День, когда ничего не случилось

Той ночью Минс Ютнол швырнул в стену первое, что попалось под руку. Попался деревянный стол. Стол из самой что ни на есть роскошной древесины — которой мастерски придали нужную форму — от приложенной силы порвал обои и с грохотом развалился.

Этого не хватило, чтобы погасить гнев. Но, по крайней мере, позволило на секунду выплеснуть ярость. В противном случае Минс ворвался бы во дворец и сорвал банкет, который там наверняка проходил. И к тому же, наверное, собственными руками задушил бы находившегося там с сонным взглядом мальчишку нищенского вида. Он и был поводом сегодняшнего банкета.

Минс ещё молод. На грани между подростком и молодым человеком. Но тот ещё моложе. Вот что бесило. После нынешней ночи этот день войдёт в историю как день появления двенадцатого Обладателя Небесного Клинка Грендана.

Мальчишку звали Лейфон Альсейф. По принятии Небесного Клинка он стал Лейфон Вольфштайн Альсейф.

— Почему не я? — простонал Минс, взъерошив свои прямые чёрные волосы.

Ютнолы — одна из трёх королевских семей Грендана. Нынешняя королева, Альсейла — из семьи Альмонисов. Семья, к которой принадлежит монарх, называется коронованной. Коронованная семья Альмонисов.

Обладателей Небесного Клинка не может быть больше двенадцати. Ведь таинственный платиновый дайт Грендана под названием «Небесный Клинок» существует лишь в двенадцати экземплярах. Но Клинки требуют выдающихся способностей, и собрать для них двенадцать хозяев — дело, которое нечасто удаётся довести до конца. До начала правления Альсейлы Клинков было пять. Лишь сейчас их набралось двенадцать.

Минс был уверен, что двенадцатый — он. И ожидания людей были связаны с ним. Тигрис из последней королевской семьи, Ронсмьер, тоже встал в ряды Клинков. Альсейлу, нынешнюю королеву, все признавали сильнейшим членом королевского рода в истории, ею гордились как вершиной процветания военной крови королевских семей. И, естественно, на место двенадцатого прочили молодого главу семьи Ютнолов, Минса. Но на деле оказалось иначе.

Лейфон Вольфштайн Альсейф. Двенадцатым стал приёмный сын из мелкого военного рода Сайхарденов. Хуже того, Минсу с этим Лейфоном и сразиться не дали.

— Это её происки, — взвыл Минс.

И эти слова вырвались не случайно. Отношения между семьёй Ютнолов и коронованной семьёй Альмонисов были напряжёнными. Между нынешними представителями этих семей, если быть точным.

Три королевских семьи хранили в себе кровь первого гренданского правителя, и браки производились с таким расчётом, чтобы обеспечить стабильное рождение военных. Естественно, кандидат в супруги должен быть, как минимум, военным. Излишне ослаблять кровные связи трёх семей тоже не допускалось, под предлогом сохранения крови первого правителя. Однако увлечение «очисткой» крови повлечёт неприятные последствия в генетическом плане. С учётом этих факторов браки между каждыми двумя семьями стали осуществлять примерно раз в три поколения. Нынешняя королева Альсейла рождена от Альмонисов и Ронсмьеров. Поэтому её мужем должен был стать Ютнол. Старший брат Минса.

Точнее, человек, который был ему братом. Брата больше не было. Он совершил немыслимое — сбежал с гражданской женщиной.

Альсейла отреагировала сдержанно и лишь грустно усмехнулась, но нового жениха подыскивать не спешила. Хотя следующим на очереди полагалось быть Минсу. В народе ходили слухи, что у Альсейлы ещё сохранились чувства к брату. Но поговаривали и другое — она в обиде на то, что её отвергли, и возненавидела весь род Ютнолов. А этим разговорам Минс верил.

Ведь его беды этим не ограничивались. Они преследовали и родителей. Отец погиб с бою с гряземонстрами, мать заболела и последовала за ним. Семья Ютнолов сократилась до самого Минса. У отца были братья и сёстры, но, согласно законам трёх семей, в цепочке наследования они стоят далеко. В случае смерти Минса фамилию Ютнол унаследуют не братья и сёстры отца, а кто-то из детей глав других семей. Поскольку у Альсейлы детей нет, это будет кто-то из сыновей Ронсмьер.

Она пытается законным путём уничтожить Ютнолов. Минс был в этом убеждён.

Чтобы этого не допустить, требовался Небесный Клинок. Своей силой Минс обязан продемонстрировать, что не просто является единственным носителем своих генов, но и воплощает все качества своего рода. К тому же, если монарх не выбирает супруга из трёх семей, далее на очереди Обладатели. Став женихом королевы, Минс получил бы шанс вернуть утраченные позиции Ютнолов.

Но двенадцатым выбрали не Минса. Альсейла лишила его даже возможности продемонстрировать свою силу. Это её происки. Он знал.

— Ну так у меня свои планы.

Альсейла рано или поздно решит его убить. Только он не будет сидеть сложа руки.

— Я в королевскую неприкосновенность не верю.

Авторитеты мало что значат для загнанных в угол. Они хотят жить и обнажают когти.

На элегантный профиль Минса легла несвойственная его возрасту мрачная тень.

***

Радость длилась лишь день. Следующий день был полон хлопот.

— Да сколько ж можно!

Додзё Сайхарденов. Оно располагалось отдельно от приюта, и сейчас возле додзё стояла, подбоченившись, Лирин.

Ей было десять лет. Второклассница начальной школы благодаря своей работящей натуре уже управлялась на кухне. Не стесняющие движений штаны с рубашкой, волосы крепко стянуты на затылке. Хвостик чуть изгибался — волосы стали последнее время немного виться.

Стояла Лирин за спешно организованной стойкой регистрации, у входа в додзё. На следующий день после вручения Лейфону Небесного Клинка, то есть сегодня, здесь стало не протолкнуться. Додзё было небольшим, хоть и с немалой историей — Додзё Сайхарденов для катаны.

Занималось в нём, соответственно, не так много людей. В Грендане додзё такого размера великое множество. На пальцах двух рук не сосчитать даже тех, что учат только лишь работе с катаной. И, конечно же, мало кто из них может похвастать долголетием. Бывает, что хозяева гибнут в боях с гряземонстрами, не оставляя наследника, бывает, что додзё терпит поражение в бою с другой школой и впадает в забвение.

У Додзё Сайхарденов для катаны была своя история, несопоставимая с его малым размером. Можно, однако, без преувеличения сказать, что статус школы в Грендане именно размером и определяется. Проще говоря, история додзё сама по себе здесь особо не ценится.

Но со вчерашнего дня эта оценка резко изменилась. Мальчик, в течение двух лет одерживавший на чемпионатах одну победу за другой, выиграл вчерашний бой за обладание Небесным Клинком и был официально объявлен последним Обладателем. И этот мальчик принадлежал к военному роду Сайхарденов. То есть к додзё, влачившему жалкое существование на окраине жилого квартала. Утром, ещё до открытия, у ворот додзё выстроилась очередь из желающих вступить. Лирин отправили с ними разбираться, и, когда миновал полдень, конца очереди ещё не наблюдалось.

— Лирин, перекуси пока.

— Хорошо…

Соседи принесли плиту и устроили раздачу риса. Очередь всё не кончалась, и заставлять всех стоять и ждать тоже нельзя. Людям выдали талончики с номерами, но они продолжали выстраиваться. От происходящего у Лирин голова шла кругом.

— Ну что они, пусть и в наше положение войдут, — проворчала она, чуть придя в себя после горячего супа.

Палатку и простые столы для регистрации и выдачи риса устанавливали горожане с районного собрания. Додзё соответствовало внешнему облику. Работников в нём было немного. Кухня тоже не могла похвастать изобилием.

Услышав ворчание Лирин, одна из помогавших с раздачей девушек рассмеялась. Старшая сестра из того же приюта, совсем недавно вышла замуж — и молодожёны теперь жили по соседству.

— Что ж теперь поделаешь? Раз Лейфон такого добился.

Обладатель Небесного Клинка. Для обитающих в Грендане военных титул немыслимого масштаба. По сути — звание сильнейшего. И само собой получается, что в школу, породившую такого сильнейшего, тут же рвутся вступить молодые военные, желающие пойти по его стопам.

Такой известностью пользуется, например, основанный Обладателем род Люкенсов. Род Риванесов, эпигонов[1] трёх королевских семей. И считающийся наиболее благополучным на сегодняшний день род Миднотов. В каждом из этих трёх военных родов есть действующий Обладатель. Поскольку Обладателей всего двенадцать, число процветающих родов ограничено.

Исключений из этого правила несколько, и это, в первую очередь, психокинетик. Дельбоне — старейшая из Обладателей и единственный психокинетик. Все ждут, что её место вот-вот освободится, только ждут этого, по слухам, не один десяток лет. К тому же для психокинеза мало быть военным, слишком многое зависит от соответствующего таланта, да и должность, требующая такой способности, единична — и потому школы не существует. Другой пример — превращённая кэй. Эту технику представляет Тройатт. Она тоже сложна в освоении, и военных, желающих из любопытства её изучить, крайне мало.

Кроме этих двоих и трёх упомянутых выше, остаётся ещё шесть Обладателей, не считая Лейфона. Один из них, Линтенс — считающийся на сегодняшний день сильнейшим Обладателем — родом вообще не из Грендана. Королева выставила гостя-военного из другого города кандидатом на Небесный Клинок, и тот поучаствовал в нескольких боях. Таким образом, передать свои приёмы Линтенс может лишь основав собственный род — чего делать не собирается. Из пятерых других почти каждый охватывал множество школ сразу, а кое-кто был приезжим — и потому к официальному военному роду никто не принадлежал. Основывать род никто, как и Линтенс, не собирался.

Лейфон же, с рождения изучавший лишь стиль Сайхарденов для катаны, получался «чистым» Обладателем. Это был единственный шанс рода Сайхарденов. Так считали все, наверное, это само собой разумелось.

— Только ведь…

Лирин смотрела на посетителей, ждущих конца обеденного перерыва, со смешанными чувствами. Неужто ни у кого не возникло вопросов? Неужто никто не видел, какой дайт сжимал Лейфон во вчерашнем бою? Это был меч. Сайхардены работают с катаной, но Лейфон держал в руках меч.

Она вспомнила, что видела за день до финального боя. В додзё были лишь Делк — директор приюта и глава рода Сайхарденов — и Лейфон. Лирин пришла звать их к ужину. И увидела.

