшие в очереди кандидаты на поступление, видимо, утратили интерес к гостю. Невзирая на то, что собеседница младше него лет, видимо, на пять, он держался предельно вежливо. Лирин часто называли не по годам взрослой, но он производил впечатление ещё более взрослого. — Ой, простите. Он сегодня весь день во дворце и вряд ли вернётся, — склонила она голову с виноватым видом. Сегодня, на следующий день после банкета, Лейфону начали готовить подобающую для Обладателя экипировку. Начали регулировку Небесного Клинка, много чего требовалось для персонального защитного костюма — от снятия мерок до выбора дизайна. Так что, говорят, какое-то время Лейфон из дворца не вылезет. Неизвестно, когда нападут гряземонстры. К тому же в Грендане они нападают часто. Новоявленному Обладателю рассиживаться не дадут. Когда Лирин всё это объяснила, молодой человек понимающе кивнул: — Увы, похоже, я не успею с ним пересечься. — Простите. — Нет-нет, это же не ваша вина. Однако ваш город крайне великодушен к приезжим. В моём городе перед тем, как выпустить в город из гостиницы, вас тщательно проверят — да и в других городах, где мне довелось побывать. Удивительно. Он, скорее всего, просто рассуждал вслух, либо хотел поделиться с кем-нибудь впечатлением. И, видимо, не ждал ответа. — Наверное, это потому, что к нам хоробусы редко заезжают, — сказала Лирин, и парень удивлённо на неё посмотрел. — Оо, и только поэтому? — Ну… приезжих ценят, потому что их мало. Все надеются, что им что-нибудь привезут. — В таком случае боюсь, что у такого жлоба как я для вас ничего не найдётся. — Ой, я вовсе не… — бросилась оправдываться Лирин, но смеющийся молодой человек жестом остановил её. — Да я шучу. — А? — Спасибо. Жаль, что не удалась та встреча, но и эта оказалась весьма интересной. Он явно имел в виду Лирин. Юноша с изящными чертами лица снова улыбнулся, чем вогнал её в краску. Но он не стал по этому поводу веселиться, а лишь попрощался и ушёл. — Странный он, — заключила Лирин и снова принялась за еду. Поступающих оставалось немало. Их имена и адреса надо внести в журнал, и за Лирин сейчас эту работу никто не сделает. *** — Я отказываюсь, — ответил Линтенс на совершенно неинтересное ему предложение, не выпуская сигарету изо рта. Он жил в части жилой зоны Грендана, собравшей людей с низким достатком. — Так и передай. Линтенс выпустил письмо из рук. Бумага и конверт, сохраняя ту же форму, какую имели в руках Линтенса, вопреки законам физики поплыли по воздуху и, оказавшись над урной, измельчились. Измельчились настолько, что даже любителю паззлов потребовалось бы немало терпения, пожелай он восстановить письмо. Пол скрипнул. Это вздрогнул от увиденного хорошо одетый посетитель — он доставил письмо. Такого движения хватило, чтобы пол заскрипел. Дешёвая, видавшая виды квартира оплакивала надвигающуюся старость. Линтенс не удостоил посланца взглядом. Вместо этого он, лёжа на диване, созерцал рассеивающиеся клубы табачного дыма. Безжизненный взгляд хмурых глаз, давно нестриженые волосы и заросший подбородок. — Пошёл. Это слово Линтенс выдохнул вместе с дымом. Посланец в панике ретировался, сопровождаемый скрипом пола. Пепел сыпался на измятую белую рубашку. Но в последний момент, не теряя формы, уплывал в пепельницу. Дверь осталась нараспашку. С коридора был выход на спиральную лестницу, и на ней, судя по звукам, кто-то столкнулся. Женский крик, растерянный голос мужчины, грохот падения с лестницы и хохот жильцов снизу. — Расшумелись, — пробормотал Линтенс, и дверь сама начала закрываться. Но её придержали. — Ох, ужас какой, — раздался удивлённый голос. — Как можно за неделю так всё загадить? Я в шоке. Девушка, распахнув закрывавшуюся дверь, бесцеремонно вторглась и стала изумлённо оглядывать комнату. Разодетая под горничную девушка с героическим видом встала перед дверью, взяв пылесос наизготовку. По внешности ей не дашь и двадцати лет. Сколько на самом деле — неизвестно. Ведь огромный избыток кэй позволяет ей как угодно манипулировать собственным телом. Скелет, конечно, не преобразуешь, и рост оставался естественным, но вот остановить процесс взросления ей, видимо, по силам. По крайней мере, в течение нескольких лет после встречи с Линтенсом она сохраняла те же рост и внешность. — Ты чего? Пылинок тоже надо как можно больше скопить? Всё твоя одержимость большими числами. Болтая что ей вздумается, девушка прошла мимо него и открыла окно. Пошёл свежий воздух. Однако чуткий нос Линтенса уловил и вонь помойки, расположенной между этим зданием и соседним. — Я, кажется, шестьсот четыре тысячи восемьсот секунд назад уже просил оставить меня в покое, Ваше Фигличество. Он закрыл окно, не вставая с дивана. Поток воздуха оборвался. — Если что-то не нравится, будь добр, выбери жильё получше. Вечно ты такой грубый — горничные, которых я к тебе отправляю, одна за другой приходят в слезах и умоляют отпустить. — Вот и не отправляй. Тридцать восьмой раз об этом говорим. — Если Небесный Клинок живёт в таких условиях, падает авторитет коронованной семьи Альмонисов. Пусть у тебя хоть чисто будет. Девушка в наряде горничной… «Её Фигличество»… Альсейла Альмонис снова открыла окно. На этот раз оно не закрылось. Альсейла сорвала все оплетавшие его стальные нити. Сделала несколько быстрых движений рукой — постороннему наблюдателю показалось бы, что она хватает воздух — и смахнула зажатые нити. Сорванные нити беззвучно вернулись к хозяину. — А что с одеждой, которую я дала? Под твой вкус подбирала, между прочим. — Ты бандитских фильмов насмотрелась. — Посмотрела бы я на бандита, который под твоим хмурым взглядом не обделается. Грубое замечание сопровождалось грубым сухим смешком. Посмеиваясь, она привычным движением ноги раскидала скопившиеся журналы, подключилась к обнаруженной под ними розетке и щёлкнула выключателем. Комнату наполнил характерный всасывающий звук. — Тебя убрать хотят, — тихо сказал Линтенс под шум пылесоса. — Знаю, — беззаботно отозвалась Альсейла. — От дурака одни проблемы. Надо знать своё место. — Он пытается привлечь Небесных Клинков. — Дурак и действует по-дурацки. Он теперь раскрылся. Какая уж там утечка. — И ведь не все Клинки тобой довольны? Когда Линтенс стал Небесным Клинком, тогдашние Обладатели уже заворотили носы. Не то чтобы история Грендана не знала подобных Обладателей, выходцев из других городов. Но по большей части такое случалось один раз на правителя. До сих пор никто не вёл себя как Альсейла, выдавая Небесный Клинок множеству приезжих. Факт в том, что этим она навлекла гнев аристократических военных семей Грендана. Для замкнутого мира города информация извне крайне важна. Новые технологии, новые гены — приветствуется всё, кроме разве что болезней. Но адаптация происходит не сразу — такова участь новоприбывшего в замкнутом обществе. Сначала Линтенс, потом Каунтия в связке с Реверсом. Обладателями внезапно оказались целых трое военных, прибывших извне, и, хоть главным принципом военных является уважение к силе, недовольство назрело. Однако… — И что с того? — спокойно заявила Альсейла без тени беспокойства или задумчивости в голосе. — Пусть ропщут сколько угодно. Пусть будут недовольны. Если есть жалобы, пусть высказывают. Королевская семья есть просто военный род, оказавшийся сильнейшим на тот момент в Грендане. Кто мнит себя сильнее, должен силой же брать своё. А моё дело — прижать их всех к ногтю. Работа хозяина — давать кнута непослушным щенкам. Только и всего, верно? Так она разглагольствовала, продолжая работать пылесосом. Не идёт ей роль горничной. Так подумал Линтенс, разглядывая профиль королевы — её губы мило скривились. Рождённая править, рождённая сильной. Она будто сверкала — что никак не вязалось с образом какой-то горничной. — Впрочем, мне, пожалуй, даже интересно, что учудит этот дурачок. Скучно тут последнее время. Позабавилась бы с новеньким, но он пока что не в форме. Лин, может, натаскаешь его? — Да, наверное, будет забавно. Линтенс тоже смотрел вчерашний финал. Он ушёл, посмотрев лишь выстроившихся на церемонии открытия участников — этого