Картинка — к 20-летию Dragon Magazine, издания, где изначально публиковались рассказы цикла


Оглавление



	Бампи хот дэш [1]

	Я и он: утро

	Те импэкт оф чайлдхуд 01 [1]

	Я и он: обед

	Те импэкт оф чайлдхуд 02

	Я и он: ужин

	Те импэкт оф чайлдхуд 03

	Я и он: ночь

	С днём рождения



	Автор: Сюсукэ Амаги

	Перевод: Florin

	Корректор: Timekiller

	Обработка иллюстраций: LENb





Бампи хот дэш [1]





	Всё, заврался. Раскаиваться поздно. Слово не воробей. Не поймаешь. Эду Долону оставалось лишь наблюдать, как вызванные его словами шок, возбуждение и надежда достигают точки кипения, и с ужасом представлять, что будет дальше.

	— Ты серьёзно, Эд-кун?!

	Полные надежды глаза были чуть влажными. Казалось, она готова расплакаться — щёки раскраснелись от волнения, даже дыхание стало чуть хриплым. Эд не мог с собой совладать.

	Надо извиниться. Так подсказывал голос разума, призывая к действию. Лишь так можно избежать надвигающейся беды. «Прости, шучу». «Нуу, ты чего». И можно будет легко отделаться. Может, возьмёт своё женская обидчивость. Может, за «нуу, ты чего» последует «ну ты даёшь», Эду сообщат, кто он такой и скажут, куда идти. Может, увлажнившиеся от волнения глаза высохнут и пронзят его сердце ледяным взглядом.

	Эд хотел прощения. Сейчас будет вот так, а если момент упустить, ожидания неприятно возрастут, и не оправдать их будет всё страшнее. Так она не просто злобно пошлёт, а на полном серьёзе скажет больше не появляться. Эд всё прекрасно понимал.

	Но ляпнул другое.

	— Не боись! Я всё устрою, мы ж с ним друзья.

	— Спасибо, большое тебе спасибо, — сжала ему руку взволнованная девушка.

	Она оказалась так близко, что можно было дыхание ощутить. От такого резкого сближения с девушкой, которая всегда тщательно соблюдала дистанцию, у Эда закружилась голова. Он мысленно воспарил в небеса…

	— Всё будет!

	…и тут же провалился в ад.



	Итак, что делать.

	Похоже, не зря говорят, что от стресса в желудке дырка появляется. Эд испытал на себе. Дырки ещё не было, но кровью харкать он скоро явно начнёт.

	Обеденный перерыв. Эд не смог съесть ни кусочка из купленного в излюбленном магазине делюкс-бэнто. Среди завсегдатаев магазина стремительно набрала популярность устроившаяся там работать новенькая, но Эд в поклонники не спешил. Потому что даже её особо и не замечал. Теперь он видел мир в чёрных тонах. Выражение «исчезли краски» оказалось точным — вспоминая разные поговорки о проблемах, Эд с каждым разом убеждался в их буквальности.

	Зачем он это сказал? Эд посмотрел на себя со стороны. Эд Долон. Самый обычный гражданский. Рост чуть ниже среднего мужского. Вес чуть больше. О стиле и говорить нечего. Лицо Эд рассматривал в зеркале под разными углами, в итоге махнул рукой.

	Посмотрев на себя со стороны, Эд себя ещё больше возненавидел. Негатив передался желудку, и Эд даже смотреть не мог на содержимое бэнто. Он закрыл крышку.

	— Не будешь? — раздался вдруг голос сзади, и Эд чуть не подпрыгнул.

	Отсюда голоса остальной группы слышны быть не должны. И действительно, разговоры едоков бэнто сюда вовсе не доносились. Но этот голос принадлежал не им. А главному виновнику произошедшего. Голос злодея.

	— П-привет, — натужно поприветствовал Эд, обернувшись. — Сегодня один?

	Да, злодей оказался один, что бывало редко. Обычно его окружала свита из трёх одноклассниц, но сегодня один.

	— Угу, так уж вышло, — туманно объяснил он с неловкой улыбкой.

	Наверное, когда его немного детское лицо принимает такое выражение, девушки сразу хотят помочь. А когда так делает Эд, его называют противным.

	Уничтожить бы эти стандарты популярности, в запале крикнул он. Мысленно, конечно. В физическом столкновении военного с гражданским виновным, скорее всего, станет военный, но в других конфликтах у военных чаще всего преимущество. Нет, Эд не думал, что такое заявление создаст большую проблему, но для девчонок класса он станет врагом. Сейчас хоть этой троицы нет — однако сразу несколько групп ожидают возможности с этим злодеем пообщаться. Эх, вот ведь…

	Что вообще в этом злодее… Лейфоне хорошего, искренне усомнился Эд. Хорошее лицо. Ростом довольно высок. Хорошие пропорции рук и ног. А главное, военный. Ещё и во взводе на первом курсе, ещё и сильный. Весьма неплохо показал себя в боях взводов. Учёба не очень даётся, есть в этом свой шарм. Но активен на кулинарной практике, что придаёт «домашний» аспект. Сомнения моментально отпали. Качества разгромные. Чтоб он сдох. Зачем есть на свете этот мистер совершенство? Эд его одолеть может разве что в учёбе, но, с другой стороны, полно студентов и с лучшей успеваемостью. А среди них, опять-таки, полно парней, которые лучше Эда. Например, образец умного мужчины, президент школьного совета Кариан Лосс. Умный, влиятельный, богатый, хорош собой. Аж не три, а четыре качества. Ну пожалуйста, пусть его не будет.

	Проклиная всех мужчин мира, которые лучше него, Эд с будничным видом общался с Лейфоном. Великое искусство, сказал себе Эд, стараясь не разрыдаться. Он и сам толком не понимал, о чём говорит.

	— О, бывает же. Что, поссорились?

	Ответь уже что-нибудь и уйди поскорее, думал он.

	— Да нет, не то чтобы…

	Недоговаривает. Может, правда поссорились. Он почувствовал некое злорадство.

	— Так ты что, есть не будешь?

	Лейфон почему-то неотрывно смотрел на бэнто Эда.

	— А ты что, хочешь?

	— Угу, я в этом месяце чуток на мели, пытался вот экономить.

	Многие военные те ещё едоки, и даже девушки легко разделываются с такими бэнто. При этом, что особенно бесит, не толстеют. Вот заплыть бы им жиром чуток. Но нет, военные заплывут разве что мускулами. Как глава военного факультета. Эд представил себе перекачанного Лейфона. Интересное, наверное, было бы зрелище.

	Стоп-стоп, ему же всегда Мэйшэн бэнто готовит? А сейчас нет — неужто и правда в ссоре? А что, если это шанс? Шанс… Эта мысль всё равно ввергла в уныние. Эд чувствовал, что даже если преуспеет, добром это не кончится. Но если не начать действовать, тоже будет плохо.

	— Хочешь, продам?

	— Сколько?

	Повёлся. Видать, и правда голодный.

	— Пятьсот.

	— Да оно в магазине так стоит. Смысл? Сто.

	На удивление прижимист. Военные же при деньгах.

	— Триста.

	— Сто пятьдесят.

	— Кто тебя торговаться учил, двести пятьдесят.

	— Двести.

	На этом и сошлись.

	— А если выслушаешь мою просьбу, уступлю за так, — сказал он, когда Лейфон уже достал карту, чтобы перевести деньги.

	Его пальцы тут же застыли.

	— Что?

	Теперь можно поговорить.



	Они переместились. На крышу. Отсюда было хорошо видно соседнее школьное здание.

	— Вон девушка, видишь?

	— У которой волосы как бы такие?

	Лейфон поднёс к голове руку с вилкой и изобразил пальцем круги.

	— Да, да, — закивал Эд, хоть и не видел девушку отсюда как следует.

	Видел только, что она болтает с другими студентками, вроде одноклассницами. Но и отсюда мог представить большие кудри, плавно развевающиеся в такт движениям, большие глаза и мягкие, часто улыбающиеся губы.

	— Это Айми Кук.

	Лейфон неопределённо хмыкнул, чем его реакция и ограничилась.

	— Знаешь её?

	— Нет, — мотнул он головой, не отрываясь от бэнто.

	Бросил лишь один взгляд на девушку и утратил всякий интерес. Эд даже не знал, радоваться или злиться на такое поведение.

	— Она же в фан-клубе семнадцатого взвода.

	— Да? — впервые прекратил есть Лейфон. — А что это?

	— Как что, ты не знаешь? Фан-клуб?

	— Понятия не имею, впервые слышу. Что это?

	— Как что? Фан-клуб это фан-клуб, — вздохнул Эд, чувствуя, что придётся начать с самого начала. — Он почти у каждого взвода есть. Это ж само собой, ведь бой взводов — главное событие школьного города. Поболеть за вас приходят, понимаешь?

	— Хм.

	— Тебе кроме «хм» сказать нечего?

	— Мне слово «фан-клуб» мало о чём говорит. Скажи лучше, при чём тут девушка? — перешёл Лейфон к сути вопроса — как раз когда у Эда кончились объяснения.

	— Не догадываешься?

	Лейфон смотрел на него с искренним непониманием. Эд разозлился. Издевается? Насмехается над чистыми порывами мужского сердца? Что за человек.

	— Популярный гад.

	— Мне такое уже говорили — за что меня популярным-то называют?

	— За красивые глазки.

	Когда его зовут популярным, он не смущается, не радуется, а искренне недоумевает и смотрит этими наивными глазами — вот и популярен.

	— Враг всех невзрачных. Откуда у тебя столько адских качеств? Имей совесть, подумай о других парнях.

	— Ты бред какой-то несёшь, — с недовольным видом вернулся тот к еде.

	Нашёл время о желудке думать.

	— Я с ней на подработке встретился.

	Если постоянно бороться за внимание Лейфона, разговор не склеится. Лейфон-то, кажется, не особо заинтересован. И Эд, скривившись от сознания того, что всю неловкость положения надо объяснять самому, заговорил.

	Эд подрабатывал в маленьком магазине рядом с домом. В основном грузил что-нибудь в задней части магазина, упаковывал, расставлял товар на полках, — но иногда и на кассе работал. Такой был небольшой магазин. И туда пришла Айми.

	— Мы знали друг друга, но сдружиться не выходило. Точнее, она не особо старалась ко мне подходить.

	Они работали в одном месте, но практически не общались. Это само по себе не редкость. Так было до приезда в Целни, в школе прошлой ступени, так было и после. Наверное, более чем с половиной девочек класса Эд ни разу не заговорил даже по мелкому поводу. Да, Эд знал. Ему остро не хватает навыков общения с противоположным полом. Но это же не значит, что Эд не может влюбиться.

	— И я в неё влюбился, — произнёс он то, что не говорил никому.

	И в любви не признавался, и в компании друзей не произносил. От стыда он не мог даже взглянуть на Лейфона, смотрел в пол. Ответа не последовало. Уголком глаза Эд заметил, что рука с вилкой замерла.

	Взгляд в итоге пришлось поднять. И увидеть зачем-то покрасневшего до кончиков ушей Лейфона.

	— Т-ты то чего краснеешь?!

	— Н-не знаю. Стой, зачем ты вообще мне это рассказываешь?

	— Заткнись! Без этого рассказ не сложится, не понял что ли?!

	— Почему?!

	— Потому что так разговор повернулся!

	Он повысил голос — наверное, чтобы скрыть смущение. В отчаянии повысил голос и Эд.

	— Почему?!

	— Да хватит уже почемукать! Повернулся и всё тут!

	О том, что Айми в фан-клубе семнадцатого, Эд узнал недавно. Что, пожалуй, неудивительно, ведь оба начали работать, когда бои взводов закончились. Среди коллег Айми на эту тему особо не распространялась. Просто со смехом болтала о всяких пустяках. И лишь недавно проговорилась.

	Военный турнир, бой городов. Это случилось после боя с Маиасом, неделю спустя, когда победные настроения повыветрились и в город вернулась атмосфера обычной жизни.

	— Уу, вот бы и мне увидеть. Как Лейфон воюет.

	У них было свободное время. Эд расставлял и пополнял товары на полках, Айми помогала. Больше на работе никого не было. Хозяин что-то делал в кабинете.

	Они были вдвоём. Вот шанс, подумал Эд. И заговорил.

	По счастью, класс Айми находился в соседнем здании. Жизнь в Целни такова, что даже с учащимся в соседнем здании студентом пересечься непросто. Дело и в числе студентов, и в том, что после занятий многие вынуждены идти на подработки, чтобы себя обеспечить. Вот и получалось общаться лишь в классе да на подработке — если оставалось ещё время, оно уходило на деятельность в клубах или иных сообществах. Лейфон как военный постоянно занят, да и подработка у него считается тяжелейшей — уборка в отделении центрального механизма. С Айми пересечься негде. Разве что она в фан-клубе что-то узнает, но тут уж надо рискнуть. Вот Эд и…

	— А я с ним в одном классе. И мы неплохо ладим, — сказал он.

	Тогда он ещё, сказать по правде, не произвел этих выкладок. Всё это он придумал задним числом, просто чтобы себя оправдать. Чувствовал, что сделал ужасную глупость.

	— Почему?!

	— Слушай, вот ты заладил… Ну что тут поделаешь, так сказал. Увлёкся, — пытался он отмахнуться от растерявшегося Лейфона.

	И потом, всего-то сказал, что неплохо ладят. Чего так удивляться, вообще? Стало немножко обидно.

	— И, что дальше? — напряжённо спросил он.

	Возможно, каким-то образом догадался, что разговор идёт в неприятное русло. Может, отсюда и удивление? Тогда это ещё обиднее.

	— Так вот. Я пообещал, что мы пойдём гулять втроём.

	— О, аа…

	— Но она точно будет считать это свиданием.

	— У!

	Одно лишь воспоминание об увлажнившихся от счастья глазах заставляло стиснуть зубы. Айми так убивается по этому типу, который сейчас так постыдно растерялся. Но и Эд тому причиной. Он не предаст этих глаз. Надо сделать ложь правдой.

	— Слушай, Лейфон, — схватил он за плечи Лейфона, застывшего с бэнто в руках.

	Несмотря на худобу, плечи Лейфона были жёсткие, мощные — стоило лишь дотронуться, чтобы почувствовать в них сплошные мышцы. Вот что такое военный… Кстати, Эд ведь впервые дотронулся до военного?

	— Я люблю Айми.

	— Э, ээ, угу. Вижу, — кивнул Лейфон, будто заворожённый.

	Ветеран, козырь семнадцатого взвода, заворожено смотрел на Эда. Заражаясь его отчаянием.

	— И потому это свидание непременно должно стать успешным. Идеальным свиданием. Для этого нужна твоя помощь. Прошу тебя, — склонил он голову, не отпуская плеч Лейфона.

	— А, л-ладно. Я понял, — согласился тот, будто под гипнозом.

	Эта проблема решена. Теперь следующая.

	— Итак. Лейфон.

	— Угу.

	— Как, по-твоему, устроить идеальное свидание?

	— Что?





— Ну, у меня-то такого не было. Но у тебя ведь было? Как думаешь, что для этого надо?

	— Д-да не знаю я! — огласил крышу вопль Лейфона.



	***



	Вопрос: как лучше подступиться к делу, в котором ничего не смыслишь? Ответ: спросить совета у того, кто смыслит.

	Так они здесь и оказались. Прогуляв послеобеденные занятия. Не до того было, да и Лейфону после занятий на взводную тренировку надо. Её пропускать точно нельзя, так что действовать можно только сейчас.

	Где «здесь»? На самом деле пункта назначения у них не было. Для начала, в первой точке, куда они добрались за оставшееся от обеденного перерыва время, не было того, кто им нужен. Так по факту и вышел прогул.

	— Привет.

	Тот, кто им был нужен, беззаботно валялся на лужайке.

	— Бывает же такое, Лейфон прогульщиком оказался?

	— Тебя же искал, Шарнид-сэмпай.

	Близился летний пояс, и последнее время лежать на траве было уже не холодно. Даже наоборот, здешняя тень обеспечивала приятную прохладу. Но почему здесь, не в парке, а среди искусственных насаждений у дороги? И Эд вообще не знал, что этот Шарнид здесь, пока Лейфон к нему не обратился.

	— Кэй-глушение отрабатываешь?

	— Что? Не хватало мне такими глупостями заниматься. Сплю я. А если показалось что другое… так то мой избыток таланта дал о себе знать, — широко улыбнулся Шарнид, подперев рукой подбородок.

	То, как элегантно выглядел этот жест, разозлило Эда. Парень явно ещё лучше Лейфона. Это снайпер семнадцатого, Шарнид Эллиптон.

	— Так зачем искал?

	— Посоветоваться хотел.

	— Хм? — посмотрел он на Лейфона, затем на стоящего сзади Эда. И, судя по взгляду, сразу понял, что совет нужен не Лейфону, а Эду. — И?

	Под этим взглядом он уже не мог оставить всё на откуп Лейфону. Рассказал всё как есть. Того запала, что был при разговоре с Лейфоном, не появилось, Эд говорил тихо и сбивчиво. И с горечью осознал, что в этом его сущность. Со знакомыми собеседниками он ещё как-то может нормально общаться, а с остальными тяжело. Он не мог просто взять и поговорить с Айми не только потому, что она Эда не замечала, но и потому, что он не может заговорить сам.

	— Всё, понял, — глубокомысленно кивнул Шарнид и хлопнул себя по коленям, когда Эд закончил свой рассказ.

	Шарнид уже сидел, скрестив ноги, и вообще они когда-то успели сесть в круг.

	— По сути — ты, дружище, хочешь, чтобы на этом свидании она втрескалась не в Лейфона, а в тебя.

	— Н-ну… э, н-нет, не то чтобы я так задумал.

	— Хм? Дружище, ты понимаешь, что если там же всё не решишь, ты обречен?

	— А? Да?!

	— Вот, с таким расчётом и действуй. Итак, когда?

	— Э, ну если мы сейчас… Я сказал, что уточню график Лейфона, и сегодня мы в одной смене…

	— Да, короче, на наше усмотрение, — ухитрился Шарнид понять Эда лучше, чем тот выразился. — Тогда, скажем, дня через три? Долго тянуть не стоит, а там у нас будут одни тренировки, и вторые полдня свободны. Лейфон, сильно не потей. Если будешь вонять, то и наряжаться бессмысленно. Тренировки сплошные, так что можешь и в душ не успеть.

	— Аа…

	— Что до одежды, приготовь что-нибудь подобающее. Можно не слишком роскошное.

	— Роскошного у меня и нет.

	— И то верно. Вот и отлично. Теперь ты — Эд, правильно? Проблема в тебе.

	— Да! — машинально выпрямился он.

	— Каким лично ты видишь свой стиль?

	— У меня его особо и нет.

	Вряд ли вообще есть вещи, которые хорошо сядут на его фигуре. Ему казалось, что почти вся стильная одежда делается на стройных людей.





— Это только то, что кажется стильным тебе. Да, у всех манекены за образец. Что делать, что делать.

	— Аа…

	— Всё, идём выбирать одежду.

	— Что?

	— А как иначе? Хочешь поразить девчонку? Значит, приложи усилия. Иначе окажешься в проигрышной позиции. Решайся быстрее, давай.

	— Д-да!

	Шарнид показал большой палец, и у Эда появилась надежда.



	***



	И вот прошло три дня. Лейфон, первым явившийся к месту встречи, удивлённо смотрел на лицо Эда.

	— Ч-что с тобой?

	— А, заметно, да?

	Три дня выдались бурными. Шарнид не только подобрал одежду, но и прочёл краткий курс лекций на тему свиданий. И Эд, следуя полученным советам, бегал по заведениям и резервировал места.

	Всё готово. На этом бы и успокоиться, но первый раз ведь. Эд волновался, всё ли сделал, снова задавался вопросом, всё ли как надо, и не мог уснуть. Неоднократно прокрутил всё в голове, чтобы убедиться, и не успел опомниться, как настало утро — а вот уже и время. В итоге Эд совершенно не выспался.

	— Ты в норме?

	— У меня вот что есть.

	Он достал энергетический напиток, открыл крышку и залпом выпил. Этикетка на бутылочке гласила, что это «высокоэнергетический напиток от военного поставщика». Во рту разлился горький вкус концентрированного экстракта лекарственных трав. Должно быть эффективно.

	Но Лейфон безжалостно заметил:

	— Ни разу не видел, чтобы кто-нибудь такое пил.

	— Да ладно?!

	— Кого берут во взвод, те и так могут два-три дня без сна, на внутренней кэй.

	— Нет, оно действует! Сила духа всё победит! — убедил себя Эд, не слушая Лейфона.

	До прихода Айми оставалось ещё немного времени. Эд осмотрел свой наряд. Рубашка, достаточно большая, чтобы не облегать полноватое тело, джинсовые брюки. К сегодняшнему дню Эд коротко постригся. Сказать по правде, и во время примерки, и сейчас казалось, что ему это не идёт.

	— Это тебе с непривычки кажется, — говорил Шарнид. — Слушай, на первом месте — опрятный вид. На втором — выделиться из повседневности. Ещё важно, что ты приложил ради неё усилия. И внешность как один из показателей. Ты как бы говоришь: «смотри, для тебя стараюсь».

	Как-то так он Эда и убедил. Однако стоило об этом вспомнить, как Эд почувствовал, что к нему чудесным образом приходит вера в собственные силы. Эд посмотрел на Лейфона — тот был одет просто, даже, пожалуй, обыденно. Может, что и выйдет. Так Эду стало казаться. Он не мог сказать, обоснованно или нет, но возникло чувство, что что-то будет.

	Пока он так размышлял, пришла девушка.

	— Извините, опоздала!

	Айми подбежала и восхищённо уставилась на Лейфона.

	— Айми Кук.

	— Э… Лейфон Альсейф.

	— Я знаю! — радостно улыбнулась она, засияв больше прежнего.

	Эта невыносимая сцена стала для Эда ударом под дых.



	Свидание началось. То, что он тут лишний, Эд по-настоящему ощутил с первой же минуты… нет, знал ещё до начала.

	— Ну, куда пойдём?

	Айми с таким энтузиазмом крутилась вокруг Лейфона, что только руку его не обнимала.

	— Ну, э… — посмотрел он в замешательстве на Эда.

	Лейфон был в курсе плана. Эд ради этого дня бегал, ломал голову, составил целую программу.

	— А, да. Сначала пообедаем, затем где-нибудь немного погуляем…

	— Давай! Я знаю отличное заведение, пойдём туда, — предложила Айми, хлопнув в ладоши — она выглядела до невозможности счастливой и заранее согласной на всё.

	Нет, нет… Он мотнул головой.

	— С-слушайте. Я уже забронировал места. Давайте туда.

	— Уу…

	— Ой, прости, — тут же съёжился он под недовольным взглядом.

	— Я бы тоже глянул, что Эд устроил, — быстро поддержал Лейфон.

	— Правда? Ну, тогда ладно, — сразу передумала Айми и радостно потянула его за собой.

	Дело… плохо, сразу почуял Эд. Эпизод с его участием будто вырезали.

	Ресторан, где он забронировал места, был несколько дороговат. Даже днём здесь царил полумрак, играла атмосферная музыка. Сказать по правде, кошелёк Эда тут сильно полегчает. У Лейфона денег нет, и вообще он здесь по просьбе Эда, так что за Лейфона, естественно, надо платить — а уж про Айми и речи нет. Проще говоря, все расходы на Эде. Ух… Он мысленно разрыдался. Ещё и одежда дорогая, так что плакали его сбережения. И за всё это не намечается никаких перспектив — что за шутки такие?

	Однако было вкусно. Эду количество важнее качества, он бы сюда в жизни не пришёл. Об этом месте по огромной просьбе Эда рассказал сотрудник редакции кулинарного журнала, с которым Эда свёл одноклассник.

	— Эд-кун, да ты такие места, оказывается, знаешь!

	— А, угу.

	— Здо-орово, — с восхищением посмотрела Айми на Эда.

	Заговорила с ним. Настроение как-то поднялось. Она всё равно девяносто девять процентов времени общалась лишь с Лейфоном, но даже это теперь не так огорчало.

	Но денег всё равно жалко.

	Они поели, как следует полакомились десертом и вышли из ресторана.

	— Я в туалет, — сообщил Лейфон уже на выходе и оставил их дожидаться снаружи.

	Они внезапно остались вдвоём.

	«П-поговори о чём-нибудь».

	Айми крутила на пальце кудрявый волос и смотрела вдаль. Уж не скучно ли с ним, подумал Эд и запаниковал ещё больше.

	— Э, э… Жарко сегодня.

	И в самом деле, по ту сторону закрывавшего небо фильтрующего поля не было ни облачка, солнце палило безжалостно. Летний пояс явно недалеко. Чувствовалось, что припекает с каждым днём всё сильнее.

	— Да уж, — равнодушно ответила она, взглянув на небо.

	Эд заворожено разглядывал её профиль. Из-за жары у неё были короткие рукава и довольно глубокий вырез на груди. На солнце блестели мелкие капли пота на гладкой коже. Эд, сам того не замечая, сглотнул.

	Может, пора?

	Было у него затаённое намерение. Эд не говорил об этом ни Лейфону, ни Шарниду.

	Сегодня Эд признается в своих чувствах. Он так решил, всерьёз.

	Но ему мешал Лейфон. Нужен именно момент, когда они останутся наедине. И вот он настал. Сейчас? Но у них ещё в планах всякое… Если сложится, Лейфону можно сделать ручкой. И начнётся настоящее свидание! Это всё хорошо, но если не сложится, будет очень неловко. Всё-таки надо ещё подождать, решил Эд. Решил твёрдо. Неудачник, сказал внутренний голос, но Эд подумал, что он, пусть и неудачник, хочет ещё чуток насладиться прогулкой. Может, Айми обратит на него хоть немножко внимания.

	— Извините, — вышел Лейфон под звон дверного колокольчика.

	— О…

	Стоявшая с равнодушным видом Айми с улыбкой обернулась и окаменела. Эд тоже повернулся и окаменел. Лицо Лейфона тоже было каменным.

	Там, за его спиной, стояли три его вечных спутницы. Боязливо съёжившаяся Мэйшэн Тринден. Наруки Гелни с оценивающим взглядом. Мифи Роттен со странным ожиданием в глазах. Они там стояли.

	— Ты что?! — шепнул Эд, резко отведя Лейфона в сторону.

	— Да я сам не понял… вышел из туалета, а они тут.

	— Ты ж военный, как не заметил?

	— Если б убить пытались, тогда да, а так не умею.

	— Эй, вы шептаться закончили? — влезла Мифи прямо между ними.

	— Ой…

	— Если закончили, пошли уже. А то бросили вдруг нас, а без вас разговор не клеится.

	— А? Вы что, с нами?

	Эти трое просто одноклассницы. Эд мог утверждать так довольно уверенно, хоть особо с ними и не общался.

	— Не боись, где надо за себя заплатим, — ухмыльнулась Мифи так, что увидел только он.

	Поняла. Подруги не знают, а она уже догадалась обо всём. Тогда зачем увязалась?! Озвучить подобный вопрос духу не хватило, и в итоге компания разрослась до шести человек.



	Айми резко помрачнела.

	«Ч-ч-что делать?»

	От волнения скрутило живот.

	— Ух, здорово.

	— Красиво.

	— Как-то… так, говорит, будто скручиваешь, но…

	— Думаю, лучше делать как учит Горнео.

	Мэйшэн с Мифи, не догадываясь о чувствах Эда, громко восхищались окружавшим пейзажем. Сзади Лейфон с Наруки вели какие-то военные разговоры, а совсем рядом…

	Безмолвно стояла Айми. И совсем не улыбалась. Уу… Эд, ощущая боль в животе, смиренно стоял неподалёку.

	Они находились на дне сельскохозяйственного озера. По дну пролегал широкий коридор из устойчивого к давлению стекла. Озеро обеспечивало рыбным хозяйством весь город, было огромным и при этом содержало разные виды рыб и прочей водной живности. Так называемая «озёрная галерея» была открыта для всех и славилась как место для свиданий. Рядом пролегал другой коридор — там студент сельскохозяйственного факультета выбрасывал корм, вокруг которого стайками слетались рыбы. Человек в гидрокостюме сидел на спине небольшого животного и прикладывал какой-то прибор — наверное, проверял здоровье. Пейзаж водного мира выглядел фантастическим. Как знать, может, тут всякие негативные ионы и альфа-волны даже оказывают лечебный эффект…

	— …

	За что?! Эд готов был расплакаться.

	— Ух ты, длинная! Большая! Что это?!

	— Ну… написано «пилур».

	Мифи удивлялась плавающей совсем рядом с галереей невероятно длинной и тонкой рыбе, Мэйшэн изучала взятую на входе брошюрку.

	— Но если изменять кэй…

	— Трансформацию и Шанте производит, и Горнео в недавнем бою с командующим, помнишь? Но эффективность преобразований, видимо, в немалой степени зависит от характера…

	Лейфон с Наруки всё рассуждали на военные темы. Все уже говорили о своём, воцарилась привычная для них атмосфера. Лейфон стал гораздо более расслаблен, чем в ресторане.

	— …

	У Эда не проходило ощущение, что Айми его мысленно подталкивает. Воображение? Наверное, нет. Точно нет.

	— Эй, — оттащил он назад Лейфона. — Ты чего расслабился?

	— Что?

	— Что? А то! — прошипел Эд.

	Он уже казался себе гением на фоне Лейфона.

	— Но вы так можете вдвоём побыть, это же хорошо, Ми вот…

	— Ты чего несёшь? Айми с тобой общаться хочет. Если этого не выйдет, то как вообще что-нибудь выйдет?

	— Аа…

	— Не надо мне твоих «аа».

	Эд чувствовал, что сейчас и впрямь заплачет.

	— Ну прошу, ну пожалуйста.

	— У-угу.

	— А ты и впрямь этого хочешь, ня? — снова встряла между ними Мифи.

	— Ой! — отпрянул Эд.

	Она снова ухмыльнулась.

	— Т-ты чего?

	— Хорошо ли будет, если девушка с ним разговорится?

	— К-конечно, чего ж плохого?

	— Но если так будет, ты же рискуешь?

	— Чем?

	Многозначительные намёки начали выводить его из себя.

	— Я говорю, что поклонница могла бы благополучно остаться поклонницей.

	— Говори яснее.

	— Дело в том, что останься она поклонницей, у тебя мог бы быть шанс.

	Он ничего не понимал. Но разозлился. И понимал, на что злится. Она пытается давить на его страхи. И чувствует, что он ведётся.

	— Ми, — с укором в голосе сказал Лейфон.

	— Ла-адно, извините, — послушно ретировалась она.

	Вернулась к подругам.