Между ними лежал восстановленный дайт. Меч.

— Прости, — только и сказал Лейфон молча смотревшему Делку, взял меч, свернул дайт в базовую форму и повесил на портупею.

Лирин сразу поняла значение случившегося. Лейфон продемонстрировал Делку, что отказывается от стиля Сайхарденов.

А потом Лейфон стал Обладателем.

Зачем он… Лирин до сих пор не смогла спросить. Она считала, что знает о Лейфоне всё. Они ровесники и, говорят, поступили в приют примерно в одно время. Ещё в младенчестве. Лирин была брошенным ребёнком. Лейфон тоже. В сознательном возрасте они уже были вместе. Они не воспринимали друг друга как товарищей по несчастью. В приюте были и другие братья и сёстры без кровного родства. Были такие же брошенные, были те, кто поступил сюда, лишившись родителей и не имея опекунов. Случаи встречались разные.

Она лишь недавно выяснила, что военных детей бросают редко. В этом ли дело… она не знала. Чутьё подсказывало, что, наверное, не в этом. Для Лейфона Делк был как родной отец. И Делк явно так же относился к Лейфону. Конечно же, этот пожилой военный — немногословный, но добрый — был отцом для всех детей приюта. Но Лейфон — военный.

У каждого ребёнка приюта своя фамилия. Те, кто свою знал — сохраняли. Тем, кто не знал, придумывал Делк. Так он давал понять, что хоть все они растут вместе, каждый является отдельной личностью. От этого становилось немного грустно. Но тут ничего не поделаешь. Сама фамилия Делка обозначает военный род. Поскольку род маленький, то фамилия означает, что в крови её носителя, пусть даже и гражданского, есть безусловные военные гены. Такую фамилию не получит, например, Лирин, не знающая своих родителей. А вот Лейфон мог бы и получить. Лейфон Сайхарден. Звучит неплохо.

И по прошествии времени так бы, наверное, и случилось, если бы всё шло как раньше. Он официально стал бы приёмным сыном Делка и наследником Сайхарденов. Но Лейфон взял меч. Зачем? Она не находила ответа. Никак не могла понять, зачем Лейфон так поступил.

— Простите, — обратились внезапно к ней, и Лирин мотнула головой.

— А, да?

К стойке подошёл молодой человек. Он был старше Лирин. Худощавого вида парень с серебристыми волосами, в очках, улыбался дружелюбной улыбкой.

— Не подскажете, это додзё Сайхарденов?

Его манеры свидетельствовали, что юноша из хорошей семьи.

— Да. Конечно. Простите, если желаете вступить, я дам талончик…

— О, вовсе нет, — прервал он Лирин, развернувшись к очереди, чтобы они тоже услышали.

Он явно понимал, что происходит.

— Видите ли, я приезжий.

Приезжий. То есть приехал в город на хоробусе.

— Мне выпала большая удача посмотреть вчерашний бой. Он меня так впечатлил, что я захотел встретиться лично, вот и пришёл к вам.

— Ага… — чуть настороженно кивнула Лирин.

— Конечно же я, будучи гражданским, не имею намерений получить от него каких-либо знаний. Просто хотелось встретиться, — сообщил молодой человек, снова чуть повысив голос.

На этом стоявшие в очереди кандидаты на поступление, видимо, утратили интерес к гостю.

Невзирая на то, что собеседница младше него лет, видимо, на пять, он держался предельно вежливо. Лирин часто называли не по годам взрослой, но он производил впечатление ещё более взрослого.

— Ой, простите. Он сегодня весь день во дворце и вряд ли вернётся, — склонила она голову с виноватым видом.

Сегодня, на следующий день после банкета, Лейфону начали готовить подобающую для Обладателя экипировку. Начали регулировку Небесного Клинка, много чего требовалось для персонального защитного костюма — от снятия мерок до выбора дизайна. Так что, говорят, какое-то время Лейфон из дворца не вылезет.

Неизвестно, когда нападут гряземонстры. К тому же в Грендане они нападают часто. Новоявленному Обладателю рассиживаться не дадут.

Когда Лирин всё это объяснила, молодой человек понимающе кивнул:

— Увы, похоже, я не успею с ним пересечься.

— Простите.

— Нет-нет, это же не ваша вина. Однако ваш город крайне великодушен к приезжим. В моём городе перед тем, как выпустить в город из гостиницы, вас тщательно проверят — да и в других городах, где мне довелось побывать. Удивительно.

Он, скорее всего, просто рассуждал вслух, либо хотел поделиться с кем-нибудь впечатлением. И, видимо, не ждал ответа.

— Наверное, это потому, что к нам хоробусы редко заезжают, — сказала Лирин, и парень удивлённо на неё посмотрел.

— Оо, и только поэтому?

— Ну… приезжих ценят, потому что их мало. Все надеются, что им что-нибудь привезут.

— В таком случае боюсь, что у такого жлоба как я для вас ничего не найдётся.

— Ой, я вовсе не… — бросилась оправдываться Лирин, но смеющийся молодой человек жестом остановил её.

— Да я шучу.

— А?

— Спасибо. Жаль, что не удалась та встреча, но и эта оказалась весьма интересной.

Он явно имел в виду Лирин. Юноша с изящными чертами лица снова улыбнулся, чем вогнал её в краску. Но он не стал по этому поводу веселиться, а лишь попрощался и ушёл.

— Странный он, — заключила Лирин и снова принялась за еду.

Поступающих оставалось немало. Их имена и адреса надо внести в журнал, и за Лирин сейчас эту работу никто не сделает.

***

— Я отказываюсь, — ответил Линтенс на совершенно неинтересное ему предложение, не выпуская сигарету изо рта.

Он жил в части жилой зоны Грендана, собравшей людей с низким достатком.

— Так и передай.

Линтенс выпустил письмо из рук. Бумага и конверт, сохраняя ту же форму, какую имели в руках Линтенса, вопреки законам физики поплыли по воздуху и, оказавшись над урной, измельчились. Измельчились настолько, что даже любителю паззлов потребовалось бы немало терпения, пожелай он восстановить письмо.

Пол скрипнул. Это вздрогнул от увиденного хорошо одетый посетитель — он доставил письмо. Такого движения хватило, чтобы пол заскрипел. Дешёвая, видавшая виды квартира оплакивала надвигающуюся старость.

Линтенс не удостоил посланца взглядом. Вместо этого он, лёжа на диване, созерцал рассеивающиеся клубы табачного дыма. Безжизненный взгляд хмурых глаз, давно нестриженые волосы и заросший подбородок.

— Пошёл.

Это слово Линтенс выдохнул вместе с дымом. Посланец в панике ретировался, сопровождаемый скрипом пола.

Пепел сыпался на измятую белую рубашку. Но в последний момент, не теряя формы, уплывал в пепельницу.

Дверь осталась нараспашку. С коридора был выход на спиральную лестницу, и на ней, судя по звукам, кто-то столкнулся. Женский крик, растерянный голос мужчины, грохот падения с лестницы и хохот жильцов снизу.

— Расшумелись, — пробормотал Линтенс, и дверь сама начала закрываться.

Но её придержали.

— Ох, ужас какой, — раздался удивлённый голос. — Как можно за неделю так всё загадить? Я в шоке.

Девушка, распахнув закрывавшуюся дверь, бесцеремонно вторглась и стала изумлённо оглядывать комнату.

Разодетая под горничную девушка с героическим видом встала перед дверью, взяв пылесос наизготовку.

По внешности ей не дашь и двадцати лет. Сколько на самом деле — неизвестно. Ведь огромный избыток кэй позволяет ей как угодно манипулировать собственным телом. Скелет, конечно, не преобразуешь, и рост оставался естественным, но вот остановить процесс взросления ей, видимо, по силам. По крайней мере, в течение нескольких лет после встречи с Линтенсом она сохраняла те же рост и внешность.

— Ты чего? Пылинок тоже надо как можно больше скопить? Всё твоя одержимость большими числами.

Болтая что ей вздумается, девушка прошла мимо него и открыла окно. Пошёл свежий воздух. Однако чуткий нос Линтенса уловил и вонь помойки, расположенной между этим зданием и соседним.

— Я, кажется, шестьсот четыре тысячи восемьсот секунд назад уже просил оставить меня в покое, Ваше Фигличество.

Он закрыл окно, не вставая с дивана. Поток воздуха оборвался.

— Если что-то не нравится, будь добр, выбери жильё получше. Вечно ты такой грубый — горничные, которых я к тебе отправляю, одна за другой приходят в слезах и умоляют отпустить.

— Вот и не отправляй. Тридцать восьмой раз об этом говорим.

— Если Небесный Клинок живёт в таких условиях, падает авторитет коронованной семьи Альмонисов. Пусть у тебя хоть чисто будет.

Девушка в наряде горничной… «Её Фигличество»… Альсейла Альмонис снова открыла окно. На этот раз оно не закрылось. Альсейла сорвала все оплетавшие его стальные нити. Сделала несколько быстрых движений рукой — постороннему наблюдателю показалось бы, что она хватает воздух — и смахнула зажатые нити. Сорванные нити беззвучно вернулись к хозяину.

— А что с одеждой, которую я дала? Под твой вкус подбирала, между прочим.

— Ты бандитских фильмов насмотрелась.

— Посмотрела бы я на бандита, который под твоим хмурым взглядом не обделается.

Грубое замечание сопровождалось грубым сухим смешком. Посмеиваясь, она привычным движением ноги раскидала скопившиеся журналы, подключилась к обнаруженной под ними розетке и щёлкнула выключателем. Комнату наполнил характерный всасывающий звук.

— Тебя убрать хотят, — тихо сказал Линтенс под шум пылесоса.

— Знаю, — беззаботно отозвалась Альсейла. — От дурака одни проблемы. Надо знать своё место.

— Он пытается привлечь Небесных Клинков.

— Дурак и действует по-дурацки. Он теперь раскрылся. Какая уж там утечка.

— И ведь не все Клинки тобой довольны?

Когда Линтенс стал Небесным Клинком, тогдашние Обладатели уже заворотили носы. Не то чтобы история Грендана не знала подобных Обладателей, выходцев из других городов. Но по большей части такое случалось один раз на правителя. До сих пор никто не вёл себя как Альсейла, выдавая Небесный Клинок множеству приезжих. Факт в том, что этим она навлекла гнев аристократических военных семей Грендана.

Для замкнутого мира города информация извне крайне важна. Новые технологии, новые гены — приветствуется всё, кроме разве что болезней. Но адаптация происходит не сразу — такова участь новоприбывшего в замкнутом обществе.

