Я описал ситуацию Токо-сан и попросил защитить Кэйту. Уложив не спавшего с той ночи паренька на свой диван, она вернулась в кабинет, где ее ждали мы с Шики. Токо-сан села в кресло, а Шики стояла, прислонившись к стене. Я сидел на диване, прямо перед Токо-сан. Когда Кэйта заснул, они обе наконец расслабились и сообщили мне, что я слишком добрый. Я с кислым видом выслушал их критику.

– Так и знал, что издеваться будете.

– Раз знал, не лез бы в это. Такие, как он, легко пользуются твоей добротой.

– Выбора не было. Тут случай особый.

Токо-сан задумалась над моим ответом. Несмотря на резкие слова, она согласилась взять Кэйту под защиту. А вот Шики была против. Она, похоже, всерьез разозлилась, потому как молча сверлила меня взглядом.

– Особый, говоришь? Признаю, случай необычный, но что ты теперь собираешься делать? Думаешь найти и переубедить ее?

– …Да, думаю. Вечно держать его здесь нельзя, а Фудзино Асагами может продолжить убивать. По-моему, единственный выход – встретиться с ней и поговорить.

– Дурак. Поэтому мы и говорим, что ты слишком добрый.

Шики даже и не пыталась сдерживаться. Она и раньше не сдерживалась, но сейчас была особенно агрессивна. Она была действительно зла.

– Ты не отговоришь ее, уже слишком поздно. Она не остановится, пока не достигнет цели. Впрочем, сомневаюсь что она и после остановится. У нее перепутались средства и цель.

– Шики, ты так говоришь, как будто знаешь ее.

– Знаю, и даже встречалась. Она была вчера с Азакой.

Поразительно. Непонятно, почему Азака была с Фудзино Асагами. У них же нет ничего общ… А может и есть. Я знал лишь, что Фудзино – школьница, но если она из Академии Рэйен для девушек, это меняет дело.

– Медленно работаешь, Кокуто. Ты еще не собирал информацию про Фудзино Асагами?

– Эй, да я имя то ее впервые услышал два часа назад. Моей задачей было помочь Кэйте Минато, так что времени на подобные вещи у меня не оставалось.

…Но у меня было плохое предчувствие. Не потому, что я беспокоился за Азаку… это было больше похоже на раздражение, возникающее, когда приходится думать о том, о чем думать не хочется.

– …Так Фудзино Асагами все еще ходит в школу?

– Нет, с той ночи она не появлялась ни дома, ни в общежитии. В школу тоже не ходила – исчезла бесследно. Азака сказала, что не видела ее со вчерашнего дня.

– Токо-сан, когда вы все это успели узнать?

– Недавно. Ее родители наняли меня, чтоб я ее нашла. От Шики я узнала, что Азака вчера была с Фудзино Асагами, но Азака, по-видимому, не заметила в подруге ничего необычного.

Какая ирония, если бы встреча с Азакой была днем позже, или я нашел Кэйту раньше, вчерашней жертвы могло бы и не быть.

– Получается, защита Кэйты Минато – занятие, не лишенное смысла. Раз мы не можем ее найти, используем его как приманку. Если сработает, будет жарковато, так что вам с Кэйтой лучше остаться здесь.

И я наконец понял… для чего здесь нужна была Шики.

– Жарковато?.. Что вы собираетесь делать с Фудзино Асагами?

– Зависит от обстоятельств, возможно придется прибегнуть к силе. В конце концов, этого даже клиент желает. Он не хочет, чтобы его дочь объявили убийцей. Он сказал избавиться от нее прежде, чем дело получит огласку.

– Что? Но она же не без причин убивает!.. Я думаю, с ней можно поговорить.

– Нельзя. Ты не все знаешь. Ты не знаешь про последний удар, который довел ее до убийства. Погрузив Кэйту в сон, я заставила его признаться. Он рассказал, что главарь в последнюю ночь напал на Фудзино с ножом. Она, по-видимому, была ранена. Вот что подвигло ее на месть.

…Нож… Так ей угрожали ножом даже после изнасилования? Но почему из этого следует, что ей уже не помочь?

– Проблема вот в чем. Ее ранили в живот в ночь с двадцатого. Шики встретила ее два дня спустя. И раны у нее уже не было… Она полностью зажила.

– Ранили в живот...