	Эд стоял как вкопанный, не в силах обернуться, и Лейфон похлопал его по спине. Очень размеренными движениями. И сильные толчки успокоили теряющего самообладание от злости Эда.

	— Ми любит говорить загадками, — мягко улыбнулся Лейфон. Улыбка была чуть заметной, но тёплой. — Тебе же нравится общаться с Айми?

	— А, да. Угу, верно.

	Эд вспомнил. Такое лицо для этого не годится. Он сильно потёр лицо двумя руками. Почувствовал, как уходит напряжение.

	— Удачи, — подбодрил Лейфон.

	А неплохой он парень. Эд впервые так о нём подумал.



	***



	После этого Мифи с подругами ушли по своим делам, расставшись с ними на перекрёстке. Похоже, это она узнала о сегодняшних планах и предложила взглянуть на Айми. На прощание Мифи тихо извинилась перед Эдом. В её «прости» особого раскаяния не чувствовалось, но он лишь вздохнул и выбросил эту тему из головы.

	Так или иначе, надо осуществлять задуманное. Из-за подначивания Мифи он снова набрался решимости — за это её, возможно, стоит и поблагодарить. Впрочем, сейчас он был совершенно не в настроении этого делать.

	Он шёл сзади и наблюдал, как воспрянувшая духом Айми очень увлечённо болтает с Лейфоном. Она выглядела очень довольной, и даже счастливой. Вот и отлично, с облегчением говорил себе Эд.

	Но в груди что-то кололось. И он, кажется, знал причину своей боли. Зависть. Но завидовал он уже не Лейфону. А себе прошлому. Себе, сказавшему, что дружен с ним, чтобы заинтересовать девушку. Зависть показалась Эду странной. Можно, наверное, просто злиться. Но тот факт, что рядом с улыбающейся Айми не Эд, вызывал зависть. Зависть, а потом злость. Да, он сумел заинтересовать Айми. Впервые смог нормально с ней заговорить и вне школы, не в рабочее время смог вот так с ней общаться. Но это лишь благодаря помощи Лейфона. Не помоги он, всё, конечно, обернулось бы катастрофой. А Эд хотел, чтобы всё было, и не использовать Лейфона. Проводить вот так время вдвоём с Айми.

	Всё. Эд сжал кулаки. Теперь он точно готов. Признается. Он решил. Решил, значит решил. Непременно. Он изо всех сил мысленно приказал себе, чтобы больше уже не медлить и не колебаться.



	Когда они вышли из озёрной галереи, время было позднее. Для ужина ещё рано, но солнце уже начало заходить. Пора расходиться. На остановке у озера Эд посмотрел, сколько ждать трамвая. Он ушёл как раз с приходом Эда, и у него было немного времени до следующего.

	Долгая прогулка по галерее изрядно утомила Айми. Да и Эда тоже. Лейфон оставался невозмутим. Военный же, рассеянно подумал Эд, глядя, как она садится на скамейку.

	— Что-то горло пересохло, — сказала Айми, глядя на него.

	Если бы она сказала что-нибудь вроде «здорово было», беззаботное, лёгкое, если бы и впрямь сказала «здорово было», он бы, конечно, не колеблясь ответил «угу» или «да уж». Но она сказала «горло пересохло»… и смотрела прямо на него. Она улыбалась ртом, но не глазами.

	— О, я схожу.

	— Не надо, я пойду, — отклонил Эд предложение Лейфона и ушёл искать автомат с напитками.

	Плохо, плохо, плохо… Эд сразу перешёл на бег. Он видел автомат на выходе из галереи. Может, где-то ещё был… Но искать, наверное, будет дольше. Эд бежал к тому автомату и смотрел по сторонам на случай, если что встретит по дороге.

	К своему несчастью, Эд прекрасно знал, что задумала Айми. Потому и спешил. Автомат нашёлся — повезло. Просто он стоял так, что не был виден идущим к остановке. Эд быстро купил три напитка. Он забыл спросить, кто что хочет, и решил просто взять стопроцентный фруктовый сок. Бегом вернулся.

	Но опоздал. На продуваемой ветром остановке новых людей не появилось, только Лейфон с Айми — но она не сидела на скамейке, а стояла перед Лейфоном и что-то говорила ему с серьёзным, но застенчивым видом. Эд остановился. Он не знал, можно ли подойти ближе.

	Он понимал, о чём говорила Мифи. Да и Шарнид, как казалось Эду, предвидел такое развитие событий. Да и он сам. Он боялся этой правды, хотел её забыть, намеревался забыть, но не мог. Не устрой он такой ситуации, Айми, возможно, осталась бы лишь поклонницей Лейфона. Следила бы за его успехами, делилась бы переживаниями с подружками — всё как поклонница — и, быть может, сменила бы когда-нибудь объект интереса. Но ей довелось погулять с Лейфоном. Предмет любования оказался рядом.

	В этом смысле у Эда всё так же. Не сложись всё так, он бы, наверное, и не подумал объясняться в любви, Айми бы со временем ушла с работы — либо он с грустью бы наблюдал, как она после смены убегает на свидание — он смирился бы с любым будущим. Но сложилось иначе. Он оказался в положении, когда может выразить свои чувства напрямую. Оба оказались.

	Он вдруг понял, что подошёл довольно близко. Сам не заметил, как двигался.

	— Вот подлец, — услышал он голос Айми. — Соврал ведь, что дружите?

	От её чуть слышного — возможно, из-за ветра — голоса Эд вздрогнул. Попался. Она кокетливо посмотрела на Лейфона.

	— Ну конечно. Куда ж ему дружить с Лейфоном-саном. Ты же военный во взводе, ты потрясающий. И вокруг тебя все потрясающие, незачем тебе на него время тратить.

	Так и есть. О его талантах стало широко известно после происшествия на открытии. Другие одноклассники тоже так относились к Лейфону и общение с ним обычно ограничивали дежурными репликами. Он потрясающий. Не мог Эд с ним дружить. Чем он вообще думал, когда сказал, что дружит? Решил похвастать, что у него такой классный приятель, да? Нагло соврал, чтобы привлечь Айми.

	Лейфон молчал. Молчал всё это время. Со спины было не понять, что он думает об услышанном.

	— И вообще, что за человек? Вырядился весь зачем-то. Решил хоть внешне с тобой потягаться, что ли?

	На секунду Эд разозлился, услышав такое про свой наряд — они же с Шарнидом вместе подбирали. Но высказать это в лицо Айми не смог. Не смог бы при всём желании. Не смог встать перед ней и дать волю гневу. Так и стоял на месте. Наверное, держали какие-то остатки влюблённости, уничтоженной в эту секунду.

	Всё, ухожу, подумал Эд. Ухожу. Ну и пусть неудачник. Уйду отсюда.

	Но молчавший прежде Лейфон заговорил, голос был слышен, и Эд снова замер.

	— Скажи, а зачем ты мне это рассказываешь?

	— Что?

	— Ждёшь, что я соглашусь? Скажу, что да, ты права?

	В словах не было злости. Вообще ничего не было. Голос звучал ровно.

	— Лейфон-сан?

	— Да, до недавнего времени наши отношения сложно было назвать дружескими. Просто одноклассники. Я и сегодня-то идти не хотел. Мэй с подругами меня просто спасли. Они мои друзья, с самого поступления помогали. С ними гораздо проще стало.

	От сказанного Эд ещё больше погрустнел.

	— Но будь мне по-настоящему неприятно, я бы отказался. А я не отказался. Не моё это — Шарнид-сэмпай вот умеет, а мне не хотелось. Но Эд попросил именно меня, ты хотела встретиться именно со мной, и идти надо было именно мне. Я согласился на его просьбу. Знаешь, почему?

	Айми не ответила. Боялась. Наверное, поняла, что под этими ровными словами бурлит нечто, похожее на ярость. Уловил это и Эд.

	— Потому что увидел, как он изо всех сил пытается что-то для тебя сделать. Потому я согласился на его просьбу, потому с того момента стал его другом. Вряд ли кому понравится, когда высмеивают друзей.

	Айми хотела что-то сказать, но Лейфон уже не слушал. Он уже развернулся и ушёл с остановки. Айми смотрела ему вслед. Эд быстро спрятался, чтобы она не заметила. Лейфон с ним поравнялся.

	— Прости, — бросил на ходу Лейфон.

	Не остановился. Даже не посмотрел в сторону Эда — наверное, не хотел, чтобы Айми заметила.

	Он пошёл следом.

	— Спасибо, — искренне сказал он, догоняя.



***



	Но так быстро душевную травму не залечить.

	Да, отвергнут. Думалось всё время только об этом. Айми со следующего дня перестала приходить в магазин. Эд не знал, состоит ли она по-прежнему в фан-клубе. Хорошо, что не пришлось смотреть ей в глаза. Эд был искренне рад, что она в другом школьном здании.

	Чему на самом деле следовало радоваться, так это тому, что Лейфон стал общаться с Эдом. Его впервые прямо назвали другом, никто никогда так открыто за Эда не заступался.

	И всё-таки отвергнут.

	И вот, когда в таких колебаниях прошло два дня, во время обеденного перерыва. Произошла судьбоносная встреча.

	Эд пришёл в тот же магазин бэнто взять тот же делюкс-бэнто.

	— Здравствуйте.

	Показавшаяся из кухни девушка пронзила сердце Эда. Чувствовалась в ней какая-то скромная доброжелательность. Заменяющий форму фартук отлично сидел на девушке, создавая ощущение уюта. Было в ней при этом и нечто взрослое — у Эда от одного взгляда забилось сердце.

	Да, ходили же среди завсегдатаев магазина слухи о симпатичной новенькой. Точно, это она.

	— Выбрали, что будете брать? — звонким голосом спросила девушка, и Эд не мог ответить.

	Это… любовь. Он сразу понял. Вот она, любовь. Вот она, судьба.

	Но вера Эда была растоптана в следующую же минуту. Дверь магазина снова открылась, девушка подняла взгляд, и Эд понял, что она просто светится.

	Но произнесённые ею слова уж точно не были словами работницы магазина:

	— Лейфон, сегодня-то с деньгами?

	— Конечно. Вчера зарплату давали.

	— Научись уже запас откладывать.

	— Да умею я, просто недавно больше обычного тратил, вот и не осталось ничего на карте.

	— Неужели?





— Скажи лучше, Лирин, как ты так быстро освоилась?

	— А что мне, я везде устроюсь, не то, что ты.

	Разговор был привычным, близость просто чувствовалась, и девушка выглядела такой счастливой…

	— О, Эд, — заметил Лейфон обернувшегося Эда.

	— Сволочь популярная! — взвыл он со всей злостью, на какую был способен.



	Примечания

	1. Bumpy hot dash — ухабистый горячий рывок





Я и он: утро




	Стояло раннее утро. Мы с Лейфоном встретились у продавца лапшичных булочек. Лоток открывался перед школьным зданием первого курса — сэмпай, на вид взрослый дядька, с завидным постоянством ускользал от дисциплинарного комитета. Сэмпай торговал здесь в учебное время — чем нарушал школьные правила — но нам, как покупателям, предъявить нечего. Да.

	— Доброе утро.

	— Привет, — вяло ответил я на бодрое приветствие.

	— Что-то ты невесёлый.

	— После вчерашнего же. Будешь тут весёлым.

	— А вчера что-то случилось? — с искренним недоумением посмотрел Лейфон, вызывая желание его придушить.

	С вероятностью в тысячу процентов умру я. Вероятность тут даже бессмысленна. Если была бы сила, способная мгновенно сокрушить здание перед нами, то и она, наверное, не убила бы Лейфона. Вот если бы вдруг город взорвался, Лейфон, может, и умер бы. Но я уж тогда буду мёртв на тысячу процентов.

	— Ничего.

	И я просто заказал пять лапшичных булочек с соусом. Лапша заскворчала на железной плите, запах нагревшегося соуса сделался невыносимым. По мере готовности дядька вкладывал начинку в булочки. Он продавал только лапшичные булочки с соусом, и его энтузиазм отчётливо чувствовался даже в их вкусе. Из-за дисциплинарного комитета лоток появлялся не каждый день, и если поймают, то конец торговле. Мне очень повезло встретить его сегодня. Эта удача поможет забыть вчерашнее.

	Рядом то же самое заказал Лейфон. Пять. Даже столько же.

	— Так что у тебя с той вчерашней девчонкой? — спросил я в ожидании булочек, когда вернулось присутствие духа.

	Я уже забыл случившееся как мимолетное видение, но та девушка всё же интересовала. Да нет, не забыл, потому и спрашиваю. Эх, тщетно. Тщетны мужские желания.

	— Подруга детства.

	«Врёшь!» — чуть не заорал я.

	Нет, может они, конечно, с детства и дружат. Но вряд ли только дружат. Просто друзья, тем более разнополые… так непринуждённо друг с другом не болтают. У меня тоже есть друзья детства. Подруга. Довольно хорошенькая. Моя первая любовь. Но во втором классе начальной школы она перестала со мной разговаривать. Эх, юность моя началась со сплошных огорчений.

	— Мы друзья, правда, — повторил Лейфон, будто разгадав мои сомнения.

	Наш заказ был готов, и мы закинули горячие булочки в портфели. И очень вовремя — из-за школьных ворот показалась группа людей, видимо, дисциплинарники. Дядька ловко запрыгнул на лоток и что-то там нажал. Тяжело взревел двигатель. Из трубы на крыше потянулась струйка серого дыма. Колёса завертелись, взрывая землю. Ветер смешал запахи палёной резины и горячего соуса. Лоток умчался. Дисциплинарный комитет бросился в погоню. Военных среди них, похоже, не было. Дядька, скорее всего, уйдёт.

	Душу вложил в лапшичные булочки. Безмерно крут. Мне бы такую жизнь вести.





Те импэкт оф чайлдхуд 01 [1]





	Она не знала, что делать. Говорить «пока не позовёшь, домой не возвращайся» было жестоко. Жестоко со стороны Мифи. Оно, может, и помогло, но это уже слишком. То, что благодаря Мифи она здесь — не оправдание. Это просто тирания. Да. Впрочем, она понимала, что размышлять об этом здесь как-то поздно. Она в палате, и рядом…

	Слышалось тихое, размеренное дыхание спящего Лейфона. Говорят, руку вылечили в день госпитализации, но сегодня провели ещё обследование, и сейчас он спал под действием лекарств. Он с самого поступления неоднократно попадал в больницу, и для него устраивали особый осмотр.

	Просыпаться Лейфон не собирался. А она, наверное, впервые увидела его спящим. И она рядом. Как так вышло, снова спросила она себя.



	Да, всё началось вчера…



	***



	Когда Наруки сообщила новость, Мэйшэн показалось, что она падает в бездну.

	За окном отмечали триумф Целни. Той ночью кончился бой с Маиасом. Ради спонтанного празднования включили иллюминацию, и за окном вместо обычно тихого ночного пейзажа открывалось удивительное зрелище. Звуки всеобщего ликования слышались даже через стекло. Возможно, доносился сюда и шум из прозванного «болтальней» холла на этаже, где тоже праздновали.

	— А?

	Так что, быть может, Мэйшэн из-за этого шума ослышалась. Да и вообще она не понимала, с чего услышанное её так потрясло. Лейфон-то, наверное, счастлив, могли ведь больше и не встретиться… Мэйшэн знала его историю и считала, что тоже должна за него радоваться. Он знал, что не вернётся в родной Грендан, и наверняка считал, что они больше не встретятся. И вот встретились. Поэтому надо за него порадоваться. Но в душе Мэйшэн что-то постоянно колыхалось, и эти волны будоражили сердце.

	Внутри что-то кольнуло. Что? Она, почему-то опасаясь узнать причину, положила руку на сердце. Сжала облегающую тело ткань.

	— Нет, ну, как бы… — растерянно почесала голову стоявшая перед ней Наруки.

	Она выглядела измотанной. Её заданием было проникнуть во вражеский город и атаковать непосредственно городской флаг, и всё это случилось только сегодня. Конечно же, она устала — а от того, что по возвращении Мифи устроила длительный допрос под видом интервью, вымоталась ещё больше. Наруки рухнула на диван, и даже подняться с него ей было явно тяжело.

	И всё же она повторила:

	— Лирин приехала.

	— Да ты что-о!

	Шокированная известием подруги Мэйшэн не могла произнести ни слова, но за неё всё сказала Мифи — которая вроде бы уединилась в своей комнате и писала статью. Мифи резко распахнула дверь и влетела в гостиную — обе подруги вздрогнули.

	— Рассказывай всё!

	— Не подслушивай, — устало пробормотала Наруки. — Потому я тебе и не говорила.

	— Ух, вот ты какая. Дискриминация, долой дискриминацию. Требую равноправия!

	— Ладно, не ори только, — замахала руками Наруки — она действительно устала, и сил тягаться с заведённой Мифи у неё не было.

	Но Мифи на этом, конечно, не успокоилась. Наруки затронула самый больной вопрос, мучивший проживающих здесь трёх девушек с тех самых пор, как они узнали это имя. Теперь не отстанет. Больше всего на свете Мифи жаждет информации — особенно предпочитает светскую хронику — и теперь набросилась, как недрессированная собака на корм, тут уж ничего не поделаешь.

	— Ну, насколько она красива? Очень красива? Непревзойдённо красива?

	— А варианта, что некрасива, не будет?

	— Это жена ведь, жена. Она этому Лейфону с его супербронированной, непробиваемо толстой кожей практически жена.

	— Хватит про жену.

	На самом деле не было ясно, считает Лейфон Лирин за возлюбленную или нет. Он про неё рассказывал, но называл лишь давней подругой. Или сестрой по приюту. Если она в самом деле девушка — бывшая — Лейфона, разве он не старался бы говорить о ней как можно меньше, или не прослеживались бы в таких разговорах хоть остатки его чувств? Такие аргументы привела Наруки. Вид у втянутой в спор, несмотря на усталость, Наруки был по-настоящему тоскливый.

	— А ты почём знаешь? У тебя и парня не было.

	Слова попали не в бровь, а в глаз не только Наруки с Мэйшэн, но и самой произнёсшей их Мифи.

	Лирин Марфес. Подруга Лейфона. И, наверное, та, что понимает его лучше всех. И она приехала из Грендана. Для чего?

	— Так зачем она приехала? Неужто хотела с Лейфоном повидаться? Роман? У них роман?!

	— Ми, не увлекайся, — сказала Наруки, и Мифи, опомнившись, зажала себе рот и посмотрела на Мэйшэн.

	— Ничего, — улыбнулась она обеспокоенным подругам.

	Да, они ведь тоже подруги детства. Подруги, которые ей очень, очень дороги. Само слово «подруги» слишком общее, «приятельницы» не годится — и Наруки, и Мифи очень важные для Мэйшэн люди. Настолько важные, что иначе, чем подругами детства, их уже и не охарактеризуешь.

	Вот и Лирин-сан, конечно, играет такую же роль для Лейфона. Только, только, только… Это могло успокоить Мэйшэн — в отношении событий далёкого прошлого. И сейчас, когда девушка явилась в Целни, Мэйшэн должна бы от всего сердца сказать Лейфону, что это здорово. Но не могла. Не могла потому, что он парень, а Лирин девушка. Чтобы утверждать, что парень с девушкой могут просто дружить, у Мэйшэн не хватало жизненного опыта, а на то, чтобы поверить на слово, не хватало ни мудрости, ни толстокожести. Как относится к Лирин Лейфон, где-то растерявший все романтические чувства, и как относится к нему Лирин, специально приехавшая из Грендана? Всё это очень, очень, очень, очень беспокоило.

	— Проведём разведку боем!

	Мэйшэн не хотела боя, в голове даже мелькнула мысль, что она и на бой-то не способна, и девушка почувствовала себя одинокой.

	— Поняли? Мы спецназ, отвоёвывающий любовь Мэйшэн. А что может быть важнее, чем узнать противника?! — настаивала Мифи, вгоняя Мэйшэн в краску.

	Так или иначе, их знание о Лирин не особо распространялось дальше факта, что Наруки её видела — отсюда и предложение Мифи. Из-за суматохи вокруг боя городов занятия на следующий день отменялись.

	Прошла ночь, наступил сегодняшний день. Когда они позавтракали и оделись, Мифи хлопнула по портфелю, в котором лежали блокнот с ручкой, и деловито спросила:

	— Итак, где она?

	— Не знаю, — лаконично ответила Наруки.

	— Чего?!

	— В гостинице, скорее всего? Её увели люди из школьного совета, а что было дальше, мне не рассказывали. Лейфон, наверное, знает.

	— У него же спрашивать нехорошо как-то?

	— Как-то нехорошо.

	— Аа… отменить всё не вариант? — осторожно предложила Мэйшэн внезапно растерявшимся подругам.

	— Уверена? — серьёзно посмотрела на неё Мифи, и Мэйшэн даже ответить ничего не смогла — предложение критики не выдержало. — Ну что, начнём с гостиницы?

	— Пожалуй. Иногородние гости обычно там оказываются.

	Переговариваясь, обе девушки закончили сборы и двинулись в двери, и Мэйшэн поспешила следом.

	— Кстати, вчера же, да и вообще в последнее время, хоробусов-то не приходило. На чём она приехала?

	— Да говорят, она в том городе была.

	— Что? То есть оттуда сюда? Как?

	— Сама вот не поняла.



	***



	— Проскочила, — объяснила Лирин.

	Это всё, что она могла сказать.

	Она находилась в кабинете здания школьного совета. Возле небольшой доски стоял простой стол и стулья. Помещение выглядело как небольшая переговорная.

	Неизвестно, поверили ли допрашивающие члены школьного совета. Но Лирин в любом случае оставалось лишь настаивать на удачном стечении обстоятельств. По окончании боя она быстро перешла точку стыка и нашла Лейфона. Когда член школьного совета задал этот вопрос, Лирин уже всё это продумала. О том, что её прыжком перенёс гренданский Обладатель Небесного Клинка, говорить точно нельзя. Он просил держать всё в секрете, и Лирин будет хранить молчание. И хоть он, наверное, уже покинул Целни и, как полагала Лирин, не узнал бы, случись ей заговорить, она будет молчать. Военная элита Грендана, его сильнейшие защитники. Их слово — закон. Вот что такое Обладатели Небесного Клинка. Хоть Лейфона как такового Лирин воспринимать никак не могла. Слишком он ей близок.

	— Что ж, пусть так. У нас нет оснований в чём-либо вас подозревать, — сказал стоявший за её спиной молодой человек в очках, с серебристыми волосами — он и задавал вопросы. Он выглядел самым спокойным — видимо, был здесь за главного. — Рад познакомиться. Президент школьного совета, Кариан Лосс.

	— Э… Очень прият…но? — замешкалась Лирин на полуслове. — Вы родом случайно не из Грендана?

	— Нет, не оттуда.

	— Вот как? Аа… мы с вами нигде не встречались?

	Разговор выходил странный, но она чувствовала, что лицо знакомо.

	— Хм, где это могло быть? По пути в Целни я останавливался в Грендане, могли видеться там.

	Кариан не выказывал недовольства её обращением — напротив, одобрительно кивнул.

	— Кстати, Лирин-сан, какими судьбами вы к нам? Путешествуете?

	Она с облегчением заметила, что тема беседы меняется. Тут скрывать нечего. Лирин честно рассказала, зачем приехала.

	— Ого. Посылка для Лейфона-куна? Не боитесь вы трудностей.

	— А вы что, знаете Лейфона?

	Президент в письмах Лейфона не упоминался. Президент школьного совета… Она знала, что в школьном городе это фигура политическая — но если в ведении совета весь город, то такой человек, выходит, самый влиятельный в Целни. Тут же сам собой появился вопрос «с чего бы», и тут же в голове возник ответ.

	— Да, он много сделал для города, — сказал Кариан, чем подтвердил и ответ Лирин.

	Она невольно вздохнула. Ну ничего не может, кроме Военного Искусства. Причиной происшествия, из-за которого Лейфона выслали из Грендана, стала фатальная неприспособленность Лейфона к жизни — и он, похоже, не сделал из этого никаких выводов. А может, даже ничего и не понял? Сложилось такое впечатление, и это тревожило.

	Лирин вдруг поняла, что Кариан с доброжелательным видом на неё смотрит.

	— Я…

	— Между прочим, Лирин-сан. Когда сделаете то, зачем приехали, что планируете дальше?

	— Что?





— В будущем вы, наверное, думаете вернуться в Грендан. Однако скоро, похоже, войны будут в разгаре. В такие сезоны хоробусы ходят довольно редко, так что вам придётся надолго у нас поселиться.

	— А…

	Об этом она не подумала. Точнее, не думала о связи хоробусов с войнами городов. В Грендан-то хоробусы и так плохо ходят. Ну и, помимо этого, просто не знала.

	Кариан улыбнулся растерявшейся Лирин. А он, однако, коварен. С этой мыслью она выслушала предложение президента.



	Настал следующий день.

	— Так, куда теперь?

	Госпитализированного с ранением Лейфона Лирин уже навестила, и теперь размышляла, что делать дальше.

	Было понятно, куда ехать. В школьный совет. Она проверила расписание трамваев, села на скамейку и задумалась. Задумалась о предложении Кариана. Звучало неплохо. Лирин не знала, будут ли здешние оценки чего-то стоить в Грендане, но даже если смотреть на это как на получение новых знаний, звучит неплохо.

	— И всё же…

	Но закралась мысль, что Кариан преследует собственные цели.

	— Хм.

	Однако если хоробусы и правда ходят плохо, сидеть в гостинице сложа руки не дело. Нет у Лирин таких денег, да и работу надо искать, если надолго останется.

	— Ладно, как ни крути, всё зависит от сегодняшних результатов…

	Подъехал трамвай, и Лирин встала со скамейки. Раздался шум сжатого воздуха, двери открылись. Лирин отошла, уступая дорогу выходящим.

	Одна из пассажирок издала удивлённый возглас и так и осталась с открытым ртом.

	— А? — подняла взгляд привлечённая этим звуком Лирин.

	Высокая, рыжеволосая девушка. Смуглая, и возможно из-за этого производила впечатление необычайно стройной.

	Она молча рассматривала Лирин. Та тоже инстинктивно застыла, ожидая реакции.

	— Ты чего, Накки? — спросила одна из двух, видимо, подруг девушки, обладательница каштановых волос.

	— А, аа… прости. Мэй, Ми.

	Девушка втянула собиравшихся выйти подруг обратно в вагон и оттащила от входа. Лирин, поблагодарив, зашла. Трамвай тронулся. Свободных мест было много. Она села и стала изучать схему маршрута. Похоже, до школьного совета доедет без пересадок.

	— Прости, ты ведь Лирин-сан? — прозвучал вдруг вопрос, когда Лирин уже оторвалась от схемы и хотела рассмотреть проплывающую за окном иногороднюю местность.

	Это была всё та же рыжеволосая девушка.



	***



	Она вспомнила ужасную вещь. Ух, что делать?

	Они не знали, где Лирин, за отсутствием вариантов согласились на предложение Мифи совместить визит к Лейфону с добычей информации и сели на трамвай, но и подумать не могли, что встретятся с объектом поисков лицом к лицу. Наруки заговорила с ней, все друг другу представились, и Мифи и Наруки уже весело болтали с Лирин. Она, похоже, из тех, что легко сходятся с людьми.

	— Слушай, а каким Лейтон был в Грендане? — спросила Мифи.

	— Ну, он… стоп, вы его тут Лейтоном зовёте? — удивилась Лирин.

	— Ага, но это только мы, — уточнила Наруки. — Это, кстати, она его так окрестила.

	— То-очно. Крёстная мама я. А кстати, придумаем и для Лирин что-нибудь.

	— А?

	— Та-ак… Ли-тян, Рин-тян, может? Ли-рин [2]! Тоже хорошо, но разница на слух не воспримется.

	— Ээ… Я и так не понимаю, в чём разница…

	— Вот-вот. Ну, Мэйтти, а тебе как нравится?

	— А? — удивлённо подняла взгляд не ожидавшая вопроса Мэйшэн.

	Она, конечно, слушала. Но взгляда не поднимала. А теперь машинально подняла. И встретила взгляд Лирин. Та была увлечена беседой, и на Мэйшэн тоже смотрела без какого-либо отторжения. Ох… Выдержать этот взгляд было тяжело.

	— Ри… Рин-тян… может? — выдавила из себя она.

	— А… вот так решила?

	— Ну да, мне тоже нравится.

	Подруги пришли к согласию, и Лирин чуть неловко улыбнулась. И снова встретилась взглядом с Мэйшэн. Лирин не пыталась с ней заговорить и ограничилась улыбкой — быть может, поняла, что Мэйшэн стеснительна. Ух… Это лишь усугубило чувство вины.

	Она читала письмо Лирин. Этот факт давил тяжким грузом.

	Не специально. Хотелось оправдаться, но само чтение чужого письма уже не есть повод для гордости. А главное, неведение Лирин затыкало рот Мэйшэн. Лейфон её простил. Но так вышло, потому что Наруки упомянула случившееся в разговоре. А иначе Мэйшэн, быть может, так никогда и не нашла бы сил извиниться.

	Прочтение письма заставило почувствовать себя так, будто она впервые заглянула в тёмную сторону своей души. Наверное, так и есть, в душе Мэйшэн и правда есть тёмная сторона. Ощутив леденящий холод внутри, Мэйшэн вздрогнула. Кондиционер не работал, а от близости летнего пояса и немалого числа пассажиров температура в вагоне была высокой. Но Мэйшэн было холодно.

	Трамвай подъехал к зданию школьного совета.

	— Так зачем тебе сюда?

	Здание школьного совета представляло собой остроконечную башню с флагом, окружённую круглым школьным корпусом. В башне, помимо президентского кабинета, располагался большой конференц-зал для заседаний совета и служебные помещения для вспомогательного персонала. В круглом же корпусе главу каждого факультета окружали помещение комиссии, приёмная, малый конференц-зал и прочие. Вчера Лирин сидела в малом конференц-зале. Они все вместе шли к приёмной.

	— Нуу, я… — начала отвечать Лирин, явно не понимая интереса Мифи.

	От остановки до приёмной было недалеко. Наруки, первой увидев встречающую, перебила Лирин:

	— Командир?

	Перед большими стеклянными дверьми приёмной стояла командир Наруки. Короткие золотистые волосы, узкая челюсть — девушка, казалось, была сделана из стекла — но если знать её характер и поступки, увидишь, что стекло это непробиваемо. Острый, сосредоточенный взгляд. При виде того, как она этим взглядом безмолвно изучает конверт в руках, хотелось затаить дыхание и застыть на месте.

	Услышав голос Наруки, командир — Нина — подняла голову.

	— Ага, пришла.

