2. После выходного

Свежий утренний воздух не радовал Лирин – он чувствовала себя так, будто всю ночь не спала. Странное чувство возникло уже на следующее утро после произошедшего и с тех пор не уходило.

Неважно, что случилось в тот день – он уже прошёл. Это факт. Время одинаково безжалостно ко всем, и его не повернуть вспять, какое бы потрясение Лирин не испытала.

Она приближалась к школе, и уже слышала, как приветствуют друг друга такие же студенты. Она влилась в их поток, шагая к школьным воротам по дороге, окружённой выстроившимися вдоль неё деревьями.

Лирин в очередной раз вздохнула – с утра она только и делала, что вздыхала. И прекрасно понимала, что с ней.

– Ты прям вся ссутулилась!

Внезапно нечто обхватило её сзади и вцепилось в грудь Лирин.

– Дааааааа!

Это «нечто» оказалось руками, которые тут же начали лапать грудь девушки. От удивления она выронила портфель и некоторое время неподвижно стояла, не оказывая сопротивления.

– О, грудь Лирин, как всегда, великолепна на ощупь, – услышала она, едва придя в себя.

– Поменьше восторга, пожалуйста.

Лирин просто стояла и дрожала от возмущения, пока в её поле зрения, наконец, не появилось лицо.

– Неет, без этого я не могу ощутить наступление нового дня!

– Избавься от этой привычки, пожалуйста.

Перед её сердитым взглядом оказались длинные чёрные волосы. Волосы эти обрамляли изящное лицо, в данный момент перекошенное от еле сдерживаемого смеха.

– Но у тебя такая потрясающая грудь, Ли-тян!

– Неправда.

Руки отпустили её, и Лирин облегчённо вздохнула.

Синола Алейсла. Она направлялась в исследовательский институт, расположенный на той же территории, что и школа.

Лирин почувствовала, что они привлекают взгляды прохожих. У её спутницы были изящные руки, длинные стройные ноги, да и остальные части тела не уступали… Все округлости и изгибы в идеальных пропорциях, к тому же в институте не носят форму, а одежда Синолы отлично подчёркивает фигуру – неудивительно, что женщина так притягивает взгляды.

– Нет-нет, очень жаль, что обладательница такой прелести не в силах оценить своё великолепие. Что ж, твоё тело, тебе виднее. Да и вкусы у всех разные. Главное, что для моих рук они прямо «джаст райт». Не слишком большие, не слишком маленькие, как раз чтобы легло прямо в руку и ещё чуть-чуть осталось. И эта приятная мягкость, наслаждение, с которым не сравниться всем сладостям мира. Ох… – сказала она, словно погружаясь в давние воспоминания… и покачала головой, как обычно делают старики. – Ты великолепна.

– Перестань, пожалуйста.

Разговор с этой красавицей с утра пораньше уже утомлял. А она, к тому же, сопровождала свою тираду характерными движениями пальцев перед грудью Лирин.

– Итак, Ли-тян, с тобой что-то случилось? – спросила Синола теперь уже обычным тоном, положив руки на карманы брюк.

Благодаря её красоте даже столь незатейливое движение выглядело потрясающе.

– А?

– Ты сгорбилась и вздыхаешь постоянно, значит, что-то случилось.

– О…

Лирин думала, что бодра и естественна – точнее, выглядит так со стороны – но, по-видимому, ошибалась.

– Прости.

– Хм, а разве есть что прощать?

– Да не то чтобы…

– Ну, не хочешь не говори.

Она подумала, что, быть может, стоит поделиться с подругой секретами, но тут же отказалась от этой мысли. Синола умела понять, какие темы можно затрагивать, а какие не следует, и Лирин была ей благодарна, но сейчас сама терзалась сомнениями.

А вдруг это уловка со стороны Синолы, чтобы её разговорить? Она посмотрела на Синолу с подозрением. Красавица, но её почему-то ужасно интересуют груди других девушек. И почему-то по-кошачьи улыбается… Хм… Неужто Лирин угадала?

– Неет, пирожное – это, конечно, хорошо, но иногда ведь и фруктов хочется.

– А?

– Вот правда, у тебя грудь такая мягкая, да не просто мягкая, а ещё и воздушная, прямо как пирожное.

– Ну спасибо.

– Так вот, пирожные – это, конечно, здорово, но если есть только их – начнут приедаться, правда? Поэтому для полноты ощущений хочется иногда поесть плотных сочных фруктов, – объяснила Синола, снова делая хватательные движения руками. – Таких, знаешь. Чтобы можно было снизу приподнять и ощутить их вес, и чтобы упругость чувствовалась, и чтоб форму не теряли… Да, вот такие я сейчас и хочу пощупать.

