3. Тренировка

***

– У тебя всё хорошо? – спросила Мифи.

Был обеденный перерыв. У Лейфона не было сил даже на поход за булочкой, и он лежал лицом на парте. Мифи допила молоко из пакетика и, не вставая с места, бросила пакетик в мусорную корзинку. Рассёкший воздух пакетик словно засосало в корзину.

– Мифи-тян, аккуратнее, – запротестовала Мэйшэн.

Из соломинки вытекало оставшееся в пакете молоко. Мэйшэн прижимала платок к голове. Мифи не обращала на неё внимания. Мэйшэн тоже смотрела на Лейфона.

– У тебя… всё хорошо?

– Да, хорошо. Всё хорошо…

Но он и сам не был уверен. Сказанное не могло убедить даже его. Вчера он увидел в зеркале мешки под глазами и теперь слегка приуныл.

– Как-то вяло ты это сказал. Совершенно неубедительно.

Наруки вернулась в аудиторию. В руках она несла два бумажных пакета, один поставила перед Лейфоном.

– Вот. Взяла наугад, я не знаю, что ты любишь.

– Да, прости. Спасибо.

– Ерунда. Деньги только не забудь.

Наруки улыбнулась, забирая у него деньги. Потом перевела взгляд на его пояс – на портупее висел дайт.

– Ну, так в чём проблема? Это то, что я думаю? Или подработка?

– Нет, работа нормальная. Я бы даже сказал, хорошая, как ни странно.

Лейфон медленно выпрямился и откусил лежавшую в пакете булочку. Булочка была неприятно сухой. Он вставил соломинку в находившийся там же пакет молока.

– Так дело в тренировках? Что, тяжело?

Мифи достала из своего бумажного пакета новый пакет молока и вставила соломинку.

Девушки расположились на стульях вокруг него. Он грустно улыбнулся и потянул молоко из соломинки, чтобы пропустить в рот немного влаги.

– Это подготовка к предстоящему бою взводов, да? Изматывает, наверное, – кивнула Наруки.

– Бою… взводов?

– Ага, мне тоже интересно, – присоединилась к вопросу Мифи. – Кто-то что-то рассказывал, но я так и не знаю, что это.

Наруки начала объяснять. Разговаривает, как сэмпай, подумал Лейфон. Это что, общая черта всех военных женского пола? Погрузившись в размышления, он перестал следить за ходом беседы.

– Я рассказывала о боях. Через них определяются позиции взводов. Чем выше позиция, тем важнее твоя роль в военном турнире.

– А это хорошо?

– Конечно. Это значит, что твои способности оценили. К тому же так ты можешь действительно помочь жителям города. Военные этим гордятся, – объяснила Наруки, словно сама отношения к военным не имела.

– Но это ведь опасно? Я бы на такое не пошла.

– А ты поставь себя на место военного. Вот если бы ты журнал издавала, ты бы на всё пошла ради успеха, верно?

– А, вот оно как.

– И ты, Мэй, в кондитерской старалась бы изо всех сил, так?

– Да…

Они обе поняли.

– Высокие оценки в своей области – вопрос не только гордости, но и оценки сил. Для выработки стратегии свои силы надо знать: у кого больше способностей, чей взвод лучше и тому подобное. Лучший способ всё это оценить – ситуации, приближённые к боевым, то есть бои взводов.

– Они так решают, кто сильнее? Прямо как дети малые.

Лейфон вынужден был согласиться с Мифи. Решать, кто сильнее? От мысли, что он ввязался в бессмысленную драку за доминирование, булочка встала поперёк горла.

– Бои идут не на выбывание. Цель не в том, чтобы выиграть как можно больше раундов, так что сильнейшая команда как таковая тут не определяется. Но сказать, что к боям все равнодушны, тоже нельзя. Бой ограничен по времени, и по итогам оценивают силу и чёткость работы команд. За победу взвод получает призовые деньги – вроде стипендии для студентов, регулярно получающих первые места на тестах по общим наукам.

– Да уж, такое сравнение не про меня, – надулась Мифи.

Её подруги улыбнулись. Лейфон тоже рассмеялся.

– Тяжело… на тренировках? – нерешительно спросила Мэйшэн с беспокойством на лице.

– Ну, э…

Отрицать было бесполезно, но признаваться открыто тоже как-то неловко, и оставалось лишь издавать неопределённые звуки. Всё-таки мужчины – гордые существа, уныло подумал он. На лице его появилась невесёлая усмешка.

– Ну, ты же не для собственного удовольствия тренировками занимаешься, зачем же так усердствовать? Просто видимость сделай. Устаёшь же, – заключила Мифи, прикончив третий пакет молока.

Мэйшэн тоже кивнула. Лишь Наруки молча щипала хлеб, с подозрением глядя на Лейфона.

