4. Окончательное решение
В то время как Лейфон разговаривал сам с собой…
Опустив ставшие неподъёмными железные хлысты, Нина хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться. Она жадно втягивала воздух, но ненасытный организм требовал ещё и ещё. Было тяжело, но она пыталась успокоить дыхание. Ноги дрожали, хотелось упасть прямо здесь, но Нина, собрав последние силы, продолжала стоять. Разгорячённый организм понемногу остывал. Правильное дыхание – основа работы с кэй. Сбивать его нельзя. Тело тоже нельзя расслаблять сразу. Остывать надо постепенно, шаг за шагом.
В ушах стоял ритмичный гул. Шумела кровь в голове. К этому шуму примешивался доносившийся снизу грохот гигантских ног Целни. Звуки множества механизмов сливались с воем бушующего снаружи ветра в единый гул.
Ей нужно было место, где никто её не увидит, где никто ничего не скажет – такое возможно лишь на краю города.
– Так…
Дыхание успокоилось, и Нина снова подняла хлысты. Было тяжело, но внутренняя кэй пока позволяла держаться. Для этого и надо было успокоить дыхание.
На этом самом месте Лейфон показал свою полную силу – а теперь Нина отрабатывала здесь удары хлыстами, одна. Что надо сделать, чтобы стать сильнее? Не прекращая ударов, она задавала себе этот вопрос.
От простых движений она перешла к более сложным. Движения любого оружия, как правило, сводятся к вариантам, состоящим из трёх этапов: замаха, накопления сил и удара. Но ради того, чтобы меч мог нанести рубящий удар, или копьё – колющий, приходится пройти долгий путь, нарастить число вариантов движений соответствующего оружия, объединить их в комбинации, найти способы противодействовать движениям противника. Это не значит, что простое повторение ничего не даёт. В пылу схватки, когда разум не успевает оценить ситуацию, тело инстинктивно выполняет заученные действия. Со временем повторяемые снова и снова действия придадут движениям отточенность, тело станет сильнее. И уже за счёт одной этой силы она может получить преимущество над противником.
– Уфф, уфф, уфф, уфф…
Снова перерыв. Восстанавливая дыхание, Нина вытащила из лежащего рядом портфеля полотенце, чтобы вытереть пот. До начала школы было холоднее, и тепло сразу уходило из разогретого организма, но теперь было легче – даже ночью. Целни, наверное, двигался в сторону тёплого климата. Благодаря этому тело не теряло тепла. Пот продолжал струиться, и она раздражённо запрокинула голову, глядя в ночное небо сквозь невидимое воздушное поле.
Не опуская головы, Нина села на землю. На твёрдой и, конечно же, холодной земле было приятно. Не чувствуя в себе сил снова подняться, она сидела и смотрела на небо. Там плавала лишь половинка луны на фоне бездонного мрака. Луна словно обозначала границу ночи.
Свёрнутые хлысты лежали рядом с Ниной. Она нащупала их, не отрывая взгляда от луны. Луна источала с небосклона мягкий голубой свет, и на секунду показалось, что её можно потрогать. Но протягивать руку Нина не стала. Смущалась собственных наивных мыслей и прекрасно знала, что до луны не достать.
– Далеко, – прошептала она.
Кажется, что можно достать – а достать нельзя. Луна плыла между иллюзией и реальностью. Делала вид, что до неё можно дотянуться рукой, а на деле находилась в сотнях тысяч килумелов от Нины. Вытянутая рука не покроет и доли этого расстояния.
Надо как-то до неё дотянуться, подумала Нина. Если не достаёт рука, надо взлететь… Девушка невольно рассмеялась над собственными дурацкими фантазиями. Летать она тоже не умеет. Такие мечты ей не помогут. Поможет лишь понимание собственных слабостей – а слабость заключалась в том, что она захотела надеяться на какие-то чудеса, которые помогут достичь желаемого.
– Так… нельзя.
Нина не считала, что оттачивание движений лишено смысла. Она верила, что это неотъемлемый элемент роста. Но таким образом она тренировалась всегда. Ещё с тех самых пор, как узнала о существовании кэй внутри себя и решила стать военным. И в то же время понимала, что простое повторение движений не даст качественного скачка. Неужели нет способа как-то резко сделаться сильнее…
Она отлично понимала, что это просто мечты. Но не могла выбросить эту мысль из головы. Это её злило.
– Чёрт.
Она решила, что и так сможет стать сильнее. Верила, что при должном усердии, если приложит побольше времени и старания, сможет сравняться с Лейфоном. Но какой срок нужен, чтобы достичь его уровня? Год? Два? Вряд ли… Это было бы слишком просто. На то, чтобы достичь нынешней силы, ушла вся её жизнь. За один-два года усердных тренировок ей не догнать Лейфона, который в два-три, а то и больше раз сильнее её. К тому же у неё не было даже года.
– Не успею.
Нужна не какая-то возможность в будущем, а то, чего можно добиться здесь и сейчас. Чтобы исправить дисбаланс семнадцатого взвода, она должна стать сильнее. Никто за неё этого не сделает. Ведь именно она решила защищать Целни.
– Успею ли?
Нина убрала руку с хлыста. И медленно вытянула в сторону луны. Пальцы ухватили лишь воздух, но выглядело так, будто рука коснулась луны. Воображаемое прикосновение. Выдуманный успех. Она понимала, что это бессмысленно, и всё же…
– Обидно.
Глядя на расплывающуюся в глазах луну, Нина опустила руку. В самом ли деле она испытывает лишь обиду – или же зависть? Потому что у Лейфона есть то, чего она так желает? Или же…
Письмо. Она прочитала письмо, которое выпало из упавшего конверта. И после прочтения её беспокойство, казалось, немного усилилось. Усилилось желание сравняться с Лейфоном. Она не знала, как относиться к Лирин, девушке, знавшей Лейфона лучше Нины. Тревога её почему-то усилилась. Что-то не давало Нине покоя.