	Похоже, Нина ждала Лирин. Присутствие остальных девушек, кажется, вызвало некоторое недоумение, но сильно Нину не смутило.

	— Лирин Марфес.

	— А, да.

	— Вчера ты[3] прошла тест, и получила великолепные результаты. Ты принята. На временное обучение иногородних стипендию не дают, но от части платы за обучение тебя, скорее всего, освободят.

	— О, правда?

	Мэйшэн заметила, что Лирин обрадовало упоминание платы. Не ускользнуло это и от Нины.

	— Ты не волновалась за тест?

	— Я же старалась.

	Заносчивость, которая могла бы послышаться в этих словах, сводилась на нет весёлой улыбкой.

	— То есть, Рин-тян поступила в Целни?! — удивлённо воскликнула Мифи, и Мэйшэн, наконец, поняла смысл услышанного диалога.

	— Угу. По словам президента, хоробусов какое-то время не будет. Ну и, раз я в кои-то веки попала в школьный город, обидно будет не поучиться.

	— Ох, усердная какая! Я бы гуляла, гуляла до упаду!

	— Нашла чем хвалиться, — схватилась за голову Наруки.

	Лирин улыбнулась.

	— Если движение хоробусов затруднится на весь сезон войн, покинуть город может оказаться непросто в течение всего года, ты к этому готова?

	— Дело не в готовности, просто мне кажется, что лучше пересидеть здесь, чем застрять непонятно где.

	— Да, тоже верно.

	— Прости, а ты не могла бы представиться?

	— А, аа…

	Ого, подумала Мэйшэн. Нина будто чуть-чуть разволновалась. По её манере общения казалось, что они уже знакомы.

	— Ой, так вы что, незнакомы?

	— Угу.

	— Ну вот, я-то думала, вы друг друга знаете.

	Похоже, так показалось и Мифи.

	— Извини. Нина Анток. Командир семнадцатого взвода — в нём состоит Лейфон.

	Лирин пожала протянутую руку. Была в действиях Нины какая-то неловкость.

	— А почему её извещаешь именно ты?

	Этим должны заниматься сотрудники, сидящие по ту сторону двери. Военный факультет здесь никаким боком, и уж тем более не стали бы поручать такое командиру взвода.

	— Угу, — кивнула Нина. — Даже на временное обучение вряд ли получится жить в гостинице. Так что надо обеспечить временное проживание. В первом общежитии — для первокурсников — мест, видимо, почти нет. Вот и вспомнили, что у нас есть свободные комнаты. Комендант занята какими-то опытами и до вечера не вернётся, так что я за неё.

	Она посмотрела на Лирин.

	— Там добираться не очень удобно и с магазинами проблема, а в остальном уютно. По деньгам недорого. Не понравится — потом съедешь. Ну что, остановишься пока у нас?

	— Да, — кивнула она, и вопрос решился.

	Они снова сели в трамвай, теперь уже с Ниной, и поехали в гостиницу за вещами.

	— Лейфон сказал, ты хорошо готовишь, — заговорила по пути Нина.

	— А, ну, кое-что умею.

	— Комендант выделила мне средств, новоселье отметить, но кроме неё, увы, готовить никто не умеет — ни я, ни соседка.

	— На отмечании не настаиваю, но приготовить, если позволите, могу. И ещё, буду признательна, если перестанешь обращаться так формально.

	— Спасибо, Лирин, — обрадовано сказала она.

	Она, видимо, из тех людей, что кажутся идеальными во всём, но не умеют готовить — что по-своему мило. Лирин, наверное, тоже так показалась — она ободряюще улыбнулась Нине.

	— Даа. Тут ещё кое-кто готовить может.

	И Мифи схватила руку Мэйшэн и подняла.

	— А?

	— О, будьте так добры. Денег хватает. А не боитесь? Поздно уже.

	— Это не страшно. Мы с телохранителем.

	— Это ты про меня?

	Мифи уже перехватила инициативу. Мэйшэн не могла остановить подругу. Могла разве что отчаянно постанывать. А разговор в это время шёл от предложения к решению. Бежать некуда. Улыбка Лирин вызывала лишь дрожь.



	***



	Общежитие Нины находилось в испытательном районе строительного факультета, и на то, чтобы добраться туда с вещами, ушло бы изрядно времени и сил. Поэтому она повезла багаж одна, а остальные, договорившись встретиться после, сошли остановкой раньше и отправились за покупками. Деньги Нина вручила Лирин.

	— Комендант любит готовить, так что утвари у нас полный набор. С продуктами решайте сами, — только и сказала явно безразличная к кулинарии Нина.

	Мэйшэн хотелось, чтобы были хотя бы минимальные предпочтения. Придумывать каждый день, что готовить, само по себе становилось хлопотно. А что решила Лирин?

	Перед остановкой шла торговая улочка. На ней выстроились различные магазины. Не только продуктовые, но и бытовые. Такие маленькие улочки часто встречались среди жилых кварталов.

	Лирин шла по улице, а остальные следовали за Лирин. Потому что она не слушала их советов и лишь пристально изучала выставленные на улицу и витрины магазинов товары.

	И вот остановилась у одного из магазинов. У гастронома. Здесь были выставлены самые разные блюда — магазин был популярен у студентов, не имеющих возможности ежедневно заниматься домашними делами. И конечно, зная студенческую жизнь, даже тех, кто такую возможность имеет, такой магазин пару раз выручал.

	Лирин рассматривала блюда, время от времени спрашивая девушек о тех, что были незнакомы. Изоляция городов сказывалась и на кулинарных различиях. Мясо можно, к примеру, разделить на три основных категории: говядину, свинину и птицу. С учётом разновидностей получаешь ещё несколько подвидов. И конечно, отдельные города адаптировали эти категории под свои среду и вкус, так что бывает, что одно и тоже мясо сильно различается по вкусовым качествам. А это и вовсе школьный город, тут собрались люди, привыкшие к очень разной еде и обычаям. Экспериментальным путём выводятся новые виды мяса, а среди блюд попадаются такие, что и Мэйшэн описать не может.

	Через какое-то время, удовлетворившись полученными объяснениями, Лирин двинулась к продуктовому магазину. Рассмотрела мясо, потом глянула овощи. Те тоже были чрезвычайно разнообразны. Впрочем, что касается простых зелёных овощей, в целом достаточно было лишь понять, листья едят или корни. Мэйшэн объясняла, какие можно есть сырыми, какие вкуснее жареными, а какие варёными.

	В это время вернулась Нина.

	— Вы ещё ничего не купили? — удивилась она.

	— Но меню примерно составила, — невозмутимо ответила Лирин.

	Но с покупками не спешила. Окинув взглядом продукцию этого магазина, Лирин ушла в следующий. И в следующий, и в следующий. В итоге она обошла все продуктовые магазины на улочке.

	— А… ты что готовить собралась? — спросила, наконец, Нина.

	Лирин так серьёзно рассматривала продукты, но ни к чему не притронулась.

	— Так…

	И она, не отрывая взгляда от полок с продуктами, стала оглашать меню. Она запомнила названия блюд, увиденных в гастрономе и прочих магазинах. Для блюд, аналогов которым вне Грендана не нашлось, вместо названий перечисляла способы приготовления.

	— И закупим тут всё, что надо?

	Ничто из перечисленного не казалось особо дорогим, всё явно в пределах возможностей домашней кухни. И все ингредиенты должны быть в наличии в посещённых ранее магазинах.

	— Нет, это не дело, — пробормотала Лирин, окидывая взглядом все полки.

	Даже со спины чувствовалась в ней неописуемая энергия.

	— От осмотра сложилось впечатление, что качество с ценой отличаются от магазина к магазину. Может, хранятся по-разному? Как бы то ни было, я должна собрать лучшее, что есть на этой улочке. В обоих смыслах.

	То есть Лирин, судя по всему, решила вычислять товары с наилучшим соотношением цены и качества.

	Когда они обошли последний продуктовый магазин на улице, Лирин решительно хлопнула в ладоши:

	— В целом определились. Теперь закупаем, ведите себя хорошо.





Остальные вздохнули с облегчением. Её решительный настрой держал всех в напряжении.

	— А, кстати.

	Собравшаяся упорхнуть Лирин обернулась и подскочила к Мэйшэн.

	— Что?

	— Извини. Хотела сразу сказать, но увлеклась покупками и забыла, — сказала Лирин и сунула Мэйшэн деньги.

	Часть выделенных средств. Хотя не правильнее ли сказать, что оставила часть себе? В руках Мэйшэн оказалось больше половины.

	— С этим я управлюсь, а тебя, Мэйшэн-сан, можно попросить заняться десертом? Я в трамвае слышала, ты сладости хорошо готовишь?

	— Д-да.

	— Тогда будь так добра.

	— Э, постой. Тебе же вещи надо нести? — бросилась Нина за стремительно удаляющейся Лирин.

	Три оставшиеся девушки растерянно смотрели ей вслед.

	— Оо, уже кулинарный поединок? — радостно ухмыльнулась Мифи.

	— Ну, не знаю, так ли она на это смотрит. Продукты она выбирала с очень серьёзным видом, не находишь?

	— Так не потому ли? Лейтон же мастер толстокожести, непробиваемо толстокожий, король толстокожих — завоевал в блистательных победах множество толстокожих титулов, и с него вполне станется написать о Мэйтти в письме к Рин-тян.

	— Где ты такой чемпионат видела? Но не исключено, да. Хм, Лейтон-то не понимает, а она бы из письма поняла.

	— А? Аа…

	Легче от сказанного не становилось. Скорее уж наоборот. Мэйшэн всё думала, как извиниться. Не хватало ещё, чтобы Лирин сейчас загорелась духом соперничества. И неизвестно, тянет ли Мэйшэн на соперницу. Нет, нет, так она упустит шанс извиниться.

	— Ладно, не отступать же теперь.

	— А?

	— Верно. Нельзя давать слабину.

	— А? А?

	Подруги о чём-то между собой согласились, но она не поняла.

	— Ну, тогда закупаемся по полной, бегом.

	— Верно, отставать нельзя.

	— Да-да. Так, Мэйтти, что берём?

	— Не делай того, что не умеешь. Но времени не так много. Лирин, скорее всего, выделит время с расчётом на собственную скорость готовки.

	— Сделай-ка торт. Как можно больше. Торты у тебя очень быстро получаются.

	— По-моему, размер должен быть адекватным. Чтобы аккурат на семь-восемь человек.

	— В три яруса, как свадебный?! В стиле таком, в стиле.

	— А если не выйдет, может, фруктами изящно украсить?

	— Угу, точно. Так и сделаем.

	Саму её уже не замечали. Они видели, как она готовит. Не разбирались, до какой степени что запекать, но знали процесс. Они что-то между собой решили и явно бросили бы Мэйшэн, если бы она за ними не поспела…

	— Тогда вперёд.

	— Нам тоже нельзя халтурить с ингредиентами!

	— А? А? А? — бежала за ними ничего не понимающая Мэйшэн.



	***



	Общежитие Нины, а с этого дня и Лирин, оказалось на удивление роскошной постройкой. Всё здание отделано под античность. Ощущалось в нём не только очарование, но и спокойствие. В испытательном районе строительного факультета, где всё строили и сносили, уцелело лишь оно — Мэйшэн даже позавидовала жильцам. Только вот на ходьбу дополнительно время и силы уходят. Комнат для такого пространства получалось немного. Причиной тому были весьма просторные общие помещения. Вестибюль такой большой, что можно безо всяких стеснений устраивать там вечеринки.

	На этот раз им не воспользовались. Их всего семь человек. В вестибюле будут смотреться слишком уныло.

	Наруки с Мифи, к которым присоединились Нина и соседка по имени Леу, занимались украшением столовой, где и наметили сбор. На кухне оказались лишь Лирин с Мэйшэн. Впрочем, неловкости не возникло. Они были слишком впечатлены. Если вестибюль был таким, что позволял вечеринки устраивать, то кухня была ему под стать. Там человек пять могли готовить одновременно.

	И вот Лирин, выложив продукты на стоявший в центре стол, надела фартук и тихо сказала «так». Больше она не говорила ничего. Проверила, как ложится в руку кухонный нож. Коснулась лезвия пальцем и оценила заточку таким взглядом, что захотелось спросить, где она такому научилась. Дальше работала молча. Действовала быстро, не теряясь, так, что Мэйшэн и заговорить не могла. Наполнила кастрюлю водой, поставила кипятить. Пока грелось, стала поочерёдно нарезать и соответственно обрабатывать продукты. Нарезающий овощи нож отстукивал весёлый ритм, шипение масла на сковороде дополняло мелодию. И Лирин без устали крутилась среди всего этого сопровождения. При этом совершенно не возникало впечатления неловкой суматохи. Лирин выглядела так, будто сейчас начнёт что-то напевать под нос.

	Это очень напоминало танец. Так подумала Мэйшэн. Подумала и опомнилась. Любоваться же некогда. Надо спешить. Некогда пробуждать в себе дух состязания, о котором говорили Мифи и Наруки. Был уже вечер, и, судя по действиям Лирин, до завершения ей не так много осталось.

	В углу кухни Мэйшэн приступила к приготовлению торта. Пока грелась духовка, Мэйшэн рядом делала всё, что надо. Шоколад мелко покрошила и растопила в горячей воде. Смешала ингредиенты с яйцом, добавила растопленный шоколад, крем-фреш, вино. Добавила других ингредиентов, в отдельной посуде взбила яичные белки. Их тоже смешала с остальным, придала форму и сунула в разогретую духовку. На данном этапе всё.

	— Ой!

	Выдохнув, Мэйшэн заинтересовалась, что там у Лирин. Подумывала, не помочь ли ей, пока всё печётся — но, повернувшись, обнаружила, что она совсем рядом и с огромным интересом следит за действиями Мэйшэн.

	— О, прости, — извинилась Лирин.

	Она без всякого злорадства улыбнулась. Очаровательной улыбкой. Она словно олицетворяла неугомонный характер Лирин.

	— Ты так быстро приготовила, я не ожидала — и выглядит вкусно.

	За её спиной виднелся ряд тарелок — всё было уже пожарено и разложено.

	— Ну, я привыкла много готовить.

	Со слов Лейфона Мэйшэн знала, что они с Лирин вместе росли в приюте. И работали там на кухне. Судя по тому, как она ищет продукты не просто дешёвые, но и качественные, Лирин — хоть это была уже догадка — старалась, чтобы в приюте каждый день ели вкусную пищу. Вкусно приготовить дешёвые продукты — это искусство, но требуются также время и силы. Затратить минимум времени и сил, при этом чтоб было вкусно и накормить много людей — вот каким видела Мэйшэн отношение Лирин к еде. Поняла это Мэйшэн потому, что всё время об этом размышляла. Ей уже доводилось готовить с Лейфоном. Тогда он и рассказал о Лирин. Судя по тому, с какой радостью он рассказывал, Лейфон очень дорожил этими воспоминаниями. Что она за человек? Мэйшэн часто об этом думала. И теперь, сравнив Лирин с нарисованным себе образом, поняла. Чего Мэйшэн понять не могла, так это лучше или хуже оказалась Лирин, чем этот образ. Проблема воображения в том, что если за ним не следить, оно либо воспарит к немыслимым высотам, либо будет опускаться хоть до преисподней. Воображаемую Лирин Мэйшэн вознесла до предела. Реальность, конечно, не дотягивала. Но это не имеет значения. Пусть и не дотягивает — реальность никогда в точности не совпадёт с фантазией. Сравнивать-то надо с Мэйшэн. Лучше неё или хуже? В итоге Лирин, конечно, лучше. И в общении хороша, и на кухне, к тому же умна и красива. И говорить не о чем. Говорить до отвращения не о чем. Не о чем самой Мэйшэн, это сравнение затеявшей.

	— Только вот сладости не умею. Удивительно, как ты быстро управляешься, — пробормотала Лирин, сняла пальцем с посуды остатки смеси для торта и облизнула. — Ой, вкусно!

	Лирин подпрыгнула, восторгаясь как ребёнок.

	— А уж готовое как будет…

	Её счастливого восторга Мэйшэн уже не выдержала. На неё и так давило и то, что на кухне по сравнению с ней Лирин просто богиня, и причина, заставившая сравнивать, и собственная глупость, из-за которой Мэйшэн впервые узнала о Лирин.

	— Прости меня, — безо всякого вступления склонила голову Мэйшэн.

	Ничего больше она придумать не могла.



	***



	Мда.

	Как неудобно-то. Вот о чём подумала Лирин, если быть честной. Мэйшэн призналась, что читала письмо.

	«Которое?!» — подумала Лирин и от смущения залилась краской — но не более того.

	Гневу не было места. В этом она походила на Лейфона. Могла рассердиться за других, но не знала, что делать, когда что-то причиняли ей. Так её воспитали в приюте. В десять лет она уже работала на кухне и присматривала за младшими. Для Лирин стало совершенно естественным думать о себе во вторую очередь, да и врождённый характер этому не противоречил. Если бы противоречил, возникла бы деформация, а в худшем случае и проявления эгоизма, но с Лирин так не случилось. Проще говоря, она не знала, как сердиться. Когда творилась несправедливость, включалась естественная реакция. А когда жертвой становилась сама Лирин, сердиться не выходило. От того, что кто-то прочёл адресованное Лейфону письмо, она чувствовала только смущение.

	Конечно, она понимала, что поступок Мэйшэн высокоморальным не назовёшь — застань Лирин приютских детей за чтением чужих писем, не задумываясь, отвесила бы каждому по подзатыльнику. О чём и сама Мэйшэн просила. И что, ударить её? Назвать подлой, гадиной? Хм. Делать так совершенно не хотелось.

	— Ладно, — только и сказала Лирин после долгих размышлений.

	Она не сердится, и сейчас важнее это показать. Мэйшэн не подняла головы.

	— Ты хочешь, чтобы я тебя отчитала, но я не знаю как, — терпеливо пояснила Лирин.

	Мэйшэн подняла вопрошающий взгляд. В глазах стояли с трудом сдерживаемые слёзы.

	— Но ведь…

	— Мне, конечно, неловко, но, хм, как бы это сказать? — ненадолго задумалась Лирин. Не могла найти слов, которые бы убедили Мэйшэн. — Я, пожалуй, сама такая же.

	Иначе выразиться не получалось.

	Лирин поняла, с чего Мэйшэн так поступила. А будь на её месте Лирин? В один прекрасный день к ней по ошибке приходит письмо от Мэйшэн, адресованное Лейфону… представила себе Лирин. Неважно, прочтёт она или нет, соблазн будет.

	Лейфон не замечает. Меньше всего думает о себе, но при этом глух к чужим чувствам — эта его безнадёжная толстокожесть со времён жизни в Грендане, похоже, не изменилась. И даже не задумывается, что это могло стать одной из причин высылки. До такого, наверное, не так просто додуматься — но Лирин всё равно мысленно вздохнула.

	— Я такая же, как и ты. Так что не могу тебя ругать.

	Мэйшэн удивлённо на неё смотрела. Интересно, кем она меня считает, подумала Лирин. Девушкой Лейфона? Будь это так… Будь это так, она приехала бы в Целни раньше, и не терзалась бы так перед приездом. И даже не знает, как среагировала бы, обнаружив в письме имена Мэйшэн, занятой сейчас в столовой Нины и ещё одной девушки, которой здесь не было.

	— Лирин-сан.

	— «Рин-тян», что такое?

	— А…

	Лирин вытерла платочком слёзы Мэйшэн.

	— Как там торт?

	— Ой! — в панике бросилась она к духовке, а Лирин рассмеялась и засучила рукава.

	— Всё, у меня тоже последний рывок.

	Ну что с ней будешь делать. Не выдавая своих мыслей, Лирин стала напевать под нос и взяла сковородку.



	Одно Лирин решила точно. Предложение временного обучения — на которое она, несмотря на сданный экзамен, ещё не решилась — надо принять.



	***



	Когда еда была аккуратно расставлена в столовой, пришла комендант.

	— Извини, ты на правах почётной гостьи должна была быть.

	— Да ничего, я привыкла готовить, — тактично ответила Лирин, а Мэйшэн неотрывно на неё смотрела.

	— Ммм? Ты чего, Мэйтти?

	— А? Н-ничего, — быстро опустила взгляд Мэйшэн.

	Поняв, что у неё горят щёки, закрыла их руками. Удивительная она, подумала Мэйшэн.

	А как бы поступила она сама? Упрекнула бы? Точно бы не упрекнула. Да и не смогла бы. Она прекрасно знала слабость собственного характера. Не в силах высказаться, наверное, с улыбкой затаила бы обиду. Обнаружение глубоко внутри себя такой мелочной натуры угнетало.

	А Лирин не такая. Простила. Скорее всего, не просто на словах, а искренне. И даже если не так, то уж точно не оттолкнула Мэйшэн. Смеялась, говорила с ней. Позволила звать себя придуманным Мифи прозвищем — похоже на предложение дружбы. А сама Мэйшэн на такое способна? Нет. Не чувствует себя способной.

	Заселение Лирин отмечали весело. Все хвалили её блюда. Искренне сочла их вкусными и Мэйшэн. Она поверить не могла, что можно в кратчайшие сроки столько наготовить, да ещё и вкусно. Лирин тоже похвалила торт Мэйшэн. Бисквит с добавлением шоколада, в меру сладкий крем и украшение из множества фруктов. Увидев, как Лирин с удовольствием поедает её торт, Мэйшэн по-настоящему обрадовалась.

	— Лейфона нет, и вообще мои как сговорились, — пожаловалась Нина. — Именно сейчас.

	— Угу, — кивнула Лирин.

	— И правда жаль. Хотелось с ним пообщаться, расспросить о всяком, — выразила искреннее сожаление Мифи. — Ладно, зато мы с Рин-тян с завтрашнего дня однокурсницы. Столько возможностей вопросы позадавать, да?

	Вид у Лирин сделался обеспокоенный. Мэйшэн взглядом попросила Наруки утихомирить Мифи.

	— Ой… — воскликнула вдруг Нина. — Забыла. Лирин, ты на третьем курсе.

	Раздался всеобщий возглас удивления.

	— Результаты теста очень хорошие. Президент счёл, что лучше тебе учиться в классе третьего курса, чем первого. В мой класс, наверное, попадёшь, — добавила она, раскрывая смысл намёка президента.

	— Ого, перескочила курсы? Впервые такое вижу.

	— В школах обычных городов такое вроде бывает.

	Но задача школьного города — впитывать новые знания и технологии разных городов, и так просто здесь не перескочишь. С первого по третий курс специальность на факультете не выбирают, стоит задача усвоить знания, обобщённые из накопленных городом. И всё же Лирин перескочила. И это действительно потрясает.

	— Ну, одной из причин, видимо, стало временное обучение, — предположила Нина. — Наверное, решил, что поучиться на третьем курсе будет полезнее, чем на первом.

	— Выгоднее так, — пробормотала Лирин.

	Она возражать не стала, а Мэйшэн ещё больше ею восхитилась.

	Похоже, регулярного соперничества не будет. Если не считать совсем лёгкого сожаления, Мэйшэн смирилась довольно легко.



	Хотя по возвращении, конечно, Мифи отчитала Мэйшэн за то, что она так легко сдалась…



***



	А сегодня она здесь. Что делать?

	Лейфон спит. Больше здесь никого. Отдельная палата. Отдельная… Мэйшэн мысленно издала протяжный вопль и почувствовала, как её от волнения прошиб холодный пот. Нет же, постой, постой. Всё ведь не так. Зачем она сегодня пришла?

	Она успокоилась. Заставила себя успокоиться.

	Да… Она пришла, потому что Мифи сказала:

	— Позови Лейфона на свидание. И пока не уговоришь, не возвращайся. В любви преимущество времени теряется за секунду, так что не останавливайся!

	В общежитии на Мэйшэн постоянно давила доброта Лирин. Что и возмутило Мифи. Она болела за подругу. Мэйшэн и сама не считала, что хорошо уходить, ничего не добившись. Хотелось чего-то достичь.

	Потому пассивное ожидание не годится. Потому надо звать на свидание. Так она думала. С учётом занятости, конечно. Сейчас весь военный факультет занят вопросами турнира, и непонятно, когда найдётся время.

	Но дело в том, что пойдёт Лейфон, наверное, не потому, что Мэйшэн ему особо нравится, а просто на дружескую прогулку. И в этом главная беда.

	Однако сегодня, может, и не выйдет. И медсестра говорила, что до вечера не проснётся… Да, тут даже Мифи поймёт. Мэйшэн решила, что в такой ситуации допустимо просто оставить гостинец и уйти. И всё же…

	Вот он, Лейфон, беззащитный, каким никогда не позволял себя видеть. Доводилось ему засыпать и в аудитории. Как-то спал и на лужайке у библиотеки. Но стоило заговорить, и тут же просыпался. Мэйшэн не знала, черта это военного или превосходного военного, но Лейфон никогда не показывался окружающим полностью беззащитным. Но здесь он был беззащитен. Спит… Да…

	Вот Мэйшэн и подумала. Вот и возникло это странное чувство.

	С койки раздался стон, и у Мэйшэн перехватило дыхание. Но иной реакции не последовало, Лейфон по-прежнему спал. Похоже, даже военному не под силу побороть действие лекарств. Если решаться, то только сейчас. Вряд ли будет много таких возможностей. Если так на это смотреть, то только сейчас. Да или нет? Даже нерешительная Мэйшэн понимала. Обстоятельства сами подталкивают. Такая мысль тоже возникла. Отдельная палата, наедине, собственные желания, Лирин — казалось, всё это вместе навалилось и подталкивает.





Стой, стой, минутку, вопил в это время голос разума. Казалось, этот голос заполонил всю голову. Здесь не было холодно — скорее жарковато — но плечи и руки тряслись. А тело требовало. Ох… Мэйшэн готова была заявить: «Люблю». Понимала, что человек спит. И всё же, всё же, всё же. Ох…

	Она встала. Подошла к койке. Лейфон не просыпался. Глаза оставались закрыты. Тихое дыхание спящего. Мэйшэн приблизила лицо. Прижала спадавшие волосы. Ощутила дыхание на щеке. Вздрогнула.

	Постой… постой, постой.

	Единственное желание смело все преграды — глупость, малодушие. Обстоятельства сами толкали навстречу этому желанию. Мэйшэн даже позавидовала Лирин, своей главной преграде. Вид спящего пробудил в душе маленький бунт. Лирин его таким видела с детства?

	Губы, от которых Мэйшэн была не в силах отвести взгляда, приоткрылись, произнесли слово:

	— Лирин.

	Назло.

	Правильно ли это? Грызли сомнения. Но она не остановилась.

	М…

	На секунду двое поделились маленьким кусочком тепла. Поняв, что взяла это тепло без спросу, она под грузом многих навалившихся чувств убежала из палаты.

	А оставшийся в одиночестве Лейфон…

	— Ну хватит уже красных овощей.

	Безмятежно шептал во сне. Слова стремительно растворились в тишине опустевшей палаты.



	Примечания

	1. The impact of childhood — влияние детства

	2. «рин» — очень неформальный, дружеский суффикс

	3. Нина использует местоимение «аната» — официальное, вежливое обращение





Я и он: обед




	Мы с Лейфоном, как и вчера, зашли в магазин бэнто и купили обеды. Двойной делюкс-бэнто. Порождённый избытком стресса и плохого настроения аппетит надо как-то удовлетворять. Содержимое не вмещалось в магазинную коробку — крышка была приподнята. Её держала резинка.

	У Лейфона тоже двойной делюкс-бэнто. Но немного особенный. Хотя всё равно пробит на кассе, как сказала подруга Лейфона.

	— Чтобы не только покупное ел, — напутствовала она его таким выражением заботы, какое мне ввек не услышать.

	И это говорит работница магазина? Это как?

	Лейфон что-то буркнул в ответ, но это явно не помогло. Спасаясь от строгого взгляда, Лейфон поспешил на выход.

	Чёрт, и его в самом деле нельзя убить? Впрочем, не факт, что его смерть мне как-то помогла бы.

	Мы не стали возвращаться в аудиторию, а устроились с бэнто на скамейке у здания школы.

	— А сегодня что, Тринден для тебя не готовит?

	Мэйшэн Тринден. Наверное, самая очаровательная девочка из нашего класса. Меня, правда, не очень привлекают её вечно боязливый взгляд и характер. Но среди парней класса есть и любители. Я, конечно, тоже парень. И есть в ней кое-что, притягивающее взор. Придавленные формой, и всё равно дающие о себе знать — не они ли мощнейшее оружие против мужчин? И тот, кто ест приготовленные такой девушкой бэнто почти каждый день, по моему мнению, заслуживает всяческих проклятий.

	— Мм…

	Лейфон насадил большой кусок жареного мяса на вилку и невнятно пробормотал:

	— Ей что-то нездоровится, решила чуток отдохнуть.

	— Правда?

	Прочесть что-либо по лицу не удалось. Хотя, может, Лейфон и сам ничего не знает. Мы не так долго знакомы, чтобы заявлять подобное, но кажется, будто он на удивление слаб в плане восприятия чувств окружающих.

	Казалось бы, очевидно, что Мэйшэн Тринден проявляет интерес к Лейфону. Я несколько раз видел, как с ней заговаривали парни из других классов. Но она или убегала — на грани слёз, как обычно — или перед ней стеной вставали близкие подруги. Мэйшэн общается лишь с одним-единственным парнем, Лейфоном. И это притом, что они вроде как из разных городов родом. Он, кажется, из Грендана, а Мэйшэн с подругами из хоробусной мекки, Йолдема. Про Грендан не слышал, а Йолдем город известный, даже я знаю. И единственный парень, с которым она общается — Лейфон. Это ж первокласснику начальной школы понятно. А Лейфон, кажется, не понимает. Толстокожесть, прямо скажем, преступная. За такое на кол надо сажать, да я бы не удивился, если бы все девушки Целни ополчились на его толстую кожу. Но такого, почему-то, не случилось.

	— Может, я её чем обидел?

	Наверное, потому что это не просто толстокожесть, а добрая толстокожесть. Ведь меня он почти не знал, а заступился.





Те импэкт оф чайлдхуд 02





	Да, жизнь изменилась. Так это ощутила Нина. Были и всякие другие мысли, но описать можно и так.

	Утро, время вставать. Прежде она вставала рано, опасаясь громкой побудки безжалостного коменданта, но уже какое-то время всё происходило иначе. Нина оделась и вышла в коридор, где её встретил аромат завтрака. Аромат сливочного масла, на котором печётся хлеб. Новая ответственная за завтрак вечером замешивала тесто для хлеба, а утром выпекала. Аромат избавил от последних остатков сонливости, превратив их в аппетит. Из соседней комнаты показалась Леу, будто выйдя на запах. Однокурсница Нины с факультета общих наук — на первом курсе они были в одном классе и благодаря этому знакомству оказались теперь в одном общежитии — поправила очки и посмотрела на неё.