– Что ты болтаешь?

– А, у тебя иногда тоже примерно такие становятся, но в такие периоды больно, наверное? Ох, не хочу делать тебе ничего неприятного.

– Что ты болтаешь?! – сердито крикнула она, раскрасневшись, но Синола была невозмутима.

– Я говорю о своей миссии, – ответила та, гордо выпятив грудь.

– «Миссия» твоя у тебя прямо под носом… – устало пробормотала Лирин, когда взгляд её невольно упал на крепкую грудь женщины.

Ох… как же спокойно в Грендане. Это чувствовалось.

Копьеносный Город Грендан сталкивается с гряземонстрами чаще, чем любой другой город. Пять или шесть раз в год раздаётся сигнал тревоги. Он звучит во всех частях города, и обитатели Грендана отправляются в убежище, словно на прогулку. Все знают дорогу, все идут стройными рядами, никто не спешит и не толкается. И во всём этом нет необходимости.

Потому что есть Обладатели Небесного Клинка, и потому что возглавляет их сама королева. Альсейла Альмонис. Грендан, наверное, чаще любого другого города мира сталкивается с опасностью. И в то же время жители считают его самым безопасным в мире. Пока есть королева и двенадцать Обладателей Небесного Клинка, угроза гряземонстров не кажется такой уж страшной. Даже со старыми особями, считающимися самыми страшными среди гряземонстров, Обладатели бились неоднократно. Такие битвы не попадали в хронику Грендана. Их было бесчисленное количество даже за пятнадцать лет жизни Лирин.

Это довольно необычно для региоса, который по природе своей должен избегать встреч с гряземонстрами. Даже если на пути находилось множество гряземонстров, город, как ни странно, не пытался сменить курс. Некоторые визитёры из других городов называли Грендан обезумевшим. И Лирин не могла с уверенностью сказать, что они неправы. Это подозрение подкреплялось письмами Лейфона, из которых она узнала, что до его появления Целни очень долго не вёл боёв с гряземонстрами.

Но в Грендане есть Обладатели Небесного Клинка. Жители под защитой лучших военных. Был Обладателем и Лейфон.

Лирин рассталась с Синолой у ворот школы и направилась в аудиторию. Поприветствовала одноклассников, села за парту и снова погрузилась в размышления.

Она обдумывала вчерашние события.

– Прости, но какое-то время ты побудешь под моей охраной, – внезапно сообщил Саварис на освещённой закатом школьной крыше.

– А…

– Вопросы не принимаются, – холодно отрезал Линтенс прежде, чем она успела что-нибудь сказать.

– Да, мне правда неловко, но он прав, – добавил Саварис, хотя по его виду трудно было сказать, что ему неловко.

– Но Лейфон ведь… – снова попыталась она, но один лишь взгляд Линтенса заставил её замолчать.

Перечить Обладателю Небесного Клинка она не могла. Не то чтобы это было запрещено законом – просто нельзя спорить с теми, под чьей защитой находишься.

– Проблем в твоей повседневной жизни я, скорее всего, не создам. До тех пор, пока кое-что не произойдёт. Но хотелось бы, чтобы ты по возможности как можно больше времени проводила одна. Я попросил бы тебя некоторое время не принимать всяческих приглашений от друзей. Если такое поведение будет выглядеть подозрительным, буду тебе очень признателен, если сможешь найти подходящее оправдание.

– Э… Меня преследуют?

– Вообще вопросов задавать не положено… ну да ладно, – сказал Саварис с невесёлой усмешкой и кивнул. – Да, преследуют. Мне бы не хотелось, чтобы ты спрашивала кто и зачем. Тебе, наверное, хочется всё разузнать, но прошу понять меня.

– Это из-за Лейфона?

Он сам так сказал в комнате отдыха. Лирин беспокоило именно это.

Никаких вопросов. Так сказал Линтенс. Любой житель Грендана подчинился бы ему беспрекословно. Обладатель Небесного Клинка плохого не посоветует. Так считал каждый. Так считала и Лирин. Но её слишком сильно мучил вопрос о связи с Лейфоном. Лишь из-за этого она не в силах была молча подчиниться.

Линтенс просто пригвоздил её взглядом. От него исходила такая угроза, что Лирин почувствовала себя совершенно беспомощной.

– Ай… Это я ей сказал.

Взгляд мгновенно переметнулся на Савариса. Лирин тут же опустилась на землю. Её трясло. Она перестала чувствовать ноги, словно они исчезли.

