1. Поэтому не скажу

Никто так толком и не объяснил произошедшего. Ни внезапного исчезновения Нины Анток. Ни её возвращения. Ни безумия, охватившего Целни между этими двумя событиями.

Причина в Свергнутом. Наруки знала. Знала, потому что видела бой с десятым взводом. В Дина Ди вселилась таинственная звероподобная сущность. Хаиа, предводитель Салинванских Наёмников, назвал её Свергнутым.

Дефектный электронный дух. Его сердце исполнено ненависти к гряземонстрам, и всю ту силу, посредством которой управлялся региос, дух теперь предоставит военному. Обезумевший электронный дух. Дин, не сумевший отвергнуть его силу, теперь лежал в больнице, и признаков пробуждения не наблюдалось. Военный, отчаянно желавший защитить город, но, к несчастью, не обладавший соответствующей силой. Он прибегнул к запрещённому стимулятору кэй-артерии, а в итоге обрёл ещё более пугающую мощь Свергнутого.

Наруки жалела Дина. Но стала его немного понимать. За время безумства Целни она в полной мере ощутила свою беспомощность.

От других скрывали число нападений гряземонстров. Но она состояла в семнадцатом взводе и видела, как изменился Лейфон. И объяснялись перемены не только беспокойством из-за Нины. Он почти не появлялся в школе, а когда удавалось его повстречать, выглядел смертельно уставшим. У него даже сил притворяться не оставалось.

Интуиция подсказала, что он сражался. После исчезновения Нины стало по-настоящему понятно, насколько его сила превосходит силу рядового военного. Лейфон сражался, и его словно не волновало, что против него гряземонстры, он не боялся, сила избавляла его от такой необходимости.

Он устал. Это многое сказало Наруки об ожесточённости боёв, которые он вёл.

После объявленного президентом общешкольного собрания она побывала в двух боях с гряземонстрами. Первый настоящим боем не был, так как в последнюю секунду из Целни дали отбой. Над городом вдруг появился говорящий гряземонстр, который после исчез. И второй бой. В тот день вернулась Нина. Всё, что смогла Наруки — на секунду остановить взрослого гряземонстра. Она знала, что без этой секунды с гряземонстром бы не справились. Но на большее она не способна. А Лейфон один сражался со многими и уничтожал их.

Чувство беспомощности. Наверное, это его всё время испытывал Дин. Чтобы хоть немного приблизить свой уровень к желаемому, старался, занимался… а в итоге пришёл к стимулятору. Печальный итог. Потому Наруки и не может выбрать такой путь. Не только из-за того, что служит в городской полиции и хочет служить в полиции потом, когда вернётся в родной город. Наруки была беспомощна, но видела, чем кончил Дин, и всё её существо противилось такому итогу. Да, она позже поняла его чувства, но следовать его примеру не станет. Потому что знает, чем всё кончится. И не может убедить себя, что с ней-то такого не случится.

В день возвращения Нины безумие кончилось. А если сопоставить её исчезновение с началом безумия, получалось чуть ли не одновременно. Наверняка командир что-то знает. А ещё… Наруки не могла отделаться от чувства, что безумие Целни имеет отношение к Свергнутому. Что есть связь между ненавидящей гряземонстров душой и постоянно бросающимся на гряземонстров Целни. Ведь Свергнутый — это электронный дух, пусть дефектный и безумный. Должно быть, командир что-то сделала за время своего отсутствия.

Погрузившуюся в собственные мысли Наруки вернули к реальности. По залу прокатился восторженный рёв толпы. С массированной атаки гряземонстров не прошло и недели, а Наруки сидела в спортзале, расположенном неподалёку от здания школьного совета. Здесь были оборудованы зрительские места, поскольку спортивные клубы устраивали в зале свои состязания. Наруки смотрела бои.

— Белые победили двоих, — вяло заметил Харли.

— Воспользовались моментом и понемногу наращивают преимущество, — пробормотал Шарнид и посмотрел на арену.

Здесь также сидели Лейфон, Фелли и Дальшена. И ещё множество зрителей, усевшись группами по пять-шесть человек, следили за ходом боёв. Все они либо состояли во взводах, либо имели к взводам какое-то отношение. Нины среди них не было — она находилась на арене.

— А в чём вообще смысл устраивать сейчас такие бои? Я что-то не слышала, чтобы раньше такое проводили, — с недоумением спросила Дальшена, глядя, как на арену выходит боец красных.

Нина ждала своей очереди в красной команде, под номером семь. Здесь собрались и разбились на белых и красных командиры взводов с первого по семнадцатый, чтобы вести бои на выбывание. Капитанами красных и белых автоматически стали Ванс из первого и Горнео из пятого соответственно, а для остальных команду и номер определял жребий. Капитаны назначались по результатам боёв взводов. Состав же подбирался случайно, и каждый думал только о собственном бое.

— Наверное, это вроде фестиваля такого, в честь окончания боёв взводов?

— И ради этого они тратят столь ценное сейчас время?

— Может, проанализировать что-то хотят. Как лучше всех организовать, например.

— По-моему, для этого вполне хватило боёв взводов… — вмешался было Харли в разговор Шарнида и Дальшены, но пробил гонг, и все тут же затихли.