	— Доброе утро.

	— Доброе утро.

	— Ох, подумать только. Чтобы утром можно было так мирно просыпаться.

	— Да, подумать только, — с усмешкой согласилась она, и они обе вышли в столовую.

	На столе к завтраку было уже почти всё подано. Хлеб, яичница и суп. Нина, как и положено военному, даже в завтрак питалась плотно. Так плотно, что приводила Леу в изумление. Дневная активность Нины соответствовала количеству съеденного, так что насчёт лишнего веса волноваться не приходилось.

	Поэтому так просто она бы не наелась. Но хлеба было много, и ветчины с сыром к нему подавалось тоже много. Поэтому, если хотелось есть, Нина могла сама делать сэндвичи.

	Интересно, Лейфона Лирин тоже так кормила? Об этом думала Нина, садясь за стол.

	Пока завтракали, явилась к столу комендант — она теперь вставала значительно позже — и с кухни вышла последняя обитательница. Она несла поднос с чаем. Приготовленным в соответствии со вкусами каждой.

	— Доброе утро.

	Затуманенная паром улыбка новой соседки — студентки на временном обучении, что здесь необычайная редкость — смотрелась очень по-утреннему.

	Лирин Марфес. Давняя подруга Лейфона.



	***



Общежитие покинули вместе. Комендант, Селина, прошлой ночью допоздна сидела в лаборатории и теперь спала до обеда. В школу пошли третьекурсницы — то есть, по факту, все остальные жильцы.

	Близость летнего пояса лишила утро прохлады. После недолгой ходьбы под формой начинал струиться пот.

	— Ну что, освоилась уже? — спросила Леу по дороге к трамвайной остановке.

	— Знаешь, по-моему, вполне.

	Лирин — ровесница Лейфона. Иными словами, младше и Нины, и Леу, но учится на том же курсе. С такой разницей в возрасте можно бы требовать более формального стиля общения, но они однокурсницы. Девушки не стали ломать голову и общались по-простому.

	— Учебники местами отличаются, и я пока не уверена, что перестроилась. Зато в библиотеке интересно, много разных книг, — засияла Лирин — она явно была в восторге.

	Когда они подошли к остановке, подмышки и спина уже неприятно взмокли от пота. Ветра под куполом фильтрующего поля не было, облаков было мало. Бледноватая синева раскинулась до горизонта, а солнце казалось огромной дырой в небе.

	— Жарко сегодня, — прошептала вдруг Нина, чувствуя сухость в горле.

	— Нуу, может, чуточку жарковато, — пробормотала Леу, и Лирин тоже посмотрела в небо.

	Маленький козырёк остановки почти не отбрасывал тени.

	— К летнему поясу подходим. Так, глядишь, и месяца не пройдёт, как в сельскохозяйственном озере купаться разрешат?

	— О, у вас тоже есть. Озеро.

	— Конечно. Да, на ганборде плаваешь?

	— Нет, я как-то даже…

	Пока разговор переходил к теме купальников, Нина не выдержала и отправилась к ближайшему автомату с напитками.



	Обычные утренние занятия кончились, она вышла из аудитории. После обеда занятия по специфике военного факультета. И уж действующим командирам взводов скучать явно не придётся. Сегодня групповые учебные бои на боевой площадке. Нина спешила осмотреть площадку прежде, чем туда повалит народ.

	Перерыв только начался, но повсюду уже виднелись студенты-военные, шедшие к боевой площадке с теми же намерениями. Некоторых Нина узнавала.

	Верно, рядом же здание первокурсников. Рядом со школьным зданием расположились не только магазины канцтоваров, но и множество разных кафе. Что, пожалуй, естественно — ведь заведениям, работающим в нормальные дневные часы, важно, где в это время сосредоточено население, а весь город состоит из студентов.

	В поле зрения бегущей Нины попали знакомые лица. Она чуть сбавила ход.

	Там стояла Лирин — с Лейфоном. Позади них находился магазин бэнто, в котором она начала подрабатывать. Лейфон там обеды покупает? Нина слышала, что ему часто готовит подруга Наруки — может, с приездом Лирин перестала? Или совпадение? Вряд ли. Ждёт начала работы? Нет, чтобы оказаться здесь раньше Нины, Лирин должна была отпроситься на подработку с урока.

	Они, кажется, весело болтали.

	— Ну да, друзья детства, — только и заметила вслух Нина и снова ускорилась.

	Тогда она даже и не вспомнила, что со своим другом детства, Харли, настолько регулярно не общается. Да, подсознание утаило от неё этот факт.



	На площадке она была в командной роли — в основном орала и бегала. За обстановкой Нина следила благодаря регулярно поступающим от психокинетика сведениям. Сидеть в тылу и серьёзно что-то планировать не требовалось. Но ей нужно было хоть немного времени на продумывание. Нельзя всё бросить и оставаться на переднем крае. Хотелось вволю порубиться, но особо не получалось, отчего копилось раздражение.

	— Всем спасибо.

	После двух часов этой суматохи удалось одержать победу с небольшим перевесом, на чём всё и закончилось. Занимавшие площадку студенты ушли, потянулись другие студенты под руководством других командиров. Нина, глядя на них, взяла предложенный Лейфоном спортивный напиток.

	Они уже сменили доспехи на форму. Раздевалок на боевой площадке было непозволительно мало. Не состоявшие во взводах студенты переодевались или в раздевалках школьных зданий, или в аудиториях.

	— Ты… чем занимался?

	Во рту пересохло, язык слушался плохо. От криков даже горло заболело.

	— Бегал там рядовым бойцом.

	Да, в группе Нины Лейфон вроде присутствовал, но о его особой активности слышно не было. Видимо, специально поддался. Нина и отчитать-то его не могла. Возьмись он за дело всерьёз, учебный бой потеряет смысл.

	— А что, если тебе дать покомандовать?

	Она залпом выпила напиток.

	— Не выйдет. На командира меня не учили.

	По факту на военном факультете первый курс посвящают основам боевых искусств и работе с кэй, а со второго преподают групповой бой в полном объёме. На первом курсе работают малыми группами — в лучшем случае тройками.

	— И в Грендане не учился?

	— Я стал Клинком до того.

	— Это недосмотр.

	— Может и так.

	Беззаботный вид Лейфона как-то злил, но Нине захотелось перевести дух, и она села на ближайшую скамейку.

	— Ты что-то усталая.

	— Занята всё. Не знаю, выйдет ли в этом году отдохнуть…

	— Аа…

	— Вид у тебя беспечный, а тоже загружен поди?

	— Аа, нуу, немножко.

	— Немножко?

	— Я приёмам же не учу, только спарринги. Думать не надо, так что это легко. Я даже спрашиваю себя, не слишком ли.

	— Вот и думал бы хоть немного, — предложила Нина, однако понимала, что у Лейфона изначально не было особого желания всем этим заниматься.

	В самом деле, однажды Нина заглянула и увидела, что с ним ведут бой более десятка студентов-военных. Но им даже коснуться Лейфона было явно не под силу. И при всей небрежности такого обучения люди шли. Видимо, привлечённые невероятной силой Лейфона. А Нина столько сил тратит на групповые учения и не получает столь заметного отклика. Будто на месте буксую, подумала она в отчаянии.

	— И это помогает стать сильнее?

	— Не знаю…

	— Не знаешь?

	— Кто по-настоящему хочет стать сильным, чего-то добьётся и сам по себе, — объяснил Лейфон, ничуть не смутившись её ошарашенным взглядом. — А потом уже методика, разве нет? Основы важны, но их здесь и так дают.

	Полная беспечность.

	— Ну а что делать тем, кто плохо запоминает?

	— Если отстаёшь от других, иди в своём темпе, как иначе? Знаешь, тот, кто учил меня работе со стальными нитями, сказал, что мне и за миллион лет с ним не сравняться. На деле же я и не собирался равняться с ним.

	— Хм…

	— В нашей жизни нет равенства. Разные условия, разные способности. Видишь, что тебя превосходят — перекрой старанием. Лёгких путей не будет.

	— А если перекрыть невозможно?

	— Не знаю… — серьёзно задумался Лейфон.

	Она, конечно, не считала, что они, формально ещё дети, способны ответить на такой вопрос. Человеческая жизнь долгая. И за это время ответ должен найтись. Сказанное Лейфоном — ответ человека, движущегося в его темпе. Рос в условиях приюта, а способности невероятные. Одна удача не обещает следующей, за одним несчастьем не всегда следует другое. Удачи с несчастьями чередуются, но не уравниваются — вес их не одинаков. Но лишь он и позволит дать оценку камню под названием «жизнь человека». Ты до самой смерти не поймёшь, окажется он галькой, минералом или бриллиантом. Но сейчас это всё неважно.

	Нине не претила позиция Лейфона. Он не презирает тех, кто ему уступает, и не насмехается над ними. И характер его тут, скорее всего, ни при чём. Лейфон рос, думая лишь о том, как стать сильнее, и становился холоден ко всему, что вставало на его пути — а к остальным людям вряд ли проявлял интерес. Жил, никогда не уводя взгляда за пределы очерченного лично круга. Такая ненормальность явилась, наверное, расплатой за жизнь, насыщенную невзгодами в такой короткий период. И с этой точки зрения сила, наверное, тоже проблема. Скорее всего.

	— Командир, а с чего ты так заинтересовалась?

	— Не интересовалась я. Лейфон, я просто хочу, чтобы ты серьёзнее отнёсся к роли их партнёра по тренировкам.

	— А как мне… Так, постой, командир. Ты вообще какая-то красная?





— Вовсе нет, — разозлилась Нина на попытку уйти от темы.

	В горле пересохло — возможно, из-за злости. Только что выпитый спортивный напиток жажды совершенно не утолил. Она поднесла ко рту банку, которую вертела в руках, прижалась губами к краю. Эх… В горле сухо.

	— Э, сэмпай?

	Что? Лицо Лейфона перекосилось?

	— Ты чего? Лейфон?

	Неужели? Ненормальность характера в итоге отразилась и на лице? Вот ведь, жил неправильно, вот и получил…

	Он издал испуганный возглас, и Нина не могла понять, почему.



	***



	— Простуда, видно, — заявил студент медицинского факультета в медпункте боевой площадки.

	— Простуда… говоришь? — с сомнением переспросил принёсший Нину в медпункт Лейфон.

	— Температура, горло воспалённое — явно простуда. Она же загружена была в последнее время? Рецепт я здесь не выпишу, но когда проснётся, дай ей это лекарство. Если не поможет, отправь в больницу.

	— А, хорошо.

	Он взял из аптечки лекарство и повернулся к спящей на койке Нине.

	— Простуда? — с недоумением повторил он.

	Простуда. Врачу, наверное, виднее. Хоть и одолевали сомнения.

	Да, Нина была загружена. После победы над Маиасом, чтобы дух студентов военного факультета не остыл — и чтобы воспользоваться свежими впечатлениями — учения по отработке групповых навыков следовали плотным графиком. Благодаря этому к Лейфону стали реже обращаться с просьбами об индивидуальных тренировках, чему тот был несказанно рад. А плотный график, понятно, выматывает не только бойцов, но и командиров. Понятно это стало, когда Лейфон увидел, как Нина мотается, улаживая необходимые для проведения учений вопросы. Особые хлопоты ей доставляет собственный характер — Нина сильна в обороне, а он заставляет бросаться вперёд — и характер же делает её особо подверженной копящейся усталости. Простуда… точно она.

	И всё же Лейфон недоверчиво хмыкнул.

	На этот раз хоть не надо беспокоиться о перенапряжении кэй-артерии.

	— Гром-вспышку вот неплохо освоила, а вдруг…

	Была одна догадка. С ним самим неоднократно такое случалось. Останься он с рождения всё таким же, давно был бы мёртв — так что это, скорее всего, естественный биологический процесс. Из обычных военных о таком, наверное, мало кто знает. Что психокинетики, что военные. Хотя, быть может, с Ниной происходит то же, что и тогда с Фелли. А раз так…

	Лекарство.

	Лейфон снова хмыкнул и задумчиво склонил голову. Однако спящую так просто не проверишь. Так что?

	— Ээ…

	Он огляделся. Медпункт пустовал. Этот был вспомогательным. А основной предназначался для действующих участников учений. Тот сэмпай с медицинского, наверное, тоже там, на посту.

	— Нет никого, значит, — пробормотал Лейфон, почёсывая щёку.

	Неловко как-то. Но он чувствовал, что лучше на всякий случай проверить.

	— Только не просыпайся, — попросил он и потянул руку к спящей.

	Взгляд.

	— …

	— …

	— Что ты делаешь?

	Внезапно оказалось, что она смотрит ему в глаза.

	— Да нет, я ничего.

	От этих гляделок в упор спина Лейфона резко взмокла. Глаза строгие, будто олицетворение воли хозяйки. Казалось, он может даже сосчитать дрожащие при моргании ресницы.

	— Тогда уйди. Встать мешаешь.

	Сопровождавшее эти слова дыхание ощущалось на подбородке. Лейфон отодвинулся.

	— Почему я лежу?

	— Простуда, вроде бы?

	— Простуда?

	Видимо, она только что заметила, что у неё жар. Приложила руку ко лбу и раздосадовано скривилась.

	— Вовремя как.

	— Это организм требует отдыха. И лучше послушать, — попытался успокоить Нину Лейфон, но не был уверен, что получилось.

	Он не очень понимал, зачем она так нервничает. В бою с Маиасом и то была спокойнее. Бой кончился победой, весь военный факультет воспрянул духом — казалось бы, идеальные условия для работы — но Нина странным образом занервничала.

	— Раз простуда, достаточно выпить лекарство и день отлежаться, — вздохнула она — похоже, в целом смирилась. — Где оно?

	— Ой, у меня, — ответил Лейфон и машинально отдал полученное лекарство. — А…

	И уже отдав, вспомнил о своих подозрениях. Но она не слышала тихого возгласа Лейфона. Нина встала с койки и приняла лекарство, запив водой из установленного здесь крана.

	— Хм? Ты чего? — удивлённо посмотрела Нина на напрягшегося Лейфона.

	— Ээ… ты кэй сейчас, пожалуйста, не пускай.

	— Это ещё почему? Внутренняя кэй даст синергетический эффект и лекарство будет… — не договорила она и снова упала.

	Видимо, пыталась задействовать внутреннюю кэй. Кэй-каналы проходят по телу параллельно нервным каналам. То есть, по сути, вдоль кровеносной системы. От внутренней кэй сосуды расширяются, кровоток усиливается, вещества из мгновенно растворившегося в желудке лекарства разносятся по всему организму. Свалило Нину, конечно, не лекарство само по себе.

	Не забывая подхватить падающую девушку, Лейфон подумал, что предчувствие не обмануло. И невольно представил худшее, что может случиться.



	***



— Что ты делаешь?

	Сначала Леу могла лишь смотреть в изумлении. Потом поняла. И даже вздохнула, словно чего-то такого и ожидала. Нина столько работала, что удивительно, как не свалилась раньше. Таки дала слабину на третий год? Не везёт, значит. Именно сейчас, когда упорство стало давать плоды.

	— Ээ…

	Леу стояла перед своим общежитием. Тут же стоял кохай Нины. Леу, конечно, знала, как его зовут. Лейфон Альсейф. Он уже тут бывал, да и с Ниной Леу его несколько раз видела. И бои смотрела.

	Только вот Нину он нёс на спине.

	— Общежитие женское, не могу же просто войти, звонок нажимал, а никто не выходит…

	— Аа, в такое время никого обычно и нет.

	И Леу бы не было, не окажись у неё после обеда самоподготовки. Обычно Леу шла в библиотеку, но тут вспомнила, что кое-что из взятого там осталось в общежитии. Решила всё вернуть, раз уж пойдёт. Но что делал бы Лейфон, не вернись Леу пораньше?

	С этой мыслью она подтолкнула его внутрь:

	— Входи.

	Нина спала у него на спине. Выглядела нормально, только красная. Поинтересовавшись состоянием Нины, Леу узнала о простуде и обмороке.

	Простуда… Военный с простудой. Как-то не верилось. А Нина и простуда в воображении Леу вообще не сочетались. Однако Нина в обмороке — наверное, всё-таки дошла до предела загруженности. Должна же была чувствовать, что пора отдохнуть.

	— Будь добр, отнеси в её комнату.

	— Хорошо.

	Послушный, подумала Леу. Никакого жеманства. Чувствовалась в парне даже наивность. Наверное, это и есть чистая душа. Такой вот супермен семнадцатого взвода. Первокурсник, и во взводе. Ещё и очень сильный, как слышала Леу. Так сказал студент-военный, с которым она в близких отношениях. Он отзывался с крайним восхищением. Когда город обезумел, Лейфон, что не афишировалось, сыграл немалую роль в уничтожении нападавших в больших количествах гряземонстров… К таким разговорам Леу, конечно, относилась скептически. Но в то, что он сильный, верила. Когда Нина о нём рассказывала, слышались в её словах одновременно зависть и досада. И ещё кое-какие чувства, но о них, наверное, говорящая и сама не догадывается. Подшучивания Селины могли бы, наверное, посеять в душе Нины семена прозрения. Но вместо этого, кажется, дали обратный эффект, загнали в тупик отрицания.

	И вот в последнее время немножко запахло жареным. Так-так, что дальше? Леу, оставаясь за кулисами, с интересом наблюдала за переменами в подруге.

	Пока Леу размышляла, они пришли в комнату. Оглядывать не особо украшенное помещение Лейфон не стал. Увидел кровать и тут же понёс Нину туда. Чисто девчоночьи принадлежности и плюшевые игрушки украшали только подоконник, но Лейфон и туда не посмотрел. Он осторожно попытался опустить Нину. Но…

	Он простонал. Стало тут же ясно, отчего. Обхватившая его за шею Нина приложила силу. Оказывается, Нина не спала — глаза были полуоткрыты.

	— Нина, очнулась?

	Она сонно что-то промычала в ответ.

	— Командир, давай ты пока приляжешь? — с трудом произнёс Лейфон.

	Но…

	— Ни…

	В ответ прозвучало что-то невероятное.

	— А?

	— Нии ха-ачу, не слезу.

	Пардон, вернись в реальность, инстинктивно сказала себе Леу. Она решила, что спит. Нет, лучше бы спала.

	— Командир, ну пожалуйста.

	— Нии ха-ачу, тут хорошо, — произнёс немного монотонный, немного сонный детский голос, и руки сжались сильнее.

	Так вела себя Нина. Как избалованная. Как маленькая. Или… или?

	Леу вспомнила ещё одно слово и прыснула. Знакомая ей реальность не возвращалась. Что тогда остаётся, кроме как смеяться?

	И Леу захохотала. Хохотала от души, до изнеможения. У неё не было ничего, кроме смеха, вот и смеялась. Нина обиженно надулась. Смеялась и над этим. И над пытающимся её успокоить Лейфоном. Неужели всю дорогу сюда Нина была вот такая? Эта мысль ещё больше смешила. Леу уже и не знала, что будет раньше — лопнет от смеха живот или она задохнётся насмерть.



	— Так… что это? — спросила вздрагивающая Леу, сдерживаясь, чтобы снова не засмеяться.

	Живот до сих пор сводили судороги. Нина, наконец, слезла на кровать. Но ложиться не стала. Просто села. И поочерёдно бросала обиженные взгляды на Лейфона и Леу. Лицо у Нины было красным. Леу приложила дрожащую руку ко лбу, и Нина недовольно отвернулась. Но Леу убедилась, что лоб и правда горячий.

	— Нуу, тут сложно объяснить.

	Вид у Лейфона был вымотанный. Похоже, ему и правда пришлось терпеть такую Нину по дороге сюда. Их, наверное, видели? Если кто видел, и если хорошо знает Нину, то наверняка подумал, что видит дурной сон, тут же ушёл к себе и забрался под одеяло. А когда, как Леу, понял, что это не сон, точно расхохотался.

	— Думаю, дело в средстве от простуды.

	— Что? Средство от простуды? Ей там вместо антибиотиков спирта не дали?

	Как ни посмотри, а с учётом состояния Нины самым здравым казалось исходить из того, что она по какой-то ошибке употребила алкоголь. Ничего кроме опьянения на ум не приходило. Чтобы от простудного лекарства так улететь? Не смешите. Впрочем, а от спирта-то такое бывает?

	— Нет, не так всё. А может, в этом дело?

	— В чём?

	Ничего внятного Лейфон сказать не мог. Врач-то что сказал? Он ведь, по сути, тоже студент? Леу с приезда в Целни серьёзно болеть не случалось. На первом курсе простыла однажды, так просто лекарство взяла. И потому успехов Целни в области медицины оценить не могла.

	— Нуу, я лишь предположил, что её кэй-каналы… — попытался объяснить Лейфон, когда…

	— Жарко, — промолвила Нина единственное слово.

	Она с недовольным видом сидела на кровати. Лицо красное от жара, на затылке блестело множество мелких капель пота.

	Нина попыталась снять форму.

	— Так, эй.

	На счастье, получалось плохо — возможно, из-за температуры. Тем не менее, китель Нина, извиваясь, скинула, и уже расстёгивала рубашку. А под ней очаровательные кружева…

	Леу бросилась останавливать Нину, но та была военным, пусть и больным. Одной Леу прекратить это было не под силу.

	— Ты, марш отсюда.

	— А, аа! Да! — поспешно бросился к выходу растерявшийся Лейфон.

	Когда он повернулся к двери, та была открыта. Почему-то.

	— Что вы тут делаете?

	Похоже, только что вернувшуюся соседку привлёк странный шум.

	Её взгляд остановился на обитателях комнаты. Обнаружил творившуюся в ней катастрофу.

	— А?

	На лице отразилось непонимание. Но мириться с этим непониманием девушка не могла. Она не стала устраивать хаос, а решила хоть немного разобраться. Такой у неё сделался взгляд. Посмотрела на Леу, на частично скрывшуюся за ней Нину и на стоявшего совсем рядом Лейфона.

	А затем молча перешла к действиям. Шагнула в комнату, протянула руку к Лейфону, схватила за ухо.

	— Так, вышел.

	Голос был до жути сухим.

	— Ай, больно, больно же!

	С этими причитаниями Лейфон — если верить слухам, сильнейший военный в Целни — был выведен из комнаты за ухо обычной девушкой.



	— Так… — пробормотала Леу.

	Пробормотала и на этом остановилась.

	Нина в итоге переоделась и стала на время послушной. Леу надеялась, что Нина теперь ляжет спать, и всё обойдётся без особого шума. Не легла.

	Сейчас они сидели в гостиной. В свободное время девушки часто тут собирались и болтали за чашкой чая. Здесь стоял большой экран, и они смотрели взятые напрокат развлекательные видео. Но сейчас экран не светился. На столе стоял заваренный Лирин чай. На тарелке лежало печенье от Мэйшэн — с которой Лирин очень подружилась. Оно ещё оставалось с прошлого визита. Не очень много.

	Но Лирин молчала. И Леу молчала.

	— Ээ…

	Лейфон чувствовал себя неуютно. Нина ощутила царивший здесь настрой и недовольно хмыкнула. Она с недовольным видом держалась за руку Лейфона.

	Наверное, это хорошо, что Селины нет. Будь она здесь, ситуация стала бы ещё более непредсказуемой. Селина бы чисто из любопытства стала подливать масла в огонь.

	— Так в чём дело? — заговорила Лирин, глотнув дымящегося чаю.

	Обвиняющий взгляд пронзительных ледяных глаз упёрся в Лейфона.

	— В этом, — нахмурился он. — Со мной тоже было, помнишь? Думал, что простудился, выпил лекарство, а оказалось, не простудился…

	— Аа… — тут же поняла Лирин.

	В целом. Да, судя по виду, в целом она поняла. Но недовольства это не развеяло.

	— Что такое? — спросила непонимающая Леу.

	— Нуу, так порой бывает, хотя с обычными военными не случается.

	— Что?

	— Кэй-каналы, как бы, расширяются? Или мощность кэй-артерии увеличивается? — пытался сформулировать Лейфон, роясь в смутных воспоминаниях.

	Не знакомая с работой организма военного Леу понять, конечно, не могла. У военных есть орган, которого нет у гражданских. Кэй-артерия. В процессе жизнедеятельности человек вырабатывает слабый поток избыточной энергии. Её называют кэй. Но только у военных есть орган, вырабатывающий её мощным потоком и в больших объёмах. Это и есть кэй-артерия. А кэй-каналы разносят кэй по всему телу, усиливают способности организма и выводят наружу в виде разрушительной энергии.

	— У большинства людей общий объём кэй остаётся почти неизменным, но иногда бывает вот так. С человеком происходят сильные перемены.

	— Хочешь сказать, Нина сейчас в таком состоянии?

	— Наверное.

	— Что-то ты не уверен.

	— Ну, я и сам впервые вижу, чтобы такое с кем-то другим творилось.

	— То есть и с тобой тоже?

	— С ним просто ужас был, — тяжело вздохнула Лирин, видимо, вспоминая. — Но не такой. В шесть лет в течение примерно года постоянно случались высокая температура и обмороки.

	— Так всё плохо? То есть… — посмотрела Леу на подругу.

	Та с красным лицом держалась за Лейфона и, видимо, не зная, чем себя занять, дёрнула его за волосы. Лейфон негромко взвыл. Лирин пронзила их взглядом, но тут же опустила взор на стоявший перед ней чай. Это уже слишком весело, подумала Леу, но промолчала — лишь продолжила наблюдать за подругой, чувствуя, как дёргаются щёки.

	Температура была. Неизвестно какая — термометр Нине не понравился — но на ощупь не сказать, чтоб ужасная.

	— Но у неё-то не так? Стоп, а как вообще связано её состояние с тем, что вы говорите?

	— На первом обмороке ему врач тоже определил простуду, дал лекарство, Лейфон выпил…

	— И стал чудить?

	— Такого вот не было, но он всё нёс какую-то чушь. Неприятно было.

	— Кошмар.

	Лейфон с обиженным видом напрягся. Дёрганье за волосы, наверное, тоже сыграло свою роль.

	— Ну ладно, так как её вылечить?

	Леу всё мысленно спрашивала себя, правильно ли она всё поняла. Изменения организма и лекарство дали странный синергетический эффект, и Нина впала в детство. Леу, впрочем, понятия не имела, какой именно эффект. Если показать Нину врачам, она, наверное, станет замечательным объектом исследований. Конечно, думать о ней как о подопытном было не очень приятно, и Леу промолчала.

	— Думаю, она такой останется, пока лекарство не выйдет.

	— То есть, в любом случае не дольше сегодняшнего дня?

	— Ну да, — кивнула Лирин.

	Нина трясла Лейфона за плечи, требуя играть. Положение отчего-то стало казаться всё менее забавным, и Леу решила по возможности на них не смотреть.

	— А с чего она к тебе так привязалась?

	— Н-не знаю даже, — натужно ответил Лейфон.

	Похоже, у него все силы уходили на изображение улыбки в ответ на домогательства Нины. Мда. Леу мысленно вздохнула. Синергия двух толстокожих.





Никто не мог воспринимать происходящее рационально, но все старательно рациональность изображали. Леу залпом допила остывший чай и собралась с духом.

	— Итак, раз с положением разобрались… — посмотрела она на Нину.

	Её вечно сосредоточенное лицо сейчас выглядело каким-то расслабленным. Наверное, дело в глазах. Они словно больше обычного. Так отразилось впадение в детство. Поначалу Леу не хотела смотреть на то, во что превратилась стойкая девушка — но теперь пришла к мысли, что не так всё плохо. Когда девушка с детским лицом специально изображает ребёнка, выглядит неловко — а здесь такого не было. Вот в чём дело. Настолько Нина вжилась в детскую роль. Жаль только, вид не соответствует внутреннему ощущению. А если?

	— Я бы, для начала, озаботилась подходящим внешним видом.

	— Ага, есть такое… — согласилась Лирин. — Парик бы, длинные волосы, ленточку…

	—У Селины-сан в тайнике наверняка есть.

	— В тайнике?

	— У-у неё, знаешь, много чего.

	Не став особо распространяться, Леу оставила Нину на попечении Лейфона и увела Лирин из гостиной.

	Кроме комнаты, где она жила, Селина снимала ещё и обе соседние. В одну из них Леу самовольно вошла. Там, помимо многочисленной одежды, выстроились ряды аксессуаров и туалетных принадлежностей.

	— О-откуда это всё?

	— Есть многое, о чём лучше не знать. Особенно лучше не знать Нине.

	— Что-о?!

	Но Леу закрыла на этом тему и повела Лирин вглубь комнаты. На вешалках было полно одежды, от формы всех факультетов до пафосных вечерних платьев, а ещё… то, что им сейчас требовалось больше всего — целый ряд миловидных костюмов. Почти всё на размер Селины, но вряд ли что-либо, кроме роста, создаст проблемы. На противоположной полке выстроились парики всех видов.

	— Ну что, давай наберём разных.

	Лирин, сперва ошарашенная, стала всё рассматривать и, кажется, понемногу втянулась.

	Так прошёл час.

	— Неплохо подобрали, — смахнула пот со лба впечатлённая достигнутым Леу.

	Щёки покалывало — возможно, от пота.

	— Да уж.

	У Лирин вид тоже был воодушевлённый. Она, правда, сжимала одну руку другой.

	— И-и мы на этом закончим? — вяло уточнил Лейфон.

	На его лице виднелись явные признаки утомления. Щёки и лоб покрывали красные царапины. Впрочем, отведал Лейфон и кулаков. Недовольная Нина бунтовала изо всех сил. Державший её Лейфон понёс наибольшие потери. Переодевание она ещё снесла, но когда стали накладывать парик и макияж, Нине надоело, и она разбуянилась. Из-за этого исцарапаны оказались и Леу с Лирин.

	На Нине сейчас было розовое платьице. Она сжимала в руках Митешу — чтобы её успокоить, пришлось срочно нести плюшевую игрушку из комнаты — и сердито на всех смотрела. Парик с длинными волосами дополнили ленточкой, а косметикой постарались подчеркнуть нежность лица. Сама Леу в косметике особо не расхаживала, но от работающей в салоне красоты одноклассницы какие-то основы знала.

	— Кажется, чёрное ей таки больше идёт.

	— Нет-нет, мы же специально, специально. Да разве в обычной жизни она бы хоть раз надела розовое?

	— А, даа, верно.

	Лирин не так долго здесь прожила, но представить Нину в розовом не могла.

	— Так ведь, когда Нина-сан придёт в себя, она же рассердится?

	— Может и рассердится — но значит, тем более другого шанса не будет. Нина-тян, а как тебе такое? — радостно продемонстрировала Леу следующий наряд.