Он тренировался не для собственного удовольствия. Они были правы. Ему больше не нравилось Военное Искусство. Нет, сказать по правде, оно ему никогда не нравилось. Оно уже потеряно для Лейфона. В прошлое не вернёшься, утраченного не возвратишь.

Вольфштайн. Упомянутый президентом титул Лейфона тоже потерян. Его не вернуть. Президент школьного совета искал то, чего вернуть нельзя. А Нина вообще ничего не знала.

– Кстати… – прервал свои размышления Лейфон, перенеся внимание на происходящее вокруг него.

Мифи вопросительно хмыкнула. В руке она держала четвёртый пакет молока.

– У тебя что, молоко вместо обеда?

Оказалось, подобной диетой Мифи пытается восполнить некоторые недостатки своей внешности, что она и бросилась объяснять Лейфону с помощью кулаков.

***

Нина сверила его нетерпеливым взглядом. Но он тут поделать ничего не мог.

Они были на отведённой специально для военных площадке, Лейфон сжимал в руке восстановленный дайт и чувствовал, как внутри растёт чувство неуверенности.

Харли настроил для него меч из зелёного дайта. Длинный тонкий клинок испускал свечение цвета морской волны. Лейфон прятался в кустах, и клинок, сверкая как бриллиант, выдавал его.

Он прислонился к стволу дерева и сосредоточился на дыхании. Сердцебиение должно быть ровным, иначе тренировочная машина обнаружит нарушения ритма и нападёт.

Лейфону не давало покоя чувство вины за срыв плана. Какой-либо неправоты за собой он не ощущал, просто больше здесь никого не было. Фелли и Шарнид ждали команды в тылу.

Со времени знакомства с электронным духом Целни в центральном механизме Лейфон не видел улыбки на лице Нины.

Первой причиной её недовольства был Шарнид. Он опоздал на тренировку. Сделанное в жёсткой форме замечание он попросту проигнорировал и признаков раскаяния не выказал. Между делом бросил недовольное «извини» и восстановил оружие.

Оружием Шарнида была снайперская винтовка. Поверх светлого и белого дайта сидел большой прицел. Без поддержки Шарнида от атаки автоматов было бы не спастись.

Лейфон по-прежнему чувствовал себя неспокойно. Он не знал, на какой дистанции работает Шарнид. Возможно, дыхание сбилось по этой причине. Лейфон успокоил дыхание.

Он также не знал, где находится противник – ещё одна причина для беспокойства. За разведку отвечала последний боец команды – Фелли. Похожая на куклу красавица с серебристыми волосами орудовала полупрозрачным жезлом из тяжёлого сплава. Жезл состоял из чешуек, которые отделялись и разлетались во время работы.

Фелли обладала способностью к психокинезу. Она двигала предметы силой мысли. Психокинез позволял чешуйкам охватить большую площадь, собрать разведданные и передать информацию товарищам по команде.

– Два контакта на десять-ноль-пять, – раздался спокойный тихий голос Фелли в передатчике. Передатчик тоже работал на психокинезе Фелли, затрудняя противнику перехват.

Лейфон с Ниной, не сговариваясь, выскочили из кустов. На их укрытие внезапно обрушилась механическая рука, и бочкообразный робот с прикреплённым к конечности деревянным ножом стал разбрызгивать всюду красную краску.

– Поздно! – крикнула Нина, отскакивая.

Сориентировавшись, она прыгнула на машину с железными хлыстами, а Лейфон бросился к другому автомату, ещё не появившемуся в поле зрения. Лейфон сознательно подставился, выйдя из тени деревьев, чтобы Нина могла сосредоточиться на своём противнике.

Его расчёт подтвердился – второй робот занёс оружие. Деревянный муляж топора опускался на голову Лейфона. Он сделал шаг назад и почувствовал, как что-то просвистело у кончика носа.

Внезапно против него оказалась ещё машина. Эта специализировалась на дистанционном бое. Лейфон охнул и пригнул голову, спасаясь от топора. Перейти в наступление он не мог – дистанционная атака его отвлекала, да ещё приходилось следить за Ниной, занятой собственным противником.

– Снайпер, ещё не нашёл? – сердито крикнула Нина в передатчик, заметив положение Лейфона. Разговаривая, она отбила покрашенный деревянный нож и ударила машину вторым хлыстом.

Нина победила, но Лейфон не знал, что делать дальше. Привести противника к ней и драться вместе, зная, что они открыты для огня ещё одного? Нет, так под огонь попадёт Нина, да и сам он был не очень уверен в своей способности работать с ней в паре. К тому же поражение командира означает проигрыш команды, так что надо стараться не подвергать её опасности… В нерешительности Лейфон замешкался. От топора он уклонился, но так нелепо, что самому смешно стало.