– Заканчивать, что ли?
Она смахнула пот со лба и вдруг вскочила на ноги.
– Рано ещё заканчивать.
Вскочила, встряхнулась, отгоняя усталость и ненужные мысли, и подняла хлысты. Ночь длинная. Времени мало – но мало не значит недостаточно. Она в это верит…
– Ха!
Нина пустила кэй.
***
Следующий бой взводов был назначен на следующие выходные.
Лейфон невольно вздохнул. Последние дни у него не было возможности пообщаться с Ниной. Во время занятий пересечься было не так просто, поскольку учились они на разных курсах. На тренировках поговорить наедине было просто некогда, а после тренировок Нина сразу же исчезала. В отделении центрального механизма встретиться тоже не получалось. Раньше они работали вместе, но в какой-то момент их назначили в разные группы, и они оказались на разных участках.
В результате столь неудачного стечения обстоятельств у Лейфона возникло ощущение, что он болтается в пустоте. Вдобавок Лейфон был Лейфоном: Харли приносил ему макет меча для испытаний, нужно было общаться с Карианом и техниками с алхимического факультета, и свободного времени не оставалось. Не было времени даже на то, чтобы расслабиться, но это Лейфона не особо волновало. Однако…
– Ты что, сильно занят последнее время?
Шёл обеденный перерыв. Мифи задала свой вопрос, когда они, по уже заведённой традиции, ели приготовленные Мэйшэн бэнто.
Они расположились на крыше школьного здания, куда пускали учащихся – крыша была обнесена металлическим ограждением, стояли скамейки. Обедали здесь, расположившись на скамейках, и другие группы студентов.
– А? Заметно?
– Конечно.
– Да… – кивнула даже Мэйшэн, соглашаясь с Мифи, и Лейфон почесал голову.
– Мы пытались позвать тебя погулять после тренировок, но ты куда-то исчезал. А я ведь выбирала время, когда ты свободен от работы.
Как она вообще узнала график его работы в центральном механизме? Талант Мифи к добыче информации просто пугал.
– Скоро следующий бой взводов, – предположила Наруки. – Ты поэтому занят?
– Нее, его ведь и после тренировок нету, – возразила Мифи. – Странно это.
Она уже начала сплетничать, словно забыв, что объект сплетен сидит рядом. Да и Наруки явно не верила причине, которую сама же и предложила, и, по-видимому, просто хотела исключить один из вариантов и заставить Лейфона проговориться.
– А почему странно?
Мифи, сходу отбросившая вариант, предложенный Наруки, стала развивать успех.
– Подготовка к бою взводов. Такое разве надо скрывать?
– Зачем ты меня спрашиваешь?
– Вот бы узнать.
– Издеваешься.
– Нет, серьёзно.
– Хм.
Мифи быстро бросила на Лейфона изучающий взгляд. Тот опустил глаза на приготовленный Мэйшэн бэнто, стараясь выглядеть невозмутимым.
– Девушка появилась?
– С чего ты взяла?
– Между прочим, последнее время вас с Лосс-сэмпай часто видели вместе. Было ведь? Такое не утаишь, сэмпай девушка заметная.
– Да нет же, – замахал руками Лейфон, увидев, что Мэйшэн бледнеет. – Просто мы живём в одной стороне.
– Так это из-за того, что вы живёте в одной стороне, ты постоянно с ней ужинаешь?
– А это ты откуда знаешь?
В самом деле, с той ночи на боевой площадке они неоднократно вместе ужинали. И почти каждый раз за счёт Кариана – но он ни разу к ним не присоединился, и ужинал Лейфон только с Фелли.
– Не надо недооценивать информационную сеть Мифи-тян, – гордо выпятила грудь Мифи, и Лейфон пришёл в замешательство.
– Нет, правда, это случайность, – попытался объяснить он, но взгляд Мифи остался подозрительным.
– Случайность, и только? Она ведь мила и привлекательна. Когда ты с ней наедине… разве не начинает бить ключом энергия юности? Разве не создаёт вспыхнувшая молодая страсть иллюзию вседозволенности, позволяя пламени безумства взять верх над разумом?
– Как ты сложно выражаешься…
– Иными словами, ты её уложил или как?
– Это уж слишком прямолинейно…
Лейфон, всё отрицая, замотал головой. Он бы ни за что не осмелился так поступить с Фелли. Нет, нет, причём тут смелость, дело же не в этом…
– Тогда чем ты занят?
– …
– Хм… Не можешь сказать?
– Не разрешают.
Кариан попросил держать всё в тайне. Известие о гряземонстре на пути Целни может вызвать панику у студентов, не привыкших иметь дело с гряземонстрами. Когда напали личинки, в городе начался хаос, помешавший проведению оборонительных мер. Впоследствии было решено пересмотреть эти меры, но за один день такие вопросы не решить. Выходило, что противостоять нынешней угрозе способен лишь Лейфон. И будет лучше, если он решит эту проблему без ведома остальных.
Мифи некоторое время внимательно смотрела на Лейфона.
– Скуучно, – буркнула она наконец, признавая, по-видимому, своё поражение, и встала, держа в руках бэнто.
– Ми?
– Скуучно с вами, буду есть одна. Пока!
Мифи, махнув рукой, направилась к выходу с крыши и скрылась в дверном проёме.
– Как маленькая… Зачем же так обижаться?
Ну и дела… Теперь встала и Наруки.
– Ты уж её извини.
– Что ты, это я виноват.
– Думаешь? Даже если и так, она слишком многого от тебя хочет, – пожала плечами девушка и посмотрела на обеспокоенную Мэйшэн. – Пойду поговорю с Ми, а ты посиди с Мэй.
С этими словами Наруки взяла свой бэнто и отправилась догонять Мифи.
– А… – попыталась что-то сказать Мэйшэн, но было поздно. Пока она заикалась, Наруки ушла с крыши.