Линтенсу хватило, чтобы предсказать итог. И не ошибиться. — Ого? Не ожидала. Думала, не захочешь. — Похоже, у него способности к имитации. Неплохо бы проверить, настоящий ли это талант. — А, вот как? Звучит весьма интересно, — тихо сказала Альсейла и заинтригованно улыбнулась. — Такого ещё не было. Ребёнок стал Небесным Клинком, отказавшись от своего фирменного оружия и стиля. — Все мы так можем. — Но не делаем. Разве не в этом природа военного? — тут же возразила она с таким видом, будто что-то замыслила. Линтенс молча закрыл глаза, стараясь не слышать шум пылесоса. *** Круглый стол ломился от роскошных угощений. Напротив Минса сидели три его гостя. — Линтенса таки привлечь не вышло. Он раздосадовано запивал мясо вином. Было и так ясно, чем всё кончится. Но делать из Линтенса врага по возможности не хотелось. Оружие Линтенса, стальные нити, было для Минса непостижимым и потому в его глазах пугающе значимым. — Я же говорил. Они чужаки. И подконтрольны Её Величеству, — произнёс гость, сидевший в центре. Кальван Геордиус Миднот. Пожилому мужчине было уже за пятьдесят. Волосы — некогда чёрные, а теперь седые — коротко подстрижены. Местами пробивались совершенно белые пряди. Лицо прорезали глубокие морщины, какие бывают у людей, многое повидавших. — Я бы скорее опасался, что так до неё дойдут сведения о наших планах. — Об этом волноваться не стоит. В следующий бой отправят новичка в паре с Линтенсом. Вам ведь это лучше меня известно? — Это так. Но меня беспокоит, что Её Величество примет какие-нибудь меры предосторожности. — Тоже напрасные заботы. Я-то её натуру знаю. Если она узнает о наших намерениях, то примет это как вызов. — Верно. Думаю, это в её характере, — с весёлой улыбкой кивнул молодой человек слева от нахмурившегося Кальвана. — Саварис. Ты что же, подлец, считаешь, что у тебя есть шансы в бою с Её Величеством? — А что? Разве мы здесь не потому, что именно так и считаем? — спокойно парировал Саварис. — Я лишь хочу заставить Её Величество понять, что текущее положение дел не на пользу Грендану. — В таком случае, почему бы так и не сказать? Обладателям ведь несложно встретиться с Её Величеством, это их привилегия. — Я и сказал, — с ненавистью посмотрел Кальван на юного Обладателя. — Но Её Величество не слушали. Да, она не вправе давать Небесный Клинок кому угодно. Но проведение боёв на её усмотрении. Радуется, что собрала всех Клинков. Но чтобы принять в них мальчишку, которому только десять лет исполнилось… — Меня в тринадцать приняли, — не понимал Саварис тревоги Кальвана. — Канарис-сан вот в пятнадцать. Сводить аргументы к тому, что молодость есть помеха для Небесного Клинка, как-то неубедительно. Последняя гостья — Канарис — в беседе особо не участвовала и лишь поглядывала в их сторону. У неё не было особых черт. Части лица словно нарочно подобрали так, чтобы лишить её индивидуальности — казалось, стоит чуть отвести взгляд, и не поймёшь, куда она подевалась. — Слишком много юнцов, — с горечью произнёс Кальван. Немалую часть Обладателей и впрямь составляла молодёжь. Военных, ещё заставших коронацию Альсейлы, в строю осталось четверо. Если считать Дельбоне за исключение, остальные трое приняли Небесный Клинок ближе к тридцати годам либо на четвёртом десятке. При Альсейле же старший из новых Обладателей, Линтенс, принял Клинок, когда ему не было и тридцати, остальные же — когда им в лучшем случае исполнилось двадцать, а то и в подростковом возрасте. И вот десятилетний Лейфон. — Её Величество словно пытается установить рекорд молодости, — рассмеялся Саварис, которому до недавних дней этот рекорд принадлежал. — По идее далее на пенсию уйдёт господин Тигрис либо Дельбоне-сан. Так кроме подростков скоро вообще никого не останется. — Это тебе не игры! Взбешённый насмешкой Савариса Кальван ударил по столу. Подскочили тарелки. Соус пролился на скатерть, и Канарис хмуро наблюдала за расползающимся пятном. — Что вы, успокойтесь, прошу, — с мягким упрёком обратился к Кальвану Минс. — Понимаю, каждому из вас есть что сказать, но сейчас мы собрались ради общей цели. Прошу, будем добры друг к другу. Каждый из присутствовавших представлял один из влиятельных военных родов Грендана. Восседавший в центре Кальван Геордиус Миднот основал собственный род. Слева сидел вечно улыбающийся молодой человек — Саварис Кёллафин Люкенс. Он принадлежал к военному роду Люкенсов — ему положил начало Обладатель, служивший первому монарху Грендана, а Саварис был кровным потомком того Обладателя. Справа же сидела Канарис Эарифос Ривин. Она была из Риванесов, эпигонов трёх королевских семей — этот военный род основали, собравшись вместе, молодые люди королевских семей, не имеющие, попросту говоря, перспективы эти семьи возглавить. Из троих присутствующих она, возможно, наиболее близка Минсу по крови. — Кроме того, мы должны оградить авторитет Небесного Клинка от посягательств. И раз вы сюда пришли, то, полагаю, знаете, что для этого требуется, — прямо сказал он, и никто не возразил. Убить королеву, сменить правителя. Освободившийся трон займёт Минс. Правильный порядок наследования ставил впереди него Тигриса как старшего, но у него уже была такая возможность перед занятием престола Альсейлой. Тем не менее, Тигрис уступил ей корону. А значит, скорее всего, и теперь уступит. Обладателем Минсу уже не стать. Можно добиваться позиции жениха Альсейлы, но Минс на это уже не рассчитывал. А раз так, какие ещё варианты, кроме единственного? — Обещаю, когда стану королём, ваши рода будут подобающим образом вознаграждены. Минс не забудет данного слова. Он прекрасно знал, почему эти трое к нему пришли. Они боятся, что упадёт авторитет их родов. Собраны все двенадцать Обладателей Небесного Клинка. Но есть военные, не имеющие отношения к их родам. А это означает, что можно обучиться у других военных родов и тоже стать Обладателем. Стать Обладателем Небесного Клинка есть высшее устремление военных Грендана. Нет лучшего эталона для оценки сил. Ради этого молодые военные ходят в додзё, открытые военными родами, и оттачивают свою технику. Жизнь уныла, когда в ней лишь битвы за выживание. Хочется насладиться и такой роскошью, как красивые зрелища. А желанной целью становится позиция Обладателя — того, кто способен одержать настоящую победу в мире сильных. Но так мыслят те, кто лишь начал своё восхождение. А для тех, кто уже чего-то достиг, эти новые звёзды не более чем помеха. Рост числа Обладателей внушал опасения, но прежде никто из новичков не спешил основать свой род — видимо, из-за молодости — и непосредственной угрозы не было. Но с Лейфоном всё иначе. Десятилетний — слишком молодой — Обладатель Небесного Клинка. Его произвёл род Сайхарденов. Род, отстроивший своё додзё на окраине города, мелкий род — каких здесь столько, что яблоку негде упасть — стал угрозой наравне с крупнейшими родами. Если взял на себя обязательства — надо их соблюдать. Военные существуют для того, чтобы можно было выжить в этом городском мире. Сила играет здесь решающую роль, и это все понимают, но мало кто отважится при этом поступиться взятыми обязательствами. Не поступится ими Кальван, да и главы ещё двух военных родов — приславшие остальных гостей — придерживаются, в числе многих, того же мнения. Приготовления к этому дню начались тогда, когда Минс понял, что не допущен к финальным боям за Небесный Клинок. Именно поэтому трое Обладателей так быстро оказались за столом Минса. — И как же будем действовать? — первым нарушил тишину Саварис. — Самым опасным считаю Линтенса. Надо выбрать момент, когда его и рядом со дворцом не будет. — Значит, всё как договаривались? — уточнил Кальван, и Минс кивнул. — У нас будет шанс во время следующего боя — такого, на который отправят Обладателя. Я не дам специального сигнала. Когда начнётся бой, буду рассчитывать, что наш план тоже приводится в исполнение. В случае обычных гряземонстров отправят не Обладателей, а подразделение обычных военных. Лейфона в таком случае, может, и пошлют, но Линтенса в сопровождение вряд ли отправят. Надо дождаться старой