Убийственный взгляд Линтенса теперь был обращён на Савариса, но тот с безразличным видом почесывал голову.

– Ну, тогда скажу тебе вот что. Да, это связано с Лейфоном. Именно поэтому ты в опасности. Больше пока сказать не могу, – с виноватым видом объяснил Саварис.

Лирин посмотрела на него, обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, и задумалась. Вот он, мир, в котором обитал Лейфон. Ещё один мир в том же Грендане.

***

Когда по ресторану разнеслись радостные возгласы, официантка ставила перед Лейфоном тарелку с лапшой. Она изобразила дежурную улыбку, пожелала приятного аппетита и поспешила к экрану. Лейфон невольно вытянул голову, провожая её взглядом. Экран показывал боевую площадку – шёл бой взводов.

– Ты… не жалеешь?

– А?

Лейфон поспешно отвернулся и встретился с заискивающим взглядом вжавшейся в стул Мэйшэн, которая сидела напротив. Перед ней тоже стояла лапша. Лапша плавала в наполненной до краёв тарелке супа. Аромат явно её дразнил.

– Что не пошёл бой взводов смотреть?

– Не, там командир, скорее всего, будет.

Нина наверняка подошла к делу серьёзно, ещё и камеру, небось, прихватила. На следующей тренировке заставит смотреть.

– Так что всё хорошо. Можешь не волноваться.

– Понятно, – ответила Мэйшэн и вроде бы успокоилась.

Здесь подавали вкусную лапшу, благодаря чему ресторан был полон посетителей каждый день во время обеда и ужина, но сегодня в обеденное время было много пустых столиков. Немногочисленные же посетители сидели поближе к экрану, и у Лейфона с Мэйшэн, выбравших столик в глубине, соседей не оказалось.

Все пошли смотреть бой взводов. Те, кому не хватило зрительских мест на площадке, собрались перед установленными снаружи огромными экранами, а в ресторане, который мог похвастаться лишь небольшим экранчиком, посетителей было мало.

– Зато гляди как повезло, еды долго ждать не пришлось, – добавил Лейфон для большей убедительности и ткнул вилкой в стоявшую перед ним лапшу с мясным соусом.

– Д-да… – кивнула всё ещё смущённая Мэйшэн и рассеянно схватила вилку.

Ничего не поделаешь, подумал Лейфон, глядя на её неловкие движения. Ни Наруки, ни Мифи с ними не было. Это они всё устроили, воспользовавшись желанием Лейфона отблагодарить Мэйшэн за ежедневные обеды.

– Самый подходящий день! – уверенно заявила Мифи днём раньше, но в ресторане, напротив, шумели посетители, нервируя Мэйшэн.

Лучше бы обе подруги пошли с ними. Почему они не пошли? Девушки сказали, что у них какие-то дела, но вид у Наруки был неубедительный, а лукавая ухмылка Мифи и вовсе подсказывала, что дело нечисто.

На работе Лейфону выдали зарплату, и он хотел угостить всех троих. Работать в отделении центрального механизма он начал ради оплаты обучения, но вынужден был перевестись на военный факультет, после чего президент школьного совета Кариан освободил его от всех школьных расходов – так что теперь у Лейфона завелись лишние деньги. И он спокойно мог угостить трёх девушек лапшой…

– У… А… – стонала Мэйшэн, пытаясь, без особого успеха, намотать лапшу на вилку, и он, глядя на неё, подумал, что, быть может, всё же было бы лучше перенести встречу на день, когда смогли бы прийти все три подруги.

– Извини…

– Э, а? – резко вскинула голову Мэйшэн и удивлённо на него посмотрела.

От этого движения с таким трудом намотанная лапша размоталась и плюхнулась обратно в тарелку.

– Я говорю, может надо было так, чтоб вы втроем смогли…

– В-в-в…вовсе нет.

– Думаешь?

– Д-да. Правда. И так хорошо.

Мэйшэн покраснела и усердно воткнула вилку в лапшу, Лейфон с сомнением посмотрел на неё, подавил желание спросить ещё раз и принялся за собственную еду.

Некоторое время в ресторане было тихо, потом снова раздались крики болельщиков. Более-менее успокоившаяся Мэйшэн повернулась, Лейфон посмотрел в сторону экрана.

– Что… там?

– Прости, не вижу.

Остальные посетители и персонал ресторана обступили и заслонили экран. Лейфон, наверное, мог бы что-нибудь расслышать, усилив слух внутренней кэй, но ему было не настолько интересно.

– Ты… не особо беспокоишься.

– А?

– Исходом боя взводов.

– Да, не особо.