Он потерял равновесие. Нина бежала прямо к нему. Наверное, решила, что следующий удар его настигнет. Да он и сам так решил.

И тут прозвучал выстрел.

Раздался звонок, извещающий об окончании боя.

Раздосадованная Нина шла впереди, перепачканная грязью и краской. Все были утомлены. Они проследовали в раздевалку.

Лейфон сидел на стуле, устало упираясь руками в колени и глядя в пол. Шарнид лежал на скамейке, закрыв глаза полотенцем. Невозмутимый вид сохраняла лишь Фелли. Она распустила волосы и стала их расчёсывать.

Нина стояла и смотрела на них. Вид у неё был сердитый.

– Мы организовали взвод совсем недавно, и я понимаю, что взаимодействие пока не на высоте. Отлично понимаю, – вздохнула Нина, расслабив плечи.

Затем она стала расспрашивать каждого по отдельности.

– Шарнид. Почему ты не прикрыл Лейфона?

– Так и в него попасть запросто можно. Чтобы этого избежать, нужен совсем другой уровень взаимодействия – даже дышать надо в одном ритме! Лейфон должен чётко чувствовать время моего выстрела и двигаться соответственно. Перспектива подстрелить товарища в пылу схватки меня пугает, – отмахнулся Шарнид.

– Вот как, – произнесла Нина и повернулась к Лейфону. – Лейфон. Почему ты не привёл противника ко мне?

– Если вышибают командира – мы проигрываем. Я же могу играть роль приманки и отвлекать противника на себя.

– Решение должна была принимать я.

– Верно. Но времени не было.

Он был в ближнем бою с противником, и ждать команды было бы непозволительной роскошью.

– Фелли. Ты слишком долго вела поиск. Нельзя ли ускорить?

– Что могла сделать, я сделала, – на удивление холодно ответила Фелли.

Нина словно получила пощёчину. Наорёт, подумал Лейфон, напрягшись, но Нина просто молча смотрела на продолжающую причесываться Фелли.

Молчание грозило затянуться. Воцарилась атмосфера неловкости и неприязни. Даже дышать было трудно, но прервать молчание Лейфону духа не хватало. Он и так устал.

Но вдруг…

– К вам мож…но?

Харли вошёл без стука. Он сразу же почувствовал атмосферу и застыл на месте.

– Что? – спросила Нина, уставившись на него.

– Ну, э… Я пришёл Лейфон-куну помочь дайт настроить, – ответил он, почесав голову.

Собственные слова, казалось, придали ему решимости. Харли подошёл с ящиком к стулу и открыл.

– Он несколько дней им пользовался, так что, думаю, можно сделать более точную настройку. Если ещё кому надо настроить оружие, говорите.

– Н…нет, не надо, – отказался Шарнид, медленно садясь. – Твои настройки идеальны. Благодаря тебе мне совершенно не приходится напрягаться.

– Мне тоже не надо, – покачала головой Фелли.

– Правда? Это хорошо. Нина?

– Нет. Я скажу, если что не так.

– Понятно.

Дальше тишину нарушал лишь шорох раскладываемого на полу оборудования. Процесс длился достаточно недолго, но за движениями Харли следили все. Он явно чувствовал их взгляды, но начал весело что-то насвистывать. Обстановка слегка разрядилась. Впрочем, возможно, всем просто надоела неловкость.

– Ладно…

Шарнид поднялся и взял сумку.

– Ты куда?

– Тренировка ведь закончилась? Можно бы, конечно, обсуждение устроить, но говорить особо не о чем. Я в душ и на выход. У меня ещё свидание.

– Что?!

– Тогда и я пойду, – сообщила Фелли, бесшумно подбирая портфель.

– О, Фелли-тян, а в душ не пойдёшь?

– Я не потею. К тому же в местном душе мне всё время кажется, что кто-то подсматривает.

– Ха-ха, не хочу тебя огорчать, Фелли-тян, но тебе подрасти надо, а то и смотреть-то не на что!

Фелли вышла из раздевалки, проигнорировав колкость в свой адрес. Шарнид пожал плечами и направился в душевую.

Нина всё стояла, а Лейфон смотрел на неё, подперев голову руками. Ему нечего было ей сказать. Её плечи подрагивали. Сбежать не получалось – Харли в него уже вцепился. Но и молчать сил тоже больше не было. Увлечённый приборами Харли, казалось, не замечал ничего вокруг. Нина, судя по выражению лица, тоже не знала, что делать с этой неловкостью.

– Ну, я… – начал Лейфон, просто чтобы нарушить молчание, и не знал, как продолжить.

– Надо отработать боевой порядок. Как закончите, подходи.

Нина ушла. Дверь неприятно хлопнула, и атмосфера тут же поменялась.

– Вид у неё такой – ей бы успокоиться немного, – улыбаясь, сказал Харли. Лейфон улыбнулся в ответ. – Поверь, она умеет быть спокойной, но сейчас потеряла терпение. Ничего не поделаешь.