Сначала Линтенс, потом Каунтия в связке с Реверсом. Обладателями внезапно оказались целых трое военных, прибывших извне, и, хоть главным принципом военных является уважение к силе, недовольство назрело. Однако…

— И что с того? — спокойно заявила Альсейла без тени беспокойства или задумчивости в голосе. — Пусть ропщут сколько угодно. Пусть будут недовольны. Если есть жалобы, пусть высказывают. Королевская семья есть просто военный род, оказавшийся сильнейшим на тот момент в Грендане. Кто мнит себя сильнее, должен силой же брать своё. А моё дело — прижать их всех к ногтю. Работа хозяина — давать кнута непослушным щенкам. Только и всего, верно?

Так она разглагольствовала, продолжая работать пылесосом. Не идёт ей роль горничной. Так подумал Линтенс, разглядывая профиль королевы — её губы мило скривились. Рождённая править, рождённая сильной. Она будто сверкала — что никак не вязалось с образом какой-то горничной.

— Впрочем, мне, пожалуй, даже интересно, что учудит этот дурачок. Скучно тут последнее время. Позабавилась бы с новеньким, но он пока что не в форме. Лин, может, натаскаешь его?

— Да, наверное, будет забавно.

Линтенс тоже смотрел вчерашний финал. Он ушёл, посмотрев лишь выстроившихся на церемонии открытия участников — этого Линтенсу хватило, чтобы предсказать итог. И не ошибиться.

— Ого? Не ожидала. Думала, не захочешь.

— Похоже, у него способности к имитации. Неплохо бы проверить, настоящий ли это талант.

— А, вот как? Звучит весьма интересно, — тихо сказала Альсейла и заинтригованно улыбнулась. — Такого ещё не было. Ребёнок стал Небесным Клинком, отказавшись от своего фирменного оружия и стиля.

— Все мы так можем.

— Но не делаем. Разве не в этом природа военного? — тут же возразила она с таким видом, будто что-то замыслила.

Линтенс молча закрыл глаза, стараясь не слышать шум пылесоса.

***

Круглый стол ломился от роскошных угощений. Напротив Минса сидели три его гостя.

— Линтенса таки привлечь не вышло.

Он раздосадовано запивал мясо вином. Было и так ясно, чем всё кончится. Но делать из Линтенса врага по возможности не хотелось. Оружие Линтенса, стальные нити, было для Минса непостижимым и потому в его глазах пугающе значимым.

— Я же говорил. Они чужаки. И подконтрольны Её Величеству, — произнёс гость, сидевший в центре.

Кальван Геордиус Миднот. Пожилому мужчине было уже за пятьдесят. Волосы — некогда чёрные, а теперь седые — коротко подстрижены. Местами пробивались совершенно белые пряди. Лицо прорезали глубокие морщины, какие бывают у людей, многое повидавших.

— Я бы скорее опасался, что так до неё дойдут сведения о наших планах.

— Об этом волноваться не стоит. В следующий бой отправят новичка в паре с Линтенсом. Вам ведь это лучше меня известно?

— Это так. Но меня беспокоит, что Её Величество примет какие-нибудь меры предосторожности.

— Тоже напрасные заботы. Я-то её натуру знаю. Если она узнает о наших намерениях, то примет это как вызов.

— Верно. Думаю, это в её характере, — с весёлой улыбкой кивнул молодой человек слева от нахмурившегося Кальвана.

— Саварис. Ты что же, подлец, считаешь, что у тебя есть шансы в бою с Её Величеством?

— А что? Разве мы здесь не потому, что именно так и считаем? — спокойно парировал Саварис.

— Я лишь хочу заставить Её Величество понять, что текущее положение дел не на пользу Грендану.

— В таком случае, почему бы так и не сказать? Обладателям ведь несложно встретиться с Её Величеством, это их привилегия.

— Я и сказал, — с ненавистью посмотрел Кальван на юного Обладателя. — Но Её Величество не слушали. Да, она не вправе давать Небесный Клинок кому угодно. Но проведение боёв на её усмотрении. Радуется, что собрала всех Клинков. Но чтобы принять в них мальчишку, которому только десять лет исполнилось…

— Меня в тринадцать приняли, — не понимал Саварис тревоги Кальвана. — Канарис-сан вот в пятнадцать. Сводить аргументы к тому, что молодость есть помеха для Небесного Клинка, как-то неубедительно.

Последняя гостья — Канарис — в беседе особо не участвовала и лишь поглядывала в их сторону. У неё не было особых черт. Части лица словно нарочно подобрали так, чтобы лишить её индивидуальности — казалось, стоит чуть отвести взгляд, и не поймёшь, куда она подевалась.

— Слишком много юнцов, — с горечью произнёс Кальван.

Немалую часть Обладателей и впрямь составляла молодёжь. Военных, ещё заставших коронацию Альсейлы, в строю осталось четверо. Если считать Дельбоне за исключение, остальные трое приняли Небесный Клинок ближе к тридцати годам либо на четвёртом десятке. При Альсейле же старший из новых Обладателей, Линтенс, принял Клинок, когда ему не было и тридцати, остальные же — когда им в лучшем случае исполнилось двадцать, а то и в подростковом возрасте. И вот десятилетний Лейфон.

— Её Величество словно пытается установить рекорд молодости, — рассмеялся Саварис, которому до недавних дней этот рекорд принадлежал. — По идее далее на пенсию уйдёт господин Тигрис либо Дельбоне-сан. Так кроме подростков скоро вообще никого не останется.

— Это тебе не игры!

Взбешённый насмешкой Савариса Кальван ударил по столу. Подскочили тарелки. Соус пролился на скатерть, и Канарис хмуро наблюдала за расползающимся пятном.

— Что вы, успокойтесь, прошу, — с мягким упрёком обратился к Кальвану Минс. — Понимаю, каждому из вас есть что сказать, но сейчас мы собрались ради общей цели. Прошу, будем добры друг к другу.

Каждый из присутствовавших представлял один из влиятельных военных родов Грендана. Восседавший в центре Кальван Геордиус Миднот основал собственный род. Слева сидел вечно улыбающийся молодой человек — Саварис Кёллафин Люкенс. Он принадлежал к военному роду Люкенсов — ему положил начало Обладатель, служивший первому монарху Грендана, а Саварис был кровным потомком того Обладателя. Справа же сидела Канарис Эарифос Ривин. Она была из Риванесов, эпигонов трёх королевских семей — этот военный род основали, собравшись вместе, молодые люди королевских семей, не имеющие, попросту говоря, перспективы эти семьи возглавить. Из троих присутствующих она, возможно, наиболее близка Минсу по крови.

— Кроме того, мы должны оградить авторитет Небесного Клинка от посягательств. И раз вы сюда пришли, то, полагаю, знаете, что для этого требуется, — прямо сказал он, и никто не возразил.

Убить королеву, сменить правителя.

Освободившийся трон займёт Минс. Правильный порядок наследования ставил впереди него Тигриса как старшего, но у него уже была такая возможность перед занятием престола Альсейлой. Тем не менее, Тигрис уступил ей корону. А значит, скорее всего, и теперь уступит.

Обладателем Минсу уже не стать. Можно добиваться позиции жениха Альсейлы, но Минс на это уже не рассчитывал. А раз так, какие ещё варианты, кроме единственного?

— Обещаю, когда стану королём, ваши рода будут подобающим образом вознаграждены.

Минс не забудет данного слова.

Он прекрасно знал, почему эти трое к нему пришли. Они боятся, что упадёт авторитет их родов. Собраны все двенадцать Обладателей Небесного Клинка. Но есть военные, не имеющие отношения к их родам. А это означает, что можно обучиться у других военных родов и тоже стать Обладателем.

Стать Обладателем Небесного Клинка есть высшее устремление военных Грендана. Нет лучшего эталона для оценки сил. Ради этого молодые военные ходят в додзё, открытые военными родами, и оттачивают свою технику. Жизнь уныла, когда в ней лишь битвы за выживание. Хочется насладиться и такой роскошью, как красивые зрелища. А желанной целью становится позиция Обладателя — того, кто способен одержать настоящую победу в мире сильных. Но так мыслят те, кто лишь начал своё восхождение. А для тех, кто уже чего-то достиг, эти новые звёзды не более чем помеха. Рост числа Обладателей внушал опасения, но прежде никто из новичков не спешил основать свой род — видимо, из-за молодости — и непосредственной угрозы не было.

Но с Лейфоном всё иначе. Десятилетний — слишком молодой — Обладатель Небесного Клинка. Его произвёл род Сайхарденов. Род, отстроивший своё додзё на окраине города, мелкий род — каких здесь столько, что яблоку негде упасть — стал угрозой наравне с крупнейшими родами.

Если взял на себя обязательства — надо их соблюдать. Военные существуют для того, чтобы можно было выжить в этом городском мире. Сила играет здесь решающую роль, и это все понимают, но мало кто отважится при этом поступиться взятыми обязательствами. Не поступится ими Кальван, да и главы ещё двух военных родов — приславшие остальных гостей — придерживаются, в числе многих, того же мнения.

Приготовления к этому дню начались тогда, когда Минс понял, что не допущен к финальным боям за Небесный Клинок. Именно поэтому трое Обладателей так быстро оказались за столом Минса.

— И как же будем действовать? — первым нарушил тишину Саварис.

— Самым опасным считаю Линтенса. Надо выбрать момент, когда его и рядом со дворцом не будет.

— Значит, всё как договаривались? — уточнил Кальван, и Минс кивнул.

— У нас будет шанс во время следующего боя — такого, на который отправят Обладателя. Я не дам специального сигнала. Когда начнётся бой, буду рассчитывать, что наш план тоже приводится в исполнение.

В случае обычных гряземонстров отправят не Обладателей, а подразделение обычных военных. Лейфона в таком случае, может, и пошлют, но Линтенса в сопровождение вряд ли отправят. Надо дождаться старой особи. Тогда обычных военных на боевое задание не отправят. На перехват выйдут только Небесные Клинки. И если будет очередь Лейфона, на первый бой против старой особи ему в сопровождение обязательно дадут Линтенса. А для следующего боя со старой особью почти наверняка выберут Лейфона, хотя бы для того, чтобы начинающий получил опыт подобных боёв.

— Ваш черёд обязательно настанет, и притом скоро, — объявил Минс.