– По-прежнему не интересуют бои?

– Ну, так я бы тоже не сказал.

– Ты такой сильный, что тебе не надо следить за соперниками?

– Не в этом дело. Просто, ну…

– Ой, прости… – снова опустила взгляд покрасневшая Мэйшэн, испугавшись, что спросила не то.

– Да нет же. Ничего такого. Мм… Как бы объяснить… – задумался он, пытаясь подобрать слова. – В Грендане ужасно много военных. Ну я, конечно, кроме него только здесь был и не знаю, быть может и в других городах так же.

– Ужасно… много?

– Да. Ты знаешь, что он с необычной частотой сталкивается с гряземонстрами?

– Да…

– Вот и людей, умеющих пользоваться кэй, там тоже много. Но уметь пользоваться кэй ещё не означает уметь драться с гряземонстрами…

На самом деле, если бы Грендану вдруг пришлось отбиваться даже от личинок – подобных тем, что напали на Целни – силами одних лишь студентов, ещё неизвестно, чем бы всё кончилось.

– В Грендане ценят только военных, за плечами которых множество боёв с гряземонстрами. Поэтому там часто проходят бои между военными: есть аналоги боя взводов, где проходят официальный отбор те, кто отвечает за защиту от гряземонстров, и есть предварительные бои, на которых ещё надо доказать право называться военным.

Одного этого Лейфону хватало, чтобы студенты Целни выглядели в его глазах «мягкотелыми». Он входил в состав взвода, участвовал в боях и, хотя из-за порой неожиданных действий противников не мог позволить себе расслабиться, того напряжения, которое охватывало его в боях Грендана, тоже не испытывал. Самому Лейфону, как ни странно, проще было драться без предварительной информации. Когда не знаешь, с чем придётся столкнуться, поневоле сосредотачиваешься.

Он и сам иногда задумывался, не самообман ли это. Но ведь в бою такое положение дел само собой разумеется. Не будет же противник каждый раз давать пять минут на инструктаж.

– Ой, мне тут рассказывали, – радостно хлопнула в ладоши Мэйшэн. – Ну, то есть, говорят, есть в Грендане такой титул, сама королева даёт.

– Угу. Есть такое, титул она, конечно, даёт…

– А в боях за него ты тоже участвовал, Лейтон?

– Угу, участвовал.

Не просто участвовал – упомянутая Мэйшэн королева наградила Лейфона титулом… Обладателя Небесного Клинка. Но об этом Лейфон подругам пока не рассказывал. Не осмеливался. Да и всё равно титула его с позором лишили. Сам он себя неправым не считал, но его обвинили в подрыве главных устоев жизни города, и теперь он опасался схожей реакции девушек. Быть может, он становится трусом?

Лейфон вспомнил, как рассказал Нине о своём прошлом, вспомнил печаль в её взгляде. Придётся ли ему снова увидеть такой взгляд? Эта мысль, а также размышления о том, что случится после, причиняла боль.

– Так ты… и там с гряземонстрами сражался?

– Угу, доводилось.

На лице Мэйшэн застыло выражение удивления от столь спокойного ответа.

– И ты… не боялся?

– Что?

– Я в тот раз боялась. Только и могла, что сидеть в убежище и ждать, пока ты, Наруки и остальные воевали… Думала, что умру, и боялась.

– Такая у военных работа.

– Наруки хочет в полицию. И ты, Лейтон… тоже другого хочешь, разве нет?

– Всё так, но…

Он опять не нашёл правильных слов и лишь грустно улыбнулся.

Раз люди могут жить только в замкнутом мире города, раз военные существуют для противостояния опасности гряземонстров, раз военные находятся в привилегированном положении среди жителей города, – у военных просто нет права бежать от опасности, от гряземонстров. Наруки, пусть даже она желает лишь исполнять роль полицейского, учится на военном факультете, и думать об обеспечении порядка в городе тоже должна как военный. А значит, не может уклоняться от боя с гряземонстрами. Таков неписанный закон города, и соблюдается он неукоснительно.

А Лейфон решил больше не быть военным. Он не испытывал ненависти к Кариану, вынудившему Лейфона перевестись на военный факультет. Но и обстоятельствам, вынудившим разрываться между собственными желаниями и требованиями текущей ситуации, он был вовсе не рад.

А что если… Он вдруг подумал, что мог бы остаться в Грендане и отказаться от Военного Искусства. Но представить, чем он мог бы заняться вместо Искусства, оказалось непросто. Быть может, это даже труднее, чем просто начать жизнь в другом городе – такой путь был бы тернист и неблизок. Ведь имя Лейфона Альсейфа в Грендане под запретом.