Не прекращая улыбаться, Харли обматывал дайт Лейфона проводом.

– Ты её хорошо знаешь?

– Ну да. С детства дружим.

– Аа… Нет, стоп, – Лейфон в недоумении склонил голову. – Как? Она же вроде…

сказала, что сбежала из дома.

– Что, из дома сбежала? – весело спросил Харли. – Думаешь, раз сбежала, то у неё и знакомых тут быть не может?

Лейфон подумал, что рассуждение не лишено смысла.

– Да, действительно. Почему я об этом не подумал?

Но ещё немного поразмыслив, он понял причину. Нина приехала вопреки воле родителей. Столь решительный поступок создавал образ гордый и одинокий. Вот ему и показалось, что Нина никого здесь не знает.

Была и другая причина – у него самого здесь знакомых из Грендана не было. Вот оно что. Она совсем в другом положении. Мысленно посмеявшись над собой, Лейфон заставил себя забыть об этом недоразумении. Три его знакомых девушки тоже были из одного города. Он чувствовал себя глупо – интуиция могла бы его и выручить.

В соответствии с указаниями Харли Лейфон восстановил дайт. Информация поступала через обмотанный вокруг дайта провод в машину.

– Зачем она решила сформировать взвод? – спросил Лейфон читающего цифры на экране Харли.

– Трудно поверить, что она этого захотела?

– Она же только на третьем курсе? Говорят, командиры взводов обычно на четвёртом и выше. У неё же ещё есть время?

– Верно. В плане учёбы время ещё есть, – закивал Харли. – Вопрос в том, есть ли время у города.

Его пальцы продолжали порхать над клавиатурой.

– Ты знаешь, о чём я? – уточнил он. – Президент школьного совета должен был рассказать.

– Да.

– Он сказал, что главное – осознать опасность, но и боеспособность он повышать не забывает.

– Правда?

– Но я не думаю, что он этим ограничится. Он упорный.

Лейфон вспомнил президента и побледнел.

– Впрочем, не будем о нём сейчас, – хлопнул в ладоши Харли, возвращая Лейфона к реальности. – Нина очень ценит годы, которые здесь проводит. Ты же знаешь, она ради этого сбежала.

Лейфон кивнул. По словам Нины, она хотела увидеть то, чего не видело большинство людей – мир за пределами города.

– Это – ценный опыт. Ценный возможностью увидеть город, где всем управляют студенты, но главное – возможностью повидать окружающий мир. У многих такой возможности нет.

Однако школьных городов много – так много, что они проводят военные турниры, где города одного вида бьются за топливо. Что, в свою очередь, говорит о количестве студентов. Лейфон понял, что людей больше, чем он думал.

Однако большинство людей никогда друг друга не увидят. Лейфон даже в Грендане не всех знал. Население Грендана составляло около ста тысяч человек. Но жители одного города могут встретиться, если захотят. Наверное, при большом желании, можно, несмотря на бродящих по планете гряземонстров, встретиться и с жителем другого города. Но Лейфон понимал, что по сложности одно с другим совершенно несопоставимо. Очень немногие садятся на хоробус, просто чтобы увидеть другой город. Путешествие в другой город очень сложно и опасно.

Многочисленные города, разбросанные по планете, как звёзды по небосклону, бродят туда-сюда в своих изолированных мирах. Он попытался представить себе эту картину – и не смог.

– Мы могли бы никогда не встретиться. Но сложилось так, что встретились – здесь. Есть над чем поразмыслить. Не считаешь?

– …

– Нина не хочет терять того, что здесь нашла, поэтому сделает всё, что в её силах. Она – человек дела.

И напоследок Харли попросил не думать о ней плохо в связи с вышесказанным.

Лейфон и не думал.

После разговора он в одиночку отправился в тренировочный комплекс – туда, где, насколько он помнил, находился тренировочный зал взвода. Долго идти не пришлось – пункт назначения располагался неподалёку от боевой площадки.

Он чувствовал, что по мере приближения к комплексу ему на плечи начинает давить тяжёлый груз. Хотя, казалось бы, давить нечему. Нет, груз был, и он знал это. Просто не хотел себе признаваться. Если они проиграют в турнире, город потеряет источник топлива. Иными словами, сознание города, которое он повстречал у центрального механизма – тот милый электронный дух – умрёт. Это было бы ужасно.

Но ему не верилось, что такое на самом деле возможно. В стеклянной двери тренировочного комплекса отражался безупречный пейзаж, и казалось, что все те неприятности происходят в каком-то другом городе. У него в голове не укладывалось, что от его действий будет непосредственно зависеть, жить городу или умереть.

