Алукард вышел на ночной обход, больше напоминающий прогулку: теперь, когда Роа Вальдамьонг и Неро Хаос были повержены, Лондону ничего не угрожало, — по крайней мере в ближайшее время, пока загадочный Миллениум еще не активизировался. Алукард не видел смысла в ежевечерних дежурствах, но переубедить Интегру было сложно, да вампир, в общем-то, и не пытался. В конце концов, от того, что он лишний раз проветрится, ничего плохого уж точно не случится. «Не развалишься», как сказала хозяйка, презрительно скривив губы.
Верно. Не развалится. Усталость ему, князю нечисти, не противник.
Горькая усмешка скривила губы. Сам собой напрашивался вопрос: а кто тогда противник-то?
Это было второе сентября; с той ночи, когда двое из прародителей мертвых апостолов навсегда исчезли из этого мира, а вместе с ними и бесследно пропала и белая принцесса истинных предков, прошло не меньше недели. Время медленно поедало лунный диск; сейчас от него осталась уже половина. Алукард не задумывался особенно, куда девалась его напарница: в конце концов, эта привычка появляться неизвестно откуда и так же неизвестно куда пропадать — верна для всего вампирского рода. И не важно, кто ты: истинный предок или мертвый апостол; вампир есть вампир. С этим как-то не поспоришь.
Алукард предполагал, что, возможно, Арквейд погибла. Да, он в этом почти не сомневался: с нее станется, могла и погибнуть. Или же вернулась в свой знаменитый тысячелетний замок. Кто знает...
Алукард хмыкнул. В вампирах есть что-то английское, не так ли? Не поэтому ли судьба выдернула его из родной Румынии много лет назад и бросила сюда, в Лондон? Да что там, валить все на судьбу — это не серьезно... Он сам бросился в Англию. И сам попал в ее сети, угодил в ловушку туманов и смога нового Авалона и его рыцарей без страха и упрека.
Так, позволив мыслям свободно перелетать от одной темы к другой, Алукард и гулял по ночному городу, нигде не задерживаясь, но и никуда не спеша. В последние дни настроение его было каким-то непривычно меланхоличным; даже вечная ухмылка не спасала положение, в мыслях витал ветер, а на лице написано было отсутствие. Викторию это угнетало, и потому она все время ходила как в воду опущенная, непривычно тихая и какая-то печальная что ли. Интегру неожиданная бесстрастность Алукарда, похоже, выводила из себя похлеще любой его выходки, и, наверное, именно поэтому она каждый вечер, как только солнце скрывалось за горизонтом, отправляла вампира без толку патрулировать улицы Лондона.
Неожиданно один из фонарей, освещавших Алукарду дорогу в темноте, замигал. Князь нечисти остановился, глянув на уличный светильник из-под оранжевых стекол очков. Рука его потянулась к затылку, взлохматив волосы на непокрытой голове; в сознании мелькнула мысль, что стоит поторопить Уолтера с починкой шляпы, а то жест сей уже превращается в навязчивую привычку, а это Алукарду не нравилось. Впрочем, вампир не стал останавливаться на этой мысли, потому как где-то в глубинах его естества зашевелилось странное, но знакомое ощущение. Это чутье охотника говорит, что на его территории появился кто-то чужой.
Древний вампир взглянул вперед и остолбенел. Прямо напротив него дорогу переходила девушка. Светловолосая, в легком плаще; вот она остановилась на пешеходном переходе, и теперь внимательно изучает светофор — так, словно впервые его увидела. Будто бы разобравшись с чем-то, она делает шаг с тротуара и бросает беглый взгляд по сторонам. Взор ее темно-красных глаз мельком скользит по Алукарду... скользит, не останавливаясь, словно по пустому месту.
Алукард вздохнул, поправив плащ. Привидится же. Не может быть, чтоб это была...
— Арквейд, — позвал он и пошел следом за девушкой. Та обернулась; тень пробежала по ее лицу, и блондинка остановилась, словно бы в нерешительности.
— Сэр? — Очень мило склонив голову на бок, леди очаровательно улыбается, однако в фигуре ее и в выражении глаз читается некая напряженность, словно она ожидает неприятностей.
— С каких это пор принято проходить мимо знакомых, даже не поздоровавшись? — Спросил Алукард, подойдя к девушке. — Я думал, вы покинули нас навсегда, Арквейд.
— Прошу прощения? — Лицо блондинки теперь выражает недоумение. Она слегка хмурится. — Вы знаете мое имя. Мы знакомы?