особи. Тогда обычных военных на боевое задание не отправят. На перехват выйдут только Небесные Клинки. И если будет очередь Лейфона, на первый бой против старой особи ему в сопровождение обязательно дадут Линтенса. А для следующего боя со старой особью почти наверняка выберут Лейфона, хотя бы для того, чтобы начинающий получил опыт подобных боёв. — Ваш черёд обязательно настанет, и притом скоро, — объявил Минс. *** Прошёл месяц. Тянулись скучные дни. Альсейла наносила еженедельные визиты, энтузиазм которых сильно превосходил эффективность — особо чище не становилось. Ведь Альсейла считала, что уборка подразумевает лишь работу пылесосом. Это утомляло. Вот и вчера Линтенс провожал её взглядом, когда она, в очередной раз всё переворошив, с довольным видом удалялась. Сегодня Линтенс пришёл в дворцовый сад. Висячий сад поражал уже своими размерами. Меры безопасности, несмотря на высоту, отсутствовали. Ведь войти могут только садовники или военные. Садовники приходят только по работе, а военный вряд ли будет столь неловок, что умрёт от падения с такой высоты. Впрочем, столь неловкого военного сюда никто и не пустит. Ведь сад расположен в приватной зоне коронованной семьи внутри дворца. И здесь находился Линтенс. И ещё один человек. — Выдающаяся у тебя только память, — сообщил Линтенс мальчишке, который, обливаясь потом, опустился на землю. — Б-благодарю. — Но ты слишком привык пускать кэй через руки. Научись пускать через всё тело в равной степени. Пока не научишься, запрещаю брать в руки меч, кроме как для реального боя. — Есть. Линтенс ждал обиды, и на удивление покорный ответ разочаровал. От этого взгляд, которого и так пугались окружающие, стал, наверное, ещё мрачнее. Но мальчишка не боялся. Он успокоился, восстановил дыхание и тут же встал. Пот с него больше не тёк. Гуляющий в саду ветер уже начал остужать тело. — На сегодня всё, — заявил Линтенс и развернулся. — Благодарю, — склонил мальчик голову ему вслед. Глаза юнца были какие-то сонные, в них ничего не отражалось — и в то же время казалось, что на самом деле они впитывают всё, даже случайно увиденное. И возможно, физические тренировки ему нужны лишь для закрепления впитанного. Оставив его заниматься самостоятельно, Линтенс направился во дворец. Внутри Линтенсу встретился молодой человек. — Это и есть новенький, да? — Угу. Глаза, которые ради охмурения девушек могли смотреть бесконечно мягко, сейчас откровенно изучали кружащего по саду мальчика. Этот мальчик — Лейфон. — А что подвигло тебя взяться за его тренировку? — Избыток свободного времени. — Неплохо ты его тратишь, однако. А я-то грешным делом подумал, что бережёшь его жизнь от нашего юного дурачка. Молодого человека звали Тройатт. Один из Обладателей. — У меня замыслы попроще. — Знаю. Слушай, а этот мелкий, поди, единственный из Клинков, кто не в курсе. Надо же так жизни не знать, чтобы при таких раскладах на успех надеяться. Даже у старика Жуймэя на лице отвращение, даром что нас не любит. Ну, ты что-нибудь предпримешь? — Нет. — Серьёзно? Мы не при делах? — Угу. — Вот и прекрасно. Я в дамской постели и то меньше радуюсь. Плачу от счастья. Картинно раскинутые руки, казалось, выражали неподдельную радость. Но через секунду лицо поменяло выражение. — Печально, что из него даже злодея не вышло. Смысл этих слов был предельно ясен. Минс проиграл. И не потому, что раскрыл свой замысел. Минс проиграл бы, и не раскрыв планов. Будь Минс Обладателем, он бы понял. Ему уготована лишь жалкая клоунада. А ведь должен был понять. — И чем они только думают? У него есть сообщники среди Обладателей. И целых три. — Старик Кальван, небось, пошёл на поводу своей нервозности. Много на себя берёт. Но те двое-то что? Тоже обязательства? Нельзя же так, на молодых и столько ответственности. Пока молодой, надо жить полной жизнью, верно? Самому Тройатту было лишь двадцать пять. — Всё лучше, чем ты, ведь твоя жизнь только женщинами и полная. — Как? Тоже революции любишь, начальник? — Делать мне больше нечего. — Это точно. Начальник, уехавший из прежнего города лишь потому, что там надоело, иначе не скажет. Я, правда, не знаю, сколько в этом «надоело» отговорки и сколько истины. — Мне тебе рот зашить, чтобы уйти? Не приближайся. Слишком духами воняешь. — Ты уж сам старик, так что за собственными запахами следи. Обменявшись колкостями, они разошлись. В саду Лейфон продолжал самостоятельные тренировки. Всего за месяц он изучил основы работы со стальными нитями. И с учётом врождённого таланта не исключено, что уже может применять их в реальном бою. Впрочем, не стоит пока этого дозволять. Лейфон ещё не понял, как они страшны. Пока не испытаешь боль от оружия, с которым работаешь, идеальным твоё владение не назовёшь. Тройатт утратил интерес к Лейфону и пошёл к выходу. Двинулся и Линтенс. Но из ниоткуда зазвучал голос: — Приближаются гряземонстры. Две старых особи. В зону досягаемости войдут дня через два. Услышанный ими голос звучал безмятежно, словно разговаривала сидящая на лавочке старушка. Под потолком летал психокинетический терминал. Голос принадлежал Дельбоне. С недавних пор она лежала в больнице, но её психокинез от этого ничуть не ослаб. — Да, к полудню придёт, наверное? Видимо, кто-то задал вопрос. Голос из терминала спокойно ответил. Можно было отчётливо представить задумчивое выражение лица. — Придётся рано пообедать. Плохо. Питаться надо правильно, а то не вырастете. Вопрос задала или Каунтия, или Бармелин. — Конечно, конечно, не стоит оценивать женское очарование лишь мужскими мерками. Разумеется. Но очаровательной женщине мужских взглядов не избежать. Так что и о мужских оценках тоже забывать нельзя, не правда ли? — И опя-ять Каунтии возразить нечего, — ухмыльнулся Тройатт за спиной Линтенса. — Да, да. Район боевых действий ожидается килумелах в десяти на северо-запад от обода. Лэндроллер не требуется. Вам ведь и времени особо не надо, чтобы добраться? Приемлемо? Уточняющий вопрос был задан Альсейле. — Да. Поняла. Тогда Линтенс-сан в тылу, а Лейфон-сан в бой. Линтенс-сан, обеспечьте, пожалуйста, хорошее прикрытие. И вот что, Лейфон-сан. Ты, хоть и ребёнок, настоящий Обладатель Небесного Клинка, так что работай всерьёз. Посреди висячего сада Лейфон спешно закивал парящему перед ним терминалу. — Да. Замечательный ответ. Люблю энергичных детей. Давай ты чуть подрастёшь, и я познакомлю тебя с какой-нибудь моей правнучкой? — Госпожа, если вы знаете юных очаровательных девушек, я бы тоже очень хотел познакомиться. — Тройатт-сан, если б вы могли остановиться на одной женщине, я бы вас с такой великолепной красавицей познакомила. — Вы очень требовательны. — Тогда забудьте. Ой-ой, Кальван-сан, зачем же делать такое сердитое лицо? В жизни должны быть и радости. Голос Дельбоне напоследок пожелал всем «хорошей битвы» и затих. Терминал улетел от Линтенса. Пролетел коридор дворца и поднялся ещё выше висячего сада. Видимо, чтобы снова обозревать город. Его хозяйка не вставала с больничной койки, но голос звучал бодро. Хорошей битвы… Линтенс, продолжая шагать, задумался. Если назвать причину, по которой он бросил родной город — она в том, что окружение не отвечало истинной силе Линтенса. Город, где ничего не происходило — мирный город, где ничего не происходило. Его не требовалось защищать, рискуя жизнью — разве что большой гряземонстр появлялся раз в несколько лет. Да и тот в лучшем случае самец второй стадии. В ином городе это было бы серьёзное происшествие, но для Линтенса такое и врагом-то не назовёшь. И уж точно не «хорошей битвой». Линтенс решил уехать из города, потому что ощутил угрозу своей силе. В расслабленном состоянии духа её даже поддерживать сложно. Вид того, как с таким трудом отточенные навыки работы со стальными нитями притупляются в отсутствие возможности их применить, заставил в полной мере ощутить бессмысленность жизни. Ощущение это пришло в двадцать лет. И заставило уехать. Следующие пять лет Линтенс провёл в странствиях. В Грендан его привели слухи о безумном городе. О том, что есть город, часто сталкивающийся с гряземонстрами — скитающийся по опасным районам. О том, что этот город круглый год ведёт бой, словно бросая гряземонстрам вызов. И Линтенс приехал. Полагая, что здесь-то даст волю своей силе. Результат превзошёл все ожидания. Хотя бы тем, что Линтенса в первой же стычке щёлкнули по носу. — Сильный ты, дядя. Буквально — девочка, возрастом примерно как Лейфон сейчас, проскользнула мимо всех выпущенных Линтенсом нитей, более того, захватила их так, что он не смог ни отрезать их, ни вырвать — и сломала ему переносицу. — Хочешь здесь доказать свою силу? Если хочешь, поучаствуй во множестве боёв, и пусть тебя признают, — сказала она равнодушным голосом и с жестокой улыбкой, поставив ногу на живот Линтенса, когда тот валялся на земле с хлещущей из носа кровью. — Добейся, и однажды я покажу тебе. Такую битву, в которой ты пожалеешь, что ввязался. Такой битвы Линтенс ещё не видел. Были битвы, которые неплохо его удовлетворяли, да. Их было немного, но они в сто миллионов раз лучше, чем гниение в родном городе. Можно ли этим довольствоваться? Даже не смешно. — Не поверю, пока не увижу, — тихо сказал Линтенс Альсейле, которой рядом не было, и зашагал прочь от дворца. *** По всему Грендану взвыл сигнал тревоги. — Ну, я пошёл, — сообщил Лейфон, повесив «тревожные рюкзаки» на спины маленьких братьев и сестёр. Дети бегали, кругом царила суета. Но суета весёлая, какая бывает у детей перед выходом из дома. Тревоги за свою жизнь никто не испытывал. — А, Лейфон. Ты почему так оделся? Обернувшись и увидев Лейфона, Лирин нахмурилась и подошла к другу детства. — Я тебе новенькую тренировочную форму приготовила. Эх ты. — Да ладно. Я всё равно сразу переоденусь. — Нет. Это неприлично. Но переодеть его, конечно, было уже некогда. Она с ворчанием подёргала за воротник и рукава, чтобы одежда выглядела не такой мятой. Лейфон молча терпел, хотя вид у него был неловкий. — В следующий раз одевайся как следует. — Ла-адно, — отмахнулся он, но Лирин ущипнула его за щёку. — Больно-больно… Притворялся, конечно же. — Да, Лейфон. — Что? — Возвращайся невредимым. — Да всё хорошо будет. Всегда возвращался и сегодня вернусь. Он бывал в боях и до принятия Небесного Клинка. В Грендане к сражениям допускаются лишь те, кто набрал определённый счёт в чемпионате, да и военное пособие иначе не платят. Выдаваемое же до того пособие для молодых военных действует лишь до пятнадцатилетнего возраста. Лейфон начал участвовать в чемпионатах два года назад. С первого раза набрав требуемый счёт, он стал участвовать в каждом возможном сражении. За выход в бой сверх пособия давали вознаграждение. И Лейфон всё отдавал приюту. — Но сегодня ведь ты один? Лирин посмотрела на портупею, охватывавшую пояс давнего друга. На ней висел дайт с гравировкой. Сегодня первый бой Лейфона в качестве Обладателя Небесного Клинка. — Там Линтенс-сан. Он очень сильный. Так что бояться нечего. Но тревога не проходила. — Тогда заключим уговор, — предложил Лейфон. — Уговор? — удивилась Лирин. — Я вернусь без единой царапины. А ты неделю готовишь без зелёных овощей. — Три дня. — Ээ! — Больше нельзя, Руша говорила, что если плохо питаться, большим не вырастешь — помнишь? Руша недавно помогала с готовкой, и до Лирин кухней занималась она. Она же научила готовить Лирин и Лейфона. — У, ладно, — неохотно кивнул он и, махнув рукой на прощание, вышел из приюта. Младшие братья и сёстры закричали вслед Лейфону. Тот снова энергично махнул рукой и выскочил на улицу. Двигаясь со скоростью, дозволенной лишь в чрезвычайных ситуациях, он прыгал с крыши на крышу, а Лирин, провожая его взглядом, прошептала: — Ты же любые овощи ешь. И тем не менее пообещал. Теперь оставалось лишь верить. *** Он наблюдал, как опоздавшего Лейфона облачают в спецкостюм. Светло-зелёный костюм, защищающий от загрязнителей. Рядом — шлем с выгравированной эмблемой Вольфштайна. На основной части костюма тоже соответствующие украшения. Они не стесняют движений, но могут оказать сопротивление даже лёгкому воздушному потоку. А Обладателю следует учитывать проблемы и такого уровня. Но Обладатель — символ. И приходится терпеть — ведь когда случается бой с ордами гряземонстров, такой символизм помогает укрепить боевой дух других военных. — Учитель, вы не оденетесь? Так Лейфон обращался к Линтенсу, хотя тот подобного не требовал. — Наружу идешь только ты, — пояснил он Лейфону, который явно замешкался, увидев, что Линтенс стоит в обычной одежде и не подзывает техников. — Это твой первый бой. Я только страхую. Срезаю тех, кого ты упустишь. Со следующего раза будешь действовать как принято, в одиночку. Не облажайся. — Есть, — послушно кивнул мальчик без тени страха на лице. Это не было безрассудством ребёнка, не познавшего жизни. В глазах вместо обычной сонливости появилась какая-то сухость. Хороший взгляд. Эмоции отброшены. Взгляд сосредотачивается на битве. Маленький мальчик смотрит таким взглядом. Разве не печально? Так спрашивал внутренний голос, помнивший молодость в уныло-благополучном городе. Но более сильных эмоций по этому поводу не возникало. Не трагедия. Мальчишка стал таким, каким требовалось, и если кого винить, так это взрослых, заставивших смотреть таким взглядом. Да и вообще, у скольких детей Грендана такой взгляд, кроме Лейфона? Проще говоря, он особенный. — Стальные нити пока не трожь. Понял? — Да. Когда оставалось лишь надеть шлем, Линтенс выгнал техников. Лейфон — он держал шлем в руках и ковырялся с креплениями — посмотрел на подошедшего Линтенса снизу вверх. — Без катаны тебе придётся нелегко, но это твой выбор. Дерись как знаешь. Удивление промелькнуло во взгляде Лейфона и тут же исчезло. — Ничего, я обещал вернуться целым и невредимым. А она страшна в гневе. — Вот как? Линтенс не знал, о чём речь, но настрой сомнений не вызывал. — Тогда вперёд. Он взял шлем и надел его на Лейфона. Проверил крепления на отсутствие просветов и хлопнул его по спине. Нижний люк открылся, Лейфон прыгнул. — Ну что, как там ваша комедия? Шёпота двинувшегося к ободу Линтенса в висячем саду не слышали. *** Что же до висячего сада… Сигнал тревоги уже прекратился, город погрузился в тишину. По ту сторону фильтрующего поля бушевали свирепые ветры. Люди бывалые по ветреной погоде могут определить приближение гряземонстров. Но в Грендане почти нет дней, когда ветер стихает. Так что и людей, способных по внешнему ветру чувствовать гряземонстров, почти нет. Зато практически все знают, что в дни тихой погоды велика вероятность приезда хоробуса. Альсейла устроилась на скамейке в уголке сада. Спала, положив руку на подлокотник. Сигнал тревоги Альсейлу не разбудил. Чтобы подремать здесь, она специально не спала всю ночь. Так просто она не проснётся. Глубокий сон не тревожили даже сновидения. Фильтрующее поле не пропускало внутрь сильных ветров. Лёгкий ветерок трепал по щеке, развевал волосы. Тёплые солнечные лучи грели тело. Идеальные условия, чтобы вздремнуть днём на солнышке. — Ну что… И, тем не менее, её глаза открылись. — Ну что это такое? От сонливости не осталось и следа. Тело изнывало от недосыпа. Однако пробуждение было мгновенным. — А ведь я и правда всё простить хотела. Разве ты не лучшая по кэй-глушению, даже среди Обладателей? Поаккуратнее надо, Канарис! От этих слов фигура у входа в дворцовый сад вздрогнула и застыла. — Или это не ты виновата? А, да, желание убить исходит не от тебя. Ты бы, пожалуй, шагов на десять ещё подошла, да? Тогда кто же? Кто виноват? Кальван? Саварис? Или Минс? Ну-ка все подойдите! — громогласно скомандовала Альсейла, уперев руки в бока. Стоявшая у входа Канарис растерянно приблизилась. Следом подошёл Саварис, потом Кальван. Последним явился Минс. — Ваше Величество… — попытался что-то объяснить Кальван. — И слышать ничего не желаю, — оборвала его Альсейла. — Это что за детсад? Вы убивать пришли или что? Так покажите хребет-то свой. Она отчитывала их таким тоном, что никто и шелохнуться не смел. — Продвигать свои претензии грубой силой — это, конечно, по-нашему, это здорово, но от ваших жалких потуг ведь плакать хочется. Особенно мне. Я так ждала! Всю