Он вошёл в дверь и направился к тренировочному залу семнадцатого взвода. От шума, сопровождавшего тренировки в других залах, дрожало всё здание. Оно было рассчитано на то, чтобы выдержать применение силы военными студентами, но звукоизоляция, похоже, была не очень хорошей.

– Не пора ли отказаться от этой затеи? – услышал он, уже собравшись было открыть дверь в зал семнадцатого взвода.

Он замер. В помещении Нина была не одна. Её окружали трое молодых людей. Лейфон кожей ощутил возникшее напряжение. Рука сама дёрнулась к портупее.

Руки Нины были опущены. Она крепко сжимала восстановленные хлысты. На троих студентов она смотрела ледяным взглядом, ничем не выдавая собственных чувств.

Разговор продолжался. Лейфона, похоже, никто не заметил.

– Сформировать взвод – задача не из лёгких. Ты ведь прекрасно это понимаешь? – сказал тот, что стоял прямо перед Ниной. – И кто у тебя в команде: Шарнид, неспособный наладить взаимодействие, и ещё двое, которых президент насильно перевёл на военный факультет. У тебя уже проблемы с моральным духом. Ты правда считаешь, что сможешь сделать из них команду и повести в бой? В таком случае ты плохо думаешь про Военное Искусство.

У Лейфона живот скрутило от давления, хотя направлено оно было не на него. Это был приём устрашения – использовалась внутренняя кэй. Внутренняя кэй – противоположность внешней. Она оказывает прямое воздействие на организм.

От усиленного кэй голоса Нина задрожала.

– Последний раз предлагаю. Вступай в нашу команду, Нина Анток. Третьему взводу не помешают твоё хладнокровие и крепкая оборона. А ты у нас сможешь стать сильнее.

Плечи Нины подрагивали, но в глазах не было страха. Она не посмотрела на протянутую ей руку. Она смотрела говорившему прямо в глаза.

– Спасибо за приглашение. Благодарю за столь высокую оценку моих способностей, – отчеканила она. – Но я желаю себя испытать. Пусть окружающие думают обо мне что угодно, но я хочу проверить собственные способности.

Её решительный ответ снова накалил обстановку. Теперь уже напрягся не тот, что разговаривал – вероятно, командир третьего взвода – а двое других. Лейфон затаил дыхание.

Командир третьего взвода вздохнул.

– Я знал, что ты так ответишь.

Он опустил плечи. Двое других тоже стали спокойнее.

– По-моему, ты зарываешь талант. Эх, и зачем президент пошёл у тебя на поводу, когда ты решила создать команду?

– Прости.

– Не извиняйся. Если станешь сильнее, город только выиграет, – сказал он и добавил, – но, надеюсь, ты понимаешь, что у города нет времени ждать твоего карьерного роста.

– Понимаю.

– Вот и хорошо.

Командир пожал плечами, развернулся и вышел. Выход в помещении был один, и Лейфон быстро отошёл в сторону. Командир вышел молча, не удостоив его взглядом. Дверь закрылась.

Нина смотрела сквозь него, через закрытую дверь. Она его не замечала. Лейфону было неприятно осознавать, что он находится вне её поля зрения.

Она смотрела не на него. Да, она с другой стороны. По другую сторону стекла. Он почувствовал, что ему нет места на той стороне. Сильные слова, сказанные ею только что в разговоре, для него были непозволительной роскошью.

Вольфштайн. Всё надо было понять ещё тогда, когда он отказался от титула и покинул Грендан. Тогда он мог бы сделать вид, что боль в груди испытывает кто-то другой. Тогда он мог бы просто любоваться увиденным.

– Так, Лейфон. Тренируемся.

Взгляд Нины перешёл на него. На её лице не осталось и следов замешательства. Никаких следов разговора с командиром третьего взвода.

– Э, есть, – кивнул Лейфон и поспешно вошёл.

Но ему по-прежнему казалось, что он по другую сторону стекла. Он знал, что дело в дистанции между ними.

– Знаю, нам много предстоит вместе сражаться, но всё это бессмысленно, если сперва не скоординировать дыхание.

Её взгляд был непоколебим. Кэй в руках и ногах светилась так, что было больно смотреть. Причина была не в качестве или количестве кэй, а в твёрдом, решительном характере.

Она была прекрасна. Для Лейфона она была прекрасна – как картина. А ему оставалось лишь стоять по ту сторону стекла.

Лейфон восстановил дайт.

***

На западе садилось солнце. Пришло время закрытия комплекса, это спасло Лейфона от Нины. Он принял душ и поплёлся в общежитие…

– Вижу Лейтона! Взять!

– Есть взять.

Тонкий голосок Мифи и более низкий голос Наруки донеслись до ушей усталого Лейфона. Затем…

– Эй, что…

Не успел он опомниться, как оказался опутан верёвкой. Как это произошло? Он упал.