Такое вроде как уже было…
– Извини, – сказал Лейфон растерянной Мэйшэн, продолжая испытывать странное дежа вю.
– Ты же… не виноват?
Она немного пришла в себя и теперь мотала головой так, что волосы разметало во все стороны.
– Нет, мне всё-таки кажется, что виноват.
– Но ты же… не можешь сказать?
На её прямой вопрос он не мог дать ответа. Если скажет «не могу», то признает, что ему есть что скрывать, если скажет, что скрывать нечего, враньё легко будет разоблачить. Рассказать он не мог, врать не хотел. Тем более врать Мэйшэн с подругами. С ними он хотел быть честным.
Оставалось лишь молча пожать плечами.
– По-моему, если ты чего-то не можешь сказать, мы не должны спрашивать и не должны даже слушать, если кто-то расскажет… Потому что если можно будет рассказать, ты когда-нибудь расскажешь.
– Спасибо.
– Ми тоже всё понимает…
– Надеюсь.
– Но она любопытная… – улыбнулась Мэйшэн. Лейфон позавидовал её умению так искренне улыбаться. – Когда появляются секреты у меня или у Накки, Ми сразу всё узнаёт. А твоего секрета не знает. Ей, наверное, обидно. Что она не знает, и что ты не позволяешь узнать.
– Не позволяю узнать?
– Она хочет получше тебя узнать… Сама она так не скажет, но Ми любопытна, и хочет, чтобы ты позволил узнать твои секреты. А Накки просто молча попытается разузнать всё сама, и на этом остановится. А я… – Мэйшэн остановилась и покачала головой. – Поэтому Накки тоже беспокоится. Особенно Накки.
– Особенно?
– Да… Особенно.
– Почему?
– Разве ты… не помог ей тогда? А теперь, когда она видит, что у тебя проблемы, она хочет сделать хоть что-то, но ничего не может, и потому места себе не находит.
– Я понятия не имел, – растерянно пробормотал Лейфон.
– Она очень терпелива…
– Я помог, конечно, но мне заплатили, и я думал, Накки не станет беспокоиться о таких вещах… – возразил он, но понимал, что ошибся.
Лейфон пришёл на помощь, когда у неё были проблемы, а теперь проблемы у него, и она не может помочь в ответ – чувство не из приятных. И неважно, что он на этом заработал.
– Вот как… Да, я виноват.
– Нет, не виноват…
– Нет, виноват.
Девушки так хотели узнать его поближе. А он не понял, и уже в этом его вина.
Кстати, Мэйшэн ведь так не разговаривала, когда они только познакомились. Она всегда была немногословна, и если и говорила, то короткими фразами. А теперь сама начинала разговор. Так она пыталась сблизиться с Лейфоном.
– У меня такой озабоченный вид?
– Не то чтобы озабоченный, скорее… обеспокоенный?
– Обеспокоенный? – не понял Лейфон.
– У тебя иногда такой вид… – нахмурилась Мэйшэн.
– Правда?
– Угу…
– Понятно…
У самой Мэйшэн вид всегда такой вид, будто она вот-вот заплачет, но этого он не скажет даже под пытками.
– У тебя… что-то случилось?
Лейфон отвел взгляд от нахмурившейся девушки и задумался. Обеспокоенный? Гряземонстр не был причиной беспокойства. Вероятность встретиться с ним высока, надо решать проблему, отступать некуда, – и беспокойства по этому поводу Лейфон не испытывал. Так или иначе, он был готов к приближению гряземонстра. Более того, сражения с ними были нормой жизни в Грендане. Мысли о возможной смерти лишь мешали бы Лейфону в то время, он был бы уже мёртв, если бы позволил себе такое. Этот его внутренний бой уже давно закончился.
О чём же он тогда беспокоится…
– Аа…
– Э?
– Нет, я… Ха-ха-ха-ха… Вот оно что…
– Э? Э?
– Ми наговорила всякого, вот я и запутался.
– Ээ?!
– Аа… Но тут-то ничего не поделать.
– Уу…
– Хм?
Немного посмеявшись, он повернулся к ней.
– Лейтон…
Мэйшэн, побледнев, сцепила руки, словно в молитве.
– Мэй?
– Т-ты… ты…
– Эээ… ээ, н-нет, всё хорошо, всё хорошо. Я просто не так понял… Ты, ээ, не плачь, пожалуйста?
Успокаивая дрожащую Мэйшэн, Лейфон принял решение рассказать о проблеме.
Кончилось тем, что Мифи и Наруки, вернувшись, застали Лейфона, пытавшегося утешить ничего не понимающую, бледную и трясущуюся Мэйшэн – и чтобы объяснить, что он Мэйшэн не обижал, пришлось пропустить послеобеденный урок.
Затем Лейфон всё объяснил. Недоразумение было исчерпано.
– Хм, говоришь, с командиром что-то не так… – с энтузиазмом закивала Мифи, крутя в руках пустой пакетик из-под молока. – И тебя это насторожило?
– Да, – вяло кивнул сидящий на скамейке Лейфон, которого все эти объяснения совершенно истощили.
– И ты хочешь как-то помочь?
– Если могу, – продолжал кивать он, так как сил на большее не оставалось.
– Почему?
– В каком смысле, «почему»?.. – уставился на Мифи Лейфон, подпрыгнув на скамейке от удивления – вопрос застал его врасплох.
Мифи и сидящая рядом Наруки тут же внимательно на него посмотрели.
– Потому что вы в одном взводе? Тебя же вроде не интересовали бои взводов? Тогда чем тебе мешает странное поведение командира?
– Ми…
Мэйшэн растерянно смотрела на Мифи и Наруки. Затем покачала головой, словно признавая поражение. В эту секунду девушки, казалось поняли друг друга, но Лейфон не мог знать, о чём именно речь.
Однако ему задан вопрос. Почему ему так нужно что-то сделать для Нины?
– Обязательно было задавать такой сложный вопрос?