***

Прошёл месяц. Тянулись скучные дни. Альсейла наносила еженедельные визиты, энтузиазм которых сильно превосходил эффективность — особо чище не становилось. Ведь Альсейла считала, что уборка подразумевает лишь работу пылесосом. Это утомляло.

Вот и вчера Линтенс провожал её взглядом, когда она, в очередной раз всё переворошив, с довольным видом удалялась.

Сегодня Линтенс пришёл в дворцовый сад. Висячий сад поражал уже своими размерами. Меры безопасности, несмотря на высоту, отсутствовали. Ведь войти могут только садовники или военные. Садовники приходят только по работе, а военный вряд ли будет столь неловок, что умрёт от падения с такой высоты. Впрочем, столь неловкого военного сюда никто и не пустит. Ведь сад расположен в приватной зоне коронованной семьи внутри дворца.

И здесь находился Линтенс. И ещё один человек.

— Выдающаяся у тебя только память, — сообщил Линтенс мальчишке, который, обливаясь потом, опустился на землю.

— Б-благодарю.

— Но ты слишком привык пускать кэй через руки. Научись пускать через всё тело в равной степени. Пока не научишься, запрещаю брать в руки меч, кроме как для реального боя.

— Есть.

Линтенс ждал обиды, и на удивление покорный ответ разочаровал. От этого взгляд, которого и так пугались окружающие, стал, наверное, ещё мрачнее. Но мальчишка не боялся. Он успокоился, восстановил дыхание и тут же встал. Пот с него больше не тёк. Гуляющий в саду ветер уже начал остужать тело.

— На сегодня всё, — заявил Линтенс и развернулся.

— Благодарю, — склонил мальчик голову ему вслед.

Глаза юнца были какие-то сонные, в них ничего не отражалось — и в то же время казалось, что на самом деле они впитывают всё, даже случайно увиденное. И возможно, физические тренировки ему нужны лишь для закрепления впитанного.

Оставив его заниматься самостоятельно, Линтенс направился во дворец. Внутри Линтенсу встретился молодой человек.

— Это и есть новенький, да?

— Угу.

Глаза, которые ради охмурения девушек могли смотреть бесконечно мягко, сейчас откровенно изучали кружащего по саду мальчика. Этот мальчик — Лейфон.

— А что подвигло тебя взяться за его тренировку?

— Избыток свободного времени.

— Неплохо ты его тратишь, однако. А я-то грешным делом подумал, что бережёшь его жизнь от нашего юного дурачка.

Молодого человека звали Тройатт. Один из Обладателей.

— У меня замыслы попроще.

— Знаю. Слушай, а этот мелкий, поди, единственный из Клинков, кто не в курсе. Надо же так жизни не знать, чтобы при таких раскладах на успех надеяться. Даже у старика Жуймэя на лице отвращение, даром что нас не любит. Ну, ты что-нибудь предпримешь?

— Нет.

— Серьёзно? Мы не при делах?

— Угу.

— Вот и прекрасно. Я в дамской постели и то меньше радуюсь. Плачу от счастья.

Картинно раскинутые руки, казалось, выражали неподдельную радость. Но через секунду лицо поменяло выражение.

— Печально, что из него даже злодея не вышло.

Смысл этих слов был предельно ясен. Минс проиграл. И не потому, что раскрыл свой замысел. Минс проиграл бы, и не раскрыв планов. Будь Минс Обладателем, он бы понял. Ему уготована лишь жалкая клоунада. А ведь должен был понять.

— И чем они только думают?

У него есть сообщники среди Обладателей. И целых три.

— Старик Кальван, небось, пошёл на поводу своей нервозности. Много на себя берёт. Но те двое-то что? Тоже обязательства? Нельзя же так, на молодых и столько ответственности. Пока молодой, надо жить полной жизнью, верно?

Самому Тройатту было лишь двадцать пять.

— Всё лучше, чем ты, ведь твоя жизнь только женщинами и полная.

— Как? Тоже революции любишь, начальник?

— Делать мне больше нечего.

— Это точно. Начальник, уехавший из прежнего города лишь потому, что там надоело, иначе не скажет. Я, правда, не знаю, сколько в этом «надоело» отговорки и сколько истины.

— Мне тебе рот зашить, чтобы уйти? Не приближайся. Слишком духами воняешь.

— Ты уж сам старик, так что за собственными запахами следи.

Обменявшись колкостями, они разошлись. В саду Лейфон продолжал самостоятельные тренировки. Всего за месяц он изучил основы работы со стальными нитями. И с учётом врождённого таланта не исключено, что уже может применять их в реальном бою. Впрочем, не стоит пока этого дозволять. Лейфон ещё не понял, как они страшны. Пока не испытаешь боль от оружия, с которым работаешь, идеальным твоё владение не назовёшь.

Тройатт утратил интерес к Лейфону и пошёл к выходу. Двинулся и Линтенс.

Но из ниоткуда зазвучал голос:

— Приближаются гряземонстры. Две старых особи. В зону досягаемости войдут дня через два.

Услышанный ими голос звучал безмятежно, словно разговаривала сидящая на лавочке старушка. Под потолком летал психокинетический терминал.

Голос принадлежал Дельбоне. С недавних пор она лежала в больнице, но её психокинез от этого ничуть не ослаб.

— Да, к полудню придёт, наверное?

Видимо, кто-то задал вопрос. Голос из терминала спокойно ответил. Можно было отчётливо представить задумчивое выражение лица.

— Придётся рано пообедать. Плохо. Питаться надо правильно, а то не вырастете.

Вопрос задала или Каунтия, или Бармелин.

— Конечно, конечно, не стоит оценивать женское очарование лишь мужскими мерками. Разумеется. Но очаровательной женщине мужских взглядов не избежать. Так что и о мужских оценках тоже забывать нельзя, не правда ли?

— И опя-ять Каунтии возразить нечего, — ухмыльнулся Тройатт за спиной Линтенса.

— Да, да. Район боевых действий ожидается килумелах в десяти на северо-запад от обода. Лэндроллер не требуется. Вам ведь и времени особо не надо, чтобы добраться? Приемлемо?

Уточняющий вопрос был задан Альсейле.

— Да. Поняла. Тогда Линтенс-сан в тылу, а Лейфон-сан в бой. Линтенс-сан, обеспечьте, пожалуйста, хорошее прикрытие. И вот что, Лейфон-сан. Ты, хоть и ребёнок, настоящий Обладатель Небесного Клинка, так что работай всерьёз.

Посреди висячего сада Лейфон спешно закивал парящему перед ним терминалу.

— Да. Замечательный ответ. Люблю энергичных детей. Давай ты чуть подрастёшь, и я познакомлю тебя с какой-нибудь моей правнучкой?

— Госпожа, если вы знаете юных очаровательных девушек, я бы тоже очень хотел познакомиться.

— Тройатт-сан, если б вы могли остановиться на одной женщине, я бы вас с такой великолепной красавицей познакомила.

— Вы очень требовательны.

— Тогда забудьте. Ой-ой, Кальван-сан, зачем же делать такое сердитое лицо? В жизни должны быть и радости.

Голос Дельбоне напоследок пожелал всем «хорошей битвы» и затих. Терминал улетел от Линтенса. Пролетел коридор дворца и поднялся ещё выше висячего сада. Видимо, чтобы снова обозревать город. Его хозяйка не вставала с больничной койки, но голос звучал бодро.

Хорошей битвы… Линтенс, продолжая шагать, задумался. Если назвать причину, по которой он бросил родной город — она в том, что окружение не отвечало истинной силе Линтенса. Город, где ничего не происходило — мирный город, где ничего не происходило. Его не требовалось защищать, рискуя жизнью — разве что большой гряземонстр появлялся раз в несколько лет. Да и тот в лучшем случае самец второй стадии. В ином городе это было бы серьёзное происшествие, но для Линтенса такое и врагом-то не назовёшь. И уж точно не «хорошей битвой». Линтенс решил уехать из города, потому что ощутил угрозу своей силе. В расслабленном состоянии духа её даже поддерживать сложно. Вид того, как с таким трудом отточенные навыки работы со стальными нитями притупляются в отсутствие возможности их применить, заставил в полной мере ощутить бессмысленность жизни. Ощущение это пришло в двадцать лет. И заставило уехать.

Следующие пять лет Линтенс провёл в странствиях. В Грендан его привели слухи о безумном городе. О том, что есть город, часто сталкивающийся с гряземонстрами — скитающийся по опасным районам. О том, что этот город круглый год ведёт бой, словно бросая гряземонстрам вызов.

И Линтенс приехал. Полагая, что здесь-то даст волю своей силе. Результат превзошёл все ожидания. Хотя бы тем, что Линтенса в первой же стычке щёлкнули по носу.

— Сильный ты, дядя.

Буквально — девочка, возрастом примерно как Лейфон сейчас, проскользнула мимо всех выпущенных Линтенсом нитей, более того, захватила их так, что он не смог ни отрезать их, ни вырвать — и сломала ему переносицу.

— Хочешь здесь доказать свою силу? Если хочешь, поучаствуй во множестве боёв, и пусть тебя признают, — сказала она равнодушным голосом и с жестокой улыбкой, поставив ногу на живот Линтенса, когда тот валялся на земле с хлещущей из носа кровью. — Добейся, и однажды я покажу тебе. Такую битву, в которой ты пожалеешь, что ввязался.

Такой битвы Линтенс ещё не видел. Были битвы, которые неплохо его удовлетворяли, да. Их было немного, но они в сто миллионов раз лучше, чем гниение в родном городе. Можно ли этим довольствоваться? Даже не смешно.

— Не поверю, пока не увижу, — тихо сказал Линтенс Альсейле, которой рядом не было, и зашагал прочь от дворца.

***

По всему Грендану взвыл сигнал тревоги.

— Ну, я пошёл, — сообщил Лейфон, повесив «тревожные рюкзаки» на спины маленьких братьев и сестёр.

Дети бегали, кругом царила суета. Но суета весёлая, какая бывает у детей перед выходом из дома. Тревоги за свою жизнь никто не испытывал.

— А, Лейфон. Ты почему так оделся?

Обернувшись и увидев Лейфона, Лирин нахмурилась и подошла к другу детства.

— Я тебе новенькую тренировочную форму приготовила. Эх ты.

— Да ладно. Я всё равно сразу переоденусь.

— Нет. Это неприлично.

Но переодеть его, конечно, было уже некогда. Она с ворчанием подёргала за воротник и рукава, чтобы одежда выглядела не такой мятой. Лейфон молча терпел, хотя вид у него был неловкий.

— В следующий раз одевайся как следует.