	— Не хочу, — сжала губы Нина.

	— Ну, ну, не говори так.

	— Не хо-очу! — отказалась она уже резче, оскалив зубы и почти срываясь на визг. И спряталась за спиной Лейфона. — Хватит! Игра-ать.

	— Но ведь стемнело уже?

	— Не-ет, играть! Играть-играть-играаать!!!

	Нина схватила его сзади за одежду и стала дёргать.

	— Ой, стой…





— Играть-играть-играть и играть!

	Дёрг-дёрг.

	— Слушай, ты не могла бы…

	Дёрг-дёрг-дёрг-дёрг.

	— Послушай…

	Дёрг-дёрг-дёрг-дёрг-дёрг-дёрг-дёрг…

	— Нет, перестань…

	Дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр-дёр.

	Трясла и трясла.

	Дрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдр!!!

	— Уп!

	Когда тебя с такой скоростью трясёт капризный ребёнок, запросто укачает даже военного.

	— Что с тобой? — с невинным видом склонила голову Нина, разглядывая скорчившегося на полу Лейфона.

	Позеленевший Лейфон вымученно улыбнулся.

	— Слушай, а может, давай в другой раз?

	— В другой раз?

	— Угу, в другой.

	— Честно?

	— Угу, честное слово.

	— Тогда ладно! — кивнула, радостно просияв, Нина, и тут не то что Лейфон, а даже наблюдавшая с кислым видом Лирин не нашла что сказать.

	Расслабились они зря.

	Ничего плохого Нина, конечно, не хотела. У детей воплощение следует прямо за замыслом, и потому им легко застать взрослых врасплох.

	— Лейфона, люблю, — с трудом выговорила она, и…

	Чмок.

	Всё за секунду.

	— Ого…

	Лейфон зажал рот рукой и покраснел, Лирин тоже зажала — чтобы не вскрикнуть. Нина хихикнула, чтобы скрыть смущение. Она, наверное, хотела показать очаровательную, какая бывает лишь у детей, улыбку, но внешностью была ближе ко взрослому человеку, и вид у Нины странным образом получился даже немного сексуальным.

	Однако положение сейчас окончательно выйдет из-под контроля, подумала Леу. Лейфон что-то бормотал. Видимо, убеждал себя, что Нина, несмотря на внешность, в душе ребёнок. Ребёнок, ребёнок, ребёнок… Хм, а он понимает, что таким бормотанием навлекает на себя ещё больше подозрений? А Лирин понемногу оправлялась от шока — или, возможно, решила свести его на нет, перенаправив шоковую волну в другую сторону — плечи подрагивали, и Лирин сверлила Лейфона взглядом.

	Конечно, разразившийся хаос этим не ограничился. Детская энергия бьёт ключом до тех пор, пока хватает физических сил. А Нина — восемнадцатилетний военный, пусть и помолодевший психикой. Организм Нины не есть организм ребёнка.

	Возможно, дело в детской застенчивости. Возможно, она застеснялась и хотела убежать. Она выпрямилась, и…

	— Тогда купаться! — крикнула она и совершила немыслимое.

	Применила силу к застёгнутому на множество пуговиц платью. Пуговицы отлетели. Иными словами…

	— Ой!

	— Лейфон, глаза! — резко скомандовала Лирин, и Лейфон зажмурился.

	Слышалось перестукивание скачущих по полу пуговиц, звуки множества рвущихся нитей, рвущейся ткани, падение на пол Митеши. Показался незатейливого вида лифчик. Из него выпирала грудь пороскошнее, чем у Леу. Гладкая, упругая кожа, оголившийся живот, ниже простого, опять-таки, вида трусики.

	Нина была ребёнком, и потому не страдала особой стыдливостью.

	— Выйди сейчас же!

	Лирин пинком направила застывшего с закрытыми глазами Лейфона к двери.



	Скапливавшийся под потолком пар каплями падал в ванну. Вздохи двух девушек хорошим эхом разносились по ванной в течение секунды, после чего их перекрыл и заглушил пронзительный вопль.

	Купание.

	— С Лейфоном! — до последнего требовала Нина, но уж этого ей позволить никак не могли.

	И ради Лейфона, у которого было на лице написано, что ни в какую ванную он не войдёт, и ради Нины, которая ещё вернётся в норму. И ради Лирин, которой пришлось их растаскивать. Иначе говоря, для всеобщего блага. Нину утихомирили и как-то убедили, что с ней пойдут Леу и Лирин. Сейчас Лирин мыла голову Нине.

	— Ловко ты, — восхитилась Леу, глядя, как Лирин втирает шампунь в волосы отчаянно зажмурившейся Нине.

	— Опыт есть, — ответила, не задумываясь, Лирин.

	Леу уже знала, где росла Лирин, и продолжать не стала. Да и когда впервые услышала, подумала лишь «да, всякое бывает». Не то, чтобы Леу росла в особо благополучных обстоятельствах. Кто-то, как Нина, уехал из города по мощному волевому решению, у кого-то не было выбора, кто-то искал надежду, кто-то рванул по прихоти, кто-то от чего-то бежал, кто-то убежал, кто-то спасался от преследования. Очень разные ситуации у тех, кто сюда приехал. Кажется само собой разумеющимся, что у человека, покинувшего город, где он родился и вырос, да ещё и по собственной воле, есть сложные на то причины. Даже если речь о временном визите.

	Леу посмотрела на Лирин. Леу могла с достаточной уверенностью сказать, какой её саму видят окружающие. Образцовая студентка — в плане учёбы, и только поэтому. Образцовые студенты ведь тоже разные. Нина, к примеру, образцовая в плане своей природной усердности и достижений на военном факультете — спорта в широком смысле. Селина для образцовой студентки невероятно эксцентрична, но её успеваемость заставляет закрыть глаза на многое. Лирин же отличается и успеваемостью, и отзывчивостью — таким образцовым студенткам доверяют возглавлять всяческие комитеты. Будто кто-то только и делал, что собирал в этом расположенном на отшибе доме образцовых студенток. И долго ещё девчонка будет играть эту образцовую роль?

	Леу, быстро ополоснувшись, уже сидела в ванне. Лирин ещё занималась Ниной, помогала мыться.

	Если поразмыслить над историей Лирин, станет несложно понять, с какими чувствами она живёт в этом городе. Поступки выдавали её намерения. Даже решившая оставаться в стороне от этих отношений Нина не может эти намерения игнорировать. Но пытается.

	Дело, наверное, в чрезмерной целеустремлённости. Нина приехала в город с целью. А когда приехала, к ней прибавилась другая, и Нина стала ещё упорнее. Но можно сказать и иначе — её мышление закостенело. В душе не осталось места гибкости. Или, если иначе, свободе. Не видит ничего, кроме собственной цели, не может проявить интереса. Или же проявляет, но сильная целеустремлённость заставляет вернуться на прежний курс. Как ни странно, похожее впечатление оставляет и Лейфон. Про него Леу ничего не знала. Но что до Нины, то тут даже лучшая подруга могла лишь изумляться её безудержной неуклюжести.

	Однако… таиться здесь всё равно не выйдет. Например, сегодня. Происшествие весьма редкое, но оно сорвало панцирь целеустремлённости и безжалостно всё показало. Ту часть Нины, которую она и не собиралась окончательно отбрасывать.

	Да, забавно. У Леу дёрнулись щёки. Она сама не заметила, как заулыбалась.

	— Что? — с недоумением спросила Лирин.

	Она душем смывала с Нины шампунь.

	— Ни-че-го.

	В воде стало жарковато, и Леу наполовину поднялась из ванны. Туда стремительно влетела отмытая от пены Нина. Размеров местной ванны на них как раз хватало. Из-за этого счёт за воду набегал нешуточный, и её редко наполняли до краёв. За свой великолепный прыжок Нина получила усиленный эхом окрик Лирин. Но не обратила внимания — плескалась в ванне.

	Правда ли она в бешенстве? Или она так тревожится? Лирин. Она должна была понять, что подразумевает нынешнее поведение Нины. Грустно это — в отличие от мальчиков, никогда по-настоящему не взрослеющих, девочки вырастают. Потому Леу всё понимала. И Лирин, наверное, тоже.

	Речь о привязанности к Лейфону. Вот оно что — Нина делает то, что подсознательно хотела всегда, и если у Леу это вызывает лишь улыбку, Лирин такого себе позволить не может. Ведь её приезд в Целни сам по себе говорит об отношении к Лейфону. Что же будет? Нина надвигающейся бури, наверное, при всём желании не разглядит, а вот Леу ждёт интересное зрелище. Конечно, хотелось бы исхода, при котором не придётся всех разнимать. Ведь она знакома с обеими исполнительницами главных ролей, и осадок в случае чего останется неприятный.

	Лирин, наконец, сама неторопливо залезла в ванну и вздохнула. Чувствовалась в этом вздохе скрытая тяжесть. По взгляду читалось, что Лирин устала быть «хорошей девочкой». Но не слишком ли далеко Леу зашла в поисках корыстных мотивов? Хорошо бы им всем спокойно, по-женски всё обсудить, но с Ниной в таком виде не выйдет.

	По факту именно она, так рвавшаяся к ванне, и поднимала больше всего шума. Горячая вода Нину не успокоила, и у неё, конечно, быстро закружилась голова.

	— Я всё, — внезапно заявила Нина и, не дожидаясь ответа, выскочила в предбанник.

	Ни Леу, ни Лирин за столь быстрыми действиями, конечно, не поспели. Но в голове сразу возник один вопрос.

	— Слушай, а она сама вытрется?

	Лирин переменилась в лице и выскочила из ванны — в том числе и потому, что услышала, как распахнулась дверь предбанника.

	Если выйти из предбанника, то там, в конце вестибюля, в гостиной стоит Лейфон — Нина подчеркнула, что «уходить нельзя», и он наверняка послушно ждёт.

	— Постой, Нина! — раздался чуть позже голос Лирин.

	Из-за открытой нараспашку двери послышался его испуганный возглас. У Лирин, наверное, возобладало чувство стыда, и она хоть обернулась полотенцем.

	— Мда, неужели так весело будет только сегодня? — пробормотала Леу, неспешно вылезла из ванны, вытерлась, позволила себе высушить волосы и лишь потом выглянула в гостиную.

	Там двое растерянно держали на руках потерявшую сознание Нину.

	— А, — вспомнила Леу.

	У Нины же температура. С температурой пошла в ванную, в ванной ещё буянила, потом выскочила, не вытершись и не одевшись. Они, конечно, входят в летний пояс, и уже теплеет, но всё-таки не настолько. Перестаралась, вот и обморок.



	На следующий день к Нине вернулся разум, но никаких воспоминаний — кому на счастье и кому на беду? Леу об этом даже не задумывалась — за завтраком в столовой она просто сравнивала взглядом недоумевающую Нину и почему-то хмурую Лирин.





Я и он: ужин




	После занятий мы пошли туда одновременно. Не то, чтобы мы особо договаривались. Просто по окончании уроков обоим пришла в голову одна и та же идея. Мне — подкрепиться перед выходом на подработку. Лейфону — подкрепиться перед уходом в тренировочный комплекс. Поскольку цели совпали, я предложил это заведение. Расположилось оно неподалёку от ближайшей к школьному зданию первокурсников трамвайной остановки, но в не очень заметном месте. Благодаря этому можно не опасаться, что всё раскупят, но я иногда беспокоился, не разорится ли оно.

	Магазин пончиков. Я заказал мяч-пончики, которые считал самыми вкусными. Они были не в виде колец, а, как ясно из названия, слеплены в шарики размером с детские кулачки. Виды разные — есть просто посыпанные сахаром, есть с шоколадом или со вкусом сухофруктов. Я взял десять, всех видов. Лейфон так же, столько же.

	В магазине есть было негде. Мы взяли напитки и расположились на скамейке перед магазином.

	— Кстати, а что за человек твой командир?

	Мы болтали обо всяких пустяках, например, рассказывали друг другу о работе. Так я и узнал о Нине Анток, командире, работающей в отделении центрального механизма вместе с Лейфоном.

	— Непонятно. Военные же обычно при деньгах. А вам обоим приходится так спину гнуть.

	— Ну, я-то сирота.

	Это я знал. И всё равно не понимал. Да, с чистым военным родом по богатству так, наверное, не сравняться, но должно же Лейфону хватать, чтобы не пришлось драить отделение.

	— А командир приехала вопреки воле родителей, они ей не помогают.

	— Тоже удивительно, — восхитился я.

	Я тоже поступил в школьный город с некоторым чувством бунта — против необходимости до конца жизни сидеть в одном городе. Да, из-за этого тоже были ссоры с родителями, но под конец они согласились и проводили меня. И конечно, они присылают мне деньги.

	Сесть на хоробус и познать ужас «внешнего». Думаю, это уже даёт многое. Потом узнать, насколько я вырос в этом городе.

	Не прекращая восхищаться командиром, я продолжил болтать о мелочах.

	Чтобы повзрослеть, мы покинули родные края, предприняли опасное путешествие и добрались до Целни. И это мне тоже кажется важным.





Те импэкт оф чайлдхуд 03





	И как теперь быть?

	Фелли всерьёз задумалась. Она не считала себя настолько инициативным человеком, но выбора не оказалось — в противном случае желаемого не достигнуть. Вывод, наверное, напрашивался сам собой.

	Появился опасный диверсант. Противник, значительно более страшный, чем та злодейка. Вкусно готовит, хорошо учится, приятна в общении и всем этим не хвастается. А самое страшное, что подруга детства. Время дало ей необратимое преимущество, к тому же она приехала в Целни ради одного человека, что само по себе заявляет о намерениях. Этот человек не вершил судьбы мира, не принадлежал благородному роду какого-либо города. Оставленный неизвестно кем сирота, славу пришлось добывать самому, да и той по дурости позорно лишился. Приехала ради такого человека.

	Лирин Марфес. Подруга Лейфона. Да, она приехала в Целни. Не побоялась сесть на хоробус в Грендане.

	К тому же старший брат Фелли, Кариан, похоже, решил задержать Лирин надолго. Принял на временное обучение по причине редкого хождения хоробусов в период войн. Чтобы использовать Лейфона, укрепляет его мотивацию защищать город. Фелли эта схема очень не нравилась. Но она работала. Достаточно взглянуть на лицо Лейфона. Подтверждением служило то, что некоторая ощущавшаяся в нём рассеянность стала ещё заметнее. Вплоть до отвращения. Но на учениях военного факультета это совсем не сказывалось, и никто не жаловался.

	Иными словами, Лейфона умиротворяет одно. Присутствие Лирин. Надо что-то делать. Но что тут сделаешь?

	Во-первых, главное — победить, верно? По способностям и в целом. Таланты военного, психокинетика не дадут превосходства над ней. Что тогда?

	Может, начать с учёбы? Бесит то, что способности Лирин к учёбе, даже если не делать поправки на особенности временного статуса, наверняка великолепны. Ровесница Лейфона попала на третий курс. Как её превзойти? Только в тесте на успеваемость. К счастью, он скоро будет. Пусть начался военный турнир и бои городов, школьный город не перестал быть школьным городом. Все факультеты продолжают занятия, и тест будет по графику.

	Надо выйти в лидеры. Фелли твёрдо решила. Обычно она без проблем входит в двадцатку года. Среди психокинетиков много способных студентов. Ведь работа с психокинезом означает необходимость использования мозга в безумном ритме для сбора, обработки и передачи нужным людям информации в объёме, невообразимом для гражданского. Ради этого психокинетики и наделены с рождения более мощным, чем у гражданских или даже военных, мозгом. Они рождаются одарёнными детьми. Что до Фелли, для попадания в двадцатку по баллам ей достаточно было молча слушать на занятиях. И первое место занять тоже будет несложно.

	Да, так и поступим. Фелли крепко сжала кулачок.



	Она, конечно, прекрасно всё понимала. Вопрос, впечатлит ли Лейфона первое место в учёбе, оставался открытым. Оснований утверждать, что это сработает в пользу Фелли, не было. У людей очень разные предпочтения. Немало девушек, например, вздыхает по её брату, Кариану — факт, совершенно для неё непостижимый. Так же кому-то, наверное, не понять, чем привлекателен Лейфон. Она не слышала, чтобы ему нравились девушки интеллектуального склада. Фелли даже не знает, есть ли у Лейфона предпочтения по части девушек. И что он вообще о девушках думает?

	Но Фелли поставила цель и стала её добиваться. Когда не знаешь, какие нужны критерии, что остаётся, кроме как биться за общепринятые? Успеваемость — главный параметр в школьном городе. Мерило. Фелли чувствовала злую иронию в том, что, будучи жертвой отбора по психокинетическому критерию, сама злоупотребляет критерием академическим — и, тем не менее, сидела и занималась целыми днями, без сна и отдыха.



	И вот появились результаты теста. Фелли была в школьном здании второкурсников — таких зданий в силу числа учащихся было множество. Списки успеваемости висели повсюду. Она проверила тот, что висел в коридоре, сразу за входом.

	И пришла в ужас.

	В списке приводились имена пятидесяти лучших.

	— Как?

	Она прошептала чуть слышно, на лице не дрогнуло ни мускула, но она была в ужасе. Список, кроме тех, кто имел шанс в нём оказаться, читали разве что зеваки. Их было не так много. В Целни порядка шестидесяти тысяч человек. Если поделить на шесть курсов, выйдет порядка десяти тысяч студентов на курс. Среди них пятьдесят лучших. Большинство студентов список не интересовал, они лишь думали о том, как поднять свой рейтинг.

	Сама себе не доверяя, она прошлась по списку с самого начала, читая каждое имя. Фелли Лосс. Привычные буквы, она их писала всё время, с тех пор, как выучила. Она понимала, что не проглядела, и всё равно проверила.

	— Как? — снова прошептала она, убедившись, что глаза её никак не могли подвести.

	Громкоговоритель над головой объявил начало занятий. Коридор начал пустеть.

	Имени Фелли не было.

	Потом установленный в аудитории терминал показал результат её теста, и она пришла в ужас ещё раз. Незачёт. Через неделю пересдача.

	Что со мной такое, недоумевала Фелли.



	***



	Вид у Фелли был какой-то странный.

	Члены семнадцатого взвода собрались в тренировочном комплексе после длительного перерыва. Последнее время занятия военного факультета состояли из одних учений, и взводы сами по себе почти не собирались. Конечно, если устраивать их каждый день, в критический момент людей может парализовать утомление — так что выходные предоставлялись регулярно. Нина передала, чтобы по выходным все собирались в комплексе, но явка была добровольной. Быть военным ещё не означает быть крепче всех людей. Когда можно отдохнуть, надо отдыхать — в важности перерывов командир, Нина, убедилась на собственном опыте. Таким образом, из регулярно ходивших список возглавляла усердная Нина, ещё были Наруки и Лейфон. Фелли с Дальшеной ходили иногда, Шарнид почти не появлялся. То есть из них лишь Шарнид в свободное время отдыхал по полной.

	Но сегодня было иначе. За несколько дней до очередного теста на успеваемость все учения временно отменили. Тест кончился, и сегодня, на следующий день, уже объявили результаты. На тесте заполнялись специальные формы, и компьютер обеспечивал высокую скорость обработки. Конечно, на старших курсах нужно ещё представлять диссертации и научную работу, но их оценить не так просто, и в тест это не включалось. Ведь целью, в конечном счёте, являлась проверка усвоения данных школой знаний.

	Тест закончен, с завтрашнего дня учения возобновятся. И надо перед этим размять уже слегка расслабившееся тело. Что и стало поводом к сегодняшней тренировке.

	— Эх, последний выходной же, — проворчал явившийся позже всех Шарнид.

	— Опоздал, — обрушилась на него прекрасная в своём гневе Дальшена, опередив даже Нину. — Неужто и тест не завалил?

	Он рассмеялся. Даже рукой замахал, как от нелепой шутки.

	— Что ты, что ты, думаешь, я по глупости позволил бы лишить себя отдыха?

	— Мда, в таких обстоятельствах ты становишься на редкость изворотлив.

	— Предпочитаю слово «предприимчивый», — пожал он плечами, выдержав исполненный презрения взгляд Дальшены.

	Но слова Шарнида остались без внимания, и он с разочарованием посмотрел ей вслед. Но затем его взгляд невольно привлекла другая сцена.

	Изумлённое лицо Наруки. Проследив за её взглядом, Шарнид встретился глазами с тем, на кого взгляд был направлен. Тот машинально ответил неловкой улыбкой.

	— Неужели, Лейфон? — уловила атмосферу и Нина.

	— Ха-ха-ха, ну, я тут…

	— Завалил, — со вздохом подытожила Наруки. — Говорила тебе, урежь подработку, занимайся.

	Она и правда говорила. У неё были к тому основания, она знала об успеваемости Лейфона на обычных уроках и о результатах мини-тестов — но подработку он не сократил.

	— Да уж, попал в одну лодку с нашей дурочкой.

	Видимо, получившая незачёт Мифи тоже не очень любила готовиться к тестам.

	— Пересдачу-то через неделю осилите? — спросила нахмурившаяся Нина.

	— Ага, осилят. Мы нашли превосходного репетитора.

	Превосходный репетитор… От этих слов Лейфон невольно помрачнел.

	— Уу. Настолько превосходного?

	— Да. Лейто… Лейфон, судя по лицу, уже понял, — поправилась Наруки, чуть не назвав его дружеским прозвищем.

	Нина посмотрела на Лейфона, но понимания на его лице ещё вроде не проступило. Понимание пришло, когда основная часть тренировки закончилась, и наступил перерыв. Введённая по предложению Лейфона базовая тренировка Сайхарденов выглядит простой, но содержит множество жёстких элементов. Занимавшийся с детства Лейфон справлялся, а остальные с непривычки выдыхались быстро. Нина объявила перерыв, и, когда все уже собрались присесть, раздался стук.

	Стук уверенный. В дверь стучали явно не кулаком. Дело в том, что когда начинается полноценная тренировка, шум от неё заглушает всякие скромные постукивания. Сейчас стучали как следует, чтобы услышали.

	— Войдите, — крикнула Нина.

	Дверь осторожно приоткрылась.

	— Здравствуйте, — произнёс явно удивлённый тишиной голос.

	Оказавшись в центре внимания, вошедшая слегка опешила, но тут же вернула присутствие духа и решительно шагнула внутрь. В руках она держала массивную папку. Видимо, ею и стучала.

	Лейфон в это время держал меч лезвием вверх, положив на него мячи. Ряд мячей держался на лезвии, сверху лежали ещё мячи. Пирамида. Кэй шла по клинку, передавалась мячам и фиксировала их на мече. На практике такое применялось в работе со стальными нитями, а другая разновидность — в Змеином Ветре Люкенсов.

	Всё это рухнуло с появлением Лирин. Мячи упали к ногам Лейфона и, прыгая, укатились в разные стороны.

	Команду это потрясло. Никогда у них на глазах он не совершал такой промашки. Да и сам Лейфон не мог скрыть паники.

	Один из вяло катившихся мячей ткнулся в ногу Лирин. Она всех поприветствовала и первым делом подошла к Наруки.

	— Спасибо за экзаменационные листы, — сказала Лирин и отдала пачку листов из папки.

	— Нет, нет, ты же делаешь Ми одолжение. Скажи лучше, сможешь?

	— Угу, я и учебники прочла, и объём материала оценила, — хлопнула Лирин по папке с очень авторитетным видом. В ней, скорее всего, лежал скопированный в библиотеке экзаменационный материал. — Я отлично поняла, что и как вдалбливать.

	После этих слов глаза Лирин блеснули, и Лейфон внутренне поёжился. Что, наверное, и на лице отразилось. Ужас. Страшно. Его явно ждёт нечто жуткое.

	— Команди…

	— Нина, — перерезала Лирин нащупываемый им путь отхода.

	Великолепный манёвр. Так зверь чует и настигает ищущую спасения жертву. Даже запах смерти ощущался.

	Лирин уже приняли на временное обучение, и она жила в одном общежитии с Ниной. И, невзирая на разницу в возрасте, училась на том же курсе. Обращалась к Нине более фамильярно, чем Лейфон, и никто не возражал. И уж конечно, не возражала Нина. Она в замешательстве смотрела на Лирин, ещё не понимая, о чём речь.

	— Что?

	— С этого момента свободное время Лейфон уделяет учёбе. Прошу не вовлекать его в тренировки после занятий. Кроме того, я слышала, люди ходят к нему учиться — им, пожалуйста, тоже объясни. До пересдачи его не будет.

	— А, аа… то есть, репетитор…

	— Да, это я, — радостно улыбнулась она и повернулась к Лейфону.

	Не переставая улыбаться. Только в глазах веселья не было.

	— Ты у меня всё выучишь.

	Его пронзил знакомый холодный взгляд.



	***



	Когда она оправилась от потрясения, время тренировки тоже прошло. Лейфона так и увели.

	Фелли была в замешательстве. Это как так… подумала она, скрипнув зубами. Сумей она выбиться в лидеры теста, могла бы сама гордо учить Лейфона. Может, не так, как Лирин, к которой обратилась Наруки — но наверняка могла бы показать свой балл и выбиться на позицию репетитора.

	Как так, всё время повторяла Фелли. Надо же получить такое именно сейчас.

	Она пришла к себе, с трудом заставила себя переодеться и с ненавистью уставилась на лежащие на столе экзаменационные листы. Снова заполнила тест, сверила ответы…

	Странно. Более девяноста процентов верно. Почти сто. Она не то, что в двадцатку, она на ожидаемое первое место вполне могла бы попасть. Тогда как?

	Ошибка компьютера? Работа перепуталась с чьей-то другой? Тогда на первом месте мог оказаться другой студент. Но нынешний лидер регулярно попадал в список. Если чья-то работа на вводе поменялась с работой Фелли, было бы странно этому кому-то не занять первое место. И если он безо всяких на то планов занял первое место, должно бы возникнуть недоумение. Но не возникло. Не ходило таких слухов, и необычных позиций в списке ну никак не наблюдалось. Необычным было лишь отсутствие в нём Фелли.

	— Как? — недоумевала она, сидя в собственной комнате.

	Путаницы не было. Тогда как?





Если с отметкой не перепутали, надо жаловаться. Надо лишь подождать, ведь скоро придёт очень подходящий для этого человек, верно? Да, старший брат. Если Кариан, президент школьного совета, заявит жалобу лично, это наверняка ускорит расследование. Но ведь тогда он узнает, что Фелли не прошла тест? Или уже знает? Наверное, знает. В этом вопросе брат очень внимателен. Он поинтересуется баллами сестры, как бы ни был занят. И что скажет? Внезапно этот не продуманный ею момент заставил воображение разыграться.

	Просто получить хорошую оценку психокинетику несложно. Усиленная мозговая ткань даёт и выдающуюся память. Потому большинство психокинетиков не слишком напрягаются на тестах ради высоких баллов. Память важна, но в нестандартных ситуациях одно заучивание не поможет. Так что у психокинетиков принято больше сил вкладывать в письменные работы, чем в тесты. Поступок Фелли в этом свете выглядит мелочным. Возможно, даже, другие психокинетики смотрели бы на неё с неодобрением. Если бы ей что-то удалось, конечно. Но вот незачёт — это, разумеется…

	— Я войду.

	Стук, дежурное предупреждение и звук открывшейся двери раздались одновременно, и Фелли подняла взгляд от стола. Похоже, она слишком задумалась. Не услышала, как вернулся брат.

	— Что такое?

	Он выглядел суровым. Причиной такого взгляда во всём Целни — да и в родительском доме — может, наверное, стать лишь Фелли. И сейчас Кариан явно смотрел именно так. Напрашивался вывод, что её догадки верны.

	— Уже знаешь результат теста?

	Взгляд лишь на секунду перешёл от неё на стол. Там до сих пор были разложены экзаменационные листы.

	— Я ничего не понимаю, — вскинулась Фелли.

	— Да уж. Вижу, что не понимаешь, — вздохнул Кариан, чем подтвердил горькую правду.

	Проще говоря, оценка, как это ни ужасно, справедлива.

	— Но ведь…

	Фелли вскочила так резко, что опрокинулся стул — и пошатнулась. Будто земля из-под ног ушла. Можно, наверное, сказать, что Фелли предало нечто, определявшее само её существо — такое вот чувство. Она чудом устояла на ногах. Брат смотрел с сочувствием.



— От пересдачи тебя не избавлю. Это, собственно, всё, что я могу тебе сказать, — сообщил он и вышел.

	А она стояла в растерянности.



	***



	Конечно, оставаться в растерянности она не могла. Отделять действия от эмоций — первое, чему обязан научиться психокинетик. Ведь если его что-то проймёт, он в бою выдаст военным ненадёжную информацию. Озадаченная Фелли повернулась к столу. Возникла мысль дать брату на проверку только что переписанные вопросы, но его уже не было. Видимо, заходил лишь поговорить с Фелли.

	Она задумалась о том, что надо сделать в первую очередь. Для начала с помощью третьей стороны подтвердить, что ответы Фелли верны. Главное — убедиться, что нет фатального нарушения когнитивных и логических способностей. Она хочет от кого-нибудь доказательств, что она, попросту говоря, не сошла с ума. От кого?

	Нина? Да, она старше курсом, но вряд ли её оценки так уж хороши. Шарнид? Аналогично. Дальшена? Оценки, наверное, хорошие, но Фелли с ней не очень дружна. Харли? Он умный. Но с ним почему-то сложно говорить о чём-либо, кроме дайтов. Эри? У неё легко просить совета, но оценки не очень.

	— Никак.

	Пройдясь по знакомым — их как раз хватило, чтобы загнуть все пальцы — Фелли надёжного человека не нашла. Лейфон? Тем более нет. У него вообще незачёт.

	Но подумав о Лейфоне, Фелли невольно вспомнила ещё одного человека. Лирин Марфес. Потенциальный противник, в настоящее время ещё более опасный, чем Мэйшэн Тринден. Впрочем, наверное, не потенциальный. Реальный противник.

	Порой Фелли спрашивала себя… зачем она так? Если честно, она и сама толком не знала, какую окончательную форму хочет придать своим чувствам — но витавшие вокруг Лейфона флюиды противоположного пола Фелли совершенно не нравились.

	Это и есть ревность. Конечно, ей этого не нужно объяснять. Фелли Лосс. Семнадцать лет. В делах любви не эксперт, но и толстокожестью не страдает — по крайней мере, не пугает людей непониманием элементарных вещей.

	— И как тут не беспокоиться?

	С мнением третьей стороны придётся повременить. Но в этом вопросе, как ни крутись, в одиночку ничего не придумать. Быть может, стоит посоветоваться с Эри. Но сначала…

	— Деваться некуда.