– Чего же сложного, разве нельзя сказать как есть? – заметила молчавшая прежде Наруки.
– Наверное, – кивнул он.
Она права, вопрос, наверное, несложный. Но сходу Лейфон ответить не мог.
– Бои меня и сейчас особо не волнуют. Это правда, – сказал он медленно, подбирая слова, сам пытаясь найти ответ. – Но правда и то, что мои взгляды изменились, пусть и совсем немного. Похоже, я останусь во взводе до окончания следующего турнира.
– Хм. Чувство справедливости проснулось? Небольшое расследование показало, что у Целни проблемы. Все студенты старше третьего курса знают.
– Ты слишком хорошо обо мне думаешь.
– А что тогда? – спросила Мифи, и в её ровном голосе Лейфону послышался упрёк.
– Не в моих интересах потерять город. В Грендан возврата нет. Если за шесть лет я чему-нибудь здесь не научусь, не на что будет жить в других городах. Поэтому заниматься Военным Искусством до самого выпуска я не собираюсь.
– В Грендан возврата нет? – переспросила Мэйшэн, и он покачал головой.
– Вы, наверное, уже поняли, что Искусством я занимался не на досуге.
– Это мы знаем, – фыркнув, пожала плечами Наруки. – Если ты свои приёмчики выучил на досуге, остальные военные вообще не военные. Ты в Грендане, наверное, полную подготовку прошёл? После такого в школьном городе тебе учиться-то нечему. Меня больше волнует твоё намерение бросить Искусство.
Лейфон почувствовал, что девушки опять сверлят его взглядами. И давление, казалось, нарастало. Так они беспокоились о его прошлом. Наруки зашевелила губами. Сейчас она озвучит свои подозрения в виде прямых вопросов. И что он ей ответит? Он по-прежнему убеждён, что совершённое им в Грендане не было ошибкой. Но теперь он понимал, что многим причинил боль. Как отнесутся к нему подруги? С удивлением? С презрением? Отстранятся от него? Он вспомнил одиночество, которое испытал тогда – и ему стало страшно. Как получилось, что Нина узнала и смогла понять?
– Может… не будем? – сказала Мэйшэн, оборвав охвативший Лейфона вихрь эмоций.
– Мэй?
– Мы же… не об этом хотим спросить, правда?
– Вообще-то да…
– Но ведь…
– Тогда давайте… не будем? – настойчиво повторила она, и девушки замолчали.
Мэйшэн посмотрела на Лейфона. Взгляд её был извиняющимся, в глазах отражался он сам.
– Извини… Просто они… хотят побольше о тебе узнать – как и я.
– Я не… – заговорил он, но не смог продолжить.
Не смог, потому что почувствовал жжение в груди. Он не мог сказать, чего стыдится, и в то же время боялся, что они всё узнают. Оказывается, он уже привык к девушкам. Привык к их компании. Привык учиться с ними вместе. Они стали неотъемлемой частью его повседневной жизни. И теперь он боялся их потерять.
– Мне просто нравятся ребята из взвода. И если что-то не так, хочу им помочь, – выдавил из себя Лейфон, и больше ему нечего было сказать. Он замолчал.
Он не мог себе врать, ему нравилось проводить время в компании Нины и Фелли, Шарнида и Харли – нравилось не меньше, чем с Мэйшэн и её подругами. Их он тоже боялся потерять.
– Ну, раз так, больше вопросов не имею, – сказала Мифи с подозрением в голосе.
– Да, я вот сразу сказала, что если надо чем-то помочь, мы поможем. Это только Ми колебалась.
– Ох, не смеши людей, Накки!
– Я нисколечко не сомневалась.
– Врёшь! Ты беспокоилась.
– Я совсем не о том беспокоилась, о чём ты.
– О том же.
– Неправда.
– Правда!
– Нет.
– Да, ты именно об этом и беспокоилась. Именно, именно-именно, о командире Лейтона, о Фелли-сэмпай, о письме этом…
Внезапно Мэйшэн, лицо которой стало совершенно красным, издала протяжный вопль, и Лейфон, Наруки и Мифи словно превратились в каменные статуи с округлившимися глазами.
– М-Мэй?
Мэйшэн быстро зажала себе рот руками, плечи её вздрагивали.
– Ой…
– П-прости…
Её подруги поняли, что натворили, и теперь испуганно смотрели на Мэйшэн, но было поздно – из зажатого рта донеслись рыдания, из глаз снова брызнули слёзы.
Она же хотела извиниться… Хотела извиниться за то, что прочитала письмо, и всё это время выискивала подходящий момент. И вот…
Теперь, поняв, что возможность извиниться она упустила, Мэйшэн не могла сдержать слёз.
На этот раз выгнали Лейфона. Он издали наблюдал, как две подруги пытаются утешить Мэйшэн. Иногда Наруки или Мифи случалось ляпнуть что-то, от чего ситуация становилась ещё хуже, они меняли тему, заговаривали о прошлом, затрагивали чувствительные воспоминания, Мэйшэн снова обижалась, девушки пытались её утешить, всё повторялось сначала…
Мэйшэн… Когда все девушки, наконец, успокоились, звонок известил об окончании урока. Последнего урока.
***
Они обо всём договорились, но в реальность происходящего по-прежнему не верилось.
– Итак, я объясню, в чём наша миссия!
Стояла глубокая ночь. Точнее, почти утро. Было ещё темно, но через два-три часа взойдёт солнце. Вряд ли девушки до сих пор не ложились – скорее всего, только встали. Волосы Мифи были всклокочены спросонья.
– Брось, чего тут объяснять? – охладила Наруки пыл подруги, которая почему-то была в солнцезащитных очках и плаще.
Когда он закончил уборку в отделении центрального механизма, девушки уже ждали у выхода.
Выдыхаемый воздух тут же превращался в пар. У Мэйшэн с собой был термос с горячим чаем. Все с глубоким чувством благодарности подставили бумажные стаканчики.