Стоп. Дальше не думай. Разум попытался остановить меня, но не преуспел. Ночь с двадцатого, ученица Академии Рэйен, рана на животе…

– По словам Кэйты, по телефону она говорила, что не может простить их, потому что рана продолжает болеть. Болит уже зажившая рана. Скорее всего боль от удара ножом приходит, когда она мысленно возвращается к моменту изнасилования. Ужасные воспоминания вызывают ужасную боль. Я уверена, что эта боль – иллюзия, но для нее она, должно быть, реальна. Это как приступ. Каждый раз, когда Фудзино охватывает существующая лишь в ее воспоминаниях боль, она убивает. Кто гарантирует, что этого не случится во время разговора с ней?

Но это значит, что пока она не чувствует боли, с ней можно говорить. Прежде чем я успел это сказать, заговорила Шики:

– Ошибаешься, Токо. Ей действительно больно. Боль по-прежнему в ее теле.

– Не может быть. Получается, ты ошиблась, сказав, что ее рана полностью зажила, Шики?

– Рана от ножа зажила. В ней нет ни кусочка металла. Ее боль по-настоящему появляется и исчезает. Когда ей больно, становится слишком поздно, а когда не больно – неинтересно. Я же говорила, я ушла, потому что ее даже убивать смысла не было.

– Ну, если бы в ней до сих пор были кусочки металла, она была бы уже мертва… но зажившая рана, которая продолжает болеть – это как?

Токо-сан с озадаченным видом достала сигарету. Меня слова Шики тоже привели в недоумение. Рана болит, пока не заживет – это нормально. Но как может время от времени возвращаться боль уже зажившей раны? Как будто само чувство боли осталось в теле.

– …Оо.

Меня вдруг осенило. Это не было связано с ее непонятными симптомами, но я вдруг понял, почему Кэйта назвал ее странной.

– Кокуто, это что, такая новая оздоровительная процедура – распевание гласных?

…Вряд ли кто-нибудь стал бы такое выполнять, даже если б помогало.

– Нет, я про странность Асагами.

Токо-сан подняла бровь. Ну да, я ведь рассказал ей лишь краткую версию моей истории, и об этом, похоже, не упомянул. Я рассказал ей о странном поведении Фудзино.

– Разве не странно? Кэйта Минато в своем рассказе заметил, что ей было словно все равно, что с ней делают. Сначала я решил, что она просто сильная девушка, но я ошибался. Она не очень решительная.

– …Ты говоришь так, будто знаком с ней, Микия, – заметила Шики, внимательно посмотрев на меня. Инстинкт посоветовал мне проигнорировать ее. …В противном случае я мог нарваться на неприятности.

– Возможно… Я в этом не сильно разбираюсь, но, думаю, у нее может быть что-то вроде парестезии, или потери чувствительности.

Потеря чувствительности – это, как и следует из названия, расстройство, при котором перестают функционировать органы чувств. Это очень редкое заболевание, оно практически не встречается, но в данном случае может объяснить ее странные симптомы.

– Понимаю. Это кое-что объясняет, но не все. Если у нее потеря чувствительности, она даже при ударе ножом не почувствовала бы никакой боли. Надо узнать, врожденное ли это и повреждена ли ее нервная система. Итак, исходя из допущения, что у нее потеря чувствительности, могло ли что-либо нарушить эту нечувствительность, вроде сильного удара по спине или приема большого количества стероидов?

Сильный удар по спине… точно.

– Насколько я знаю, ее ударили битой по спине, впрочем не знаю как сильно, – сказал я, стараясь выглядеть бесстрастным.

Токо-сан лишь рассмеялась.

– Понятно. Эти, скорее всего, размахнулись по полной. У нее, вероятно, был поврежден позвоночник. Даже небольшая трещина – уже повреждение. А потом ее, не понимающего этого ощущения, еще и изнасиловали. Уу, получается, это была первая боль, которую она почувствовала? Она, наверное, не понимала, что это за раздражение. Даа, просто удивительно, что ты решился защищать Кэйту Минато, – усмехнулась Токо-сан.

Есть у нее такая дурацкая манера – загонять человека словами в угол. Наверное любит устраивать психологические атаки, а под руку обычно я попадаюсь. Обычно я с ней спорю, но на этот раз ответить не мог. …Не был уверен в собственной правоте. Оставалось лишь отвести взгляд и проигнорировать ее.

– …Так позвоночник каким-то образом связан с потерей чувствительности, Токо-сан?

– Ну да, спинной мозг ведь управляет нервной системой, так? Когда возникают проблемы с чувствительностью, причина обычно где-то в позвоночнике. Знаешь, что такое сирингомиелия?