— Ла-адно, — отмахнулся он, но Лирин ущипнула его за щёку.

— Больно-больно…

Притворялся, конечно же.

— Да, Лейфон.

— Что?

— Возвращайся невредимым.

— Да всё хорошо будет. Всегда возвращался и сегодня вернусь.

Он бывал в боях и до принятия Небесного Клинка. В Грендане к сражениям допускаются лишь те, кто набрал определённый счёт в чемпионате, да и военное пособие иначе не платят. Выдаваемое же до того пособие для молодых военных действует лишь до пятнадцатилетнего возраста. Лейфон начал участвовать в чемпионатах два года назад. С первого раза набрав требуемый счёт, он стал участвовать в каждом возможном сражении. За выход в бой сверх пособия давали вознаграждение. И Лейфон всё отдавал приюту.

— Но сегодня ведь ты один?

Лирин посмотрела на портупею, охватывавшую пояс давнего друга. На ней висел дайт с гравировкой. Сегодня первый бой Лейфона в качестве Обладателя Небесного Клинка.

— Там Линтенс-сан. Он очень сильный. Так что бояться нечего.

Но тревога не проходила.

— Тогда заключим уговор, — предложил Лейфон.

— Уговор? — удивилась Лирин.

— Я вернусь без единой царапины. А ты неделю готовишь без зелёных овощей.

— Три дня.

— Ээ!

— Больше нельзя, Руша говорила, что если плохо питаться, большим не вырастешь — помнишь?

Руша недавно помогала с готовкой, и до Лирин кухней занималась она. Она же научила готовить Лирин и Лейфона.

— У, ладно, — неохотно кивнул он и, махнув рукой на прощание, вышел из приюта.

Младшие братья и сёстры закричали вслед Лейфону. Тот снова энергично махнул рукой и выскочил на улицу.

Двигаясь со скоростью, дозволенной лишь в чрезвычайных ситуациях, он прыгал с крыши на крышу, а Лирин, провожая его взглядом, прошептала:

— Ты же любые овощи ешь.

И тем не менее пообещал. Теперь оставалось лишь верить.

***

Он наблюдал, как опоздавшего Лейфона облачают в спецкостюм. Светло-зелёный костюм, защищающий от загрязнителей. Рядом — шлем с выгравированной эмблемой Вольфштайна. На основной части костюма тоже соответствующие украшения. Они не стесняют движений, но могут оказать сопротивление даже лёгкому воздушному потоку. А Обладателю следует учитывать проблемы и такого уровня. Но Обладатель — символ. И приходится терпеть — ведь когда случается бой с ордами гряземонстров, такой символизм помогает укрепить боевой дух других военных.

— Учитель, вы не оденетесь?

Так Лейфон обращался к Линтенсу, хотя тот подобного не требовал.

— Наружу идешь только ты, — пояснил он Лейфону, который явно замешкался, увидев, что Линтенс стоит в обычной одежде и не подзывает техников. — Это твой первый бой. Я только страхую. Срезаю тех, кого ты упустишь. Со следующего раза будешь действовать как принято, в одиночку. Не облажайся.

— Есть, — послушно кивнул мальчик без тени страха на лице.

Это не было безрассудством ребёнка, не познавшего жизни. В глазах вместо обычной сонливости появилась какая-то сухость. Хороший взгляд. Эмоции отброшены. Взгляд сосредотачивается на битве.

Маленький мальчик смотрит таким взглядом. Разве не печально? Так спрашивал внутренний голос, помнивший молодость в уныло-благополучном городе. Но более сильных эмоций по этому поводу не возникало. Не трагедия. Мальчишка стал таким, каким требовалось, и если кого винить, так это взрослых, заставивших смотреть таким взглядом. Да и вообще, у скольких детей Грендана такой взгляд, кроме Лейфона?

Проще говоря, он особенный.

— Стальные нити пока не трожь. Понял?

— Да.

Когда оставалось лишь надеть шлем, Линтенс выгнал техников. Лейфон — он держал шлем в руках и ковырялся с креплениями — посмотрел на подошедшего Линтенса снизу вверх.

— Без катаны тебе придётся нелегко, но это твой выбор. Дерись как знаешь.

Удивление промелькнуло во взгляде Лейфона и тут же исчезло.

— Ничего, я обещал вернуться целым и невредимым. А она страшна в гневе.

— Вот как?

Линтенс не знал, о чём речь, но настрой сомнений не вызывал.

— Тогда вперёд.

Он взял шлем и надел его на Лейфона. Проверил крепления на отсутствие просветов и хлопнул его по спине. Нижний люк открылся, Лейфон прыгнул.

— Ну что, как там ваша комедия?

Шёпота двинувшегося к ободу Линтенса в висячем саду не слышали.

***

Что же до висячего сада…

Сигнал тревоги уже прекратился, город погрузился в тишину. По ту сторону фильтрующего поля бушевали свирепые ветры. Люди бывалые по ветреной погоде могут определить приближение гряземонстров. Но в Грендане почти нет дней, когда ветер стихает. Так что и людей, способных по внешнему ветру чувствовать гряземонстров, почти нет. Зато практически все знают, что в дни тихой погоды велика вероятность приезда хоробуса.

Альсейла устроилась на скамейке в уголке сада. Спала, положив руку на подлокотник. Сигнал тревоги Альсейлу не разбудил. Чтобы подремать здесь, она специально не спала всю ночь. Так просто она не проснётся. Глубокий сон не тревожили даже сновидения. Фильтрующее поле не пропускало внутрь сильных ветров. Лёгкий ветерок трепал по щеке, развевал волосы. Тёплые солнечные лучи грели тело. Идеальные условия, чтобы вздремнуть днём на солнышке.

— Ну что…

И, тем не менее, её глаза открылись.

— Ну что это такое?

От сонливости не осталось и следа. Тело изнывало от недосыпа. Однако пробуждение было мгновенным.

— А ведь я и правда всё простить хотела. Разве ты не лучшая по кэй-глушению, даже среди Обладателей? Поаккуратнее надо, Канарис!

От этих слов фигура у входа в дворцовый сад вздрогнула и застыла.

— Или это не ты виновата? А, да, желание убить исходит не от тебя. Ты бы, пожалуй, шагов на десять ещё подошла, да? Тогда кто же? Кто виноват? Кальван? Саварис? Или Минс? Ну-ка все подойдите! — громогласно скомандовала Альсейла, уперев руки в бока.

Стоявшая у входа Канарис растерянно приблизилась. Следом подошёл Саварис, потом Кальван. Последним явился Минс.

— Ваше Величество… — попытался что-то объяснить Кальван.

— И слышать ничего не желаю, — оборвала его Альсейла. — Это что за детсад? Вы убивать пришли или что? Так покажите хребет-то свой.

Она отчитывала их таким тоном, что никто и шелохнуться не смел.

— Продвигать свои претензии грубой силой — это, конечно, по-нашему, это здорово, но от ваших жалких потуг ведь плакать хочется. Особенно мне. Я так ждала! Всю ночь бодрствовала, чтобы тут как следует заснуть. Понимаете? А благодаря вам все мои старания насмарку. И как мне злость вымещать?

Откровенно хмурая с недосыпу Альсейла уставилась на всех четверых.

— Ух, всё испортили. Настроение ниже плинтуса, не могу больше! Минс! Имей совесть, развлеки. Не рассмешишь, будешь наказан, на правах проигравшего.

Минс затрясся, словно утопая в этом потоке слов.

— Это всё из-за тебя, это ты не допустила меня к боям! — завопил Минс, не выдержав издёвок. — Почему десятилетнего мальчишку допустила, а меня нет?! Это заговор коронованной семьи Альмонисов, иначе не скажешь.

— Ха, заговор? Не много ли ты о себе возомнил? Часто ли участвовал в чемпионатах или сражениях? Как выйдет в финал тот, кто недобрал очков? Может, думаешь, королевские семьи допускают особым порядком? Но даже дедушка Тиг прошёл все положенные ступени.

— Гх…

— Всё, разобрались. Так что? Остальная компания чем недовольна? Давайте по порядку, с Кальвана.

— Последнее время Ваше Величество при отборе в Обладатели…

— Что же предлагаешь — не давать Клинок тем, кто в должной степени силён и заслужил признание в установленном законом порядке? Но это и будет тиранией королевских семей. Всё, отказ. Следующий.

Кальван обессилено сник. Объявленный следующим Саварис мягко заговорил, сохраняя улыбку:

— Хочу сразиться с Вашим Величеством.

— И всё?

— Ага. У других сложные взгляды на жизнь, а у меня нет. Хотел просто сразиться с Вашим Величеством, вот и принял предложение господина Минса.

— У, так неинтересно. Следующий?

Понурившаяся Канарис не ответила. Она быстро выхватила дайт с портупеи и восстановила. К рукояти приросла узорная гарда, дайт превратился в чуть изогнутый клинок — рапиру.

— Ого? И Канарис туда же? Уу, хм.

Под свирепым взглядом молчаливой Канарис Альсейла приняла слегка удивлённый вид, который тут же сменился улыбкой.

— Ну хорошо. Поступим так. Если сможете меня победить, вас троих я, может быть, и выслушаю.

— А меня выслушивать не будете?

— Ты же сразиться хочешь? Этого ведь довольно?

— Да, верно, — тоже встал Саварис и восстановил дайты на руках и ногах. — А вы что скажете, Кальван-сан?

— Отказываться уже в любом случае поздно, — прорычал Кальван и восстановил свой дайт. Широкий тёкэн[2]. — Но сперва я попросил бы убрать это «может быть».

— О, да ты, никак, победить собрался?

— Ни разу не шёл я в бой с намерением проиграть.

Вокруг Кальвана вспенилась кэй. Задрожала земля сада, качнулись растения. Золотой блеск озарил высокое, крепкое тело Кальвана. Он собирал сверхплотную кэй и придавал ей качества, подходящие его манере боя. Золотистая кэй колыхалась, словно вязкая жидкость, искажая окружающее пространство.

— Ваше Величество сейчас изволили спросить, надеемся ли мы победить при таких раскладах?

— Угу.

— Убийство с самого начала было для меня делом второстепенным, — произнёс Кальван и замолчал.

Окутывавшая его золотистая кэй резко выстрелила в Альсейлу.

— Я рассчитывал схватиться с вами в открытую.

Кэй окружила её, не позволяя шевельнуться.

— Кх.