Алукард прищурился. Женщины... хуже детей. Он никогда не понимал, что такого забавного они находят, делая дураков и из своих собеседников, и из себя?
Впрочем, в душе его уже поселились сомнения. Он понимал, что Арквейд, пожалуй, одно из самых искренних созданий, каких ему приходилось встречать на своем пути — а ведь древний вампир мог с уверенностью сказать, что за пятьсот лет жизни более-менее научился разбираться в людях... да и в нелюдях тоже. Лунная принцесса, конечно, то еще дитя и, несомненно, любит подурачиться и поиграть. Но лгать она не умеет и никогда ничего не скрывает, даже если очень нужно. А значит...
— Милая принцесса, на вашем месте я бы обратился к врачу. С такой памятью в подлунном мире вам делать нечего, — спокойно проговорил Алукард. — Вы даже не помните, что было неделю назад.
— Я... — Арквейд запнулась, внимательнее вглядываясь в лицо незнакомца. Знакомые нотки в его голосе тронули что-то в ее душе. Несомненно, это пародия на Роа... Где-то ей уже приходилось слышать что-то подобное, разве нет? Воспоминания путались, не давая сосредоточиться, и Арквейд смогла только выговорить: — Не понимаю о чем...
Алукард фыркнул, увидев, как в глазах девушки проносится волна узнавания. Что-то встало на место в ее голове, и она вздрогнула.
— А-алукард?
— Ну наконец-то, — удовлетворенно откликнулся Носферату. — Хотя, похоже, у вас еще сохранились кое-какие сомнения, ваше высочество?
— Никаких, — весело мотнула головой Арквейд. — Но если вы не прекратите говорить со мной таким тоном, я могу вас неправильно идентифицировать. Теперь с моими силами все в порядке, так что еще один Мраморный фантазм для еще одного Роа я осилить смогу.
— Я совсем не против. В конце концов, вы на вверенной мне территории, госпожа, и, если вы помните, все причины, по которым я не трогал вас прежде, исчезли. Кажется, вы упоминали экскурсию к Люциферу...
— Вы что, серьезно? — Арквейд помрачнела.
— А что, похоже? — вопросом но вопрос ответил Алукард. И расхохотался: — Черт побери. Вы наивнее Виктории.
— Зная вас... Так шутить опасно.
— Боитесь? — Алукард обнажил острые зубы в псевдопрезрительном оскале.
— Ничуть, — Арквейд взглянула на улыбку Носферату и кашлянула, пряча улыбку в кулачке. — Ну, разве что совсем немного. В списке возможных противников вы — последний, с кем я бы хотела скрестить свой фантазм.
— Не знаю, радоваться или печалиться. Так, говорите, ваши силы вернулись к вам?
— Все, что у меня отобрал Роа, — утвердительно кивнула Арквейд. — Потому я и смогла возвратиться. Должна признать, бой с ним истощил все мои ресурсы. Я навсегда бы осталась в Замке, чтобы не превратиться в демона-лорда.
— Но почему вы вернулись именно в Лондон? — спросил Алукард, неожиданно нахмурившись. — Вы ведь даже не помнили, что были здесь.
— Верно, — задумчиво откликнулась бывшая принцесса. — Не помнила. И даже не думала, что мне удастся вспомнить, — Арквейд лучезарно улыбнулась. — Обычно все воспоминания пропадают во сне. Видимо, дело в том...
— Только не говорите, что я вам снился, — издевательски усмехнулся Носферату, а последняя из истинных предков вспыхнула, как школьница.
— И не подумаю сказать! — воскликнула она возмущенно.
Повисла пауза, в ходе которой каждый обдумывал что-то свое, но, в общем-то, одно и то же.
— Ладно, — неожиданно сказал Алукард. — Идем, — он повернулся и направился куда-то быстрым шагом.
— Что? Куда? — Арквейд поспешила за ним, стуча каблуками.
— Как куда? Домой, в особняк, разумеется.
— Но ведь...
— Что, хотели опять остановиться в гостинице? — Не оборачиваясь, бросил Носферату. — Ну уж нет, не желаю, чтобы потом из-за вас какой-нибудь очередной безумец со зверинцем съел еще один отель.
— Я...
— Арквейд, — Алукард резко остановился. — Просто делайте, как я говорю, — посоветовал он. — Хорошо?
Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что бывшая принцесса Шинсо кивает в ответ.