Впрочем, что толку мечтать, если Её Величество выслало его из города? Стремительный полёт мысли уткнулся в жестокую реальность. Размечтался, одёрнул себя Лейфон и чуть заметно покачал головой.

– Лейтон?

– М? А, да это я так, – отмахнулся он и заметил, что тарелка Мэйшэн пуста. – Может, десерт в другом месте возьмём? Тут шумят всё время.

– А? Д-да. Давай.

– Знаешь хорошее место?

– А ты… на любое согласен?

– Угу, любое, где тебе нравится.

– Тут немного далековато.

– Ну и пойдём.

Лейфон успокоил порывавшуюся заплатить по счёту Мэйшэн, расплатился сам, и они ушли с проспекта и направились туда, где сбились в кучу школьные здания.

– Правильно идём?

– Да, там вкусное мороженое продают.

– Правда?

Место было рядом со школой, но всё же в стороне от его ежедневного маршрута, так что Лейфон оказался там впервые.

– Я недавно нашла, случайно, – сказала шагающая рядом Мэйшэн с очень счастливым видом.

После ресторана она, кажется, стала разговорчивее. По-видимому, привыкла к отсутствию своих вечных спутниц, Наруки и Мифи. Привыкла ко мне, подумал Лейфон и решил считать это свидетельством того, что он приспособился к жизни в Целни.

Руководствуясь указаниями Мэйшэн они, наконец, добрались до парка. Вокруг парка были посажены деревья, и сквозь них местами можно было видеть школьные здания. Внутри парка тоже были деревья, вокруг царила атмосфера умиротворения.

– Тут ведь алхимический факультет рядом?

– Да.

Был выходной, но из распахнутого окна алхимического факультета валил невероятного цвета дым. Кто-то явно проводил подозрительный эксперимент. Про его успешность сказать ничего было нельзя, и оставалось лишь надеяться, что в дыму нет вредных примесей. Зазвеневшей сигнализации Лейфон не особо удивился – наверное, ещё один признак адаптации к школьной жизни.

– Вон, вон там, – указала девушка на пёструю палатку в тихом углу парка, так же не обращая внимания на сигнализацию.

– Палатка, – удивлённо сказал Лейфон – он-то был уверен, что они просто срезали дорогу через парк.

– Случайно нашла. Хорошо, что она ещё здесь.

В самом деле, большая часть людей пошла к боевой площадке, и было вполне вероятно, что палатка тоже переехала туда.

Мэйшэн заказала классическое с ванилью, Лейфон же мучился, пытаясь найти что-нибудь не слишком сладкое, и наконец взял йогуртовое.

– Ах да, прости, ты сладкое не любишь…

– Нет, ничего, вкусно.

Йогуртовое мороженое и правда пришлось ему вполне по вкусу.

Он откусывал мороженое из рожка и выискивал скамейку поближе, когда заметил людей. Двух человек, один из которых сидел в кресле-каталке. Его спутник сидел на скамейке, и они с Лейфоном одновременно издали возглас удивления, увидев друг друга.

– Привет, вот так встреча, – воскликнул Харли.

Он одним махом заглотил своё мороженое, вскочил со скамейки и стал махать Лейфону рукой.

– Привет, ты и сегодня в лаборатории? – предположил тот, глядя на замасленный, как обычно, комбинезон.

– А, составил кое-кому кое-где компанию. Сейчас отдыхаем и снабжаем мозги сахаром. Ой, кстати, – добавил вдруг Харли, схватился за рукоятки в задней части кресла-каталки и развернул его к Лейфону.

Сидящий в кресле прежде даже не смотрел в его сторону.

– Это Кирик Серон. Мы с ним в одной лаборатории.

– И что? Твой знакомый, ты и общайся, – ответил парень в кресле и недовольно посмотрел на стоявшего сзади Харли, но тот совершенно не обращал внимания.

– Ты ещё не знаешь, кто перед тобой – это Лейфон.

– Что?

Взгляд, по-прежнему недовольный, теперь сверлил Лейфона. У Кирика было красивое лицо. Черты были изящными, но кожа нездорового бледного цвета подсказывала, что хозяин её слишком редко бывает на воздухе. Кресло тоже способствовало созданию образа человека больного и немощного – образа, разрушенного одним резким брошенным на Лейфона взглядом.

– Так это ты моё творение угробил?

– Творение?

– Он создатель адамантового дайта.