Попытка шевельнуть рукой встретила жёсткое противодействие. Внешняя кэй, Разящая Броня. Приём собственной разработки. В обычном состоянии частично материализовавшаяся кэй окутывает собственное тело и действует как броня. Она не даёт надёжной защиты уровня кэй-блока. Но текучая кэй мгновенно затвердевает в виде лезвия, направленного на приблизившийся объект. Это защитное свойство иного рода, чем кэй-блок, твёрдость которого соответствует рождающей его силе. Такой приём следует назвать активной защитой.

— Уу…

И сейчас эта масса, прочностью и вязкостью не уступающая промышленной резине, облепила Альсейлу, сковывая движения. Но долго её так не удержать. И никто не собирался ждать, пока она вырвется. Саварис и Канарис тоже двинулись. Чтобы со всех сил разорвать оковы Разящей Брони, ушла секунда, и этой секундой они воспользовались сполна. Безо всяких приёмов. Кулак и клинок просто нанесли по удару, в который каждый вложил столько кэй, сколько смог. Если нельзя в одну точку, пробьют с двух. Кэй-сила Небесного класса атаковала с двух направлений.

Висячий сад немилосердно тряхнуло. Его заполонили шум и свет. Минс успел чуть отойти, но волна подхватила его и швырнула во внешнюю стену открытого коридора.

Есть… подумал Минс, корчась от боли на полу коридора. Это её точно убило.

Минс ещё не понимал. Не понимал собственной наивности. Не мог понять — представитель одной из королевских семей, обыкновенный член дома Ютнолов жил в невероятно тепличных для военных Грендана условиях.

Троих Обладателей тоже отбросило от эпицентра взрыва, порождённого атакой их собственной разработки. Газон сада разворотило, выброшенная почва обнажила булыжник. Образовался небольшой кратер. В его центре поднялось облако пыли, и ветерок стал его сдувать.

— Хм, хм. Ладно, зачёт, — раздался оттуда голос. — Судя по минимальному ущербу для окружения, ты развернул двухуровневую Разящую Броню? Перестраховка в твоём духе, Кальван. Однако мне здесь нравится, лучше бы ничего не ломать.

Там стояла Альсейла. Стояла спокойно — на красивом лице не оказалось ни песчинки.

— Как…

Минс не мог говорить нормально из-за вставшего в горле кома. Просто не верилось, что она, совершенно невредимая, стоит в центре кратера. Насупился Кальван, горько усмехнулся Саварис. Лицо Канарис не выражало ничего, но брови сдвинулись.

— Но не вычесть ли баллов за то, что не смогли меня сдержать? Впрочем, будем считать, что это вы осознали собственную ошибку и отступили.

— Благодарю.

Лишь Саварис покорно склонил голову.

— Спешная попытка скоординироваться явно ни к чему не привела, Кальван-сан.

— Да уж, —снова развернул Разящую Броню Кальван. Золотая кэй вновь обволокла его. — В таком случае, действуем по боевой обстановке.

— Возможно, так будет лучше.

Трое, согласившись с Кальваном, стали молча наращивать давление кэй. От этого в воздушных потоках уже стали происходить изменения. Бушующая кэй разметала воздух и породила сильный ветер. Висячий сад вдруг затрясло так, будто он очутился в центре смерча. И посреди всего этого…

— Я разве не сказала, что мне здесь нра-ви-тся? Если вы тут все силы приложите, будет нехорошо. Поломаете всё. Так что…

Альсейла подняла палец. Прикрыла один глаз и с кокетливым видом шепнула:

— На этом и закончим…

Минс, наверное, так никогда и не поймёт, что случилось в следующую секунду. Бой закончился тут же.

***

Пустыня была жёсткой, как и полагается пустыне. Нога чувствовала эту жёсткость даже сквозь особые, крепкие подошвы. Лейфон двигался, внимательно глядя под ноги, пока не прибыл в точку назначения, расположенную в десяти килумелах к северо-западу от обода.

Цель уже попала в поле зрения. Лейфон вытащил и восстановил дайт. Небесный Клинок. В руке оказался меч из платины.

Таинственный платиновый дайт Грендана даже вес позволял настроить под желания владельца. Обычно приходиться чем-то жертвовать — весом, плотностью, прочностью, гибкостью, формой, проводимостью — но не с Небесным Клинком. Он примет самый удобный для тебя вес, будет настолько твёрдым, насколько пожелаешь, его очень трудно сломать, и он воплотится в любую форму. Но Лейфона интересовал лишь вес. Остальное он предоставил технику, специализирующемуся на Небесном Клинке.

— Ты первый Обладатель, сказавший такое. Неужто в силу возраста равнодушен к оружию?

Лейфон молча слушал упрёки пожилого техника, и тот в итоге махнул рукой и подготовил меч, соответствующий телосложению Лейфона.

Это всего лишь меч. Достаточно ощутить в руке привычную тяжесть, остальное неважно. Это всё, что надо хранить в душе. Остальное надо стараться забыть.

На этом сознательное восприятие меча прекратилось. Привычный вес тут же сделал меч частью тела. А когда Лейфон вытянул кэй, словно нервные каналы, и влил в клинок, ощущение стало идеальным. Более того, месяц, проведённый здесь в тренировках под началом Линтенса, уже давал плоды. Нелепое требование превратить кэй в собственные мышцы сказалось и на кэй, влитой в клинок. Казалось, что даже небрежные удары дают желаемый эффект. И вряд ли только казалось.

А не позволит ли эта техника запустить меч в воздух и свободно управлять его полётом? В другой раз, наверное, стоит проверить. Даже Лейфон не отважился бы проводить такие эксперименты в реальном бою без подготовки. Враг приближался.

Лейфон достал из поясной сумки за спиной два комка и бросил в воздух. И, пока они летели по большой дуге, метко выстрелил по ним внешней кэй. Они разбились, осыпая местность жёлтой пыльцой. Высушенный животный жир. После соответствующей обработки превращается в мыло — но не этот. Надо распространить по округе запах жизни.

Разве не реагируют гряземонстры на запах, испускаемый живыми существами? Естественное предположение породило данный продукт. Эффект бывает различный. Личинки сворачивают всей стаей. А вот на гряземонстров постарше действует слабо. На старую особь может не действовать вообще. Так сказали в техническом отделе. Лейфон против старых особей пошёл впервые. И все, кому не лень, старались помочь советами.

Опасения подтвердились — старые особи не свернули с курса. Однако, кажется, заметили маленькое существо на своём пути к Грендану. Не повелись на запах, но среагировали на Лейфона.

Две. Дельбоне не ошиблась с числом. По мере приближения всё отчетливее вырисовывались причудливые туловища. Насекомовидные личинки с каждой линькой отбрасывают ноги, превращаясь в летающих особей. Старые же особи вообще теряют облик насекомого и становятся похожими на рептилий.

Не давал покоя один вопрос. Над ним задумывался любой исследователь гряземонстров. Гряземонстры нападают на города, поскольку загрязнители не являются достаточным питанием. А превратившись в старую особь, гряземонстр становится особо прожорлив. Так почему же столько старых гряземонстров обитает на территории Грендана? Если разрушат город с примыкающей территории, сведения о произошедшем вполне могут дойти досюда. Однако о погибших городах слышно не так уж и часто. Не следует ли из этого, что гряземонстры способны поддерживать свой род за счёт загрязнителей и каннибализма? Тогда зачем нападать на людей? Лейфон не понимал.

Но Делк привёл такое сравнение:

— Люди вот могут питаться лишь овощами. Так зачем они едят мясо? Ещё и много видов животных разводят, только чтобы их есть. Да не просто едят, а много разных блюд готовят, и десертов много делают. Зачем? Потому что в удовольствие. А кто сказал, что гряземонстры не знают удовольствий?

Лейфону было не то чтобы наплевать… но он не считал возможным понять чувства гряземонстра.

Если верить Дельбоне, приближающиеся особи стали старыми не так давно. Видимо, первая стадия старения.

— Ох-ох… Промашка вышла, — раздался в шлеме доброжелательный старческий голос.

— Что… случилось?

— Я думала, их двое, но он, похоже, один.

— А?

Лейфон своими глазами видел двоих. Из туловищ — гораздо более толстых, чем сплетающиеся под Гренданом трубы — росли полупрозрачные крылья. Из причудливо длинных челюстей выпирали здоровенные клыки. Насекомоподобными выглядели лишь выпученные глаза — будто тёмно-зелёные стеклянные бусинки.

Казалось, в полёте один из них оседлал другого.

— Нет, нет. Присмотрись как следует. Хвосты соединены, верно? Как у спаривающихся стрекоз. И мозга два. Потому и ошиблась. Извини.

— Да ничего…

С одним-то проще, чем с двумя… подумалось Лейфону.

— В бою не место беспечности, — предостерегла Дельбоне, словно прочитав его мысли.

Старуха не говорила строго, но Лейфон принял совет как почва впитывает жидкость. Времени переговариваться не оставалось.

— Итак, хорошей битвы, — закончила Дельбоне теми же словами, что и два дня назад.

Старый гряземонстр распахнул две расположенных одна над другой пасти и спикировал на Лейфона. Тот прыгнул по перекрёстной траектории. Нижняя пасть взорвала твёрдую землю. Верхняя метнулась за ним в небо. Нижнюю потянуло следом, а вскоре верх поменялся с низом. Они преследовали Лейфона, переплетаясь. Он повернулся в воздухе и контратаковал.

Внешняя кэй, Режущая Молния. Он выпустил отточенную на лезвии кэй. Ударная волна — тонкая, как бумага — срезала часть крыла и рассекла соединяющий хвост. Обе пасти издали мощный вопль. Этот звук сам по себе обладал силой. Его хватило, чтобы отбросить лёгкого Лейфона.

Десятилетний мальчик не очень понимал, что означает наличие двух мозгов. Выходит, недостаточно уничтожить одного? У старых особей множество вариаций, но говорят, что чешуя на голове, как правило, твёрдая. Тогда что будет, если разрезать соединяющую часть? Вопрос был продиктован детским любопытством, но это место и правда являлось наименее подвижным и наиболее уязвимым.

Режущая Молния красиво рассекла хвост. Из обрубков полилась, забрызгивая всё вокруг, густая жижа. Но гряземонстр не умер.

— Ну вот, их всё-таки два, — огорчился Лейфон, приземляясь.

Потеряв связку, разозлившиеся гряземонстры стали ещё манёвреннее и двинулись к нему, отрезая пути к отступлению. Он не уклонялся и не прыгал — сделал глубокий выдох. От выдыхаемого влажного воздуха стекло шлема на секунду заволокло белым. Кэй скопилась. На мгновение жар охватил всё тело. Накопленное ушло в меч.