ночь бодрствовала, чтобы тут как следует заснуть. Понимаете? А благодаря вам все мои старания насмарку. И как мне злость вымещать? Откровенно хмурая с недосыпу Альсейла уставилась на всех четверых. — Ух, всё испортили. Настроение ниже плинтуса, не могу больше! Минс! Имей совесть, развлеки. Не рассмешишь, будешь наказан, на правах проигравшего. Минс затрясся, словно утопая в этом потоке слов. — Это всё из-за тебя, это ты не допустила меня к боям! — завопил Минс, не выдержав издёвок. — Почему десятилетнего мальчишку допустила, а меня нет?! Это заговор коронованной семьи Альмонисов, иначе не скажешь. — Ха, заговор? Не много ли ты о себе возомнил? Часто ли участвовал в чемпионатах или сражениях? Как выйдет в финал тот, кто недобрал очков? Может, думаешь, королевские семьи допускают особым порядком? Но даже дядя Тиг прошёл все положенные ступени. — Гх… — Всё, разобрались. Так что? Остальная компания чем недовольна? Давайте по порядку, с Кальвана. — Последнее время Ваше Величество при отборе в Обладатели… — Что же предлагаешь — не давать Клинок тем, кто в должной степени силён и заслужил признание в установленном законом порядке? Но это и будет тиранией королевских семей. Всё, отказ. Следующий. Кальван обессилено сник. Объявленный следующим Саварис мягко заговорил, сохраняя улыбку: — Хочу сразиться с Вашим Величеством. — И всё? — Ага. У других сложные взгляды на жизнь, а у меня нет. Хотел просто сразиться с Вашим Величеством, вот и принял предложение господина Минса. — У, так неинтересно. Следующий? Понурившаяся Канарис не ответила. Она быстро выхватила дайт с портупеи и восстановила. К рукояти приросла узорная гарда, дайт превратился в чуть изогнутый клинок — рапиру. — Ого? И Канарис туда же? Уу, хм. Под свирепым взглядом молчаливой Канарис Альсейла приняла слегка удивлённый вид, который тут же сменился улыбкой. — Ну хорошо. Поступим так. Если сможете меня победить, вас троих я, может быть, и выслушаю. — А меня выслушивать не будете? — Ты же сразиться хочешь? Этого ведь довольно? — Да, верно, — тоже встал Саварис и восстановил дайты на руках и ногах. — А вы что скажете, Кальван-сан? — Отказываться уже в любом случае поздно, — прорычал Кальван и восстановил свой дайт. Широкий тёкэн[2]. — Но сперва я попросил бы убрать это «может быть». — О, да ты, никак, победить собрался? — Ни разу не шёл я в бой с намерением проиграть. Вокруг Кальвана вспенилась кэй. Задрожала земля сада, качнулись растения. Золотой блеск озарил высокое, крепкое тело Кальвана. Он собирал сверхплотную кэй и придавал ей качества, подходящие его манере боя. Золотистая кэй колыхалась, словно вязкая жидкость, искажая окружающее пространство. — Ваше Величество сейчас изволили спросить, надеемся ли мы победить при таких раскладах? — Угу. — Убийство с самого начала было для меня делом второстепенным, — произнёс Кальван и замолчал. Окутывавшая его золотистая кэй резко выстрелила в Альсейлу. — Я рассчитывал схватиться с вами в открытую. Кэй окружила её, не позволяя шевельнуться. — Кх. Попытка шевельнуть рукой встретила жёсткое противодействие. Внешняя кэй, Разящая Броня. Приём собственной разработки. В обычном состоянии частично материализовавшаяся кэй окутывает собственное тело и действует как броня. Она не даёт надёжной защиты уровня кэй-блока. Но текучая кэй мгновенно затвердевает в виде лезвия, направленного на приблизившийся объект. Это защитное свойство иного рода, чем кэй-блок, твёрдость которого соответствует рождающей его силе. Такой приём следует назвать активной защитой. — Уу… И сейчас эта масса, прочностью и вязкостью не уступающая промышленной резине, облепила Альсейлу, сковывая движения. Но долго её так не удержать. И никто не собирался ждать, пока она вырвется. Саварис и Канарис тоже двинулись. Чтобы со всех сил разорвать оковы Разящей Брони, ушла секунда, и этой секундой они воспользовались сполна. Безо всяких приёмов. Кулак и клинок просто нанесли по удару, в который каждый вложил столько кэй, сколько смог. Если нельзя в одну точку, пробьют с двух. Кэй-сила Небесного класса атаковала с двух направлений. Висячий сад немилосердно тряхнуло. Его заполонили шум и свет. Минс успел чуть отойти, но волна подхватила его и швырнула во внешнюю стену открытого коридора. Есть… подумал Минс, корчась от боли на полу коридора. Это её точно убило. Минс ещё не понимал. Не понимал собственной наивности. Не мог понять — представитель одной из королевских семей, обыкновенный член дома Ютнолов жил в невероятно тепличных для военных Грендана условиях. Троих Обладателей тоже отбросило от эпицентра взрыва, порождённого атакой их собственной разработки. Газон сада разворотило, выброшенная почва обнажила булыжник. Образовался небольшой кратер. В его центре поднялось облако пыли, и ветерок стал его сдувать. — Хм, хм. Ладно, зачёт, — раздался оттуда голос. — Судя по минимальному ущербу для окружения, ты развернул двухуровневую Разящую Броню? Перестраховка в твоём духе, Кальван. Однако мне здесь нравится, лучше бы ничего не ломать. Там стояла Альсейла. Стояла спокойно — на красивом лице не оказалось ни песчинки. — Как… Минс не мог говорить нормально из-за вставшего в горле кома. Просто не верилось, что она, совершенно невредимая, стоит в центре кратера. Насупился Кальван, горько усмехнулся Саварис. Лицо Канарис не выражало ничего, но брови сдвинулись. — Но не вычесть ли баллов за то, что не смогли меня сдержать? Впрочем, будем считать, что это вы осознали собственную ошибку и отступили. — Благодарю. Лишь Саварис покорно склонил голову. — Спешная попытка скоординироваться явно ни к чему не привела, Кальван-сан. — Да уж, —снова развернул Разящую Броню Кальван. Золотая кэй вновь обволокла его. — В таком случае, действуем по боевой обстановке. — Возможно, так будет лучше. Трое, согласившись с Кальваном, стали молча наращивать давление кэй. От этого в воздушных потоках уже стали происходить изменения. Бушующая кэй разметала воздух и породила сильный ветер. Висячий сад вдруг затрясло так, будто он очутился в центре смерча. И посреди всего этого… — Я разве не сказала, что мне здесь нра-ви-тся? Если вы тут все силы приложите, будет нехорошо. Поломаете всё. Так что… Альсейла подняла палец. Прикрыла один глаз и с кокетливым видом шепнула: — На этом и закончим… Минс, наверное, так никогда и не поймёт, что случилось в следующую секунду. Бой закончился тут же. *** Пустыня была жёсткой, как и полагается пустыне. Нога чувствовала эту жёсткость даже сквозь особые, крепкие подошвы. Лейфон двигался, внимательно глядя под ноги, пока не прибыл в точку назначения, расположенную в десяти килумелах к северо-западу от обода. Цель уже попала в поле зрения. Лейфон вытащил и восстановил дайт. Небесный Клинок. В руке оказался меч из платины. Таинственный платиновый дайт Грендана даже вес позволял настроить под желания владельца. Обычно приходиться чем-то жертвовать — весом, плотностью, прочностью, гибкостью, формой, проводимостью — но не с Небесным Клинком. Он примет самый удобный для тебя вес, будет настолько твёрдым, насколько пожелаешь, его очень трудно сломать, и он воплотится в любую форму. Но Лейфона интересовал лишь вес. Остальное он предоставил технику, специализирующемуся на Небесном Клинке. — Ты первый Обладатель, сказавший такое. Неужто в силу возраста равнодушен к оружию? Лейфон молча слушал упрёки пожилого техника, и тот в итоге махнул рукой и подготовил меч, соответствующий телосложению Лейфона. Это всего лишь меч. Достаточно ощутить в руке привычную тяжесть, остальное неважно. Это всё, что надо хранить в душе. Остальное надо стараться забыть. На этом сознательное восприятие меча прекратилось. Привычный вес тут же сделал меч частью тела. А когда Лейфон вытянул кэй, словно нервные каналы, и влил в клинок, ощущение стало идеальным. Более того, месяц, проведённый здесь в тренировках под началом Линтенса, уже давал плоды. Нелепое требование превратить кэй в собственные мышцы сказалось и на кэй, влитой в клинок. Казалось, что даже небрежные удары дают желаемый эффект. И вряд ли только казалось. А