	Фелли села за стол и уставилась на учебник. Из других вариантов что остаётся, кроме как перепроверить и повторить материал?

	Но результат в итоге лишь втоптал её глубже в болото отчаяния. Что бы она ни делала, ошибок не находилось. Перечитала учебник и почти не встретила мест, которые запомнила неточно или забыла. К этому тесту она заучила всё особенно тщательно, и при желании, возможно, даже смогла бы переписать содержимое учебника в тетрадь, не открывая его. В чём дело? Может, Фелли всё-таки не ошиблась? Нет, оценка теста доказывала неверность такого предположения.

	Чем больше Фелли искала ответы, тем в большее смятение приходила. Стал ли дефективным психокинез? Она уже и о таком задумалась. Аномалия мозга должна создать проблемы в работе психокинетика, где производительность мозга важнее кэй-артерии. Сколько бы информации ни собрал психокинез, если мозг не в силах адекватно её оценить, надёжная её передача невозможна… Мысль наводила такой ужас, что хотелось выть в голос. Стать негодной к психокинезу. Приехала сюда, чтобы не быть психокинетиком, а теперь от такого в ужасе — Фелли сама себя не понимала.

	— П-правильно, — раз за разом повторяла она себе.

	Верно, она приехала найти что-нибудь новое, возможности. Неважно, принудил её Кариан или же потребность задействовать свой талант, но изначально было так.

	Фелли повторяла снова и снова:

	— Это же шанс, верно? Он самый, шанс бросить военный факультет. Я наконец-то вернусь на правильный путь.

	Уговаривала себя. Но ведь? Но ведь. А что если… что если у неё, кроме психокинеза, ну совсем никаких способностей не обнаружится? Она спрашивала себя снова и снова, и каждый раз вздрагивала. Что, если кроме психокинеза, не окажется в её жизни других выдающихся качеств? Может ли она ещё стать кем-то, кроме психокинетика? Есть ли в её жизни смысл вне этого врождённого таланта? И если нет, чем Фелли не машина? А теперь ещё и психокинетического таланта лишится?

	— Что у меня останется?

	Фелли отшвырнула учебник и рухнула на кровать. Сдержала желание вцепиться зубами в одеяло и просто зарылась в него лицом. Но не смогла зарыться так, чтобы унять дрожь.



	***



	Так и не заснув, Фелли встретила утро.

	— Жуткий вид… — решила она, глядя в зеркало.

	Тени под глазами, всё лицо как-то распухло. После многократных ополаскиваний холодной водой как-то стянулось. Только вот тяжесть в голове никак не исчезала. Простой недосып или что-то с мозгом?

	— Недосып, конечно, — не особо убедительно произнесла Фелли.

	В другое время она сразу пришла бы к такому выводу, но сегодня уверенности не было. Психокинетики ведь тоже военные. Чего им сделается, если день-другой не поспят? По факту, когда Лейфон в паре с Фелли отражал натиск множества гряземонстров, пришлось вынести не одну такую бессонную ночь. А сейчас Фелли не поспала лишь раз, и такая усталая.

	Не зацикливайся на этом, в отчаянии убеждала себя она.

	Фелли переоделась и пошла в школу.

	Но в школе совершенно не воспринимала урок. В перерыве Эри обеспокоенно заговорила с Фелли, но та ответила что-то невнятное. Желание советоваться пропало. Эри обычный человек. С тестом ещё что-то подсказать может, но если это нечто, вероятно связанное с психокинезом, спрашивать бессмысленно. Она такое отношение, наверное, сочла бы высокомерным. Но это вовсе не так. Дело тут в противоречии между военными и гражданскими. В повседневности оно не так бросается в глаза, но в ключевые моменты разница мышления вбивает между ними клин. Разница между жителями одного города в том, что одни не могут уйти от сражений, а другие могут жить, не зная сражений.

	Утренние занятия пролетели мгновенно. После обеда возобновились учения военного факультета. Но на этот раз не крупномасштабные, где собирался весь факультет. Взвод Фелли, семнадцатый, не участвовал. Это радовало. Учения могут подтвердить её опасения, и хотелось их по возможности избежать. Вчера Нина объявила сегодняшний сбор в тренировочном комплексе, но Фелли и её решила проигнорировать.

	Фелли выскользнула из школьного здания и бродила в поисках безлюдного места. На неё давила усталость организма и психики. Фелли догадалась, что причиной столь быстрого утомления стали её переживания. Организм в полном порядке. И где тогда проблема? Всё-таки…

	Поднять настроение было нечему. Она вдруг поняла, что в одиночестве стоит в беседке парка.

	Фелли рассеянно окинула его взглядом. Обед уже кончился, настало время послеобеденных занятий. Парк пустовал.

	Сзади раздался удивлённый возглас. Она обернулась и увидела стоящего с открытым ртом Лейфона.

	— Что ты делаешь?

	— Ничего, — просто ответила Фелли, так как оправданий в голову не пришло.

	Он вошёл в беседку и сел напротив.

	На столике лежал его портфель. Набит под завязку, даже вздулся.

	— Что там?

	— Лирин заставила прочитать то, что в папке, — сказал Лейфон и с горькой улыбкой сунул руку в портфель. — Скажи лучше, ты в комплекс не идёшь?

	— Я сегодня не в настроении, — ответила Фелли, и Лейфон буркнул что-то невнятное.

	Возможно, думает, не случилось ли чего.

	— Лейфон, ты тоже не идёшь? — спросила она в ответ, и Лейфон странно на неё посмотрел.

	Этот взгляд насторожил Фелли. Она что-то не то ляпнула? Но дальнейшего интереса Лейфон не проявил.

	— Лирин устроила мне освобождение от тренировок до пересдачи. Вроде вчера говорили?

	— Правда? Здорово как.

	Может и говорили, она не очень помнила.

	— Ещё бы. Как командира-то уговорила?

	Нина обожает тренировки, но принципиально выступает за всестороннее развитие, так что чего тут особо сложного? Так Фелли подумала, но вслух не сказала.

	— То есть, у тебя сейчас занятия с Лирин-сан?

	— Именно.

	Взгляд у него был безжизненный. Можно даже сказать, измождённый. У Лейфона, быть может, величайшего по силе военного, за одну ночь сделался такой взгляд. У Фелли округлились глаза.

	— Она, похоже, строгая.

	— Она не строгая. Она демон. Когда доходит до учёбы. Аа, ух… — застонал Лейфон, уронив лицо в ладони. — Читай, пиши пока не запомнишь, да… Каждый час тест. Это ад. Думает, если она может, то и другие могут. Когда говорю, что не могу, она говорит, делай, пока не сможешь.

	А он разве не то же самое говорит? Но Фелли, конечно, промолчала.

	— Ох, сейчас опять этот ад начнётся, — всё ворчал и ворчал он. — Ну пусть она сжалится. Вчера с Ми постоянно думали, как бы сбежать. Но там Накки и Мэй стерегли, не уйти…

	От перечисления этих имён она почувствовала, как брови сами сдвигаются. Только женские имена. Неприятно. Очень неприятно. За жалобами Лейфона она забыла о своих бедах и теперь холодно смотрела на торчащий с его причёски вихор.

	— Когда к экзаменам в школьные города готовился, так же было. Я уж думал, на всю жизнь отучился…

	— Мне уже любопытно, — тихо перебила Фелли.

	— А? — посмотрел на неё застигнутый врасплох Лейфон.

	— Можно мне тоже поглядеть на эти занятия?

	— Что?

	— На общих науках сейчас уроки, а Наруки всё равно в тренировочном комплексе, так? А вам, вроде, нужен один надсмотрщик?

	Он горестно взвыл, и Фелли самую малость взбодрилась.

	Она потащила упирающегося Лейфона в место встречи — библиотеку. В этом отделении было много комнат самоподготовки — их использовали в том числе для собраний кружков и небольших встреч. Про банкеты, однако, и речи быть не могло — это всё же библиотека.

	В зарезервированной на имя Лирин комнате самоподготовки места было как раз на пять человек. В помещении были только стол и стулья, ничто не мешало сосредоточиться. Идеальная обстановка для тех, кто хочет спокойно позаниматься. Звукоизоляция делала своё дело, не доносилось даже звуков из соседних комнат.

	Уже ждавшая там Лирин удивлённо посмотрела на Фелли.

	— Фелли-сан?

	— Ты позволишь?

	— А, да. Пожалуйста, — вежливо склонила голову Лирин.

	Фелли закинула Лейфона в комнату.

	— Что, ты с нами?

	— Поучаствую.

	— Б-благодарю.

	Вид у Лирин был растерянный. Фелли не знала почему, но люди иногда на неё так смотрели. С чего бы, подумала она. Только ли в немногословности дело?

	— Нуу, тогда…

	Лирин взяла Лейфона — вид у него был такой, будто получил удар в спину — за шиворот. Действия девушки резко контрастировали с недоумением на лице. Она с силой швырнула Лейфона на стул и мило улыбнулась. Лейфон натянуто улыбнулся в ответ.

	— Ну что, сперва повторим вчерашнее?

	— Начнём с простого?

	— Нет.

	От резкого отказа лицо Лейфона вытянулось ещё больше. Лирин, ничуть не смутившись, стала задавать вопросы. В учебник не заглядывала. И списка заготовленного у неё не было. Однако она выстреливала их без запинки, будто зачитывала. У Лейфона выступал пот на лбу, он терялся, путался и в муках рожал ответ. Почти всегда неверный.

	— Лейфон…

	— Нет, слушай, я учил, — в панике стал оправдываться Лейфон под ледяным взглядом Лирин. — А оно вот.

	— Знаешь что…

	— Стой, стой, ну правда же! Я прочитал папку, всё как ты сказала. Много раз!

	— И заучивал как надо, самостоятельный тест делал?

	— А? Нет, то есть, конечно.

	— Врёшь, — отсекла она бормотания Лейфона. — Делал бы тест, был бы другой результат!

	Не будь звукоизоляции, библиотекарь их уже выгнал бы — так громко она говорила.

	— Нет, я честно сделал… просто…

	— Что? Уж не собираешься ли сказать, что «просто сделал и успокоился»? Знаешь ведь, что я сделаю, если так скажешь?

	— У!

	— А ну соберись! — огласил всю комнату окрик Лирин.



	И начался ад.





Это уже было так жестоко, что даже смотреть тяжело. Тот, кто видел Лейфона в бою, сейчас бы вообще не понял, кто перед ним.

	— Уу, давай чуть отдох…

	— Когда решишь ещё десять задач. В один заход без ошибок, конечно.

	— Уу…

	— Так, что застыл? Не можешь выучить читая — пиши. Запоминай головой и руками.

	— Аа…

	— Не наберёшь на этом тесте сто баллов, перепишешь столько раз, сколько недобрал.

	— Ууууу…

	И снова начался устный тест. Фелли наблюдала со смешанными чувствами. Она предложила поучаствовать, но ничего не делала. Впрочем, сейчас она себе не доверяла, и привлечение её к работе поставило бы Фелли в сложное положение, но всё же…

	Она впервые видит Лейфона таким обессиленным. Хотя нет, обессиленным она его вроде уже видела. Но это другое. Оказавшись в таком положении как военный, разве не дал бы он отпор из последних сил? Или не дал бы? Но уж наверное, не сидел бы так смирно.

	Конечно, Фелли и Нина такого бы не смогли. Как-то неловко было бы. Не бывает же человека, любящего неприятное ему дело. С неприятными делами Фелли готова смириться, но не хочет быть источником неприятного. Вот если бы человек ей не нравился, ей, конечно, не было бы дела до его отношения.

	А Лирин взялась за дело всерьёз. Её что, не волнует, что Лейфон может её возненавидеть?

	Фелли достала из портфеля экзаменационные листы, чтобы при случае дать Лирин свой тест на проверку, но случай не находился. Тест закончился.

	— Пятьдесят баллов, — с отвращением выдала она результат, и Лейфон побледнел. — Материал этого теста перепишешь пятьдесят раз. Понял?

	— Уу… Не-ет! — взорвался он вдруг.

	Вскочил, опрокинув стул. Фелли отшатнулась от такой грозной вспышки.

	— Куда?

	Лирин не шевельнулась. Стояла вызывающе прямо и властно смотрела на Лейфона. Но тот не вступил в противоборство. Проскочил мимо стоявшей дальше Фелли, выбежал за дверь и умчался прочь. Тишину нарушил окрик библиотекаря. Порыв ветра продул всю комнату, растрепал волосы.

	— Вот ведь он…

	Лирин растерялась, но быстро пришла в себя и пригладила взъерошенные волосы. Поставила упавший стул, подняла сброшенную на пол папку.

	Усталость тенью лежала на лице Лирин. Если подумать, она готовила для Лейфона эти бумаги, а потом ещё с ним занималась. Когда она их подготовила? Итоги теста объявили вчера утром. А во второй половине дня она явилась в тренировочный комплекс в полной боеготовности. А у неё ведь тоже занятия, и ради этих бумаг она их пропустила.

	Девушка, приехавшая ради Лейфона в Целни. Вот кто такая Лирин Марфес.

	— А?

	Фелли, забывшись, что-то сказала. Лирин на неё посмотрела — видимо, уловив тихий обрывок слова. Фелли тут же отвернулась.

	— Пойду верну его, — сказала она и вышла из библиотеки.

	Как тут сравниться, прошептала Фелли.

	Лейфон приехал в город не как военный. Приехал искать другой, не военный путь. Однако силу военного обнаружили, и стало вот так. В итоге такие оценки, что пересдаёт регулярный тест. Фелли понимала, что это, наверное, связано и с личными качествами. Лейфон предпочитает больше работать руками, чем головой. Может, дело и в природе военного? Нельзя сказать, что причина лишь в этом, но и нельзя сказать, что связи нет. Впрочем, если бы не военные будни, разве не шли бы его дела чуточку лучше? Но он как военный даёт отпор угрозам городу, и это уже перестаёт его беспокоить. Явно плохой признак. Разве не считает так и Лирин — особенно она? Не потому ли так старается, чтобы Лейфон осилил пересдачу? Так отчаянно бьётся, рискуя испортить с ним отношения.

	— В стороне не останусь.

	Выйдя из библиотеки, Фелли сняла дайт с портупеи. Хрустальный дайт. Быстро восстановила. Появился жезл, от него, словно кружась в танце, отделились лепестки терминалов и упорхнули в небо.

	Пустила терминалы, чтобы найти Лейфона. Фелли действовала без колебаний — причины её переживаний к тому времени уже вылетели из головы.



	***



	Психокинетические терминалы быстро выявили его местонахождение. Совсем недалеко, на территории библиотеки. Сидел на скрытом от посторонних глаз заднем дворике, обхватив колени.

	Весь дворик находился в тени библиотеки, было прохладно.

	— Фонфон… — позвала Фелли, и Лейфон, вздрогнув, обернулся.

	— Нет, всё не так. Там, сама понимаешь, ну и как бы воздухом подышать захотелось. Угу, я всё сделаю, перепишу. Не беспокойся, — на одном дыхании выпалил он набор оправданий, и Фелли вздохнула.

	— Сперва, думаю, тебе надо как следует перед ней извиниться.

	— Хорошо, — тут же попытался вскочить Лейфон, но она его остановила.

	Потом отправила терминал к Лирин, сообщить, что Лейфон нашёлся и что ему надо немного остыть.

	— Фелли, сэмпай?

	— Фонфон…

	— Фелли… — спешно поправился он под строгим взглядом Фелли.

	И на его лице мелькнула лёгкая улыбка.

	— Что?

	— Просто, до того, как прийти сюда, в парке, ты же меня настоящим именем назвала? Вот я и подумал, чего это.

	— А…

	Фелли вспомнила, что он тогда странно на неё посмотрел.

	— Мало ли, оговорилась? — пробормотала она и села рядом.

	И они, ни о чём не думая, просто рассматривали пейзаж дворика. Смотреть было особо и не на что. Лужайка, заслоняющее обзор дерево, какая-то постройка в глубине. Интересно, что за постройка?

	— Лирин ведь тоже зла не желает, — тихо сказал Лейфон, прервав мысли Фелли. — До приезда в Целни, когда я к вступительным экзаменам готовился, она тоже такая была.

	— Ага…

	— Но страшно же… И тяжело, но ведь не мне одному.

	То есть он понимает, каково обучающей стороне, Лирин? От таких мыслей Фелли снова помрачнела.

	— Только сложно же, — пробормотал он и зарылся лицом в колени. — Но как ей не сердиться? В Грендане столько занимались, и вот такое…

	— И ты на неё не в обиде?

	— Конечно нет, — грустно улыбнулся он. — Беда в том, что мне ну никак не под силу изменить отношение к учёбе. Вот был бы хороший метод…

	— Да уж.

	Есть занятия, которые тебе по нраву, и среди них надо выбрать, в чём себя развивать, разве не так? Слишком просто? Но если не смотреть так на вещи, человеческая жизнь… нет, гражданская жизнь станет невероятной обузой. Верно. Военный может с рождения жить просто военным, а у гражданских иначе. Надо много чего испытать, стать кем-то, поддерживающим жизнь города. И неужели каждый безошибочно себя находит? Конечно нет. Фелли хотела понять, насколько всё сложнее.

	— Что ты будешь делать, если не найдёшь у себя никаких талантов?

	— А?

	— Что будешь делать, если тебя совсем ничего, кроме Военного Искусства, не заинтересует? Так и останешься военным?

	Что ответит Лейфон? Вчера она о таком задумалась, и стало очень страшно. А как ответит он?

	— А ты что делала бы?

	— Не отвечай вопросом на вопрос.

	— Верно. Это проблема. Последнее время я стал думать, что быть военным, может, не так уж плохо — но это ведь глупо? Бывают и такие мысли, да. Нет, хотя да, глупо. Всё это.

	— Всё это что?

	— Ну. Как ты ни думай, а лет через десять-двадцать, наверное, всё равно будет что будет. Я себя и на несколько лет вперёд предвидеть не смог. Оно и сейчас, наверное, так же, будущее по-прежнему выглядит непредсказуемым, — пробормотал он и, откинувшись, упал на лужайку. — Так что за эти шесть лет надо постараться как можно больше испробовать, и если повезёт, что-нибудь найдётся, если нет, надо получать какую-нибудь специальность, позволяющую как минимум нормально прожить.

	— И этим удовлетворишься?

	— Для начала да. Конечно. Мне бы для начала от незачёта избавиться.

	— Беспечный ты.

	Всё-таки он изменился. Во времена их знакомства он казался более напряжённым. Чувствовалось недовольство тем, что его используют как военного, этот неотвратимый факт омрачал жизнь Лейфона. А сейчас не так. Что это означает? Нет, Фелли знала. Ответ перед глазами. Изменился. Пока жил в Целни. Она не знала, что повлияло, но явно именно здесь что-то подействовало на Лейфона. Может, дело и в том, что он приспособился к городу? Привык, что в его повседневной жизни есть Фелли и остальные?

	— Слишком беспечный, — сказала она и тоже легла на газон. — Но может, это и не плохо.

	Что-нибудь выдающееся, не уступающее психокинетическому таланту. Можно жить и без такого. Может, не будет она ни блистать, ни выделяться. Может, возникнут проблемы с деньгами. Но и регулярно рисковать жизнью не будет. Скромная, но спокойная жизнь. Может, это и хорошо. Да, можно и так.



	— Что вы тут разлеглись? — раздался будто из-под земли голос, и инстинктивно подскочил не только Лейфон, но и Фелли.

	Они когда-то успели заснуть. Она понимала, что причина в бессонной ночи и волнениях, но и правда не заметила, как заснула.

	Лирин негодовала.

	Ой, подумала Фелли. Когда это она оказалась так близко к Лейфону?

	За спиной Лирин стояли Мэйшэн с подругами. Мифи ухмылялась. Наруки, судя по виду, не находила слов. Мэйшэн пребывала в растерянности.

	— Я, понимаешь, Лирин, отдохнул чуток и как-то заснул.

	Он не понимал ситуации, пытался оправдаться лишь за то, что спал. И потому допустил редкую ошибку. Поскользнулся, пытаясь встать. Скорее всего, в спешке зацепился за ногу Фелли. Подтверждение того, что он и правда не заметил их близости.

	— Ой.

	— А?

	Ему срочно потребовалась опора, и Фелли могла лишь наблюдать, как приближается его лицо. Удивительные рефлексы упавшего на ладони Лейфона спасли от резкого столкновения, но упёршиеся в газон руки от инерции на секунду согнулись, и лицо Лейфона ещё приблизилось.



	А?



Мгновенный контакт.

	Он и правда длился лишь мгновение и никаких особых ощущений, кроме самого факта, не оставил.

	— Что ты делаешь? — донёсся изумлённый голос Лирин.

	Не заметила?

	— Н-н-н…ничего?

	Испуганный голос Лейфона. Уж сам-то он, конечно, заметил. Толстокожесть — она же не буквальная.

	То есть? Они сейчас по-настоящему?

	— Да? Значит, ты хорошо отдохнул. В таком случае, теперь возьмёмся за дело всерьёз? — объявила Лирин, и он взвыл.

	Но она не обращала внимания на Лейфона, а смотрела на Фелли. Излишне пристальный взгляд показался обвиняющим.

	— Фелли-сан, теперь и ты помоги. Все уже в сборе, а у тебя, оказывается, такие оценки хорошие.

	Но Лирин как ни в чём не бывало сменила тему — видимо, таки не заметила.

	— Что? — в недоумении склонила голову Фелли, не поняв, о чём речь.

	— Вот же. Потрясающе ведь?

	Лирин держала в руке пачку листов. Экзаменационных листов, которые Фелли вынула из портфеля. Точнее, копий, в которые она прошлой ночью вписала ответы. Похоже, Фелли по ошибке вынула заполненные.

	— Это ведь идеальный результат, да? Ты уж помоги нам, раз так хорошо учишься.

	Лирин говорила жёстко. Не проявляла той сдержанности, которая была в библиотеке.

	Но Фелли это сейчас не заботило. Увидев листы, она вспомнила мучившие её заботы. И вот, идеальный результат. Лирин подтвердила. Проще говоря, с мозгом Фелли всё может быть в порядке.

	— Да. Вот как? — кивнула она, сама с собой соглашаясь.

	Да, у неё, возможно, ничего и нет. Для начала достаточно и этого.

	А ещё, никто не заметил. Кроме участников. Ни Лирин, ни стоявшая за ней троица. А значит, можно всё так и оставить. Ведь ничего плохого не случилось. Случилось скорее хорошее.





— Тогда ладно.

	Фелли встала. Она чувствовала прилив сил. Голова очень посвежела — возможно, и короткий сон помог. Конечно, не только он. Скорее, наверное, шоковая терапия? Никаких запомнившихся ощущений, просто факт. Но факт шокирующий. И все заботы как ветром сдуло. Да, такое вот простое существо человек.

	— Ф-Фелли-сэмпай?

	Лейфон смотрел на Фелли неуверенно. К чему относится замешательство в его взгляде?

	— Да, я помогу, если позволите. Всё-таки незачёт — это не дело.

	— Аа?

	— Разве так можно?

	Эти слова лишили Лейфона дара речи, и он огорчённо сник.



	Ясно, вот к чему. Фелли почувствовала огромное разочарование. И решила, что жалеть Лейфона не будет.



	***



	Настал день после пересдачи. От успешной сдачи и от того, что он пережил неделю предшествовавшего ада, Лейфон даже расплакался — они с Мифи ликовали, взявшись за руки.

	Фелли пересдала с блеском. Кстати, незачёт она получила оттого, что промахнулась при вписывании ответов. От недосыпа внимание ослабло, сделав её жертвой табличной системы тестов.





Я и он: ночь





	Я возвращался после работы и увидел его. Удивился. Впрочем, стоило ли удивляться? О том, что мы живём в одном районе, я знал довольно давно. Но графики наши не совпадали, и в такое время я его здесь не видел.

	А он, Лейфон, шёл с девушкой. Следовало ли ожидать? Зная его популярность, следовало, но зная его характер, вроде бы странно. Но я пригляделся внимательнее, и появился ещё вариант.

	Я видел их со спины. Лейфон среднего роста, а она на голову ниже, красавица — гораздо более знаменитая, чем самая популярная в нашем классе Мэйшэн — младшая сестра президента школьного совета, психокинетик семнадцатого взвода. Мисс совершенство. Безупречная красавица, Фелли Лосс-сэмпай.

	Они оба в семнадцатом взводе. Если живут в одной стороне, то неудивительно, что возвращаются вместе.

	Но я никогда раньше не видел её вблизи. Увидев Фелли, пусть даже сзади, с такого расстояния, я замер как истукан. Надо позвать. Тогда я увижу её ещё ближе. Не влюблённость, а просто желание получше увидеть девушку толкало меня.

	Что делать? Пока я лихорадочно размышлял, Лейфон остановился и посмотрел на меня.

	— О, домой идёшь? — обрадовано заговорил он.

	Она тоже на меня посмотрела. Кажущийся отчего-то сонным взгляд кольнул сердце. Это не любовь, просто экстаз.

	И вот мы втроём зачем-то остановились у точки с автоматами. Место отдыха, где среди ночи могут собраться проголодавшиеся студенты. Мы накупили в выстроившихся в ряд торговых автоматах кучу напитков и сладостей.

	Фелли-сэмпай взяла лишь сок и шоко-снэк, но мы с Лейфоном настроились на ночную еду, и на местном столике выросла гора. Вырасти-то выросла, но я не был уверен, что осилю её. Передо мной эта красавица. От такого желудок, только что пустой, будто сам наполняется. Это нервы. Нервы лишают аппетита. И всё же я накупил. Столько же всего, как и обычно.

	— Ты недавно ел, и ещё столько всего взял.

	Ровный голос Фелли-сэмпай звучал так, будто кто-то перебирал алмазные струны, и меня охватила дрожь.

	— Что? А это разве много? — ответил Лейфон как ни в чём не бывало, открывая пакетик со сладким снэком — всё-таки у него что-то с головой.

	Что-то с естественной реакцией мужчин на противоположный пол — должен же действовать такой механизм.

	Я решительно взялся за сладости. Но жевал аккуратно. Чтобы вульгарный хруст снэка не мешал слышать голоса девушки. Я с ней не заговорил. Не смог. Не хотел, чтобы она смотрела на меня характерным для психокинетика пустым, холодным взглядом. Мне казалось, что если она станет меня презирать, жить тут же расхочется.

	Они с Лейфоном разговаривали. Фелли-сэмпай выдавала короткие реплики, он отвечал дежурными фразами. Её голос пьянил, но я всё боялся увидеть в её взгляде недовольное «а что этот здесь делает»? Но не увидел. Наверное, она хороший человек. Это тоже радовало.

	Мы закончили поедание сладостей, и наши с ней пути тут же разошлись.

	— Вот чего ты жрёшь столько же, а не толстеешь? — высказал я возвращавшемуся со мной вместе Лейфону всё, что думаю. — Что за лицемерие!

	— Ээ!

	Блин, в топку всех популярных.





С днём рождения





	Иногда он пытался понять, спит он или бодрствует. Такое бывало во время пробуждения. Сразу же после оставившего сильное впечатление сна, или когда разум слишком замутнён… Или же наутро после какой-нибудь беды.

	Сегодня дело, наверное, в замутнении после сна. Он не очень понимал, почему он Лейфон Альсейф. Но кто он такой, если не Лейфон Альсейф, тоже не мог сказать. А значит, он Лейфон Альсейф.

	— Аа…

	Плохо соображая, он встал с постели, раздвинул шторы. Яркий свет ударил в глаза, дал толчок буксующему сознанию. Несмотря на раннее время, уже стояла жара. И от прямого падения солнечных лучей, и от того, что город уже вошёл в летний пояс.

	Лейфон какое-то время разглядывал знакомый пейзаж из окна, потом вернулся в постель. Сегодня тело почему-то отказывалось оживать. Лейфон не очень любил такие моменты неясности. Ведь приходилось ещё отчётливее напоминать себе, что он Лейфон Альсейф. Ведь приходилось вспоминать, пусть и вкратце, жизненный путь Лейфона Альсейфа.

	Вырос военным в Грендане, стал Обладателем Небесного Клинка. Затем после некоего происшествия лишился Клинка и приехал в Целни. Родителей нет. Кровных родственников не знает. Найдёныш, вырос в приюте. Лейфон не видел в этом большой беды — наверное, поэтому у него до сих пор нет того, что он готов уверенно назвать родным домом.

	Необходимость вспоминать это приятной не назовёшь.

	— Аа…

	Но он с невнятным выражением на лице рухнул в постель и уставился в потолок. Страданий по окружающей реальности во взгляде Лейфона не было. Он уже привык, что реальность не складывается так, как от неё ждёшь.

	Обычно он просыпался достаточно легко, но порой бывало, что сил ну никак не появлялось. При срочных обстоятельствах так не бывает, а когда вот так, без спешки, бывает часто. Он считал, что это организм просит отдыха. Когда нет особой слабости или преддверия болезни, а организм лишь требует профилактики. А слабое тело и на дух повлияет.

	— Спа-ать.

	Вот так, если иными словами. И обычно-то мало скрывающее лицо расслабилось ещё больше, губы сжались, потом что-то пробормотали. В Грендане сюда ворвалась бы Лирин и пинками разбудила бы Лейфона и остальных, приговаривая «подъём». Но он в школьном городе Целни, к тому же в мужском общежитии. К тому же по-царски занял двухместную комнату. Назойливые подруги сюда не врываются. Спать никто не мешает. Занятий сегодня нет, мыть отделение ночью тоже не надо. Выходной, можно сколько угодно лентяйничать, никто не отчитает.

	Не отчитает…

	— Ой, — вспомнил Лейфон.

	Туман из головы тут же улетучился, Лейфон вскочил, скинул пижаму и достал одежду из шкафа.



	***



	Разговор этот состоялся несколько дней назад.

	— Праздновать? — удивлённо переспросил Шарнид у психокинетического терминала.

	Шарнид находился на крыше школьного здания четвёртого курса. На водонапорной башне. Терминал в форме лепестка, чей бледный свет растворялся в солнечных лучах, парил над разлёгшимся Шарнидом.

	Из терминала доносился голос Нины. Она была в здании второго курса. Во внутреннем дворе. Там стояли торговые автоматы и множество скамеек. Рядом была Фелли. В руке она держала восстановленный хрустальный дайт, вокруг парили терминалы.

	— Ну, знаешь, я праздники люблю, конечно.

	— Говорю сразу, не для тебя стараемся.

	— А по-моему, иногда и можно бы. Чтобы сюрприз был.

	— Зачем бы я тебе тогда сказала?

	— Логично.

	— Так что празднуем? — прервал Харли их обычную пустую болтовню.

	Он сидел всё в той же лаборатории алхимического факультета.