– Где командир?
– Начальник вызвал, она ещё там, скорее всего.
– Ладненько… Тогда дождёмся и начнём слежку.
Мифи держала стаканчик двумя руками и посмеивалась в предвкушении, а очки её затуманились от горячего чая. Лейфон поёжился – вид у неё был какой-то злодейский.
– По-моему она просто пойдёт домой спать…
– Нее, я видела, чем она занимается после окончания ваших тренировок – продолжает тренироваться, пока не настанет время работы, так что если что и случается, то после.
– А? Тренироваться?
– Ага. Выкладывается на полную, с выкриками.
– Верно, аж кровь в жилах стынет, – подтвердила Наруки – а она кое-что в этом понимала.
Лейфон погрузился в размышления. Она сказала, что парные тренировки отменяются, а сама продолжала тренироваться.
– А, понятно.
– М? Что?
– Нет, это я так.
Лейфон догадывался о причине такого поведения, ведь именно об этом он и размышлял прошлой ночью.
Он посмотрел на Наруки, и ему показалось, что она пришла к тем же выводам. По крайней мере, в её глазах уже не было того интереса, который она проявляла ещё в конце дня.
– Ой, – тихо сказала Мэйшэн, и все тут же посмотрели на выход.
Там появилась Нина. Изо рта её выходили облачка пара, но на ней, несмотря на холод, была лишь военная форма. Но ведь она пришла сюда, не заходя в общежитие? Рабочая одежда, должно быть, лежала в висевшей на плече спортивной сумке. Лейфон вспомнил, что сумка была при ней и до тренировки.
И было нечто, чего не могла скрыть даже темнота, едва разгоняемая оранжевым светом уличных фонарей. У Нины были тёмные круги под глазами. Впрочем, утомление, о котором они свидетельствовали, на походке никак не сказывалось.
Лейфон и девушки допили чай, выкинули стаканчики в ближайшую урну, дали Нине время отойти подальше и последовали за ней. Дистанцию задавали Лейфон и Наруки. Иначе Мифи с Мэйшэн мгновенно бы себя выдали. Так казалось вначале – но на деле, возможно, даже Мифи управилась бы сама. Было совершенно очевидно, что у Нины за спиной огромная мёртвая зона. Девушка была напряжена, но её линия обзора напоминала старый проволочный забор с большим количеством дыр.
– Она утомлена, – тихо заметила Наруки, и Лейфон лишь кивнул.
Что довело Нину до такого состояния? Быть может, поражение в последнем бою? Неужто оно так подействовало на девушку? Лейфон не понимал. Хотя нет, быть может, и понимал. В Грендане он и помыслить не мог о поражении. Он не мерялся силами – он выживал. Он всегда побеждал, потому что не мог иначе. Не потому, что это был вопрос жизни и смерти – просто он боялся, что, остановившись однажды на пути к намеченной цели, не сможет двигаться дальше. Не это ли происходит сейчас с Ниной?
Причина кроется здесь, не так ли? Она защищает город – хочет защитить. Сама ему говорила, не так давно.
– Куда… она идёт?
– Действительно.
Мэйшэн и Мифи одновременно с недоумением наклонили головы.
Нина явно шагала в сторону городского периметра. Край города являлся зоной повышенной опасности, и поэтому жилые здания и здания особой важности старались строить подальше от периметра – но зато у зданий вблизи опасной зоны была дешёвая арендная плата. Лейфон не знал, где именно живёт Нина, но явно не на окраине – он видел, в какую сторону она уходит после тренировок и работы.
Наконец она оказалась на участке, где зданий не было вообще. Ветер доносил металлический лязг ног города, сливающийся в непрерывный давящий на уши гул.
Лейфон и девушки остановились за деревьями, чтобы укрыться от ветра. Подойти ближе и не быть обнаруженными возможности не представлялось. Вдалеке виднелась хоробусная остановка, а по ту сторону воздушного поля ветер разносил загрязнители и бушевала песчаная буря. В эту ночь ветер казался особенно сильным. Отрезанная полем буря казалась диковинным зверем, извивающимся в темноте.
Мэйшэн крепко держалась за рукав Лейфона. По ту сторону бури виднелись потускневшие звёзды. Из-за многочисленных облаков луны видно не было.
Нина спустилась по нескольким ступенькам, вышла на середину напоминавшей амфитеатр площадки и сбросила сумку с плеч. Затем сняла с портупеи два дайта.
– Ресторейшен.
Она произнесла это тихо, но Лейфону не надо было слышать, чтобы понять происходящее. Нина подняла дайты, восстановившиеся в железные хлысты, встала в стойку, и Лейфон понял, что сейчас она делает глубокий вдох, пропуская кэй черёз своё тело.
Она наносила размашистые удары вправо и влево, рубящие вниз или наискосок. Сдерживала натиск воображаемого противника, отводила удары, парировала. Нина то крутилась в разные стороны, то оставалась на месте, словно отбивая серию мощных ударов, то мчалась вперёд, словно бросаясь в атаку. Она в невероятном темпе отрабатывала всё, что только знала: все стили, все атаки, все блоки. Все движения выполнялись без задержек, не делала она пауз и между движениями.
Это было настоящее искусство. И было в нём что-то пугающее.
У всех, кроме Лейфона, перехватило дыхание. Нина была похожа на первоклассную танцовщицу, выступающую перед зрителями со всего мира, и в то же время на безумную воительницу, против всего мира сражающуюся.
Девушки уже видели вечернюю тренировку Нины, но всё равно смотрели на происходящее с изумлением. Смотрели, не в силах произнести ни слова.
Лейфон стоял рядом и тоже смотрел, но был спокоен. Он смотрел на свет исходящей от Нины кэй. И ещё яснее увидел то, что заподозрил ещё во время последних тренировок. Увидел сразу – свечение, прежде казавшееся ярким до невозможности, омрачала какая-то тень.