не позволит ли эта техника запустить меч в воздух и свободно управлять его полётом? В другой раз, наверное, стоит проверить. Даже Лейфон не отважился бы проводить такие эксперименты в реальном бою без подготовки. Враг приближался. Лейфон достал из поясной сумки за спиной два комка и бросил в воздух. И, пока они летели по большой дуге, метко выстрелил по ним внешней кэй. Они разбились, осыпая местность жёлтой пыльцой. Высушенный животный жир. После соответствующей обработки превращается в мыло — но не этот. Надо распространить по округе запах жизни. Разве не реагируют гряземонстры на запах, испускаемый живыми существами? Естественное предположение породило данный продукт. Эффект бывает различный. Личинки сворачивают всей стаей. А вот на гряземонстров постарше действует слабо. На старую особь может не действовать вообще. Так сказали в техническом отделе. Лейфон против старых особей пошёл впервые. И все, кому не лень, старались помочь советами. Опасения подтвердились — старые особи не свернули с курса. Однако, кажется, заметили маленькое существо на своём пути к Грендану. Не повелись на запах, но среагировали на Лейфона. Две. Дельбоне не ошиблась с числом. По мере приближения всё отчетливее вырисовывались причудливые туловища. Насекомовидные личинки с каждой линькой отбрасывают ноги, превращаясь в летающих особей. Старые же особи вообще теряют облик насекомого и становятся похожими на рептилий. Не давал покоя один вопрос. Над ним задумывался любой исследователь гряземонстров. Гряземонстры нападают на города, поскольку загрязнители не являются достаточным питанием. А превратившись в старую особь, гряземонстр становится особо прожорлив. Так почему же столько старых гряземонстров обитает на территории Грендана? Если разрушат город с примыкающей территории, сведения о произошедшем вполне могут дойти досюда. Однако о погибших городах слышно не так уж и часто. Не следует ли из этого, что гряземонстры способны поддерживать свой род за счёт загрязнителей и каннибализма? Тогда зачем нападать на людей? Лейфон не понимал. Но Делк привёл такое сравнение: — Люди вот могут питаться лишь овощами. Так зачем они едят мясо? Ещё и много видов животных разводят, только чтобы их есть. Да не просто едят, а много разных блюд готовят, и десертов много делают. Зачем? Потому что в удовольствие. А кто сказал, что гряземонстры не знают удовольствий? Лейфону было не то чтобы наплевать… но он не считал возможным понять чувства гряземонстра. Если верить Дельбоне, приближающиеся особи стали старыми не так давно. Видимо, первая стадия старения. — Ох-ох… Промашка вышла, — раздался в шлеме доброжелательный старческий голос. — Что… случилось? — Я думала, их двое, но он, похоже, один. — А? Лейфон своими глазами видел двоих. Из туловищ — гораздо более толстых, чем сплетающиеся под Гренданом трубы — росли полупрозрачные крылья. Из причудливо длинных челюстей выпирали здоровенные клыки. Насекомоподобными выглядели лишь выпученные глаза — будто тёмно-зелёные стеклянные бусинки. Казалось, в полёте один из них оседлал другого. — Нет, нет. Присмотрись как следует. Хвосты соединены, верно? Как у спаривающихся стрекоз. И мозга два. Потому и ошиблась. Извини. — Да ничего… С одним-то проще, чем с двумя… подумалось Лейфону. — В бою не место беспечности, — предостерегла Дельбоне, словно прочитав его мысли. Старуха не говорила строго, но Лейфон принял совет как почва впитывает жидкость. Времени переговариваться не оставалось. — Итак, хорошей битвы, — закончила Дельбоне теми же словами, что и два дня назад. Старый гряземонстр распахнул две расположенных одна над другой пасти и спикировал на Лейфона. Тот прыгнул по перекрёстной траектории. Нижняя пасть взорвала твёрдую землю. Верхняя метнулась за ним в небо. Нижнюю потянуло следом, а вскоре верх поменялся с низом. Они преследовали Лейфона, переплетаясь. Он повернулся в воздухе и контратаковал. Внешняя кэй, Режущая Молния. Он выпустил отточенную на лезвии кэй. Ударная волна — тонкая, как бумага — срезала часть крыла и рассекла соединяющий хвост. Обе пасти издали мощный вопль. Этот звук сам по себе обладал силой. Его хватило, чтобы отбросить лёгкого Лейфона. Десятилетний мальчик не очень понимал, что означает наличие двух мозгов. Выходит, недостаточно уничтожить одного? У старых особей множество вариаций, но говорят, что чешуя на голове, как правило, твёрдая. Тогда что будет, если разрезать соединяющую часть? Вопрос был продиктован детским любопытством, но это место и правда являлось наименее подвижным и наиболее уязвимым. Режущая Молния красиво рассекла хвост. Из обрубков полилась, забрызгивая всё вокруг, густая жижа. Но гряземонстр не умер. — Ну вот, их всё-таки два, — огорчился Лейфон, приземляясь. Потеряв связку, разозлившиеся гряземонстры стали ещё манёвреннее и двинулись к нему, отрезая пути к отступлению. Он не уклонялся и не прыгал — сделал глубокий выдох. От выдыхаемого влажного воздуха стекло шлема на секунду заволокло белым. Кэй скопилась. На мгновение жар охватил всё тело. Накопленное ушло в меч. Внешняя кэй, Громовой Меч. Лезвие вытянулось и расширилось. Длина его превысила рост Лейфона. Меч отточил кэй. Такому приёму научит любой военный род, работающий с мечом — но обычный дайт не выдержит большой плотности испускаемой Лейфоном кэй и разрушится. Среднему военному такое не грозит. А вот Лейфону не исполнить этого приёма без Небесного Клинка. Лейфон с рождения обладал мощной кэй. Не потому ли его бросили? Посещала и такая мысль. Но именно благодаря этой силе он стал теперь Небесным Клинком. Стал Небесным Клинком и может трудиться на благо приюта. Такова жизнь — Лейфон понял это с самого детства. Радости переплетены с невзгодами. Радость даётся за то, что ты превозмог множество невзгод, а множество невзгод закладывают основу для последующей радости. Конечно, хочется, чтобы так и было. Лейфона бросили за его талант. Но благодаря ему Лейфон встретил Делка, Лирин и остальных. Однако из-за этого же впоследствии испытал на себе весь ужас продовольственного кризиса. Но именно благодаря тому, что был военным, получал пособие для молодых военных, что смягчило бедствия приюта. А для того, чтобы не допустить подобного вновь, решил по полной реализовать свой талант и стать Небесным Клинком. Небесный Клинок принесёт радость. Лейфон верил. И стал Небесным Клинком. Лейфон махнул мечом, который теперь выглядел чрезмерно большим даже для взрослого военного. Целью стал гряземонстр, заходящий сзади. Лейфон изобразил ложную атаку на гряземонстра спереди, оттолкнулся ногой от его лба и перевернулся в полёте. В перевороте успел заметить, как прямо перед ним столкнулись две пасти. Громыхнуло. Поверхность защитного костюма завибрировала от звуковой волны. Разлетевшиеся камешки забарабанили по шлему. Лейфон держал огромный меч обратной хваткой. Приземлился на спину гряземонстра. Колющий удар. Лейфон выдернул Небесный Клинок. Клинок из кэй остался. Ещё прыжок. Оставленный Громовой Меч взорвался. Он превратился в бесчисленные Режущие Молнии, и те стали кромсать старую особь. Есть. Стремительно удаляясь от бури хаотично разлетающихся Молний, он мысленно вскинул кулак. Лейфон давно прикидывал, сможет ли провернуть такое, и постоянно отрабатывал вариант в голове. Результат удовлетворил. Может, получится сделать чуть более направленным? А ещё, начать бы сразу с этого шага… С этими мыслями Лейфон приземлился и побежал по спине гряземонстра. Зона поражения Громового Меча оказалась меньше предполагаемой. Тоже есть над чем поработать, но сейчас надо уничтожить последнего гряземонстра. Эффект достаточный… думал Лейфон на бегу. Спина гряземонстра вдруг треснула. — А? Не из-за Громового Меча. Что-то вскрыло её изнутри — такое ощущение передалось ногам. Оттуда хлынуло. Лейфон прыгнул — не успевал даже вскрикнуть. Треснула чешуя, треснула плоть, и появились бесчисленные личинки. Возможно, это чей-то недосмотр — когда ему при подготовке читали лекцию по старым особям, сказали, что эти гряземонстры отказались от размножения. Да Лейфон и прежде знал, что