Внешняя кэй, Громовой Меч. Лезвие вытянулось и расширилось. Длина его превысила рост Лейфона. Меч отточил кэй. Такому приёму научит любой военный род, работающий с мечом — но обычный дайт не выдержит большой плотности испускаемой Лейфоном кэй и разрушится. Среднему военному такое не грозит. А вот Лейфону не исполнить этого приёма без Небесного Клинка.

Лейфон с рождения обладал мощной кэй. Не потому ли его бросили? Посещала и такая мысль. Но именно благодаря этой силе он стал теперь Небесным Клинком. Стал Небесным Клинком и может трудиться на благо приюта. Такова жизнь — Лейфон понял это с самого детства. Радости переплетены с невзгодами. Радость даётся за то, что ты превозмог множество невзгод, а множество невзгод закладывают основу для последующей радости. Конечно, хочется, чтобы так и было. Лейфона бросили за его талант. Но благодаря ему Лейфон встретил Делка, Лирин и остальных. Однако из-за этого же впоследствии испытал на себе весь ужас продовольственного кризиса. Но именно благодаря тому, что был военным, получал пособие для молодых военных, что смягчило бедствия приюта. А для того, чтобы не допустить подобного вновь, решил по полной реализовать свой талант и стать Небесным Клинком. Небесный Клинок принесёт радость. Лейфон верил. И стал Небесным Клинком.

Лейфон махнул мечом, который теперь выглядел чрезмерно большим даже для взрослого военного. Целью стал гряземонстр, заходящий сзади. Лейфон изобразил ложную атаку на гряземонстра спереди, оттолкнулся ногой от его лба и перевернулся в полёте. В перевороте успел заметить, как прямо перед ним столкнулись две пасти. Громыхнуло. Поверхность защитного костюма завибрировала от звуковой волны. Разлетевшиеся камешки забарабанили по шлему. Лейфон держал огромный меч обратной хваткой. Приземлился на спину гряземонстра.

Колющий удар. Лейфон выдернул Небесный Клинок. Клинок из кэй остался. Ещё прыжок. Оставленный Громовой Меч взорвался. Он превратился в бесчисленные Режущие Молнии, и те стали кромсать старую особь.

Есть. Стремительно удаляясь от бури хаотично разлетающихся Молний, он мысленно вскинул кулак. Лейфон давно прикидывал, сможет ли провернуть такое, и постоянно отрабатывал вариант в голове. Результат удовлетворил. Может, получится сделать чуть более направленным? А ещё, начать бы сразу с этого шага…

С этими мыслями Лейфон приземлился и побежал по спине гряземонстра. Зона поражения Громового Меча оказалась меньше предполагаемой. Тоже есть над чем поработать, но сейчас надо уничтожить последнего гряземонстра. Эффект достаточный… думал Лейфон на бегу.

Спина гряземонстра вдруг треснула.

— А?

Не из-за Громового Меча. Что-то вскрыло её изнутри — такое ощущение передалось ногам.

Оттуда хлынуло. Лейфон прыгнул — не успевал даже вскрикнуть. Треснула чешуя, треснула плоть, и появились бесчисленные личинки.

Возможно, это чей-то недосмотр — когда ему при подготовке читали лекцию по старым особям, сказали, что эти гряземонстры отказались от размножения. Да Лейфон и прежде знал, что размножаются лишь те, кто после линьки стал самкой.

Сказали о старых особях ещё одно. Что они осуществляют странные трансформации. Вдвоём.

Они спаривались. Друг с другом. Будучи старыми, они не отказались от размножения. Или же стали старыми, чтобы выбрать нестандартный способ размножения.

Так или иначе, Лейфон прыгнул, спасаясь от хлынувшего фонтана личинок. И самую малость опоздал. Коготь личинки царапнул ботинок. Спасла инерция прыжка. Среди этих невзгод радость была одна — царапнул подошву. От того, что её чуть стесало, пробоины для проникновения загрязнителей не возникло. Но это погасило скорость прыжка и необратимо выбило Лейфона из равновесия. Лишившийся пары гряземонстр надвигался сзади и не преминул воспользоваться шансом. Огромная пасть распахнулась, чтобы заглотить Лейфона.

***

— Ох, ох, Лейфона-сана проглотили, — запричитала Дельбоне.

— Да, похоже на то, — согласился Линтенс, в одиночестве стоящий на ободе.

Стальные нити давали представление о положении дел, но с картинкой психокинеза всё же не сравнить.

Старая особь взлетала. Для начала Линтенс зачистил вырвавшихся на свободу личинок.

— Что делать будем?

— Он ведь живой?

— Признаки жизни чёткие.

— В желудочном соке гряземонстра защита костюма должна выдержать несколько часов.

— Угу, говорят, что должна.

— Тогда сам справится.

— Ох, суровый ты. Он же твой ученик?

Судя по голосу, реакция Линтенса веселила Дельбоне.

— Не собираюсь я его в ученики брать. Просто показывал всякое. И вообще, если ему сейчас настолько тяжело, то и продолжать смысла нет.

— Так-то оно так. Но он же ребёнок. У меня правнуки ему ровесники. Слишком молодой, чтобы в бою гибнуть.

— Если разрушат город, умрут те, кто ещё моложе. Разве военные не для того нужны, чтобы их защищать? Собственная жизнь в расчёт изначально не берётся. Слабые военные не нужны.

Такова суровая мораль боя. А Лейфон, хоть и ребёнок, сам принял эти правила. А значит, не надо ложной заботы и обвинений — крещение этой моралью надо пройти.

— У меня детей не было, но ты не считаешь, что баловать их когда-то надо, а когда-то нет?

— Я внуков балую. Воспитывают пусть мама с папой.

Похоже, Дельбоне мало того что открыто отстранилась, так ещё и заботы по воспитанию на Линтенса решила возложить.

— Хорошо устроилась.

— Угу. Потому что сама эти хлопоты уже прошла. Теперь пусть озаботятся те, кому впервой… Ох, — прервалась она, видимо, отвлёкшись на что-то. После небольшой паузы Дельбоне снова заговорила с Линтенсом. — Сообщение от Её Величества. Желают доставить Лейфона-сана во дворцовый висячий сад.

— Скажи, что он ведёт бой.

— Её Величеству об этом известно.

— Беспредел. Какой смысл потакать детским капризам?

— Ой, Её Величество рано лишились родителей и не могут без отцовской фигуры.

— Вот ведь…

Он не шевельнулся, но стальные нити, повинуясь воле хозяина, беззвучно пришли в движение. Убедившись, что нити как следует опутали двинувшегося в эту сторону гряземонстра, Линтенс, по-прежнему не шевельнув и кончиком пальца, стал вытягивать старую особь, используя окружающие город более чем на десять килумелов скалистые горы.

— Передай Её Величеству, пусть увеличит плотность фильтрующего поля. Иначе загрязнители попадут в город.

— Думаю, она и так это сделает.

Линтенс распределил порождённую огромным весом нагрузку по скалам и занялся большой рыбалкой.

***

Незадолго до того.

Альсейла размышляла, как следует поступить в сложившемся положении.

— Будьте великодушны.

Кальван стоял перед ней на коленях. Одежда была изорвана, местами сочилась кровь.

Саварис и Канарис же… сумели подняться, но двигаться, кажется, особо не могли. Двигаться мог только Кальван — из-за возраста, возможно? И то, должно же быть хоть такое превосходство, подумала Альсейла. Пик физической силы уже прошёл, возраст берёт своё, а уступать двум молодым людям было бы неприятно.

Но сейчас важнее сам поступок Кальвана.

— Уж не с самого ли начала ты это задумал? — хмуро посмотрела Альсейла на коленопреклонённого, опустившего голову Кальвана.

— То, что сейчас произошло, есть бесчестье, измена и не заслуживает прощения, но примите во внимание положение Его Высочества, ведь он вынужден был действовать ради спасения своей родословной.

— Так что же, хочешь сказать, всему виной система трёх королевских семей?

Он специально встал на сторону Минса, чтобы погасить конфликт. Разумеется, не радовало Кальвана и то, каким образом Альсейла в последнее время пополняет ряды Обладателей — он уже высказывал это напрямую. И тогда Минс сделал ему неожиданное предложение. А тот, не добившись удовлетворительного ответа, пошёл на поводу своего дурного нрава и оказался крайним.

— Нервный ты, поработал бы над характером.

— Поздно мне, — поднял взгляд Кальван. — Всю жизнь с таким жил и исправлять не собираюсь.

Из рассечённого лба текла кровь. Залитая красным половина лица в сочетании со взглядом приговорённого давали понять, что Кальвана не переубедить.

— Военный род Сайхарденов будет расти. Я собиралась его финансировать, но теперь попрошу три ваших рода взять на себя все расходы.

— Ваше Величество!

— Не пристало мне на такие пустяки разоряться.

Так и не удостоив его просьбу чётким ответом, Альсейла повернулась к остальным — к Саварису и Канарис.

— Ну? А ты что скажешь? Недоволен?

— Что вы, Ваше Величество, как и подобает, сильны, — улыбнулся Саварис, прижимая левую руку, возможно сломанную. Судя по выступившим на лбу каплям пота, улыбка была искусственная. — Я-то думал, выйдет неплохой бой.

— Наивный. Ну а ты что, Канарис?

Канарис стояла на коленях и не двигалась. Но все заметили, как вздрагивают её плечи.

— Ты плачешь?

Дрожащая Канарис медленно подняла взгляд.

— Так я и правда не нужна Вашему Величеству, — вымолвили перепачканные губы.

— Что?

Внезапные слова застали врасплох и Альсейлу. Канарис смотрела снизу вверх, из полуприкрытых глаз, прочерчивая дорожки на щеках, стекали слёзы.

— Ведь меня… растили, чтобы я стала тенью Вашего Величества. А Ваше Величество во мне не нуждаются.

— Аа… — поняла Альсейла и приложила руку ко лбу.

Канарис принадлежит к военному роду Риванесов, основанному эпигонами трёх королевских семей. Он также играл роль структуры взаимопомощи детей королевских семей, которым не суждено эти семьи возглавить. В то же время на воспитанников этого рода часто возлагались обязанности по охране королевского дворца. В их числе, конечно же, и личная охрана монарха. Подразумевались не только сопровождение на торжественных церемониях, но и задачи такого класса, как роль двойника, которую только что упомянула Канарис. Её способности заметили рано, и Риванесы стали готовить из Канарис будущего двойника Альсейлы. Канарис не разочаровала и приняла Небесный Клинок в пятнадцать лет. Но Альсейла отказала ей в должности.