Он не знал, как светится его собственная кэй. Он не знал себя. Да и не был уверен, что есть смысл сравнивать чужую кэй со своей. Да и не факт, что свет кэй имеет отношение к её силе, поэтому и сравнивать бесполезно. Он не знал, как относиться к такому изменению кэй.
Но почему-то стало грустно. Он всмотрелся внимательнее – и не зря.
Остаточная кэй выходила из её тела, словно пар. Светилась и поднималась в небо, словно почуяв свободу. Кэй выходила с кончиков её пальцев, с плеч, с затылка, с головы, со спины, со ступней. Остатки внутренней кэй, испускаемые всем телом, превращались в покачивающиеся струйки, которые какая-то неведомая сила сплетала воедино, и устремлялись ввысь.
Именно это зрелище и являлось причиной его грусти. Здесь и заключалась проблема.
– Безобразие, – прошептал он.
Подруги удивлённо на него уставились.
– Лейтон…
– Как? Разве не здорово? – спросила Мифи, и они с Мэйшэн посмотрели на Наруки. – Скажи?
Наруки тоже явно не понимала Лейфона и теперь удивлённо на него смотрела.
– А что не так?
– Дело не в кэй-потоке. И не в её движениях…
Но проблема была. Внутреннюю кэй обычно не используют для укрепления организма целиком, её направляют так, чтобы увеличить силу и скорость конкретного действия. Для приёмов вроде кэй-вихря необходимы специальные тренировки, где отрабатывается быстрое направление и перенаправление кэй. Нина совершала слишком много лишних действий.
Но Лейфон хотел сказать не это. Это можно исправить тренировкой.
– Плохо не то, что она тренируется тайно. Военный всегда одинок. Стать сильным можно лишь в упорной борьбе, наедине с собой. Никто не поможет, да и просить о помощи тоже нельзя. Но… – он покачал головой.
Как это объяснить… Он сам ещё не привёл мысли в порядок. Не мог найти нужных слов. Правильных слов.
– Она переусердствовала, – смог, наконец, вымолвить он.
Выплески её остаточной кэй… Они напоминали барахтанье утопающего. Будто она пытается ухватиться за что угодно, даже за соломинку. Но соломинка на воде не удержит.
Нина просто тонула. И когда она утонет…
– Организм не выдержит.
– А ведь правда… – внезапно кивнула Наруки – она всё поняла.
Нина ходит в школу на занятия и на военную подготовку, после занятий на тренировки взвода, потом тренировалась отдельно, после школы в отделение центрального механизма, а потом снова личная тренировка… Когда она спит? Бывают ли у неё передышки? Судя по всему, в дни, свободные от работы в отделении, она высвободившееся время просто тратит на тренировку.
Внутренняя кэй может подстегнуть организм, создать видимость снятия усталости. Мастера могут больше месяца вести бой без сна и отдыха, способен на такое и Лейфон. Но потом наступит расплата.
Однажды в Грендане ему пришлось целую неделю биться с гряземонстрами. Не было времени ни на сон, ни на отдых, за неделю непрерывного боя он потерял чувство времени. А после наступила такая слабость, что он и пальцем шевельнуть не мог. Организм не обманешь, и в итоге биологический ритм просто ломается. Нарушения неизбежны. Лейфон пришёл в норму лишь через две недели.
– Надо… её остановить, – сказала Мэйшэн.
Лейфон был с ней согласен. Но как остановить? Она причинит себе вред… Сказать так нетрудно, но Нина, скорее всего, сама прекрасно всё понимает.
А главное, что желаемого она так всё равно не достигнет. И это она тоже знала. И Лейфон ничего не мог ей посоветовать.
Он знал азы теории, позволяющие стать сильнее. Обращаться с мечом его научил директор приюта. Владение мечом не бывает врождённым.
Но уроки работы с мечом Нине сейчас не нужны. Ей просто необходимо усвоить основы, саму сущность военной силы… Однако он не мог обучить её в точности так, как обучился сам. Стадию, на которой для работы с кэй требуется учитель, Лейфон проскочил в очень раннем возрасте. Он мог повторить Нине то, что объясняли ему, но боялся, что не справится, когда дело дойдёт до более сложных моментов. Он понимал, что знания, до которых он дошёл самостоятельно, для других вовсе не являются очевидными. Неловко так про себя говорить, но дело в таланте. Талант позволял усваивать всё на уровне инстинктов, а не теоретических выкладок – и такие знания трудно передать. Именно поэтому Обладатели Небесного Клинка не передавали своё мастерство и оттачивали лишь собственные навыки.
– Мы особенные из особенных. Необычные из необычных. Люди, но и не люди. Даже если мы постараемся передать то, что умеем, получится тысячная, миллионная, миллиардная, в лучшем случае сотая часть нашей силы. Вот насколько мы далеки от себе подобных, – сказал Линтенс, когда Лейфон уже более-менее владел работой со стальными нитями. – В качестве эксперимента я научил тебя. Ты, пожалуй, достигнешь тысячной доли того, что достиг я – но не более. Ты можешь управлять сотнями миллионов нитей, но они не будут резать так же ловко, как меч. И в решающий момент ты, наверное, предпочтёшь драться мечом. Такова истина.
Услышав эти холодные слова, Лейфон не удивился, не расстроился и не разочаровался, – просто принял как факт. Он до сих пор не владел нитями так уверенно, как владеет мечом. Наибольший контроль над кэй он обретал лишь тогда, когда меч был в его руках.
Сформулировать причину подобного расхождения не представлялось возможным, а главное, он вряд ли сможет передать Нине свои навыки. Размышления завели Лейфона в тупик, и он покачал головой. Если бы она хотела у него учиться, так бы и сказала, и не стала бы отменять парные тренировки.
– Лейтон… – нерешительно позвала Мэйшэн, но он не знал, как объяснить им своё бессилие.
– И мы ничем не можем помочь? – спросила Наруки, и он покачал головой.