– Аа…

Для боя со старым гряземонстром ему вручили комплексный дайт нового типа, в состав которого для нормальной работы нужно было включить другие дайты. Дайт назвали адамантовым, а с его создателем по причине нелюдимости последнего Лейфон тогда не встретился, но…

– Эх, ну и уделал же ты его. Мне аж дурно становится от мысли, что с моим творением обошлись так бездарно.

– Ну, ну…

Он оказался на удивление неприятен в общении.

– По-моему, криворуким Лейфона не назовёшь.

– Да я даже по обломкам вижу. Что за взмахи дурацкие? Линий разреза не знаешь, просто рубил как придётся, махал наугад во все стороны. Хорошо ещё жив остался.

Лейфон обомлел, но не от гнева, а от восхищения. Этот человек так запросто сумел увидеть произошедший бой?

В отверстия адамантового дайта вставлялось три простых, два из них пришли в негодность посреди боя, а оставшийся дайт и сам корпус Лейфон передал Харли по возвращению – то есть именно их, по-видимому, и осмотрел Кирик, после чего, изучив одну трещину за другой, увидел бой так, будто сам там побывал.

– Но ведь я говорил, составная структура означает повышенную плотность и быстрый перегрев. От нагрева падает прочность, теряется форма, всё попросту ломается – так что там вроде стоял предохранитель, который срабатывает в опасный момент и предотвращает цепную реакцию. Но при долгом использовании выброс большого количества тепла по-прежнему представляет собой проблему, верно?

– Конечно представляет, я это учитываю. Но он-то два дайта сломал просто из-за того, что рубить не умеет, так что нечего его оправдывать.

– Ну у него же не было опыта боевого применения, а просто воздух рубить пользы мало, понимаешь?

– Нет, ты неправ…

Спор стал разгораться, и Лейфон, немного отодвинувшись, предпочёл ограничиться ролью наблюдателя.

– Может… их остановить надо?

– Мороженое растает, и вообще, по-моему, влезать не стоит.

– Да… – нерешительно согласилась Мэйшэн, покосившись на спорящих.

Они уже успели перейти на технический жаргон, и теперь было почти невозможно понять, о чём речь. Каким-то образом они ушли от первоначальной темы спора и теперь, кажется, дискутировали о чём-то своём, и Мэйшэн перестала за них беспокоиться.

К тому времени, как спорщики замолчали, чтобы перевести дух, мороженое было почти доедено.

– Блин, в горле пересохло, – простонал Кирик, дотронувшись до горла.

– По-моему, мы весь драгоценный сахар впустую растратили, – заметил Харли, смахивая рукавом комбинезона пот со лба.

– В таком случае подкрепимся ещё раз и снова обсудим проблему. Клубничное.

– Как скажешь. А я шоколадное буду.

Мгновенно перейдя от ожесточённого спора к решению, какое мороженое брать, молодые люди разделились. Харли пошёл к киоску один – видимо, возьмёт и на долю Кирика. Последний после ухода товарища случайно заметил Лейфона.

– Вы что, ещё здесь?

По-видимому, Кирик о них напрочь забыл.

– Ну, я, в общем… Прости, что сломал твоё творение, – сказал Лейфон и склонил голову.

Он услышал, как стоявшая сзади Мэйшэн чуть не задохнулась от волнения.

– Инструмент сделан для того, чтобы ломаться, – произнёс Кирик, отводя взгляд от склонившегося Лейфона. – Мне лишь хочется, чтобы ломался не зря. Он принёс тебе пользу?

– Конечно. Будь у меня обычный дайт, я бы, наверное, не вернулся.

– Понятно, – ответил Кирик, положил руки на колёса и развернулся спиной к Лейфону. – Следующее творение принесёт больше пользы. А ты научись лучше пользоваться.

– Хорошо.

Лейфон поднял голову и покинул парк, ведя за собой Мэйшэн. Краем глаза он увидел Харли, поспешно возвращавшегося к Кирику с двумя порциями мороженого в руках.

***

– Ага, когда они вдвоём, это нечто.

Когда Лейфон закончил рассказ о послеобеденной встрече, они с Ниной сошлись на середине. Работа в отделении центрального механизма была в самом разгаре, и они вдвоём чистили трубу.

– Нечто?

– Разве не так?

– Вообще да.

– Ну вот, – закивала Нина, едва сдерживая смех. – Сама его лишь несколько раз видела, и всё время ворчит. Только на силу, говорит, и полагаешься. Ну и ещё всякое рассказывал, но он так сложно выражается, что я не поняла.

– Твой дайт тоже от него, сэмпай?

– Ага. Его вообще стоит послушать, он в боевых искусствах неплохо разбирается.

– Верно. Мне тоже так кажется.