размножаются лишь те, кто после линьки стал самкой. Сказали о старых особях ещё одно. Что они осуществляют странные трансформации. Вдвоём. Они спаривались. Друг с другом. Будучи старыми, они не отказались от размножения. Или же стали старыми, чтобы выбрать нестандартный способ размножения. Так или иначе, Лейфон прыгнул, спасаясь от хлынувшего фонтана личинок. И самую малость опоздал. Коготь личинки царапнул ботинок. Спасла инерция прыжка. Среди этих невзгод радость была одна — царапнул подошву. От того, что её чуть стесало, пробоины для проникновения загрязнителей не возникло. Но это погасило скорость прыжка и необратимо выбило Лейфона из равновесия. Лишившийся пары гряземонстр надвигался сзади и не преминул воспользоваться шансом. Огромная пасть распахнулась, чтобы заглотить Лейфона. *** — Ох, ох, Лейфона-сана проглотили, — запричитала Дельбоне. — Да, похоже на то, — согласился Линтенс, в одиночестве стоящий на ободе. Стальные нити давали представление о положении дел, но с картинкой психокинеза всё же не сравнить. Старая особь взлетала. Для начала Линтенс зачистил вырвавшихся на свободу личинок. — Что делать будем? — Он ведь живой? — Признаки жизни чёткие. — В желудочном соке гряземонстра защита костюма должна выдержать несколько часов. — Угу, говорят, что должна. — Тогда сам справится. — Ох, суровый ты. Он же твой ученик? Судя по голосу, реакция Линтенса веселила Дельбоне. — Не собираюсь я его в ученики брать. Просто показывал всякое. И вообще, если ему сейчас настолько тяжело, то и продолжать смысла нет. — Так-то оно так. Но он же ребёнок. У меня правнуки ему ровесники. Слишком молодой, чтобы в бою гибнуть. — Если разрушат город, умрут те, кто ещё моложе. Разве военные не для того нужны, чтобы их защищать? Собственная жизнь в расчёт изначально не берётся. Слабые военные не нужны. Такова суровая мораль боя. А Лейфон, хоть и ребёнок, сам принял эти правила. А значит, не надо ложной заботы и обвинений — крещение этой моралью надо пройти. — У меня детей не было, но ты не считаешь, что баловать их когда-то надо, а когда-то нет? — Я внуков балую. Воспитывают пусть мама с папой. Похоже, Дельбоне мало того что открыто отстранилась, так ещё и заботы по воспитанию на Линтенса решила возложить. — Хорошо устроилась. — Угу. Потому что сама эти хлопоты уже прошла. Теперь пусть озаботятся те, кому впервой… Ох, — прервалась она, видимо, отвлёкшись на что-то. После небольшой паузы Дельбоне снова заговорила с Линтенсом. — Сообщение от Её Величества. Желают доставить Лейфона-сана во дворцовый висячий сад. — Скажи, что он ведёт бой. — Её Величеству об этом известно. — Беспредел. Какой смысл потакать детским капризам? — Ой, Её Величество рано лишились родителей и не могут без отцовской фигуры. — Вот ведь… Он не шевельнулся, но стальные нити, повинуясь воле хозяина, беззвучно пришли в движение. Убедившись, что нити как следует опутали двинувшегося в эту сторону гряземонстра, Линтенс, по-прежнему не шевельнув и кончиком пальца, стал вытягивать старую особь, используя окружающие город более чем на десять килумелов скалистые горы. — Передай Её Величеству, пусть увеличит плотность фильтрующего поля. Иначе загрязнители попадут в город. — Думаю, она и так это сделает. Линтенс распределил порождённую огромным весом нагрузку по скалам и занялся большой рыбалкой. *** Незадолго до того. Альсейла размышляла, как следует поступить в сложившемся положении. — Будьте великодушны. Кальван стоял перед ней на коленях. Одежда была изорвана, местами сочилась кровь. Саварис и Канарис же… сумели подняться, но двигаться, кажется, особо не могли. Двигаться мог только Кальван — из-за возраста, возможно? И то, должно же быть хоть такое превосходство, подумала Альсейла. Пик физической силы уже прошёл, возраст берёт своё, а уступать двум молодым людям было бы неприятно. Но сейчас важнее сам поступок Кальвана. — Уж не с самого ли начала ты это задумал? — хмуро посмотрела Альсейла на коленопреклонённого, опустившего голову Кальвана. — То, что сейчас произошло, есть бесчестье, измена и не заслуживает прощения, но примите во внимание положение Его Высочества, ведь он вынужден был действовать ради спасения своей родословной. — Так что же, хочешь сказать, всему виной система трёх королевских семей? Он специально встал на сторону Минса, чтобы погасить конфликт. Разумеется, не радовало Кальвана и то, каким образом Альсейла в последнее время пополняет ряды Обладателей — он уже высказывал это напрямую. И тогда Минс сделал ему неожиданное предложение. А тот, не добившись удовлетворительного ответа, пошёл на поводу своего дурного нрава и оказался крайним. — Нервный ты, поработал бы над характером. — Поздно мне, — поднял взгляд Кальван. — Всю жизнь с таким жил и исправлять не собираюсь. Из рассечённого лба текла кровь. Залитая красным половина лица в сочетании со взглядом приговорённого давали понять, что Кальвана не переубедить. — Военный род Сайхарденов будет расти. Я собиралась его финансировать, но теперь попрошу три ваших рода взять на себя все расходы. — Ваше Величество! — Не пристало мне на такие пустяки разоряться. Так и не удостоив его просьбу чётким ответом, Альсейла повернулась к остальным — к Саварису и Канарис. — Ну? А ты что скажешь? Недоволен? — Что вы, Ваше Величество, как и подобает, сильны, — улыбнулся Саварис, прижимая левую руку, возможно сломанную. Судя по выступившим на лбу каплям пота, улыбка была искусственная. — Я-то думал, выйдет неплохой бой. — Наивный. Ну а ты что, Канарис? Канарис стояла на коленях и не двигалась. Но все заметили, как вздрагивают её плечи. — Ты плачешь? Дрожащая Канарис медленно подняла взгляд. — Так я и правда не нужна Вашему Величеству, — вымолвили перепачканные губы. — Что? Внезапные слова застали врасплох и Альсейлу. Канарис смотрела снизу вверх, из полуприкрытых глаз, прочерчивая дорожки на щеках, стекали слёзы. — Ведь меня… растили, чтобы я стала тенью Вашего Величества. А Ваше Величество во мне не нуждаются. — Аа… — поняла Альсейла и приложила руку ко лбу. Канарис принадлежит к военному роду Риванесов, основанному эпигонами трёх королевских семей. Он также играл роль структуры взаимопомощи детей королевских семей, которым не суждено эти семьи возглавить. В то же время на воспитанников этого рода часто возлагались обязанности по охране королевского дворца. В их числе, конечно же, и личная охрана монарха. Подразумевались не только сопровождение на торжественных церемониях, но и задачи такого класса, как роль двойника, которую только что упомянула Канарис. Её способности заметили рано, и Риванесы стали готовить из Канарис будущего двойника Альсейлы. Канарис не разочаровала и приняла Небесный Клинок в пятнадцать лет. Но Альсейла отказала ей в должности. — Ну послушай. Ты разве на меня похожа? — Пластическая хирургия всё исправит! — взмолилась рыдающая Канарис. — Что? Как пластической хирургией можно добиться моей красоты? От недоумения Альсейлы присутствующие, в свою очередь, разинули рты. — Аа, тогда я умру! — тут же взвыла Канарис. Она не шутила — на полном серьёзе взяла рапиру обратной хваткой с намерением пронзить себе горло. Альсейла рапиру быстро отобрала. — Ээ, перестань! Обезоруженная Канарис попыталась пронзить горло ладонью. — Как у вас тут весело, — раздался из коридора смеющийся голос, когда Альсейла удерживала руку и пыталась утихомирить Канарис. — Дядя Тиг… по-твоему, сейчас время смеяться? Мягко сдерживать Обладателя — ведущего себя как истеричный ребёнок — оказалось, конечно, непросто. Альсейла впервые взмокла от напряжения и радости посмеивающегося над ней новоприбывшего посетителя никак не разделяла. Тигрис Ноеран Ронсмьер. Обладатель Небесного Клинка и глава дома Ронсмьеров, последней из трёх королевских семей. — А что же ещё делать? — Кальван. Альсейла прекрасно поняла, зачем Тигрис появился именно здесь и сейчас. Для помощи в разрешении конфликта Кальван выбрал старейшего из Обладателей после Дельбоне — он Альсейле в деды годился. Полголовы облысело, оставшиеся волосы заметно потускнели. Но лицо и тело просто