– Наверное… нет, не знаю. Можем сказать, что так тренироваться глупо. Можем сказать, что она себе серьёзно навредит. Но какой смысл? Раз нам нечего предложить взамен, думаю, и пытаться не стоит.
Нина хочет стать сильнее. Желание, скорее всего, возникло давно, а не прямо сейчас. Однако…
– Но почему она именно сейчас пришла в такое отчаяние…
– Из-за проигрыша? – предположила Мифи.
– Думаешь?
Другой причины в голову не приходило. Но его терзали сомнения. Неужели поэтому?
– Я, кажется, чуть-чуть поняла, – сказала Наруки. Лейфон и остальные девушки уставились на неё. – Я это почувствовала, когда Лейтон мне помог. Он слишком сильный. И я не могу представить, как сражалась бы плечом к плечу с ним. Даже не знаю, как такое представить. Невозможно, и всё тут. Становится грустно, обидно… и, сказать по правде, завидно. Наверное, больно осознавать, что ты, такой же военный, вынуждена прибегать к его силе. А командир с ним в одном отряде – ей, наверное, ещё тяжелее?
Лейфон вдруг вспомнил Шарнида с его новыми дайтами. Он тогда с улыбкой сказал, что не хочет ограничивать себя лишь дальним боем, но, быть может, причина не только в этом. Может, это то чувство, о котором говорит Наруки, заставило попросить у Харли новые дайты?
То же происходит и с Ниной. Нет, быть может, её эта боль терзает даже сильнее, чем Шарнида? Ведь командир так хочет спасти город…
– Тогда мне тем более нечего ей сказать…
Любой военный хочет стать сильнее. Лейфон не имел права вмешиваться.
– Почему? – вмешалась Мэйшэн.
– Что? – переспросил он.
Мэйшэн не военный, ей не понять… Он мог бы так ответить, но не стал – ему показалось, что она спрашивает о чём-то другом.
– Я понимаю… что командир хочет стать сильнее, но почему ты ничего не можешь сделать? – сбивчиво заговорила Мэйшэн, смутившись под его взглядом – но тут же поправилась. – Почему ты один должен что-то делать?
Лейфон не сразу понял, о чём речь.
– Командир… хочет победить, и потому хочет стать сильнее, верно? Хочет, чтобы взвод стал сильнее? Но дело не только в тебе, вы все должны стать…
Сильной командой. Или единой командой? Договаривала Мэйшэн уже так тихо, что расслышать было невозможно. Которое из двух? Особой разницы нет.
– Единой? – всё-таки переспросил он.
Покрасневшая девушка закивала, не смея поднять взгляд.
– Единой, значит…
– А что не так? – поинтересовалась Мифи, и Лейфон тут же замотал головой.
Ему было трудно говорить, будто ком в горле стоял.
– А ведь и правда, всё просто… – пробормотала Наруки, потирая подбородок.
Лейфон посмотрел на восхищённую рыжеволосую сотрудницу полиции, но внезапно уловил странный звук. Кэй почему-то прекратила струиться. Он оглянулся первым, затем Наруки, а потом уже и остальные девушки глянули в сторону периметра.
Нина упала.
***
До дежурной больницы добирались недолго. Лейфон принёс Нину на руках, студенты-медики быстро приготовили палату, разбуженный врач провёл быстрый осмотр и распорядился установить капельницу. Лейфон в это время связался с Харли, а по пути обратно в палату встретил Наруки с подругами. Время летело незаметно.
Он оставил девушек ждать в коридоре, вернулся в палату и обнаружил, что там уже другой врач. За время его отсутствия Нину переодели в больничную рубашку с открытой спиной, и теперь она лежала на койке на животе. В открытую спину новый врач вставлял иголки.
– Кэй-лечение, – объяснила Лейфону медсестра.
– Нина Анток с третьего курса, значит? – уточнил врач, недовольно качая головой.
Судя по сонному виду, его явно вытащили из постели, но в этом ли крылась причина его недовольства, сказать было трудно.
Лейфон молча кивнул.
– Надо же, кто бы мог подумать, что третьекурсница военного факультета может вырубиться как какой-нибудь новичок.
– Скажи… а это серьёзно?
– Ослабленная работа внутренних органов, недоедание, перенапряжение мышц… Слабость всего организма. Причина проста, перенапряжение кэй-артерии.
Так и знал, подумал Лейфон, но промолчал.
– Кэй может укреплять весь организм и производить лечебный эффект, но для выработки самой кэй нужна нормальная работа человеческого организма. У военных выработкой кэй занимается отдельный орган, но общий принцип тот же. Более того, военные в этом плане более уязвимы. Это жизненно важный орган, как сердце или мозг, – пояснял врач, неторопливо втыкая новые иголки в спину больной.
Плотная линия иголок шла вдоль позвоночника с поясницы вверх, и одна за другой продолжали появляться новые, словно рисуя какую-то карту на всём её теле.
– Но даже с повреждённым мозгом человек может жить в вегетативном состоянии. Повреждённое сердце, если действовать быстро, можно заменить на искусственное. Так что это единственный незаменимый орган. Если сломается – всё. Его надо беречь, я вроде бы объяснял на занятиях, – бормотал он со скучающим видом, ни на секунду не прекращая орудовать тончайшими иглами.
В школьном городе нет профессионалов, но врач производил впечатление весьма умелого специалиста.
– Она поправится?
– Ничего смертельного. Я как раз усиливаю её кэй-поток с помощью игл, – пояснил врач, и Лейфон почувствовал облегчение.
– Но какое-то время ходить не будет. О следующем бое взводов и речи быть не может.
– Правда?
– Хм? Не очень-то ты удивлён.
– Меня это мало волнует.
– Похоже, слухи о чудном новичке из семнадцатого взвода не врут.
Обо мне уже и слухи ходят, подумал Лейфон, наблюдая, как работает врач. Иголки расходились от поясницы и доходили до пальцев на руках и пяток на ногах.