– Захват произведён. Жду дальнейших указаний.

– Будем водить его по городу.

– Есть.

– Не надо, – спокойно вмешался лежащий на земле Лейфон, и Мифи надула щёки. – У меня другие планы. И вообще, что тут происходит?

– Мм. Работа с торинавой, отец научил, – объяснила Наруки. – Здорово, правда?

– Здорово. Даже слишком. Но с чего вдруг? Я даже не понял, в чём дело.

– Мм. Просто так, сама не знаю.

– Просто так? А верёвка откуда? Всегда с собой носишь?

– Если хочешь работать в полиции, обязательно всегда иметь при себе верёвку.

– Ты уверена? – засомневался Лейфон.

Но Наруки была непоколебима.

– Так для чего это всё? – спросил он, глядя на Наруки и Мифи.

– Ну, мы решили чаю попить, вот и ждали тебя.

– Понятно… А верёвка зачем?

– Просто так, – лаконично объяснила Наруки.

– Хо-хо. Я знала, что ты сегодня не работаешь. Не думай, что у Мифи-тян нет своих источников.

– Да я не об этом. Я же не отказывался, да и вообще сказать ничего не успел, а уже такое.

– Всё, всё, хватит отговорок. У нас сегодня особая гостья.

Его не слушали. Мифи вывела кого-то из-за спины Наруки. Он думал, что это Мэйшэн.

Но ошибался.

– Фелли-сэмпай?

– Меня поймали, – лишённым эмоций голосом сообщила она.

Её тоже опутывала верёвка.

Некоторое время все молчали…

– Э!!! Вы чего творите?! – заорал Лейфон и посмотрел по сторонам. К счастью, они были одни. Он попытался представить, сколько времени две девушки просидели в засаде.

– Ну… я её увидела и захотела поговорить.

– Да нет же. Зачем так делать, говорю? Это как-то слишком.

– Мм, со стороны выглядит как похищение, – заметила Наруки.

– Она же младшая сестра президента школьного совета.

– То есть… за неё большой выкуп можно получить? – серьёзно спросила Мифи.

Некоторое время Лейфон и Мифи смотрели друг на друга.

– Полиция. Здесь похитительница.

– Хорошо, сейчас схватим.

Через секунду Наруки связала и Мифи.

– Я просто хотела, чтобы мы вместе поужинали.

Когда Мифи сдалась, Наруки всех развязала. Вчетвером они направились в более оживлённый район города.

– Мэйтти сегодня работает, и пока мы её дожидаемся, можно задействовать план под названием «посмотрим на рабочий вид Мэйтти».

– План? – переспросил Лейфон.

Мифи рассмеялась.

– Ну вот ты можешь представить, как она выглядит на работе?

– С трудом.

Представить Мэйшэн за работой было непросто. Она была очень застенчивой.

– Понял теперь? Я впервые увижу, как она работает, жду не дождусь.

Мифи подпрыгивала на дорожке из красного кирпича.

– Она молодец, что взяла инициативу в свои руки, но без неё как-то одиноко, – заметила Наруки, пожимая плечами.

– Вы все давно друг друга знаете?

– Да, по соседству жили.

– Родители тоже давно знакомы, с самого нашего рождения.

– Здорово, – искренне восхитился Лейфон. В приюте у него тоже было несколько давних друзей, но в Целни никто не приехал. – Вы, наверное, очень близки, раз вместе сюда приехали.

– Ага, судьба просто – да?

– Точно.

– Точно, втроём мы даже в чужом краю не заскучаем. Так и родители наши сказали, – заявила Мифи и начала говорить с Наруки об их прошлом.

Лейфон, не имея возможности участвовать в разговоре, шёл на расстоянии. Рядом шла Фелли. Она молча смотрела девушкам в спины.

– Прости, что тебя с собой потащили.

– Ничего, – ответила она, не сводя взгляда со спин девушек. – С верёвкой забавно вышло.

– Забавно?

– Да, – ответила она, не моргнув глазом.

Лейфон её не понимал. Но, по крайней мере, она не сердилась. Он вздохнул.

Фелли шагала легко, заложив руки за спину. Внешне она была как ребёнок, и Лейфон не мог поверить, что она старше его. Она была старше лишь на год, и эта разница особой роли не играла. Но она выглядела младше даже по сравнению с Мифи и Наруки.

– Э… сэмпай, а ты тоже работаешь?

– Нет.

– Ясно…

Он не мог найти темы для разговора, и даже его вопрос был быстро отбит. Он ничего о ней не знал, а Фелли, в отличие от Мифи с подругами, была не из любителей поболтать под настроение.

– Продолжай в том же духе, – сказала Фелли, прервав его размышления.

– А?

– На тренировках. Делай так и дальше.

– Зачем?