	— День рождения Лейфона и Лирин.

	— Ого, вы до сих пор дни рождения отмечаете?

	— Хм? А что, я до приезда сюда каждый год отмечала, — вмешался новый голос — Дальшены.

	— Я тоже, — согласилась Нина.

	— Так то вы, принцессы, — с недоумением возразил Шарнид.

	— А чего такого?

	— Э, ладно. А с чего это вдруг? И в такой секретности?

	— В тренировочном комплексе будет Лейфон. И вас очень сложно собрать, — с ненавистью уставилась она на терминал.

	Сидевшая рядом Фелли сделала вид, что к ней это не относится, а ответ со стороны Шарнида ограничился сухим смешком.

	По-хорошему следовало вызвать и Наруки, но она с Лейфоном в одном классе. Она оказалась единственной, к кому сложно доставить терминал, и её в обсуждение не включили.

	— Ну ладно, — сменила тему Нина и объяснила положение дел.

	Началось всё с разговора в общежитии пару дней назад. Они болтали ни о чём в вестибюле первого этажа, и выяснилось нечто.

	Нет дня рождения. У Лейфона с Лирин нет дня рождения. Потому что они мало того, что сироты, так ещё и о родителях ничего неизвестно.

	В городском обществе брошенные дети, конечно, бывают — но передвижные города изолируют социум. Кто рядом живёт, чем занимается — в школьных городах с текучим населением память на удивление коротка, но во многих обычных почти все детали личной жизни могут стать известны. Если бросить ребёнка, соседи заметят перемену — родителей брошенных детей часто находят. Они возвращаются к родителям или попадают в соответствующие учреждения, а если оказываются сиротами, что порой тоже бывает, дату рождения всё равно удаётся примерно установить.

	У Лейфона и Лирин не так. Их нашли в одно время, и они попали в приют Делка. Их родители до сих пор неизвестны.

	— У нас всё отмечали вместе, в первый день года, так что мы особо не страдали.

	Её улыбка не была показной — видимо, и правда не страдали. Но с последующими словами на лицо легла тень.

	— Но вот… в этом году, знаешь, случилось всякое, и не отметили.

	Присутствовали другие жильцы, и Лирин говорила расплывчато, но речь шла о случившемся с Лейфоном. Его поступок уничтожил репутацию героя, полученную им среди таких же сирот. Вставшая на его защиту Лирин, видимо, тоже не участвовала в ежегодном сборе.

	— Да уж, грустно. Всё это, — тихо согласился каждый во взводе — они были в курсе обстоятельств.

	— Итак, втайне планируем день рождения? — уточнил Харли.

	— Лирин уже знает, но тут ничего не поделаешь, — кивнула Нина. — И если делать, то лучше быстрее. Я думаю, надо бы в следующие выходные.

	— Я-то готов, но не слишком ли поспешно?

	— Это же не тот случай, когда нужны долгие планы.

	— Угу, почему бы и нет?

	Каждый по-своему выразил согласие.

	— Фелли?

	Лишь находившаяся рядом Фелли хранила молчание.

	— Давайте, это ведь здорово?

	Сидевшая на скамейке рядом с Ниной психокинетик сохраняла бесстрастное выражение лица. Но казалось, что где-то в ней засела искорка гнева. Нина не стала устраивать допрос сейчас и лишь решительно кивнула.

	— Наруки с подругами я извещу позже, лично. Проводим всё в моём общежитии. Мужчин туда не допускают, но я получила разрешение коменданта. Думаю привлечь вас к работам на местности, транспортировке ресурсов, подготовке подарков.

	— А, как бы, можно говорить так, чтобы не звучало как военная операция?

	— Нет, — категорически отрезала она, и все почему-то вздохнули.

	Когда все договорились, она дождалась конца занятий и пошла в управление городской полиции, рассказать всё Наруки. Та не возражала, и более того, настойчиво предложила помощь своих подруг, Мэйшэн и Мифи. Нина их тоже знала. Мэйшэн очень кстати умеет готовить, да и шумная Мифи добавит веселья.

	В тренировочном комплексе тоже всё закончилось, Нина возвращалась в общежитие.

	День рождения. Два обычных, не требующих особых хлопот слова. Для неё это день, когда поздравляют её саму, а она поздравляла разве что старших сестёр, младшего брата и Харли, друга детства. В случае с Харли она советовалась с сёстрами по поводу подарка и шла вручать его от имени семьи Анток. Вот чем был для Нины день рождения — днём, когда можно побыть особенной. Днём, когда вся семья, друзья, люди из близкого дому Антоков круга приходят ради одной Нины. Когда обучение Военному Искусству стало полноценным, она стала смотреть на вещи чуть иначе. Ей объяснили, что взрослые — особенно взрослые со связями с семьёй — приходят не ради Нины, а чтобы выказать дружеское расположение к роду Анток, и как только она это поняла, то быстро охладела. Но до того была счастлива, да и не меняет это того факта, что её день рождения отмечали родители, брат, сёстры и Харли. Это счастье грело тогда, греет и сейчас.

	Испытывали ли подобные чувства Лейфон и Лирин? Нет, Нина понимала, что неправильно отвергать всё, к чему нельзя приложить собственной мерки. Они праздновали, хоть и всей толпой. Быть может, сироты, не знающие своего точного дня рождения, нашли в этом дне иной смысл, не такой, какой нашла Нина. Интересно, какой?

	Насыщенные духотой летнего пояса сумерки тянулись долго. Нина смотрела на небо, словно насквозь пропитанное багрянцем, и думала. Как смотрят на день рождения те, кому неведомо собственное происхождение?



	***



	Тот, кому неведомо собственное происхождение… Так можно сказать и про Делка Сайхардена.

	Знать-то он знал. Его кровный род не мог похвастать долгой историей. Делк родился военным — ему досталась мутировавшая кровь отца. Делк ещё не покинул утробы матери — гражданской — когда отец погиб в бою. Если просто родился военным в Грендане, на большое пособие рассчитывать не приходится. Оставшейся с грудным ребёнком матери средств не хватило, к тому же гражданская родила военного, биологически инородное для неё существо — организм этого в итоге не выдержал, и она скончалась.

	Делка взял к себе тогдашний глава школы Сайхарденов. Он руководил приютом — Делк там вырос и освоил военное дело в этой школе. Он упорно трудился вместе с немногочисленными товарищами и в итоге стал наследником имени Сайхарденов.

	Знать-то он знал. Но когда можешь лишь перечислить сухие факты — разве это не есть неведение?

	Настоящее время.

	Понаблюдав со зрительского места, как расходятся ученики — по-прежнему немногочисленные — Делк взял тренировочный меч и встал в центре додзё. Скинул верхнюю часть тренировочного костюма, обнажая напоминающее связку стальных канатов тело. На худом торсе не было лишнего мяса. Тело выглядело каким-то жёстким — и от полученной в боях закалки, и от видневшихся повсюду свежих хирургических шрамов.

	Тогдашнее нападение Гахарда Барена. Или нападение вселившегося в него гряземонстра, если быть точным — основательно поломало Делка. Он натренировал организм с нуля. Активная циркуляция внутренней кэй заново нарастила мышцы, тело избежало дряхления. По странному совпадению или как закономерный итог, в ходе восстановления Делк в новом свете увидел идеи школы Сайхарденов и проникся ещё большим сожалением за случившееся с Лейфоном. И в итоге вручил Лирин дайт.

	Делк понимал, что катана из железного дайта Лейфону, наверное, уже не нужна. В такой форме он держал этот дайт в десятилетнем возрасте, а теперь железный дайт не то что не соответствует кэй-силе Лейфона, а неизвестно даже, позволит ли задействовать её десятую часть. Но Делк верил, что есть смысл в самой передаче дайта. Если жива в Лейфоне память о десяти с лишним годах, в течение которых он был Делку сыном…

	На этом месте он оборвал мысль и начал повторять ката школы Сайхарденов с самого начала. Деревянные стены додзё не были целиком из обычного дерева. Вырезанный из органической плиты защитного слоя города материал хорошо выдерживал бурную активность военных. Пущенная широким взмахом тренировочного меча волна жёстко сотрясла воздух, твёрдый шаг заставил прогнуться не только пол, но и стены. Здание оставалось незыблемо, когда немногочисленные ученики изо всех сил оттачивали приёмы, но когда учитель, Делк, стал тренироваться в одиночку, тряслось так, что, казалось, взорвётся.

	— Был когда-то Небесный Клинок, доживший до ста сорока лет, — услышал он, когда закончил одно выполнение ката.

	Голос доносился со зрительских мест. В самом их центре сидел старик. Он сидел, подняв колено, опёршись на руку подбородком, и с интересом наблюдал. Воздушный поток чуть покачивал длинную бороду.

	— Господин Спинер Ноеран Зорегг, верно?

	Не удивившись внезапному появлению гостя, Делк отложил меч и сел на колени.

	— Да. Всю жизнь на службе. Этот Клинок пребывал на поле боя, пока не наступила смерть мозга. Заменил себе всё, кроме мозга и кэй-артерии, даже кости превратил в дайты для поддержания организма. Загадочным образом с каждым новым телом он становился сильнее. Твоё нынешнее состояние, друг мой, примерно из этой области. Как тебе? Чувствуешь, что двадцать лет скинул?

	— Так уж не сказал бы… Просто вспомнил молодость, — сказал Делк и глубоко склонил голову. — Давно не имел такой чести. Господин Тигрис.

	— Мальчишка уже в годах. Старею, — рассмеялся, обнажив зубы, старик, Обладатель Небесного Клинка, Тигрис Ноеран Ронсмьер.

	— Вы очень помогли в больнице.

	— Это власти недоглядели. Королева лишь предоставила хорошее лекарство. Она слишком сильна, и потому ей не понять слабых. Оно бы и ладно… Впрочем, чего уж там, я тут не для того, чтобы поклоны с тебя собирать.

	— Для чего же?

	Они были знакомы, но не настолько, чтобы гостить друг у друга. Когда Делк ходил в бой, Тигрис ещё пребывал в расцвете сил и неоднократно сражался со стаями гряземонстров. Стоящий на ободе с огромным луком в руке, он не создавал нынешнего впечатления умиротворённости, выглядел скорее величественно. Так он встречал любую опасность, любого врага. Выпущенные стрелы светились внешней кэй, били без промаха и таили в себе огромную разрушительную мощь. Так Тигрис стоял в любом бою, за что его прозвали Неподвижным Клинком.

	— Спросить кое-чего хотел. Не побеседовать ли за чашечкой чая?

	— Прошу меня простить.

	Делк тут же оделся и провёл Тигриса вглубь додзё.

	— Так вот, спросить хотел про давнее дело, — заговорил он после того, как выпил горячий чай и с глубоким удовлетворением вздохнул.

	— Насколько давнее?

	— Случай Мейфара Штадта. Так он вошёл в историю. Незадолго до твоего ухода со службы.

	От упомянутого имени взгляд Делка стал настороженным.

	— Что ты, не собираюсь я копаться в прошлом того мальчика. С ним уже всё. И самого его нет. Кому он дался, чтобы разоблачать? Да и в том, что тогда случилось, его вины уж точно нет.

	— Это верно, конечно, — нерешительно согласился он, и Тигрис приблизился.

	Ласковые, по-стариковски прищуренные глаза широко раскрылись. У Делка перехватило дыхание. Когда-то он видел этот воинственный взгляд.

	— Мне мальчик неинтересен. А вот по инциденту требуется новое расследование. Потому и пришёл тебя расспросить, друг мой.

	В ответ Делк выдохнул, мыслями возвращаясь в то время. По спине будто разряд пробежал, по всему телу выступил пот.

	— С тех пор пятнадцать… уже шестнадцать лет прошло? Не расскажешь ли, что тогда там случилось?



	***



	Случай Мейфара Штадта. Под таким названием его можно найти в официальных исторических документах Грендана. Происшествие с гряземонстрами, имевшее место примерно шестнадцать лет назад. Масштаб его для действий гряземонстров средний, а по меркам Грендана, аномально часто сталкивающегося со старыми особями, даже пренебрежимо малый — но то, что гряземонстрам дали проникнуть в город, оставило это необычное происшествие в истории Грендана.

	Мейфар Штадт — это имя. Имя того, кого угораздило стать первой жертвой. Он был странником, не жителем Грендана. И, как говорят, именно этот человек привёл гряземонстров.

	Хоробусная остановка. Единственная точка, через которую город взаимодействует с внешним миром. Хоробусы обеспечивают приток множества людей и информации, и большой объём исходящей информации в качестве платы. Но поток, конечно, приносит не только информацию. И не только добро. С хоробусами также приходят беды и несчастья.

	Когда поступил приказ собраться под командованием Делка, ситуация уже прояснилась.

	Делк Сайхарден. Ему уже далеко за сорок. Осанка главы военного рода, пусть уже не столь крупного, чувствовалась в каждом движении, и достоинство, с каким держался Делк, не могло не впечатлять окружающих.

	Он прибыл на место в доспехах защитного цвета, в сопровождении военных в такого же цвета доспехах. Все доспехи одного вида и расцветки, но у Делка бледно-голубые плечи и портупея. Такой цвет указывал, что в случае группового боя Делк возглавляет подразделение.

	«Проникновение загрязнителей не подтверждено», — доложил психокинетический терминал, и Делк, молча кивнув, стал изучать обстановку собственными глазами.

	Здесь располагалась тянущаяся вдоль обода зона приёма иногородних. В обнесённом высокой стеной пространстве были с щедрыми интервалами возведены остановка хоробусов, ремонтная станция для них же, гостиницы и прочие здания. Взгляд Делка остановился на гостиницах. Их было несколько, и из одной тянулись тонкие струйки дыма, в окнах виднелись ищущие выхода чёрные клубы и бушующее в глубине здания пламя.

	— Выжившие есть?

	«С выявления обстоятельств прошло уже тридцать минут. За это время никто не вышел».

	— С такого обширного участка?

	«В момент вторжения присутствие гряземонстров уже было зафиксировано по всему зданию», — бесстрастно ответил психокинетик, и Делк нахмурился.

	Прибыли другие военные, зона оказалась в полном оцеплении.

	Раздался мощный взрыв, в нескольких окнах выбило стёкла. Из них, закручиваясь, потянулись сопровождаемые чёрным дымом языки пламени.

	Из здания на сотню человек никто не выбрался. Впрочем, в Грендан на хоробусах так много и не приезжает. Ещё не факт, что в этой гостинице сто человек проживало. И всё же, не пустовала же она. Жизни всех, кто в ней находился, под огромным вопросом. Но тогда можно бы действовать иначе и отдать приказ на подавление, ведь хуже не будет. Но приказа всё не было. События развивались стремительно, и эвакуация жителей ещё не завершилась. Делка с его людьми заставляли ждать — может, для безопасности жителей, может, хотели пожертвовать этим районом, но не допустить гряземонстров в другие.

	«Против нас гряземонстры неустановленного вида», — поступила новая информация от психокинетика, и Делк нахмурился.

	Или поэтому, подумал он. Расклад, немыслимый в иных обстоятельствах.

	— То есть, возможно наличие старой особи?

	Будь это обычные гряземонстры, вся гостиница уже кишела бы личинками, либо в небе кружила бы огромная туша самца, разгоняя воздух немыслимо длинными крыльями. Нет, будь это самец, он бы этим районом не ограничился. Старые особи своими превращениями порой рождают странные виды — это объяснило бы необычность положения. Если это старая особь, появится Обладатель. Но тогда об обитателях района можно забыть окончательно. Бой старого гряземонстра с Обладателем Небесного Клинка означает беспощадное разрушение всего вокруг. Но и если ничего не предпринять, здешние гражданские окажутся принесены в жертву. Сложное положение.

	«Тоже не подтверждено», — уклончиво ответил психокинетик.

	— Чем там госпожа Дельбоне занимается? — проворчал Делк.

	Гряземонстр ускользнул от психокинеза Дельбоне — всевидящего ока на страже города — и оставил свой след на земле Грендана. Такое Делк видел впервые.

	В растерянности пребывал не только он, но и другие военные. Команды на выдвижение не поступало. Отряд Делка мог лишь с ограждающей зону стены наблюдать, как пылает гостиница. Дотягивающийся сюда дым стал пахнуть так неприятно, что стало ясно — горит не только неорганика. Военные находились в состоянии боеготовности, и органы чувств вопреки их желаниям подсказывали существам из плоти и крови, что именно горит. Некоторые морщились и надевали шлемы.

	Делк молча изучал обстановку. Недовольство медлительностью психокинетиков заставило сосредоточиться на сборе хоть какой-то информации своими силами. Пламя нагревало местность, поднимавшийся к небу чёрный дым с каждой минутой становился всё гуще.

	Один из источников дыма. Глядя на разбитое окно, Делк уловил чуть слышный звук.

	— Психокинетик! — позвал Делк.

	«Что такое?» — донёсся ровный голос из терминала.

	Голос не содержал эмоций — мешающих обрабатывать большие объёмы данных — и любезным быть никак не мог.

	— Подтвердите. Выживших действительно нет?

	«Перепроверяю… Так точно, нет».

	— Тогда откуда голос?

	Слух Делка уловил слабый голос. Сейчас военный сосредоточился ещё больше, и голос стал отчётливее. Детский плач. Знакомый по приюту душераздирающий крик о помощи.

	«Не могу подтвердить наличие выживших. Голосов тоже не подтверждаю. Также возможна особая способность гряземонстра…»

	Делк не дослушал — цокнул языком, жестом указал подчинённым оставаться на местах и в одиночку бросился к гостинице. Нельзя втягивать их в эту самодеятельность.

	Не выявленный психокинетиком голос. В голове вспыхнула мысль, которую Делк не мог отрицать — о возможной ловушке. Но он не остановился. Так сильно действовал горестный вопль младенца. Впрочем, причиной тому являлись, наверное, обстоятельства самого Делка.

	Голоса из летевшего перед ним терминала требовали остановиться. Делк от них отмахнулся, пробил кэй-взрывом объятый пламенем вход и ворвался внутрь. Из-за пламени кислорода не хватало. Выделившиеся в результате химических реакций токсины жгли горло. Затруднённое дыхание дестабилизировало кэй. Следовало надеть шлем, но Делк не стал — боялся не услышать детский плач. Голос ребёнка до сих пор доносился сквозь рёв пожара.

	— Где?

	Сосредоточенность на слухе позволила уловить неожиданный звук. Как будто тихо наступили на что-то обуглившееся. На то, что прежде, возможно, было бумагой. Не будь Делк так сосредоточен, упустил бы звук в этой какофонии. Он раздался за спиной.

	— Кх!

	Делк восстановил дайт. В руке вспыхнул свет, появилась тяжесть, возникла форма. Вспышка ещё не рассеялась, а Делк уже развернулся, одновременно подняв дайт. Клинок железного дайта тускло светился в пламени. Тяжёлый удар сотряс руку. Волна от столкновения разогнала чёрный дым — на Делка сверху вниз смотрело то, что в дыму скрывалось.

	Оно было человеческой формы, но его нельзя было принять за человека. Ростом больше трёх мелтров. Пожалуй, вдвое выше Делка. Массивная рука заканчивалась зловещим чёрным клинком, который по-прежнему яростно давил на железный дайт. Всё тело словно облачено в чёрную броню. Но совсем не похоже на доспех. Разрывы на суставах обнажали пульсирующие мышечные волокна. Напоминало панцирь личинки. Клинок в руке тоже вовсе не выглядел рукотворным. Его использовали так, как зверь использует рог или клык — без расчёта на функциональность или практичность, налегая на примитивную силу.

	И лицо. На закрытом органическим панцирем теле оно казалось единственной искусственной частью. Это была маска. Её покрывало нечто, похожее на вены, и рассекали трещины. Большая трещина проходила на месте рта, позволяя ему открываться. И похожий на надрез рот открылся, издав звук рвущейся плоти. Маска стала осыпаться. В пасти струилась густая жидкость, с щедрыми промежутками торчали клыки.

	— Гряземонстр? — процедил Делк, сдерживая напор двумя руками.

	Ничего подобного Делк прежде не видел. То есть, старая особь? Но будь это так, он вполне мог бы не прожить и секунды. И даже то, что особь уменьшилась до человеческих размеров — и соответственно уменьшилась физическая сила — не должно было спасти. Принять удар старой особи для военного равнозначно смерти.

	Делк увеличил плотность внутренней кэй. С напряжённым стоном оттолкнул чёрный клинок и отскочил. И выпустил собранную в это время в левой руке внешнюю кэй. Внешняя кэй, Залп Девяти. Собранная в четыре луча кэй ударила точно в бреши панциря. Но чудовище лишь слегка пошатнулось и, пробираясь сквозь дым от взрыва, двинулось на Делка.

	Не было у существа ничего, похожего на технику. Оно ударило клинком сверху вниз так, как достаточно проворный человек машет палкой. Но это тело обладало силой, равной силе Делка, военного… или, быть может, скрывало даже большую силу. Когда ноги прыгнувшего назад Делка коснулись земли, чудовище было уже перед ним. Едва уклонившись от обрушившегося на него удара, Делк зашёл врагу за спину. По ходу этого движения катана рассекла бок противника. Жар внешней кэй оставил на панцире красный след.

	Обходной манёвр удался. Делк поднял катану в положение хассо и собрался нанести вертикальный удар, как вдруг спина чудовища взорвалась.

	— Ух!

	Точнее, так показалось. Слои вздувшегося, словно мышца, панциря один за другим открылись, и оттуда вылетело нечто, похожее на лапы насекомого. С концов вытянулось по паре похожих на когти лезвий. Лапы метнулись, чтобы схватить Делка. Тот изменил на ходу траекторию катаны, чтобы отбиться. Всего восемь когтей. Не такие сильные, как руки, но быстрые.

	Боль в плече. Коготь вонзился в наплечник. Делк разорвал дистанцию. Кожа оказалась рассечена, левый рукав оторван.

	Чудовище, разворачиваясь, нанесло удар вдогонку. Отвлёкшийся на боль в плече Делк уклониться не смог. Чёрный примитивный, совершенно не заточенный клинок обрушился на голову немного замешкавшегося Делка. Чёрное лезвие рассекло тело и врезалось в пол. От полного отсутствия сопротивления чудовище потеряло равновесие и качнулось вперёд.

	Внутренняя кэй, Мгновенная Тень. Приём, использующий маскирующий эффект кэй-глушения. Создание усиленного присутствия и последующее резкое применение кэй-глушения создают остаточный образ в восприятии противника.

	Настоящий Делк оказался под боком у потерявшего равновесие чудовища. Делк согнул ноги и положил правую руку на головку рукояти. Испускаемая каждой рукой кэй породила отдельный поток, и вокруг железного дайта сформировалась двойная спираль, сходящаяся на острие. Стиль Сайхарденов, Двойной Винт. Колющий удар — которому способствовал и сам вес чудовища — нашёл щель в панцире и проник внутрь. Там двойная спираль внешней кэй высвободилась, расширилась в диаметре и стала вволю крушить всё, до чего дотянулась. Спина чудовища непомерно раздулась, а все восемь когтей до предела раздвинулись, словно от электрического шока.

	От раздавшегося воя по спине Делка прошла дрожь. Он высвободил катану и отступил прежде, чем его придавило тело. Он тяжело дышал. Бушующее вокруг пламя сбивало кэй-дыхание, и отдача от выполненного в немыслимых условиях приёма скрутила Делка. Чудовище немного подёргало когтями на спине и затихло.

	— Мертво? — спросил он вслух, и никто не ответил.

	Он пустил столько кэй. Вполне можно было ожидать, что придут, например, военные, стоявшие наготове и понявшие, что идёт бой, или высланные на разведку психокинетические терминалы. Но не явилось ни души.

	— Чем вы там заняты? — процедил разозлённый бесплодным ожиданием Делк и снова прислушался.

	Детский плач не стихал. Делк побежал, чувствуя облегчение.



	***



	Приготовления шли полным ходом. Сбор был назначен в вестибюле женского общежития. Просторное помещение, соединённое и с гостиной, и со столовой, и с жилыми комнатами второго этажа, изначально и задумывалось для праздничных мероприятий. Вот вестибюль и украшали, чтобы воспользоваться им по назначению — быть может, впервые с момента постройки. За окном уже было довольно темно. Все собрались здесь после тренировок и готовились к завтрашнему дню.

	— Давайте я всё-таки помогу.

	Выставили столы, накрыли белыми скатертями. В коробке лежал праздничный набор, раздобытый Шарнидом задёшево.

	Лирин обращалась к забравшейся под потолок Нине.

	— Ну ты что.

	Та сидела на выдерживающей её вес люстре и протирала её тряпкой. От скопившейся за годы пыли тряпка сразу почернела. Нина спрыгнула на пол и сполоснула тряпку в ведре.

	— Это же ваш с Лейфоном праздник? Где это видано, чтобы к таким приготовлениям привлекали виновников?

	— Но зачем же с таким размахом… — напряглась Лирин, окинув взглядом приготовления в вестибюле.

	— Праздновать же так и надо?

	— Да нет же. Ну… то есть, у тебя может и так, но у нас такой роскоши не было.

	— Правда? — удивлённо посмотрела Нина, оттерев рукавом попавшую на лицо воду.

	Послышался смех. Обернувшись, Нина увидела Шарнида — тот нёс на плече новый стол из кладовки.

	— Нина может не понять.

	— В смысле?

	— В домах военных дни рождения отмечают не так, как у простых гражданских.

	— Хм? — в недоумении склонила голову Нина.

	— Кстати, зачем вообще всё устраивать в общаге, нельзя кафе какое-нибудь арендовать? Как в тот раз, когда победу отмечали.

	Шарнид стал перечислять удобства такого подхода, но она покачала головой:

	— Дорого. Не будешь же гостей заставлять скидываться.

	— Да почему бы и нет?

	Так у них завязался спор о деньгах.

	— Отвратительно, — безжалостно заметил спокойный голос, положив конец обсуждению.

	В дверях стояла Фелли с полными сумками покупок. Она осмотрела вестибюль мрачно-хмурым взглядом. В ответ Нина с негодованием хмыкнула, а Шарнид почесал голову и отвёл взгляд.

	Следом за Фелли вошли её соратницы по покупкам, Дальшена и Мэйшэн. Последняя оказалась между двумя противоположностями, золотом и серебром, и смотрела очень боязливо.

	— Ну, мы же всё как надо устроим?

	— Конечно.

	Шарнид с Ниной кивнули друг другу и вернулись к своим занятиям. Нина взяла тряпку, и взгляд упал на Лирин, которая оказалась не у дел.

	— Кстати, а когда вы праздновали так, как ты говорила, это как выглядело?

	— Что? А, да. Просто украшали комнату оригами, потом большой торт пекли, готовили еды и все вместе ели…

	— Ну вот, а тут что, сильно иначе?

	Только украшений из оригами, к несчастью, не было.

	— Ну, понимаешь, не так всё пышно, что ли? — попыталась объяснить она, обвела взглядом помещение и глубоко вздохнула.

	— Лирин?

	— Да нет. Всё-таки нет.

	— Что такое? Если что не так, ты скажи.

	— О, да не в этом дело. Нет, правда, — рассмеялась она и двинулась в столовую.

	— Лирин.

	— Перекусить вам сделаю. Это хоть можно?

	— А, да. Спасибо.

	По-прежнему озадаченная реакцией Лирин, Нина снова забралась на люстру.

	В дверях в этом время появились Харли, Наруки и Мифи.

	— Ого, сюрприз. Настоящий сюрприз готовите, — воскликнула Мифи встретившей их Мэйшэн, картинно раскинув руки.

	Вошедшая следом Наруки несла что-то большое.

	Караоке-система. Чтобы её найти, они ходили на склад отбракованной техники.

	— Там просто гора сокровищ, — чуть хвастливо улыбнулся Харли. — Особых повреждений нет, данные тоже на месте. Быстро починю. Может, сделаю ещё, чтобы иллюминация под ритм мелодии подстраивалась.

	— Ух, ух, здорово! Сделай, пожалуйста, — радостно хлопнула в ладоши Мифи.

	Харли не особо сопротивлялся её уговорам — он был рад возможности себя проявить.

	Сейчас войдёт в раж и наворотит там чего-нибудь, забеспокоилась Нина, протирая люстру.



	***



	Где-то разбилось ещё окно. Пламя жадно кинулось на приток кислорода. Делк сбил бурный поток огня своей внешней кэй и бросился наверх в поисках голоса.

	Он слышался уже довольно близко. На стене висел план — длинный узкий коридор с дверьми по бокам. Напольное покрытие плавилось от жара, потолок стал рекой дыма.

	Делк, пригнувшись, пошёл в сторону голоса. Не обращая внимания на липнущий к подошвам расплавленный пол, военный уловил направление звука и открыл дверь нужного номера. Замок срабатывал на захлопывании, но легко открылся благодаря функции аварийного управления в чрезвычайной ситуации. А будь он сломан, сила военного позволила бы его вырвать.

	Открыл. За секунду оценил ситуацию в номере. Окно не разбито. Воздух нормальный, если не считать жары и слегка просачивающегося сквозь щели дыма.

	Делк быстро закрыл дверь. Было жарко, но терпимо. Сразу за дверью висела мокрая простыня. Она вся была красная. Наверное, она и защитила от дыма.

	Голос и правда доносился из этого номера. Оттуда, где он стоял, Делк видел лишь часть кровати. И ноги на ней. Женские ноги. В залитых кровью дорожных ботинках. Полная неподвижность этих ног среди пожара создавала ощущение горя.

	Делк приблизился к кровати. И увидел всю скрытую стеной трагедию.

	Женщина была молода. Ей, быть может, и двадцати лет не было. Она лежала на кровати ничком — волосы соломенного цвета обожжены, на неестественно белой щеке запёкшаяся кровь. Глаза открыты, взгляд опущен. Это придавало лицу умиротворённый вид.

	Взгляд был направлен на детей. Двоих. Сперва Делк решил, что это близняшки. Но одеяла, в которые они были закутаны, слишком отличались. Одно из качественной ткани. Лучшей, чем перчатки доспехов — это чувствовалось на ощупь. Другое на ощупь жёсткое, будто всё в заплатках. Женщина была красива, но одежда выцвела, как от долгих странствий. Видимо, её ребёнком был второй. Откуда тогда ещё один? Может, убегая в номер, женщина увидела другого ребёнка в беде?

	Глядя на лицо женщины, Делк бросил гадать. Неважно, решил он. На её животе была глубокая колотая рана. Она шла насквозь, до спины. Видимо, нанесена тем гряземонстром. Сила материнского инстинкта и упорство позволили добраться сюда в таком состоянии, смочить простыню, чтобы хоть немного защитить комнату от бушующего пожара — и вот это умиротворение на лице. Сейчас важен лишь факт, что эти две жизни теперь доверены Делку.