…Такой медицинский термин мне, конечно же, не знаком. Я покачал головою, и Токо-сан разочарованно опустила плечи.

– Сирингомиелия – самый распространенный случай потери чувствительности. Смотри, Кокуто, есть два вида чувств. Есть поверхностные, позволяющие чувствовать такие вещи как боль, температуру и прикосновение. А есть глубокие, сообщающие о движении и состоянии тела. Обычно оба вида чувств работают одновременно. Понимаешь ли ты, что представляет собой человек, абсолютно лишенный чувств?

– Попробую сформулировать. Он не чувствует того, чего касается, и не знает вкуса того, что ест, так?

– Естественный ответ для того, кто наделен чувствами, – улыбаясь, кивнула Токо-сан. – Ты думаешь, что у него нет чувств, но есть тело, и поэтому он такой же, как ты. Но ты ошибаешься. Тот, у кого нет чувств, не может ничего получить от жизни, Кокуто.

Не может ничего получить… Это как? Он же все равно способен держать вещи и разговаривать с окружающими. Получается, что он лишь не может чувствовать прикосновения. Почему он из-за этого не сможет ничего получить от жизни? Он ведь не тела своего лишен. По-моему, это лучше, чем, скажем, лишиться части тела.

И тут я понял. …У него нет тела. Даже прикасаясь, он не чувствует прикосновения. Лишь его глаза сообщают ему, что он коснулся чего-то. Все равно что книгу читать. Разве это не то же самое, что читать книгу или выдумывать историю? Даже ходьба для него – всего лишь перемещение тела. Он не чувствует земли, чувствует лишь, что его ноги двигаются. Хотя нет, даже в этом он может убедиться лишь глядя на свои ноги. Не иметь чувств значит не иметь тела. Такой человек ничем не отличается от призрака. Его реальность – лишь то, что видят его глаза. Он будто не может ни до чего дотронуться, хоть на самом деле и может!..

– Вот, значит, что такое потеря чувствительности.

…Той ночью я встретил девушку, слабо ощущающую реальность.

– Именно. Предположим, что в результате удара по спине чувствительность Фудзино Асагами на время вернулась. Тогда она узнала, что такое боль. Чувство, которого она раньше никогда не испытывала, послужило импульсом к убийству.

Если эта девушка узнала, что такое боль, возненавидела ли она это чувство? Нет, для нее такой ход мыслей невозможен. …Поскольку она существует как призрак, могу лишь представить, как счастлива она была испытать чувство боли. Впрочем, чувство счастья она бы тоже не поняла.

– …Возможно, что чувствительность временно вернулась, и боль, которую она испытала, позволила ей познать чувство ненависти. Чувство боли, которое она наконец обрела, подтолкнуло ее к мести…

…Какая ирония.

– Вопрос вот в чем. Фудзино сказала, что мстит, потому что болит ее рана, хоть у меня на этот счет сомнения. Точнее, боль вызывает в ее памяти все то, что с ней совершили, и это вызывает в ней желание отомстить. Таково мое предположение, но что-то тут не так. Во-первых, по словам Шики, она уже утратила чувствительность, так? В таком случае у нее не было бы причин для мести. Ее рана не должна болеть, поскольку она зажила.

– Все не так, Токо-сан. Отсутствие чувств должно означать и неспособность к сексуальной стимуляции, поэтому она не могла ничего чувствовать даже когда ее насиловали. С ее точки зрения, насиловали лишь ее тело. Но, несмотря на это… нет, именно из-за этого, вместо тела боль приняло ее сердце. Думаю, раны ее не на теле, а в душе. Вот почему вместе с воспоминаниями к ней возвращается боль – болит ее сердце.

Токо-сан не ответила. Вместо нее ответила Шики.

– Невозможно, – засмеялась она. – Души не существует. Как может болеть то, чего нет?

Я не мог найти подходящего ответа. Доказать реальность такого сентиментального понятия, как душа, было, естественно, невозможно. Пока я молча стоял, Токо-сан выразила свое несогласие:

– Но человеческое сердце, человеческую психику легко сломать. Не думаю, что из невозможности получения повреждений следует отсутствие сущности. Были случаи, когда люди умирали из-за душевных травм. Даже иллюзию можно назвать «болью», если для самого человека она реальна.

Ответ вышел неоднозначным, что для нее довольно необычно. Но теперь у меня был союзник.

– Ты что, Токо, тоже теперь на стороне Фудзино Асагами? – разозлилась Шики. – К ней это не относится.