— Ну послушай. Ты разве на меня похожа?

— Пластическая хирургия всё исправит! — взмолилась рыдающая Канарис.

— Что? Как пластической хирургией можно добиться моей красоты?

От недоумения Альсейлы присутствующие, в свою очередь, разинули рты.

— Аа, тогда я умру! — тут же взвыла Канарис.

Она не шутила — на полном серьёзе взяла рапиру обратной хваткой с намерением пронзить себе горло. Альсейла рапиру быстро отобрала.

— Ээ, перестань!

Обезоруженная Канарис попыталась пронзить горло ладонью.

— Как у вас тут весело, — раздался из коридора смеющийся голос, когда Альсейла удерживала руку и пыталась утихомирить Канарис.

— Дедушка Тиг… по-твоему, сейчас время смеяться?

Мягко сдерживать Обладателя — ведущего себя как истеричный ребёнок — оказалось, конечно, непросто. Альсейла впервые взмокла от напряжения и радости посмеивающегося над ней новоприбывшего посетителя никак не разделяла.

Тигрис Ноеран Ронсмьер. Обладатель Небесного Клинка и глава дома Ронсмьеров, последней из трёх королевских семей.

— А что же ещё делать?

— Кальван.

Альсейла прекрасно поняла, зачем Тигрис появился именно здесь и сейчас. Для помощи в разрешении конфликта Кальван выбрал старейшего из Обладателей после Дельбоне — к тому же деда Альсейлы.

Полголовы облысело, оставшиеся волосы заметно потускнели. Но лицо и тело просто светились от бодрости.

— Авторитет монарха, конечно же, непререкаем, но если не выслушивать иногда мнения подданных, они перестанут за вами следовать.

— Но зачем мне двойник? Ведь скажем честно, дворцовая стража — чисто синекура. Кому выгодно меня убивать? Тебе да Минсу.

На деле, хоть по меркам Обладателя должность в охране королевского дворца и являлась синекурой, она не была лишней. Дворцовые стражи, всегда в роскошной одежде, патрулируют дворец и город, и можно без преувеличения сказать, что эта должность существует с целью помочь молодым людям, которым не стать главами семей, привыкнуть к общению с простыми людьми — не задевая по возможности аристократической гордости.

При всём том в двойнике, защищающем монарха от покушения, нужды нет. Не потому, что Альсейла так сильна, а потому, что почти нет смысла убивать королеву. Контакты с другими городами ограничены, контролировать чужой город на практике невозможно, так что убийство его правителя мало что даёт. Что касается политического убийства, наиболее вероятными организаторами станут члены всё тех же трёх семей. Охрану составляют дети королевских семейств, и назначение двойника из охраны приводит к обратному результату — возникает риск того, что двойник же и станет убийцей. Телега впереди лошади. Эта должность будет такой же синекурой, как и охрана, и возможно сведётся к роли официального представителя там, где это формально требуется.

— Для такого разве используют Небесный Клинок?

— Есть девушка, ради этого воспитанная, и для неё это само собой разумеется. Прошу вас понять, что если не хотите держать её на замке, надо пойти ей навстречу.

— Уу…

— Если она доставит хлопоты, вы так и скажете.

Канарис уже какое-то время не плакала и неотрывно следила за Альсейлой. Остальные тоже ждали её следующих слов.

— Начнём с теста. Дурочку в двойники не возьму.

— Есть! — радостно кивнула Канарис.

Хотя Альсейла в жизни не поймёт, чему тут радоваться.

— Так…

Она отвернулась от сияющей Канарис и посмотрела на оставшегося визитёра.

В общем, с тремя Небесными Клинками разобрались. А теперь…

Альсейла взглянула на Минса. Встретившись с ней взглядом, молодой человек, растерянно наблюдавший за ходом событий, быстро побледнел.

— Дедушка Тиг. Что думаешь?

При этих словах Минс с мольбой в глазах посмотрел на Тигриса. Но старик лишь погладил роскошную бороду.

— После исчезновения старшего брата он остался единственным ребёнком, и его чуть-чуть избаловали. Думаю, надо принять меры.

От безжалостных слов Тигриса лицо Минса стало уже не бледным, а совсем белым.

— Если его посадить, финансировать Сайхарденов придётся нам с тобой.

— А кошельки королевских семей и так немало полегчали от всех этих церемоний принятия Клинка.

— Не такие уж они и роскошные. Впрочем, для бедного дома расходы тяжёлые, да.

— Так что же вы решите?

— Что же…

Альсейла ненадолго задумалась, потом подозвала паривший рядом психокинетический терминал и поговорила с Дельбоне.

— Тот тоже чуток лопухнулся — будем наказывать?

Прошло немного времени. Для Минса это, наверное, было всё равно, что ждать смертного приговора. Цвет лица здоровее не становился.

Над висячим садом нависла тень. Она стремительно росла и сопровождалась свистом воздуха. Все подняли головы. Ни Альсейла, ни присутствующие Обладатели не выказали удивления. Они тут же поняли, кто и как сотворил подобное.

С неба упал гряземонстр. Точнее, его часть. Голова и туловище были отсечены, и лишь часть желудка упала прямо в центр висячего сада.

— Оох, тут всё заново надо отстраивать, — простонала Альсейла, наблюдая за останками гряземонстра.

Срезы выглядели довольно грубыми для стальных нитей Линтенса. Больше походило на выбоины от взрывов. Непрерывно вытекающая телесная жидкость образовала вонючую лужу.

Внезапно у всех на глазах клинок пробил желудок изнутри. Сделал вертикальный разрез, потом вырезал круг. Вырезанную часть вытолкнули, и оттуда выскочил маленький человек в измазанном внутренностями защитном костюме.

— Уу, страх какой, — раздалось из шлема бормотание тонкого, под стать размерам владельца, голоска.

Лейфон.

— Расслабился. Добивать надо как следует, — бормотал он, с трудом снимая шлем скользкими от внутренностей руками. — Звали, Ваше Величество?

— Звала, — сказала Альсейла, слегка разочарованная, что Лейфон даже сейчас остаётся невозмутим. — Ты уделал новенький костюм. Кстати, довольно дорогой.

— О, простите, — покорно ответил он.

— Бее, — показала язык Альсейла. — Неет. Будешь наказан. Будешь драться вот с Минсом.

— А?

Спокойствие Лейфона не то чтобы поколебалось, но происходящего он, кажется, не понимал. Возможно, на момент выхода он больше внимания уделял собственному бормотанию, чем нынешней обстановке.

Оставив Лейфона недоумевать, Альсейла повернулась к Минсу.

— Минс. Если тебя просто наказать, ты ведь обиду затаишь? Так я дам тебе шанс. Победишь Лейфона — получишь Небесный Клинок. Если же проиграешь, восстановление сада, уборка вот этого и всё остальное за твой счёт.

«Вот этого» — её большой палец указал на кусок гряземонстра, в котором прилетел Лейфон.

— Чт…

Так называемое «наказание» привело Минса в растерянность.

— И всё?

— А что? Думаешь, это дёшево?

— Я не об этом. Я же готовил мятеж…

— И считаешь, у тебя хоть что-то могло получиться?

— У…

Он окаменел, не зная, что сказать.

— Если готовишь мятеж, готовь как-то получше, что ли. Должен же быть предел глупости, честное слово. Ни ума, ни силы, ни здравого смысла. Если ничего этого нет, на что люди рассчитывают?

Минс поддался на её подначивание. Он молча снял дайт с портупеи и восстановил. Вычурный клинок блеснул на солнце.

Лейфон же, напротив, свернул Небесный Клинок в базовую форму.

Минс взревел, чувствуя, что его не принимают всерьёз.

— Любым оружием? — спросил Лейфон Альсейлу, не обращая внимания на Минса.

— Чем угодно, — ответила та, и Лейфон улыбнулся.

Невинной, как и подобает ребёнку, улыбкой.

— Хорошо. Хотел кое-что попробовать.

Он наклонился и подобрал небольшой камень, валявшийся на земле. Булыжник, отколотый ударной волной в ходе драки.

— Всё, я готов.

Проще говоря, оружием будет этот камень.

— Ну я тебяааааааа!!! — взвыл Минс и бросился на Лейфона.

Тот бросил свой камень. Просто кинул, по прямой, безо всяких изощрений — Минс уклонился лёгким движением головы, и Лейфон оказался в зоне досягаемости. Победа. Оказавшись перед беззащитным Лейфоном, Минс самоуверенно усмехнулся.

***

— Приве-ет, — услышала Лирин часа через два после выхода из убежища.

Она готовила ужин на кухне и, увидев вошедшего с чёрного хода Лейфона, вздохнула с облегчением.

— Есть хочется.

— Да, да. Ещё чуть подожди.

— На мне ни царапины, как договаривались.

— Вижу, — пробормотала Лирин обречённо — но в заготовленных ею продуктах зелёных овощей и не было.

Впрочем, вместо них она с избытком положила красных и жёлтых. И, конечно же, много мяса.

— Ура.

Она заметила, что довольно улыбающийся Лейфон держит что-то в руке.

— Что это?

— А, это? — поднял он руку, показывая.

— Камень?

Осколок обработанного камня — похоже на кирпич.

— Смотри, — сказал Лейфон и подбросил камень.

Просто бросил, не прикладывая силы военного.

— И что? — буркнула Лирин, но затем взгляд её стал удивлённым.

Приближавшийся к потолку камень вдруг изменил направление полёта. Вроде как заметался влево-вправо, и тут же вернулся в руку Лейфона.

— Сегодня придумал. Здорово?

Лирин посмотрела на хвастливого друга, поборола изумление и сделала сердитое лицо.

— Да, да. Хватит фокусов, иди руки мыть. И раз вспотел, прими ванну. Воняешь чем-то.

— Даа?!

Удивлённый Лейфон побежал в ванную, а Лирин грустно улыбнулась ему вслед.

***

Прошло пять лет, и после боя с Гахардом Бареном проступок Лейфона разоблачили. Да, народ побаивался его невероятной силы и того, что случится, если эта сила окажется неуправляемой. Но именно семья Ютнолов считала его самым опасным, громче всех обвиняла и подстрекала народ — такого десятилетний мальчик предвидеть не мог.

Примечания

1. Эпигон (греч.) — потомок известного предка, уступающий ему по качествам или заслугам

2. Тёкэн (яп.) — длинный самурайский меч