– Ты ведь не хочешь сражаться? – обезоружила она его прямым вопросом. – А если покажешь хорошие результаты, от тебя начнут чего-то хотеть.

– Пожалуй, – с грустью кивнул он.

– Глупо заниматься тем, чем заниматься не хочешь

Выходит, Фелли тоже не использует свои истинные способности на тренировках. Как и он сам.

Он понял, почему так устаёт. Он не мог сбежать оттуда, где не желал находиться. Это чувство высасывало из него силы. Ему не хватало сосредоточенности, он делал лишние движения, и это опять-таки стоило сил.

– И как получается, что я не вижу другого выхода?

Он не хотел. Его вынудили. У него оставался единственный способ выказать протест – действовать вполсилы на тренировках. Из-за этого он уставал.

– Я лишь так могу сопротивляться. Пока я в школьном городе – я в руках брата. Пока он меня не отпустит, ничего другого не остаётся.

– Ты не любишь брата?

Возможно, вопрос был бессмысленный. Она уже говорила, что ненавидит его. Но «ненавидеть» и «не любить» могло означать разное.

– Не люблю. Ему вообще нет до меня дела.

Лейфону нечего было сказать. Он шёл рядом, и хотелось найти тему для разговора, но её совершенно не смущало внезапно воцарившееся молчание.

Шедшие впереди девушки уже стояли у кафе и махали им руками.

– Какие вы… нехорошие.

– Брось. Ты очень мило выглядела.

Мифи спокойно выдержала укоряющий взгляд Мэйшэн.

Они переместились из кафе, где работала Мэйшэн, в другое заведение неподалёку. Студентам старших курсов здесь разрешалось употреблять спиртное. А перед Лейфоном с девушками на столе лежали жареное мясо на палочках и овощи.

– Мм. Очень мило, – серьёзно кивнула Наруки, кладя бамбуковую палочку в специальный ящичек. – Скажи-ка, Мэйтти, уж не посмеиваешься ли ты втихаря, что мне такое в жизни не надеть?

– Вовсе нет…

– Мм, знаю, – весело ответила Наруки, и Мэйшэн надулась.

Когда они вошли в её кафе, Мэйшэн побледнела и застыла на месте. К счастью или несчастью, других официанток до конца рабочего времени не оставалось. Лейфону было её жаль. Делая заказ, она тряслась, как маленький зверёк, но Мифи радостно её дразнила.

– Но Мэйтти ведь правда выглядела очень мило, да, Лейтон?

– А?

Он стал вспоминать. Сама по себе скромная тёмно-синяя форма ничего особого не представляла – милой была Мэйшэн, спрятавшая лицо за подносом.

Он честно высказал своё мнение, и покрасневшая, как варёный рак, Мэйшэн опустила голову.

– О, Лейтон. Да у тебя просто талант охмурять девушек.

– В смысле?

– Мм, сделал комплимент и не забыл форму упомянуть – высший пилотаж.

– Мифи-тян, Накки. Я сейчас рассержусь…

Девушки, как всегда, заспорили. Лейфон вздохнул и повернулся к Фелли. Она молча ела жареную курицу с палочки. Разговаривать она, видимо, не хотела. Молча положила палочку в ящичек и, осматривая тарелку, стала с видом решающего сложную задачу математика обдумывать, что съесть дальше. Ещё один маленький зверёк. На самом деле её серьёзное выражение лица во время еды тоже было милым.

Лейфон жевал кончик какого-то стебелька и прислушивался к разговору трёх подруг.

– Ладно, не будем больше дразнить Мэйтти. А торт там очень вкусный.

– Правда?

– Угу, и не слишком сладкий. Могу понять, чем тебе понравилось то кафе. Ну и как у тебя дела? Тебя будут учить всякому?

– Пока не знаю… Наверное, будут позже. На самом деле я только на кухне хотела работать.

– Они увидели твоё очаровательное личико и, конечно же, отправили обслуживать посетителей.

– Мифи-тян…

– Всё, всё. Но моё исследование показало, что любое заведение предпочитает пускать на кухню студентов с реальным кулинарным опытом.

– Они так подстраховываются. Хотят гарантий, что у студентов уже есть какие-то навыки.

– Но чтобы набрать баллы, надо как минимум полгода.

– Оой, полгода…

– Сможешь выдержать полгода в роли официантки?

– Ну и пусть, я рецепт украду…

– Ого, смелое заявление.

– Ну хватит обо мне… У вас как дела?

– У меня? Я уже определилась.

– Журнал?

– Да, хотя в основном на побегушках. Накки?

– Пойду в городскую полицию. Военных кандидатов много, так что расслабляться нельзя.

– О, если поступишь в полицию, быстрее получишь разрешение на оружие?

– Ну да. Правда, только на дубинку.

– Хо-хо. Довольна, наверное? Завидуешь Лейтону, у него ведь меч?