– Да, тут я с тобой согласна. Не думаю, что Фудзино Асагами столь сентиментальна. Мстит ли она из-за боли в сердце? Не думаю. Ведь если чувствительность утрачена, сердце тоже ничего не чувствует.

Она немедленно превратилась из союзника в противника.

– Видишь ли, с медицинской точки зрения индивид – это феномен реакции человека на внешнее воздействие. Эмоции индивида… такие, как «доброта» и «ненависть», не могут зародиться сами, изнутри. Они не будут функционировать, пока их не простимулирует что-то извне. Вот зачем нужны чувства. Без чувств подобное невозможно. У людей с потерей чувствительности отсутствует индивидуальность. Их мышление непохоже на твое, у них нет вкуса, как у нас. Они не понимают здравого смысла. Вот почему разговаривать с ней бессмысленно, – невозмутимо резюмировала она.

Сказанные с безразличием слова прозвучали как окончательный приговор, и я не выдержал.

– …Прошу, не говорите так, ведь вы ее даже не видели.

Я вскочил с дивана, не в силах больше сдерживаться.

– Мы ведь исходим из предположения, что Фудзино Асагами с рождения лишена чувствительности. А это еще не факт.

– Это ведь именно ты сказал, что у нее, возможно, потеря чувствительности, – ледяным голосом сказала она.

…Ей абсолютно наплевать на окружающих. Как она может быть так жестока к Фудзино Асагами, она ведь женщина? Или же она так жестока именно потому, что женщина?

– Впрочем, у меня тоже есть свои сомнения. Фудзино Асагами может оказаться всего лишь жертвой. Вопрос в том, что произошло первее.

…Что значит «что произошло первее»? Токо-сан погрузилась в размышления и не стала объяснять подробнее.

– А ты что думаешь, Шики? – спросил я, не оборачиваясь.

– То же, что и Токо, – ответила Шики, как я и ожидал. – Но к какому бы выводу ни пришла Токо, я не могу позволить Фудзино Асагами продолжать действовать. Меня тошнит от одной мысли, что она может совершить еще одно убийство.

– Ненавидишь себе подобных, значит? Видно, такие как ты действительно не любят друг друга.

Токо-сан поняла смысл, скрытый в словах Шики. Я знал, почему Шики так сказала. …Когда же Шики поймет, что ей не убивать нравиться? Я уверен, что Фудзино Асагами и Рёги Шики похожи. И именно поэтому они не могут простить друг другу имеющееся между ними важное отличие. Если они встретятся в бою… осознает ли Шики, кто она на самом деле? Нет, нельзя позволить им сразиться.

– …Хорошо. Я сам займусь поиском сведений о ней. Можно взглянуть на уже имеющуюся информацию, если она у вас есть?

Токо-сан передала мне документы. Шики отвернулась, сказав «делай что хочешь». Судя по документам, Фудзино Асагами до школы жила в Нагано. Там ее фамилия была не Асагами – «малая вершина», а АСАГАМИ – «малый бог». Ее нынешний отец – не настоящий отец, а значит она осталась с матерью, когда та повторно вышла замуж. Пожалуй оттуда и начну свое расследование.

– Путь мне предстоит неблизкий, и я, возможно, не вернусь ни сегодня, ни завтра. Кстати, Токо-сан, а сверхъестественные способности правда существуют?

– Не веришь словам Кэйты Минато? У Фудзино Асагами явно какая-то разновидность такой способности. Да. Термин «сверхъестественная способность» можно понимать очень широко, и потому он недостаточно точен. Если хочешь об этом разузнать, могу рекомендовать тебя специалисту.

С этими словами Токо-сан записала адрес этого специалиста по сверхъестественному на обороте своей визитки.

– Постойте, а вы что, не разбираетесь?

– Нет конечно. Магия – это наука. Какое отношение мы имеем к тому, что дано с рождения, или к теории, нарушающей законы? Больше всего меня бесит, что такие способности даются лишь избранным.

Ее это, должно быть, действительно бесило, поскольку она разговаривала так, будто на ней были очки. Взяв ее визитку, я обратился к Шики:

– Шики, я пойду, а ты не делай глупостей.

– Это ты у нас делаешь глупости. Видно, дураков и правда не лечат, – грубо сказала Шики, но затем кивнула, сказав, что постарается.

Я с облегчением покинул офис. Она права, однажды я едва не погиб. Я не говорил Шики, что это она была той, кто чуть меня не убила. Выйдя из комы, она забыла о том происшествии. Пусть лучше и дальше не вспоминает.

Я ей, наверное, никогда об этом не расскажу.