	Он сгрёб двух плачущих младенцев одной рукой. Пронзительные голоса были доказательством жизни.

	Что-то приблизилось с коридора. Оно явилось, сопровождаемое взрывом.

	Дверь выбило, дым и жар подступили. Вместе с ними вошёл тот гряземонстр. Развороченный Двойным Винтом живот восстановился. Панцирь уже начал отслаиваться, но под ним шевелились скрученные мышцы.

	Делк махнул свободной рукой, пуская внешнюю кэй. Стена сломалась вместе с окнами. Он вылетел наружу, сопровождаемый обломками. Гряземонстр преследовал. Делк полной грудью вдохнул пропитанный гарью воздух и побежал со скоростью, которая не доставила бы проблем детям. Гряземонстр был быстрее, но Делк бежал, не оглядываясь. Они вышли на открытое пространство. Гряземонстр попал в поле зрения всех ожидавших на стене военных.

	Почти догнавшего Делка преследователя поглотил взрыв. Это более десятка военных со стены дали залп внешней кэй. Он остановил гряземонстра, и Делк, воспользовавшись моментом, с разбегу перескочил стену. Отдал детей стоявшей наготове медицинской команде из молодых военных и вернулся в зону боевых действий.

	Землю сотряс грохот взрыва.

	— Что это?

	Взвился столб пламени. Огонь выплеснулся так, будто трубу прорвало, и гостиница окрасилась багровым заревом.

	От фонтана летят брызги. От огня летят искры. Но сейчас не только искры летели вместе с развороченными взрывом стройматериалами.





— Откуда они? — растерялся от увиденного Делк.

	Личинки. Среди падающих и раскалывающихся кусков здания было легко не заметить множество личинок. Относительно небольшие, они в мгновение ока накрыли собой участок земли и в едином порыве, будто движущийся ковёр, замаршировали к стене.

	— Становись! — скомандовали лидеры с серебряными портупеями.

	Психокинетические терминалы тут же передали эти команды, и все моментально выстроились у входа в район — там, куда шли личинки. Подчинился и Делк. Он собирал подчинённых, не прекращая искать человекоподобного гряземонстра.

	Есть. Он двигался сюда — в тылу личинок, верхом на одной из них.

	— Внешняя кэй, тройной залп! Ого-онь!

	Выстрелы кэй прогремели одновременно с голосом командира. Порождённая лавина энергии вгрызлась в авангард стаи личинок. Волны схлестнулись. Личинок раскидало. Кого-то раздробило, кого-то отбросило, кто-то остановился — на всех, перелезая, наступали шедшие сзади сородичи.

	— Вперёд!

	Прокатилось три ударных волны. Серия взрывов и возникшие в результате трупы сбили личинок с темпа. Приказ к атаке дали так, чтобы вклиниться на этой заминке. Бросился вперёд и Делк, увлекая за собой подчинённых. Катана из железного дайта рассекла твёрдую оболочку личинки. Лезвие вошло легче обычного. Личинки не просто выглядели чуть меньше нормальных, они были недоразвиты. Вблизи стало видно, что личинки, хоть и выскочили из огня, блестели от слизи, а из щелей в панцирях торчали грязно-белые волокна.

	Делк прорубался сквозь эту, явно брошенную сюда в спешке, стаю, и рвался вперёд. Его взгляд был устремлён на человекообразного гряземонстра. Глаза до сих пор видели лежащую на кровати женщину. В ушах стоял плач младенцев. Делк не мог забыть алеющую рану на животе. Убийца. Убил женщину. Этот гряземонстр лишил дитя матери, принёс ему горе сиротства. Такое нельзя прощать. Делк думал лишь об этом.

	Он пробивался к человеческой фигуре, грозно стоявшей на спине личинки. Напор врага остановил шедших следом подчинённых. Делк скомандовал зачистить участок и далее продвигался один. Зарубил личинку, прыгнул, отталкиваясь от трупа, и обрушил дождь внешней кэй. Сопровождаемый серией взрывов, Делк приземлился перед «человеком».

	Нёсшая его личинка была довольно большой, и оболочка уже вполне высохла. Личинка, пожалуй, была даже больше, чем те, что Делк видел обычно. Быть может, это «главная» из здешних. Такая мысль промелькнула в голове, но не заинтересовала.

	«Человек», стоявший на личинке — которая не замедлила хода, даже когда на неё приземлился Делк — приготовил кривой чёрный клинок, удерживая его горизонтально. Слов произнесено не было.

	Враг ударил, будто скашивая траву, Делк отскочил и сам нанёс удар в голову. Но его отбили вытянувшиеся из спины знакомые когти.

	Наносящий тяжёлые удары клинок и четыре пары проворных когтей, использующих всю гибкость суставов. Отбивающий катаной эту комбинированную атаку Делк с трудом уклонился. Глаза бесстрастно взирали из-под треснувшей маски. Однако было заметно, что глазные яблоки прочно зафиксированы мышечными волокнами — кожа отсутствовала. Веки тоже. Там просто нечему двигаться так, чтобы выражать людские эмоции. Впрочем, неудивительно для гряземонстра. Делк, не давая этим ничего не выражающим глазам себя заворожить, стал ещё яростнее рубить катаной из железного дайта.

	При каждой открывающейся возможности Делк срубал по когтю. За его яростным напором скрывалась и осторожность — ведь огромная дыра в животе не оказалась смертельной. Надо гарантированно не оставить признаков жизни, сокрушить либо сердце, либо голову. Делк один раз попробовал ударить в голову, но та за отсутствием нужды в сочленениях по жёсткости даже превосходила остальные части тела. Кэй рассеялась, лезвие оставило лишь царапину и отскочило. Придётся ослаблять «человека», пока не станет возможным нанести более верный удар.

	Срезав все левые когти, Делк стал напирать на ту сторону. «Человеку» это не понравилось — там оставалась лишь безоружная левая рука — и он стал отгонять Делка. Чёрный клинок послал тяжёлую ударную волну, железный дайт отклонил её, высекая голубые искры. «Человек» яростно замахал клинком на остановленного Делка. Тот прочно встал и лишь отбивался. Остаточное сияние кэй вычерчивало бесчисленные линии вокруг.

	Зрителей у их стычки не было. Окружающие военные сосредоточились на собственных боях.

	Впрочем, может, и были. Были не здесь — Обладатели Небесного Клинка. Элита Грендана, они не ходят в бой ради каких-то личинок. И лишь от избытка свободного времени могли посмотреть сражение. И если смотрели — наверняка безошибочно разгадали бы истинный план Делка, который до сих пор старался лишь уклоняться от атак.

	Симптомы явились. В ту же секунду он усилил напор вливаемой в железный дайт кэй для решающего удара.

	Внешняя кэй, Гниение. Разрушающий оружие приём. Понемногу, за те мгновения, когда железный дайт соприкасался с чёрным клинком, вводились малые дозы, он понемногу терял прочность — до секунды, когда в ходе цепной реакции разбился, будто стеклянный.

	Внутренняя кэй, Боевой Клич. Мощный крик сотряс воздух, и осколки полетели в «человека». Для одетого в панцирь врага атака не была серьёзной, но потеря оружия уже вывела «человека» из равновесия, а град осколков затруднил обзор.

	Делк прыгнул. Пролетел над «человеком» и, оказавшись сзади, одним ударом срезал оставшиеся когти. Гряземонстр взревел — больше походило на жалостливый вопль. Ещё больше потерял равновесие, но не упал. Развернулся — но Делк уже приготовился.

	Приложил катану к левому боку, прижал левой рукой основание клинка. Позиция для быстрого выхватывания. Кэй сосредотачивалась в каждой из рук и скапливалась в клинке. Стиль Сайхарденов, Секущее Пламя. Клинок мгновенно полыхнул огнём. Это не был огонь превращённой кэй. Собранная отдельно в каждой руке внешняя кэй сталкивалась, высекала искры и расцвечивала окутывающую клинок кэй алым цветом. Высвобожденное от скопившегося напряжения лезвие породило взрывную волну и прошло по торсу «человека» наискосок снизу вверх.

	Панцирь оказался разрезан. Тело покрылось трещинами, застыло от шока.

	Ноги Делка сделали шаг. Стиль Сайхарденов, Вторичное Пламя. Поднятая катана, выписав огненный завиток, сменила направление. Сверху вниз. Она опустилась, идя по той же линии разреза. Лезвие прошло, раскрошив панцирь, вгрызаясь глубоко в плоть под ним. Густая жидкость хлынула изо всех щелей оболочки. Сердце уничтожено.

	Теперь…

	Делк не просто смотрел на упавшего, а действовал дальше. Занёс опущенную катану и наступил ногой на грудь лежащего «человека». Энергия усиленного кэй движения вошла глубоко через разорванную плоть и пробила личинку под ними. Личинку с подогнувшимися на ходу лапами протащило по земле, «наездников» качнуло. Но Делк не дрогнул. Катана была занесена над головой, лезвием вверх. Острие нацелено в голову «человека». И перед самым ударом…

	«Человек» взвыл. Торс был рассечён наискосок, но руки, тем не менее, задвигались, пытаясь взять Делка в захват. Тот заметил. Но остался спокоен. И без колебаний нанёс колющий удар вниз, в голову.

	Стиль Сайхарденов, Сквозная Рябь. Удар вошёл точно в странную пасть. Задетые клинком клыки мгновенно раскрошились, холодная сталь безжалостно прорвалась внутрь пасти. Проникающий урон. Влитая в железный дайт внешняя кэй проникла с клинка в клетки гряземонстра, и после задержки произошёл взрыв, распространяя ураган разрушений.

	Сведённые за спиной Делка руки бессильно расцепились и стукнули спину личинки. Панцирь на голове не разрушился. Но пробитая маска рассыпалась, оттуда потекла жидкость и вывалились внутренности. Панцирь попортило лишь острие — оно вошло даже в служившую им опорой личинку. Проникающий урон пришёлся и на неё — отовсюду брызнула жижа, и личинка застыла.

	— Отомщена, — прошептал Делк, глядя на лежащие под ним останки безжалостно уничтоженного врага.

	Успокоение на лице мёртвой сопровождалось в памяти Делка плачем младенцев.



	***



	Он в спешке прибыл на место встречи, где уже ждала Лирин.

	— Опаздываешь!

	— Ой, прости.

	Встречались они на трамвайной остановке. Совсем рядом был фонтан — дипломный проект студента строительного факультета. Причудливое вымышленное существо, лев с нижней половиной туловища в виде рыбы, извергало воду — здесь часто назначали встречи, и на бортике сидело множество людей. Фантастическое животное окружали скульптурные имитации волн, и среди них были вставлены часы, словно захлёстываемые этими волнами.

	К назначенному времени… он успел. Хоть и с трудом. Тем не менее, Лирин сердилась. Для обеда было ещё несколько рановато. Но вполне можно зайти в кафе перекусить — он глянул на часы, чтобы в этом убедиться, глянул на сердитую Лирин и подумал, что сердиться на него как-то странно.

	— Ты чего, спросонья такой всклокоченный?

	— А…

	Под её взглядом Лейфон провёл рукой по голове. Он до последнего не мог прийти в себя, и о причёске даже не подумал.

	— Эх… — вздохнула Лирин, вытащила из сумки на плече расчёску и быстро причесала Лейфона. — И одет ты… впрочем, сойдёт, наверное.

	С волос осмотр только начался. Почему-то сегодня проверка оказалась строгой.

	— А что, сегодня что-то будет?

	— Да ничего. Фильм интересный.

	Да. Днём раньше Лирин позвала Лейфона в кино. Там снялся относительно известный в городе актёр. В Целни попал цифровой архив фильмов с Деем Маккеном в лучших годах, и сейчас эти фильмы крутили в кинотеатре неподалёку. Сам Дей Маккен, по слухам, уже умер — а если и жив, то довольно стар — но работал в киноиндустрии с юных лет и, как говорят, великолепно играл и в молодости, и в старости, и был популярен во всех городах. Лейфон слышал это имя ещё в Грендане, да и в Целни оно могло похвастать стабильной известностью. Дей Маккен снялся более чем в сотне картин, и вне его родины, наверное, и нет людей, посмотревших их все. И этот его фильм показывался в Целни впервые.

	Лейфон не знал, что Лирин — поклонница Дея. Неужели ей так интересно?

	— Ну ладно. Сначала пообедаем, затем в кино, — сообщила она съёжившемуся Лейфону, и тот поспешил за ней.



	— Похоже, встреча прошла нормально.

	Услышав доклад, присутствующие молча кивнули. Точнее, кивнул лишь один из них:

	— Отлично, спасибо. Итак, что он выберет?

	Вопрос задал тот, кто вечно изображал веселье — Шарнид. Они находились неподалёку от того же фонтана. Неподалёку… но за углом. Почему же скрываются бойцы взвода, элита города?

	— «Маркдак Бургер».

	— Обалдеть! — закатил глаза Шарнид. — В кои-то веки свидание, и потащил в забегаловку? Ушам не верю. Надо ж выбрать что-то впечатляющее, но чтоб не слишком наедаться.

	— Им надо перекусить перед фильмом, — пробормотала стоящая рядом Дальшена. — Не надо для этого ничего впечатляющего.

	Но особой уверенности на её лице не наблюдалось. Не понимает… покачал головой Шарнид, но спорить не стал.

	Они вели слежку.

	Фелли вздохнула.

	В общежитии всё устроили, сейчас занимались готовкой. То есть им там делать нечего.

	— На кухне я вам не помощница, — без тени смущения заявила Дальшена.

	Удивительное поведение — но такая прямота заслуживает уважения.

	Таким образом, главными на кухне оказались Мэйшэн и комендант, Селина, а остальные либо им помогали, либо пытались себя занять до условленного времени. И вот группа Фелли стала следить за Лейфоном. Вообще им этого не поручали. Шарнид предложил и потащил её с собой. Дальшена со вздохом присоединилась. Сказала, чтобы не дать глупостей наделать.

	Что я делаю, мысленно недоумевала Фелли. Использование дайта в личных целях уже нарушает школьные правила. А применение в личных целях психокинетических способностей и сбор персональных данных являются особо тяжкими проступками. Не то, чтобы она собиралась так запросто попасться, но тот факт, что она занимается тем, чем заниматься не особо хотелось, навевал такие мысли.

	Поев, Лейфон с Лирин вошли в кинотеатр.

	— Внутри ничего не смогу, — заранее предупредила Фелли.

	В темноте слабое свечение психокинетического терминала будет замечено. Если же держаться на надёжной дистанции от Лейфона, сквозь стену уловить какие-либо детали будет сложно — в кинотеатре много народу. Даже если речь только о звуке, вряд ли эти двое после начала фильма будут особо болтать, да и звуковая аппаратура в любом случае всё перекроет. Вряд ли сейчас возможен непосредственный сбор информации.

	— Так может, войдём? — приобнял Дальшену Шарнид.

	— Не хочу, — безжалостно скинула она его руку и посмотрела на большой постер на кинотеатре.

	Фильм явно был мелодрамой.

	— Меня Дей Маккен только в боевиках интересует.

	— Мне порой хочется увидеть тебя в слезах.

	— На твоих похоронах, может, и пролила бы. От зевоты.

	— Так я ж не увижу.

	От разыгрывающегося при ней идиотского фарса Фелли ещё сильнее захотелось уйти.

	— Эх, ладно, придётся здесь тусить. Идём, перекусим где-нибудь.

	— А по домам разойтись не вариант? — вставила она.

	— Ну что, пошли в «Марк»?

	— Ты вроде только что наоборот говорил?

	— О, так у нас свидание?

	Ответом ей послужило лишь продолжение фарса. Сбежать от них, что ли… размышляла Фелли, вернув терминал и шагая следом.

	Они знали, во сколько заканчивается сеанс.



	Фильм был интересный. Вроде бы.

	— И чего я уснул?

	Лирин сверлила Лейфона жутко недовольным взором.

	Он запомнил до середины. Запомнил до того момента, как Дей — в роли садовника, под добродушной маской которого таилась подобающая возрасту утончённость — повстречал своевольную девушку-военного. История любви людей из разных слоёв общества. У девушки, принадлежавшей крупному военному роду, был жених — перспективный военный из того же рода. Но после встречи с Деем она засомневалась в своих чувствах.

	До этого Лейфон досмотрел. Но в какой-то момент уснул. Сознание вырубилось напрочь — Лейфон даже не мог вспомнить, на каком месте. Глаза Лирин были чуть красные. Похоже, очень растрогалась.

	— Я раньше в кино редко ходила, но теперь буду.

	Уж если было так интересно, что она на такое решилась — очень жаль, что пропустил.

	Лейфон тоже не особо ходил в кино. Он понимал, что впечатления от большого экрана и специальной звуковой аппаратуры совсем не то же самое, что смотреть дома взятую напрокат цифровую копию, но и представить не мог, что это так впечатлит сидящую рядом подругу.

	— Для начала посмотрю все, что снял Рутвин, — сжала от возбуждения кулаки Лирин.

	— Стой, это разве не фильм Дея Маккена? — с недоумением спросил Лейфон.

	— Он же актёр. Он, конечно, великолепен, но диалоги ведь Рутвин писал?

	— А, вот как? — понимающе кивнул он.

	После сеанса настал странный период времени, когда непонятно, что делать. Они купили напитков и снова оказались перед фонтаном. Там располагалась своего рода небольшая площадь, и было где присесть. Будь они в Грендане, сейчас, быть может, встретили бы возвращающихся с начальной школы младшеклассников. Перед глазами живо встала картина того, как все они, скинув портфели на окраине парка, вместе играют.

	— У наших там всё хорошо? — зачем-то спросил Лейфон.

	— Угу, говорят, хорошо.

	От такого ответа в сердце кольнуло. С чужих слов. Лейфон прекрасно знал, что сама Лирин проверить не могла. Ведь с тех пор, действительно, и близко не подходила к приюту.

	— Раньше это надо было сказать, но прости.

	— Ничего. К тому же, думаю, они уже приняли твою сторону.

	— Но ведь…

	— Ты что, не понял? Поздно уже извиняться.

	Слова были жёсткими, но на её лице не было гнева.

	— У-угу…

	— Да. Теперь поздно. Ребята вряд ли услышат, что ты здесь скажешь. Вопрос уже не в том, передумал ты или как. А в том, что они извлекли из твоего поступка. Так что не стоит больше переживать. Небесный Клинок ты вернул, из Грендана уехал. Если тебя ждала расплата, ты уже расплатился.

	— Угу.

	Лейфон понимал. Он помнил, как и сам сказал Горнео нечто подобное. Но чувство вины за одиночество, на которое обрёк Лирин, не уходило. Если бы не Лейфон, она бы и сейчас жила в том приюте и отлично со всеми ладила бы. А они не потеряли бы в её лице матери и старшей сестры одновременно.

	— Но я и в новой школе разных людей встречаю. Сэмпай вот забавная есть, — улыбнулась она безо всякой фальши. — Да и у тебя здесь много друзей завелось, верно?

	— Ну да.

	— Я-то, конечно, больше переживала за то, появятся ли друзья у тебя. У меня с этим проблем нет.

	Лейфон невнятно промычал — возразить было нечего. Лирин немного посмеялась и вдруг затихла.

	— Лирин?

	— Нет, не могу я, когда лишь для меня делают.

	— А?

	Не успел он в недоумении склонить голову, как Лирин притянула его за ухо.

	— Больно!

	— Просто отвечай. Есть сейчас поблизости кто-нибудь из твоего взвода?

	— А? Угу, есть, — кивнул он, и за ухо снова дёрнули.

	— А чего молчал?! — прошипела она.

	— Так то ж Шарнид-сэмпай и Дальшена-сэмпай.

	Вряд ли сэмпаи непосредственно в поле зрения. Военные естественным образом испускают кэй, для гражданских практически невидимую. А взгляд Лейфона эту кэй обнаружил.

	— К тому же далеко.

	Специализирующийся на кэй-глушении Шарнид даже в расслабленном состоянии много кэй не выпускал, но сопровождавшая его Дальшена этим похвастать не могла. Сперва Лейфон заметил её, а потом и Шарнида. На деле совсем рядом с ними была и Фелли, но одно дело, когда прямо вокруг тебя летает терминал и светится какой-нибудь проводник, например, волосы, а другое — сам психокинез, которого Лейфон видеть не мог. Сложно было предугадать, что она расчётливо оставит терминал на большой дистанции.

	— Было у меня предчувствие, — с каким-то унынием пробормотала Лирин.

	— А?

	Лейфон, не понимая, что происходит, ждал её реакции.

	— Понятно. Ну вот что, выполнишь одну маленькую просьбу? — зашептала Лирин на ухо Лейфону, который по-прежнему мало что понимал.



	Хм. Что-то они стали секретничать. Фелли не нравилось, как они близко.

	— О, Лирин-тян, неужто решилась?

	Для начала она пнула Шарнида. Тот взвыл от неожиданности, а Фелли, не обращая на него внимания, попыталась уловить разговор — но дистанция оказалась слишком большой, чтобы расслышать как следует. Хотелось чуть приблизиться, но было ощущение, что Лейфон заметит.

	Пока Фелли ломала голову над дилеммой, парочка вдруг поднялась. Они зашагали бок о бок.

	— Хм? Теперь двинулись? — прищурился Шарнид — видимо, боль прошла.

	— Слушайте, мне уже надоедает. Может, пойдём? — предложила Дальшена, но её проигнорировал не только Шарнид, но и Фелли.

	Те двое шли слишком близко друг другу. До сеанса, до того, как сесть на скамейку, дистанция была совершенно нормальной, не особо тревожащей. Такую дистанцию вполне уместно держать двум людям, которые что-то вместе делают. Но сейчас было иначе. По меркам Фелли это было самое что ни на есть вторжение в личное пространство. Если измерить, там, может, сантимелтров пять окажется. Но на такой дистанции можно уже и за руки держаться.

	Она сосредоточилась. Двинула терминалы, пытаясь на ходу выискивать более эффективное расположение — чтобы не сокращать дистанцию даже на миллимелтр ближе безопасной, и при этом яснее воспринимать ситуацию. Лейфон и Лирин передвигались. Терминалы не держались на фиксированных позициях. Направление движения позволяло вычислять цель и маршрут, и Фелли не забывала посылать их вперёд, в наиболее вероятные точки.

	Дальшена издала удивлённый возглас, но Фелли не обратила внимания.

	— Ого, что это, Фелли-тян?

	— Психокинез светится? Что, все волосы?

	Она даже не стала требовать, чтобы они заткнулись. Двое что-то говоривших ей людей мешали, но она не отвлекалась на то, чтобы им ответить, и всё внимание сосредоточила на слежке.

	— Ой, заметят её тут. Шена, унеси её в место поукромнее, а я за ними.

	— А, эй… постой…

	Шарнид выскочил из укрытия. И правильно. Пусть работает.

	— Блин, а дело на меня свалил, — проворчала Дальшена, беря Фелли на руки.

	Верно. Пусть как следует поработает. А Фонфон-то что творит? Так к ней близко, этот Фонфон, этот Фонфон, этот Фонфон!



	Отчего-то вдруг зачесался нос.

	— Апчхи!

	— Ну ты чего. Вытрись, — достала Лирин из сумки бумажный платок.

	— У… Не знаю.

	Лейфон вытер нос и почесался.

	— Объясни лучше, зачем это? — спросил Лейфон у девушки, идущей так близко, что почти касалась его плечом.

	Сказать по правде, идти так было не очень удобно.

	— Неважно. Главное, скажи, за нами идут? — спросила она вместо ответа, и Лейфон сосредоточился на происходящем сзади.

	Выявить аномалию было трудно. Но всё же было чувство, что там Шарнид — идёт в одиночку. Что он делает? Лейфон понять затруднялся. Но сказал Лирин как есть.

	— Вот ведь… — вздохнула она, какое-то время будто что-то прикидывала и посмотрела на Лейфона. — Слушай, хочу кое-что купить одна, сможешь оторваться от Шарнида-сана?

	— А? Э… да. Наверное, смогу, — сказал он и немного подумал.

	Вопрос в том, для чего Шарнид за ними следит. Если ему нужна и Лирин, просто исчезнуть отсюда без неё не выйдет. А значит, в удобный момент должна исчезнуть и она. А потом… Прикинув всё это, Лейфон прошептал ей на ухо свой план.

	Она кивнула, они договорились, где и когда встретятся, и начали действовать.



	Оба внезапно скрылись в переулке.

	— А?

	Заметили? Он насторожился, но закрытый обзор не дал понять, что случилось. Шарнид, ускорившись, заглянул за угол.

	Лейфон, неся что-то в руках, как раз готовился прыгнуть.

	— Эх, заметил?

	Он несколько раз оттолкнулся от стен и скрылся за крышей дома.

	— Но от господина Шарнида так просто не уйдёшь, — увлечённо прошептал Шарнид и тоже прыгнул в переулок.



	— Да что ж ты делаешь.

	Неужели не видит, что попался? Возникла неприятная необходимость выбирать между Лейфоном и Лирин, и Фелли решила следовать за двумя стремительно удаляющимися контактами.



	— Слушай, может, пойдём уже? — в который раз устало спросила Дальшена.



	— Так.

	Сидевшая в переулке на корточках Лирин встала, отряхнула юбку и пошла неспешным шагом.



***



	Делк проводил Тигриса к выходу, и тот отправился к себе, не обращая внимания на трепавший рукава ветер. Солнце уже село, людей на дороге не было.

	«Ну как?» — раздался в ушах мягкий старческий голос.

	Никого рядом не было — лишь бледно светилась бабочка. На дороге, освещаемой лишь фонарём да нависшим месяцем, это создавало мистическую атмосферу.

	Психокинетический терминал Дельбоне.

	— Он не знает.

	«Правда? Это главное».

	Сопровождаемый бабочкой Тигрис шёл по дороге, устремив вперёд добродушный старческий взгляд.

	— Пусть радуется. Меня вот от того, как мы с тем делом разобрались, лишь злость берёт.

	«Там многое не так пошло».

	Голос пожилой женщины прозвучал как-то хмуро, и Тигрис рассмеялся.

	— Пожалуй. Там у всех психокинетиков нарушилось восприятие.

	«И по чьей же вине?»

	— Кто знает? Но королева явно что-то предчувствовала. И Канарис что-то заметила. Незачем это всё, счастье в неведении.

	«И что же дальше?»

	— Кто знает? Точно не я. Может, всё продолжится как раньше, может, нет. Нам, здесь живущим, на это не повлиять. Даже у королевы руки коротки. Занимаемся лишь тем, что под носом творится.

	«Что сейчас, что тогда».

	— Именно. Людям подвластен лишь мир людей.

	«А остальное не по плечу», — вздохнула она, и Тигрис усмехнулся.

	— Я лишь надеюсь, что если что и случится — случится, когда буду ещё на ногах. Или заменю всё тело, как прошлый Ноеран.

	Его глаза свирепо блеснули.

	«Надеюсь, ты увидишь хорошую битву», — мягко напутствовала пожилая женщина военного, жаждущего волнительного сражения.



	***



	Багровое солнце прогревало воздух.

	— Даа, я уж не думал, что найдёшься.

	— Ээ…

	Лейфон не знал, что ответить обхватившему его за плечо Шарниду. С другой стороны в пугающей близости шла Фелли. Лейфон думал, что имеет дело лишь с Шарнидом, но была и она. Будь он там один, Лейфон, может, и оторвался бы — но терминалы Фелли могли действовать по всему городу, и Шарнид в итоге Лейфона перехватил.

	Дальшена, похоже, тоже участвовала. Но потом ей всё надоело, и она ушла.

	Сейчас они подходили к женскому общежитию, где жили Лирин и Нина. Лирин с ними не было. Сначала он, не обнаружив её на месте встречи, собрался идти на поиски, но Фелли его остановила, и теперь они шли сюда.

	— А что мы все тут делаем?

	— Увидишь, увидишь, — только и отвечал ухмыляющийся Шарнид.

	Он крепко держал Лейфона, обняв за плечо и не давая сбежать. Так они и дошли до общежития.



	— С днём рождения!



	Как только дверь открылась, Лейфона встретил хор голосов, сопровождаемый взрывом хлопушек.

	Он растерянно снял с головы конфетти — те разлетелись повсюду. Тянувшийся от входа вестибюль был красиво обставлен, люстра сияла бледно-золотистым светом.

	— Э…

	Во главе стояла Нина, потом Лирин, Мэйшэн, Наруки с Мифи. Дальшена с Харли и две девушки из общежития тоже встречали Лейфона.

	— А у кого день рождения? — пробормотал он и услышал в ответ взрыв хохота.

	— У тебя, — взъерошил волосы Лейфону Шарнид.

	— А? Но ведь…

	— В этом году ведь пропустили? Я рассказала, и Нина устроила, — объяснила Лирин, и Лейфон, наконец-то поняв, кивнул.

	— С-спасибо.

	— Ну что ты, — мотнула головой Нина, крутя в пальцах хлопушку.

	Девушка казалась слегка смущённой.

	— Вот так, отмечаем. Раз в детство впадать, то по полной. Для начала споём, потом свечи задуете. Только силы рассчитай, а то сдуешь с тортом вместе, — весело крикнул Шарнид.

	В центре был выставлен стол, на котором стоял торт с готовыми к зажжению свечами. Все подвели Лейфона с Лирин к торту. Погасили свет. Зажгли свечи. Запели «хеппи бёздей». Шарнид с Мифи запели громко, остальные присоединились. Пел и Лейфон. Пела и Лирин.

	Оба не знают настоящих дней рождения. И могут праздновать когда угодно. И поздравлять их могут когда угодно. А они в этот день отметят дни рождения всех, кто пришёл.

	Они задули свечи вдвоём.



	Подарки, которые Лирин тайно всем приготовила, она раздала после.



	***



	Пронзительный плач двух младенцев на руках Делка прекратился — они уснули. Молодые военные санитарной команды знали своё дело и приготовили молочную смесь, так что дети были накормлены.

	Он шагал, ощущая две маленьких тяжести на руках. После уничтожения «человека» со стаей личинок разделались довольно быстро. Останки сбросили с обода, Делк организовывал устранение проникших, хоть и в мизерном количестве, загрязнителей, а в городе в это время дали отбой тревоги, и люди возвращались в дома. Вся улица засветилась огнями, послышались домашние разговоры.

	— А вот ваш новый дом.

	Впереди, за белой оградой высилось большое здание. В нём собрались те, у кого нет ни отцов, ни матерей. Зато много братьев и сестёр.

	— Где семья, там всё сложится, — сказал Делк.

	Сказал уснувшим детям.

	Пора знакомить семью с новым братом и сестрой.