Врач воткнул последнюю иголку в левую пятку и размял плечи.
– Иглы через час вытащат, дальше обычный режим. С завтрашнего дня она не моя пациентка, – сообщил он напоследок и, похлопав Лейфона по плечу, ушёл.
Медсёстры отрегулировали температуру помещения с учётом обнажённой спины Нины и тоже ушли. Нина продолжала спать. Пока Лейфон её нёс, дыхание девушки было тяжёлым, но сейчас успокоилось. Он облегчённо вздохнул и вспомнил, что в коридоре ждут три подруги.
Он вышел в коридор, сообщил, что у Нины всё хорошо, и они могут идти домой. Скоро рассвет, надо в школу.
– А ты?
– Немного побуду и тоже пойду.
– Что-нибудь… нужно?
Он непонимающе посмотрел на Мэйшэн.
– Ей же в больнице… вещи понадобятся?
– А…
– Лейфон всего, что надо, не соберёт, – заявила Мифи. – Нет, лучше мы сами, после занятий принесём.
– Спасибо.
– Брось, это всё, что мы можем, – отмахнулась она, когда благодарный Лейфон провожал их к вестибюлю.
В вестибюле уже ждал Харли. Девушки ушли, а бледный парень подошёл к Лейфону.
– Как Нина?
– Спит.
– Ну и… что с ней?
– Говорят, следующий бой пропустит.
– Что поделать, – Харли тоже смирился довольно легко.
Узнав, что с Ниной всё хорошо, он вздохнул с облегчением.
– Но жалко, правда?
– Главное – это турнир, верно?
– Ты прав.
Ответ Харли подбодрил Лейфона. Он был равнодушен к этому бою, но Нина, возможно, не была. Он беспокоился.
– Я связался с нашими, они, наверное, скоро подойдут… Впрочем, они ведь не из тех, что сразу бегут сломя голову? – беззлобно заметил Харли, пожимая плечами.
Они вернулись в палату. Харли охнул, увидев истыканную иголками Нину, но убедился, что она спокойно спит, выдохнул и расслабился.
А потом быстро перевёл взгляд на стену. И покраснел.
– А нельзя её накрыть, ну, простынёй хотя бы?
– Медсестра не накрыла, а без спросу как-то…
Лейфон понял замешательство Харли и почувствовал, как его лицо тоже начинает гореть.
Раздался тихий стук, вошла Фелли.
– Что вы делаете? – ледяным голосом поинтересовалась она, обнаружив двух молодых людей, которые разглядывали стену и старались не замечать сверкающую белизной больничную рубашку, а главное, прижатую к койке грудь пациентки.
Но парни словно язык проглотили, и Фелли, утратив к ним интерес, перенесла внимание на Нину. Убедившись, что всё в порядке, Фелли приблизилась и стала изучать лицо спящей.
Фелли была уже в форме. Время было предрассветное, но ни по причёске, ни по одежде нельзя было сказать, что она только что встала.
Она перевела взгляд с Нины на украдкой смотревшего на них Лейфона. Тот поспешно отвёл взгляд обратно на стену.
– Озабоченный.
– Я ничего не видел.
– Раз оправдываешься, точно озабоченный, – ответила она, и Лейфон мог только простонать в ответ. – Ладно, мне-то что. Есть дела поважнее.
Она посмотрела на Харли и вытащила из портфеля большой конверт.
– Брат передал.
Лейфон взял конверт и тут же стал изучать содержимое. Он уже догадывался, что там находится. Посмотрел на мгновенно посерьёзневшего Харли, потом на Нину. Вот, значит, как, подумал он. Фелли так рассматривала Нину для того, чтобы убедиться, что она спит.
В конверте, как он и ожидал, находился снимок.
– Говорит, снимок с повторно запущенного беспилотника, сделан прошлой ночью.
На снимке было то же, что и на первом. Этот был чётче – наверное, из-за близости к городу. И теперь ошибки быть не могло. Высоко на склоне горы кто-то сидел. Он, возможно, спал – крылья на спине сложены, длинное тело свёрнуто.
Гряземонстр. Самец… в какой стадии? Лейфон не мог разглядеть. По снимку понять было невозможно.
Хорошо бы он и дальше так спал. Мечты мечтами, но что теперь делать?
– Город… Целни не изменил курса?
Обнаружив гряземонстра, город пытается избежать встречи с ним. Так делают все региосы мира, и Целни не исключение.
– Целни курса не изменил, – покачала головой Фелли. – Если не изменит и дальше, послезавтра окажемся в зоне обнаружения гряземонстра.
Послезавтра… выходной и бой взводов. Похоже, бой взводов для них отменяется при любом раскладе.
Лейфон вздохнул, не зная, что ещё сказать. Он вложил снимок обратно в конверт и вернул Фелли.
– Адамантовый дайт готов, можно брать хоть сейчас, – сообщил Харли.
– Говорят, уже закончена работа над новым спецкостюмом для боя вне города. Брат просит, если возможно, отправиться завтра вечером, – добавила Фелли.
– Хорошо, – тихо согласился Лейфон.
Адамантовый дайт… Так, значит, его назвали. Он и не знал. Впрочем, какая ему разница? Но вслух Лейфон ничего не сказал.
– Страшно? – спросила вдруг Фелли.
– Что?
– Драться с гряземонстром.
– Вообще-то…
Страшно, хотел сказать он, но прикусил язык. Не потому, что боялся потерять лицо. Просто на пристальный взгляд бездонных серебристых глаз Фелли он смог ответить лишь вздохом.
– Раньше ты меня об этом не спрашивала.
– Да… Верно.
Тонкие губы сомкнулись, так как серебристая девушка сама не знала, что хочет сказать – а потом, словно передразнивая Лейфона, тоже вздохнула… во много раз печальнее и красивее.
– Сможешь ли ты остановиться? – прошептала Фелли, ещё раз убедилась, что Нина спит, и вышла из палаты. |