светились от бодрости. — Авторитет монарха, конечно же, непререкаем, но если не выслушивать иногда мнения подданных, они перестанут за вами следовать. — Но зачем мне двойник? Ведь скажем честно, дворцовая стража — чисто синекура. Кому выгодно меня убивать? Тебе да Минсу. На деле, хоть по меркам Обладателя должность в охране королевского дворца и являлась синекурой, она не была лишней. Дворцовые стражи, всегда в роскошной одежде, патрулируют дворец и город, и можно без преувеличения сказать, что эта должность существует с целью помочь молодым людям, которым не стать главами семей, привыкнуть к общению с простыми людьми — не задевая по возможности аристократической гордости. При всём том в двойнике, защищающем монарха от покушения, нужды нет. Не потому, что Альсейла так сильна, а потому, что почти нет смысла убивать королеву. Контакты с другими городами ограничены, контролировать чужой город на практике невозможно, так что убийство его правителя мало что даёт. Что касается политического убийства, наиболее вероятными организаторами станут члены всё тех же трёх семей. Охрану составляют дети королевских семейств, и назначение двойника из охраны приводит к обратному результату — возникает риск того, что двойник же и станет убийцей. Телега впереди лошади. Эта должность будет такой же синекурой, как и охрана, и возможно сведётся к роли официального представителя там, где это формально требуется. — Для такого разве используют Небесный Клинок? — Есть девушка, ради этого воспитанная, и для неё это само собой разумеется. Прошу вас понять, что если не хотите держать её на замке, надо пойти ей навстречу. — Уу… — Если она доставит хлопоты, вы так и скажете. Канарис уже какое-то время не плакала и неотрывно следила за Альсейлой. Остальные тоже ждали её следующих слов. — Начнём с теста. Дурочку в двойники не возьму. — Есть! — радостно кивнула Канарис. Хотя Альсейла в жизни не поймёт, чему тут радоваться. — Так… Она отвернулась от сияющей Канарис и посмотрела на оставшегося визитёра. В общем, с тремя Небесными Клинками разобрались. А теперь… Альсейла взглянула на Минса. Встретившись с ней взглядом, молодой человек, растерянно наблюдавший за ходом событий, быстро побледнел. — Дядя Тиг. Что думаешь? При этих словах Минс с мольбой в глазах посмотрел на Тигриса. Но старик лишь погладил роскошную бороду. — После исчезновения старшего брата он остался единственным ребёнком, и его чуть-чуть избаловали. Думаю, надо принять меры. От безжалостных слов Тигриса лицо Минса стало уже не бледным, а совсем белым. — Если его посадить, финансировать Сайхарденов придётся нам с тобой. — А кошельки королевских семей и так немало полегчали от всех этих церемоний принятия Клинка. — Не такие уж они и роскошные. Впрочем, для бедного дома расходы тяжёлые, да. — Так что же вы решите? — Что же… Альсейла ненадолго задумалась, потом подозвала паривший рядом психокинетический терминал и поговорила с Дельбоне. — Тот тоже чуток лопухнулся — будем наказывать? Прошло немного времени. Для Минса это, наверное, было всё равно, что ждать смертного приговора. Цвет лица здоровее не становился. Над висячим садом нависла тень. Она стремительно росла и сопровождалась свистом воздуха. Все подняли головы. Ни Альсейла, ни присутствующие Обладатели не выказали удивления. Они тут же поняли, кто и как сотворил подобное. С неба упал гряземонстр. Точнее, его часть. Голова и туловище были отсечены, и лишь часть желудка упала прямо в центр висячего сада. — Оох, тут всё заново надо отстраивать, — простонала Альсейла, наблюдая за останками гряземонстра. Срезы выглядели довольно грубыми для стальных нитей Линтенса. Больше походило на выбоины от взрывов. Непрерывно вытекающая телесная жидкость образовала вонючую лужу. Внезапно у всех на глазах клинок пробил желудок изнутри. Сделал вертикальный разрез, потом вырезал круг. Вырезанную часть вытолкнули, и оттуда выскочил маленький человек в измазанном внутренностями защитном костюме. — Уу, страх какой, — раздалось из шлема бормотание тонкого, под стать размерам владельца, голоска. Лейфон. — Расслабился. Добивать надо как следует, — бормотал он, с трудом снимая шлем скользкими от внутренностей руками. — Звали, Ваше Величество? — Звала, — сказала Альсейла, слегка разочарованная, что Лейфон даже сейчас остаётся невозмутим. — Ты уделал новенький костюм. Кстати, довольно дорогой. — О, простите, — покорно ответил он. — Бее, — показала язык Альсейла. — Неет. Будешь наказан. Будешь драться вот с Минсом. — А? Спокойствие Лейфона не то чтобы поколебалось, но происходящего он, кажется, не понимал. Возможно, на момент выхода он больше внимания уделял собственному бормотанию, чем нынешней обстановке. Оставив Лейфона недоумевать, Альсейла повернулась к Минсу. — Минс. Если тебя просто наказать, ты ведь обиду затаишь? Так я дам тебе шанс. Победишь Лейфона — получишь Небесный Клинок. Если же проиграешь, восстановление сада, уборка вот этого и всё остальное за твой счёт. «Вот этого» — её большой палец указал на кусок гряземонстра, в котором прилетел Лейфон. — Чт… Так называемое «наказание» привело Минса в растерянность. — И всё? — А что? Думаешь, это дёшево? — Я не об этом. Я же готовил мятеж… — И считаешь, у тебя хоть что-то могло получиться? — У… Он окаменел, не зная, что сказать. — Если готовишь мятеж, готовь как-то получше, что ли. Должен же быть предел глупости, честное слово. Ни ума, ни силы, ни здравого смысла. Если ничего этого нет, на что люди рассчитывают? Минс поддался на её подначивание. Он молча снял дайт с портупеи и восстановил. Вычурный клинок блеснул на солнце. Лейфон же, напротив, свернул Небесный Клинок в базовую форму. Минс взревел, чувствуя, что его не принимают всерьёз. — Любым оружием? — спросил Лейфон Альсейлу, не обращая внимания на Минса. — Чем угодно, — ответила та, и Лейфон улыбнулся. Невинной, как и подобает ребёнку, улыбкой. — Хорошо. Хотел кое-что попробовать. Он наклонился и подобрал небольшой камень, валявшийся на земле. Булыжник, отколотый ударной волной в ходе драки. — Всё, я готов. Проще говоря, оружием будет этот камень. — Ну я тебяааааааа!!! — взвыл Минс и бросился на Лейфона. Тот бросил свой камень. Просто кинул, по прямой, безо всяких изощрений — Минс уклонился лёгким движением головы, и Лейфон оказался в зоне досягаемости. Победа. Оказавшись перед беззащитным Лейфоном, Минс самоуверенно усмехнулся. *** — Приве-ет, — услышала Лирин часа через два после выхода из убежища. Она готовила ужин на кухне и, увидев вошедшего с чёрного хода Лейфона, вздохнула с облегчением. — Есть хочется. — Да, да. Ещё чуть подожди. — На мне ни царапины, как договаривались. — Вижу, — пробормотала Лирин обречённо — но в заготовленных ею продуктах зелёных овощей и не было. Впрочем, вместо них она с избытком положила красных и жёлтых. И, конечно же, много мяса. — Ура. Она заметила, что довольно улыбающийся Лейфон держит что-то в руке. — Что это? — А, это? — поднял он руку, показывая. — Камень? Осколок обработанного камня — похоже на кирпич. — Смотри, — сказал Лейфон и подбросил камень. Просто бросил, не прикладывая силы военного. — И что? — буркнула Лирин, но затем взгляд её стал удивлённым. Приближавшийся к потолку камень вдруг изменил направление полёта. Вроде как заметался влево-вправо, и тут же вернулся в руку Лейфона. — Сегодня придумал. Здорово? Лирин посмотрела на хвастливого друга, поборола изумление и сделала сердитое лицо. — Да, да. Хватит фокусов, иди руки мыть. И раз вспотел, прими ванну. Воняешь чем-то. — Даа?! Удивлённый Лейфон побежал в ванную, а Лирин грустно улыбнулась ему вслед. *** Прошло пять лет, и после боя с Гахардом Бареном проступок Лейфона разоблачили. Да, народ побаивался его невероятной силы и того, что случится, если эта сила окажется неуправляемой. Но именно семья Ютнолов считала его самым опасным, громче всех обвиняла и подстрекала народ — такого десятилетний мальчик предвидеть не мог. Примечания 1. Эпигон (греч.) — потомок известного предка, уступающий ему по качествам или заслугам 2. Тёкэн (яп.) — длинный самурайский меч