В парке Кирик упоминал термин «линия разреза». У любого предмета есть угол, под которым его легко разрезать – чтобы разрубить даже самую твёрдую вещь, достаточно нанести удар клинком с нужной силой и скоростью. Разумеется, линия разреза даже для одного материала может отличаться, и для её обнаружения мало просто навыков умелого фехтовальщика.

– Может он бывший военный?

– Может, – согласилась Нина, тоже явно подумав о кресле-каталке.

Если так, то злость по отношению к не видевшему линии и сломавшему дайты Лейфону вполне можно понять. Разумеется, именно поэтому Лейфон и извинился, склонив голову.

– Но всё-таки, зачем же тебя бездарным называть? Хотя это в его стиле, конечно…

– Нет, он в самом деле указал на мою ошибку.

– Правда?

Появившаяся было на лице Нины улыбка сменилась удивлением.

– Угу. Ты, по-моему, сама видела, проблема возникла из-за двух неудачных ударов.

Хотя было у него, конечно, и оправдание. Оба раза его что-то отвлекало от отработанных действий, сбивая концентрацию. И оба раза были связаны с Ниной. И раз уж на то пошло, дайты ещё и просто выработали свой ресурс в бою с гряземонстром.

Но этого Лейфон говорить не стал. Настоящая причина, если разобраться, заключается в том, что он совершил ошибку, пытаясь драться здесь так, как дрался в Грендане. Позже он заглянул в библиотеку с целью выяснить, как сражаются с гряземонстрами в других городах, и не очень удивился, узнав, что стиль Грендана… точнее, стиль Обладателей Небесного Клинка, не является нормой. Опасные поединки вне города, один на один с гряземонстром, сами по себе не что иное, как настоящее безумие. И дайты для подобного применения существуют лишь в Грендане.

– Кстати, Лейфон.

– Что?

Если Нина будет слишком много думать о причинах неудач Лейфона, она может прийти к выводу, что здесь есть её вина. Поэтому в глубине души он обрадовался уходу от темы. Но взглянув на Нину он обнаружил, что она замешкалась и даже сделала шаг назад. Лейфон с недоумением заметил, что её щёки слегка порозовели.

– Что такое?

– Э, ну… Ты как считаешь, от этой девушки, Наруки, толк будет?

– Наруки?

– Да, я хочу, чтобы ты честно ответил, как она, с твоей точки зрения.

С чего вдруг такой вопрос?

– Хорошо, – произнёс Лейфон, с подозрением глядя на покашливающую и явно что-то недоговаривающую Нину. – Я бы сказал, для первокурсницы она довольно сильна. Тяготеет скорее к внутренней кэй, чем к внешней, по-моему даже слишком – но двигается для первого курса просто отлично.

– Понятно, – обрадовано улыбнулась Нина.

– Ты что… во взвод её хочешь пригласить? – спросил Лейфон, охваченный каким-то неприятным предчувствием, и она кивнула.

– Угу, подумываю вот.

– Но с чего вдруг так сразу…

– Ничего не сразу, у меня всё продумано, – ответила Нина, полоская тряпку в ведре с водой. – Я с самого начала не собиралась строить из нас горстку избранных. Но сейчас на военном факультете ни у кого нет показателей, позволяющих вступить во взвод. Так что надо как можно раньше брать людей с подходящими задатками. У меня возникла такая мысль, и я стала искать. Тебя вот взяла в том числе и потому, что заприметила во время открытия.

– Правда?

– Впрочем, тебя особо высматривать не пришлось, – рассмеялась она, и Лейфону оставалось лишь пожать плечами.

Причиной всему, что с ним после случилось, стала драка новичков военного факультета из враждующих городов, мимо которой он не смог пройти. Его попытка порвать с Военным Искусством и начать новую жизнь провалилась, не успев начаться, но сейчас он уже не жалел о сделанном.

– А в остальном – как и ожидалось. Во время занятий с первокурсниками я смотрела внимательно, но никого более толкового, чем она, не заметила. Впрочем, иначе ведь и быть не могло.

Загудели механизмы, заглушая её вздох. Если военный с детства проявляет талант, власти, как правило, удерживают его в городе. Число умелых военных города означает его боевую мощь. При столкновении с гряземонстрами или в борьбе городов за территорию – подобно той, что ждёт их в этом году – такие люди незаменимы. Талантливых военных хотят все города, и просто так их не отпускают.

Значит ли это, что… Быть может, Нина сбежала из дома в том числе и по этой причине, невольно подумал Лейфон. Ведь что ни говори, а её чуть ли не сразу после поступления зачислили в бойцы взвода. Нетрудно предположить, что и в родном городе её силу заметили, а значит, не желали выпускать.