– Вовсе нет. Просто хочу дубинку как предмет гордости полицейского.

– Ну конечно.

Лейфон слушал их разговор. Он сидел рядом, но казалось, что далеко. И ничего с этим нельзя было поделать.

Потому что он стоял по другую сторону стекла. Всё слышал, но не мог войти. Он щурился, не в силах вступить в этот мир света.

Ему не довелось вступить в разговор. Приближалось время закрытия общежитий, и встреча закончилась.

Общежития для студентов были разбросаны по всему городу. Лейфон расстался с Наруки и её подругами, общежитие которых располагалось в другой стороне, но обнаружил, что идёт туда же, куда и Фелли.

– Сэмпай, тебе тоже в эту сторону?

– Да. Какое совпадение.

Удивлённый, Лейфон кивнул.

– Ты совсем не разговаривала. Прости, некрасиво получилось.

Впрочем, он и сам ничего не сказал. Просто не мог – беседа протекала в особом ключе, как бывает только между давними знакомыми.

– Ничего, – покачала головой Фелли. – Мне всё понравилось.

– Правда? Это хорошо.

Было трудно понять, понравилось ли ей на самом деле – её лицо вообще ничего не выражало.

Они были единственными прохожими на освещённой уличными фонарями дорожке. Лейфон чувствовал себя неловко. В ушах раздавался звук шагов, на который обычно не обращаешь внимания.

– Я молчу не потому, что чем-то недовольна, – сказала вдруг Фелли.

– Э, правда?

– Я не знала, что говорить, потому что у меня раньше не было друзей, – сказала она, когда они проходили под фонарём.

Лейфон бросил на неё взгляд, но не разглядел выражения лица.

Внезапно с её серебристых волос полетели испускающие тусклый свет искры. Глаза Лейфона округлились.

– Сэмпай…

– Ой, прости. Утратила контроль на секунду.

Она пригладила длинные волосы. Они светились слабым зелёным светом, но ничего не отражали и тепла не испускали. Лейфон лишь ощущал левой рукой мельчайшее колебание воздуха.

Психокинез. Внешняя и внутренняя кэй, и в то же время ни то и ни другое. Врождённая способность, особый поток кэй в организме, добиться которого не помогут никакие тренировки.

Он внимательно смотрел. Свечение исходило даже от её бровей и ресниц. Для психокинеза волосы – лучший проводник кэй. Некоторые пропускали кэй через сделанные из волос кнуты. Утратила контроль? Её слова потрясли Лейфона. К тому же, психокинетический свет испускал каждый волос, до самого кончика. Это означало просто невероятную способность к психокинезу.

– Сэмпай…

– Из-за этого брат и перевёл меня на военный факультет, – объяснила она. – Моя способность к психокинезу гораздо выше среднего.

– Вижу.

Лейфону доводилось сталкиваться с феноменом светящихся из-за психокинеза волос, но светилась лишь часть. Он никогда не видел, чтобы светились все волосы, да ещё и ненароком, как у Фелли.

– Из-за этого меня с раннего детства обучали психокинезу. Вся семья была твёрдо уверена, что я стану психокинетиком. Даже я сама ни разу не сомневалась. Но… – она замолчала.

Лейфон почувствовал, как в ней бурлят чувства. Он не ошибся. Её губы слегка дрожали, чего не наблюдалось в обычных разговорах с ней.

– Я думала, что будущее каждого предопределено. Думала, каждый знает, кем хочет стать в будущем. Но я ошибалась. Преступник ведь не знает, что его удел – стать преступником.

Она не засмеялась. Просто говорила лишённым эмоций голосом. Возможно, хотела пошутить. Лейфон не был уверен и решил не смеяться.

– И когда я это поняла, попыталась представить, чем могла бы заниматься, не будь я психокинетиком. Никто не знает своего будущего – а моё с детства предопределено. Я не смогла этого стерпеть и, в конце концов, уехала из родного города сюда.

Родители сделали ей большое одолжение и позволили учиться в Целни, школьном городе брата.

– Родители решили, что можно позволить шестилетний перерыв в обучении психокинезу. А я решила, что найду другую себя – ту, что не станет психокинетиком.

Но не смогла. Из-за бедственного положения Целни и того, кто это положение пытался преодолеть, – её брата.

– Я ненавижу брата, – прошептала она. – Ненавижу брата, заставившего меня вернуться к психокинезу.

Лейфон молча слушал. В её тихом голосе невозможно было различить эмоций, но он чувствовал тяжесть, словно рядом кто-то плакал навзрыд.

– И ненавижу себя, способную быть только психокинетиком.

Из-за своей редкой способности она оказалась в плену своей судьбы.

– Эти девушки светятся слишком ярко, – прошептала она.

Лейфон кивнул, так как не мог не согласиться. Он чувствовал то же, что и она.