Она говорила, что из богатой семьи. Быть может, из семьи потомственных военных.

Военными военных делает сила кэй. Внутренняя кэй укрепляет тело изнутри, внешняя – выбрасывает кэй наружу, превращает в разрушительную энергию. Столь важная кэй вырабатывается у военных специальным органом, кэй-артерией. Людей, рождающихся с кэй-артерией, можно разделить на две категории. Одни случайно рождаются в семье обычных людей, других же специально рожают в браке между военными, заключенном с целью повысить вероятность рождения военных. Военным, благодаря которым возможна оборона города, готовы платить просто за их существование. Более того, во всех городах поощряется повышение вероятности рождения военных, во многих введена денежная премия за детей с кэй-артерией. Те же, кто при этом показывают реальный талант и успехи… получают привилегированный статус, наподобие Обладателя Небесного Клинка в Грендане.

Не слишком ли много предположений? Вполне возможно, но Лейфон понимал, что в мире региосов вероятность описанного варианта отнюдь не равна нулю. Ведь он и сам зарабатывал, точнее наживался, на этой сложившейся во всём мире практике.

– Ты чего?

– А, да так…

Он так задумался, что прекратил работу. Лейфон поспешно задвигал шваброй, пытаясь счистить какую-то непонятную налипшую на трубу массу.

– В общем, надо попробовать её пригласить. Вся надежда на тебя, – заключила Нина и, сочтя разговор законченным, сосредоточилась на уборке.

Не так-то просто это будет, подумал он, беря пример с Нины, приступая к работе и пытаясь прогнать назойливую мысль:

«Чёрт. Надо было спросить».

Она могла спросить его о письме, которое тогда нашла, но не спросила, и теперь испытывала какое-то беспокойство. В чём именно это беспокойство заключалось, она и сама не очень понимала. Какая-то тяжесть в груди, и может даже немного злости. Ей казалось, что она сердится на Лейфона, но обижаться на него вроде бы не за что. Отчего-то хотелось закричать. И почему-то захотелось узнать о Лирин – девушке, отправившей письмо.

Но ведь она не знает, как он отреагирует. Не стоит.

Она приняла решение, и дальше думала лишь о работе.

Рабочее время подошло к концу, и они убрали инструменты.

– Кстати, что-то Целни последнее время тихая, – заметила Нина, когда Лейфон закрывал дверь кладовки.

Она говорила не о самом городе. Нина говорила о сознании города, электронном духе в облике маленькой девочки.

– Кстати да.

Раз в неделю она решала поиграть в прятки со студентами машиностроительного факультета и сбегала из главного отсека центрального механизма, но на этой неделе электронного духа видно не было. Сами студенты, конечно, вовсе не горели желанием играть в прятки. Целни же привязалась к Нине и, по-видимому, предпочитала сбегать именно в её смену. Таким образом, всегда выходило так, что искать приходилось Нине. Лейфон тоже участвовал в поисках, так что с Целни был неплохо знаком. Она вся слегка светилась и беззаботно порхала по воздуху – удивительное зрелище, к которому невозможно привыкнуть.

– Не может же быть, что опять гряземонстры на подходе… – пробормотала Нина, предварительно убедившись, что рядом никого нет.

Студенты машиностроительного, скорее всего, только рады, что Целни ведёт себя хорошо. Каждый раз, когда она что-нибудь вытворяет… механизм останавливается, и приходится его заново подстраивать. Трудно представить реакцию здешних рабочих, узнай они, что у Целни, быть может, сейчас сработало чутье городов, отвечающее за обнаружение гряземонстров.

– Что же это значит?

– Меня не спрашивай – я в Грендане вообще не видел, чтобы у сознания свой облик был, так что сказать совершенно ничего не могу.

– Понятно. Ну, вряд ли такое сразу повторится.

– Конечно.

Целни – не Грендан с его аномально высокой частотой столкновений с гряземонстрами. Здесь до приезда Лейфона встреч с гряземонстрами не происходило давно.

– Верно.

– Да уж.

Они закивали, словно убеждая друг друга.

В действительности же…

– О, вот вы где.

К ним подошёл парень с щетиной, начальник центрального механизма.

– В чём дело?

– Сейчас позвонили, тебя хотят видеть в школьном совете.

– В школьном совете?

– Ага. Так и сказали, – объяснил он недоверчиво смотрящей Нине, поблагодарил за работу и удалился.

Лейфон с Ниной переглянулись.

– Что-то случилось.

– Похоже на то.