Наруки посмотрела на Лейфона. На его лице ни малейшего беспокойства по поводу боя не отражалось. Напряжение последних дней исчезло — можно даже сказать, что он смотрел бой расслабленно. Возвращение Нины живой и здоровой принесло ему успокоение. Контраст с недавним состоянием был столь разителен, что Наруки не решилась приставать с расспросами. Но в то же время казалось, что таким Лейфон был всегда, сколько она его помнит. Да, наверное, так и есть. Наруки слишком долго видела его изменившимся и забыла, какой он обычно. Она уже не знала, может ли доверять своей памяти.

Знает ли он? Как Нина исчезла, как вернулась? Знает ли молча сидящая рядом Фелли, знают ли остальные? Их это не волнует? Они не хотят узнать? А может, вся команда одну Наруки держит в неведении? Она слабее всех в семнадцатом. Ей самой кажется, что значок взвода она носит по ошибке. И вполне может быть, что лишь ей не сказали.

Погрузившись в размышления, она не заметила, как прошло больше половины боёв между красными и белыми командирами, и на арене появилась Нина.

После первых двух поражений красных третий участник переломил наметившуюся тенденцию. Далее команда отыгралась, и у противника Нины оказался такой же номер, седьмой. Седьмым был командир четырнадцатого взвода, Син Кайхан.

— Однако мы с тобой с боя взводов не сталкивались.

— Рада встрече, — вежливо поприветствовала его Нина.

— А в прежние времена каждый день мучила меня на тренировках. Ох и хлопотным ты была новичком.

До создания семнадцатого взвода она состояла в четырнадцатом. Син тогда не был командиром, но был хорошим товарищем и помогал в тренировках. Он всегда всем помогал, как и предыдущий командир. И потому, когда Син стал его преемником, никто не возразил. Не удивилась такому раскладу и Нина. Син был товарищем не просто надёжным, но и сильным. В боях взводов четырнадцатый занял третье место.

— Кстати, я слышал, этот подлец Уинс пытался тебя сманить. Не знал, какая ты упрямая. Счастье в невежестве.

Уинс — командир третьего взвода. Они действительно пришли к Нине перед боем с шестнадцатым.

— Впрочем, я его понимаю. Сказать по правде, будь ты с нами, капитаном белых мог бы оказаться я…

Капитанами команд назначались занявшие первые места в нынешних боях взводов. Капитан белых, Горнео, выступил против Сина в последний день боёв. То есть он намекал, что с Ниной мог бы выиграть.

— Благодарю. И всё же…

Она искренне порадовалась его оценке. Слова Сина, который хорошо её знал, значили много.

— Я горжусь своим, семнадцатым взводом.

— Вот, узнаю Нину, — усмехнулся он прямому ответу. — Что ж, приступим.

— Да.

Объявили начало боя. Они разошлись, и Нина подняла железные хлысты из хромового дайта. У Сина был меч. Военный спокойно держал узкий клинок из изумрудного дайта, отдающего приоритет скорости.

Вокруг Сина поднялся ветер. Кэй кружила и вливалась в клинок. Ветер создавала она.

Если у сапфирового дайта лучше проводимость, то рубиновый больше способствует работе с превращённой кэй. А третьим дайтом, свойства которого определяются содержанием хрома, является изумрудный дайт, отличающийся способностью к концентрации кэй.

Син держал меч в положении гэдан, направив острие в сторону Нины. Она хорошо знала эту стойку. Син хочет решить бой одним ударом. Он стоит, сведя локти внутрь и плотно обхватив рукоять — его особая стойка для колющего удара. Отсюда последует атака…

Есть. Внешняя кэй, Точка Прорыва. Син сделал колющее движение, и собранная на острие внешняя кэй с огромной скоростью выстрелила в заданном направлении. Не увернуться. Нина мгновенно приняла решение и пустила кэй вокруг всего тела. Внутренняя кэй, кэй-блок. Сосредоточить кэй в точке удара и возвести стену, чтобы удар отразить. Высококлассная техника, требующая мгновенно определить, куда направлена атака, и успеть сконцентрировать там кэй.

Внешняя кэй проскользнула мимо скрещённых хлыстов и ударила в грудь. Кэй-блок не погасил удар до конца, и Нина простонала от боли.

Син молча следил за её реакцией. Он не изменился — любил поболтать, но с началом боя сосредоточенно замолкал. Но этот удар… Она почувствовала, как спина покрылась холодным потом. Во время пребывания в четырнадцатом она могла уклоняться или парировать. Удалось это и в прошедшем бою взводов. Но не сегодня. Скорость атаки превзошла ожидания Нины. Неужели сэмпай стал настолько сильнее в столь короткий срок? Если бы не кэй-блок, которому научил её Лейфон, один удар мог бы привести к поражению. Он даже не оставлял времени на контрудар.

Но увидела Нина и недостаток приёма. Слишком долгая подготовка. Возможно ли выполнить его в ближнем бою? Скорее всего, если по сравнению с прежними возросли скорость и сила, возросло и время на концентрацию. А раз так, следует действовать.

Нина прыгнула вперёд, координируя удары двух рук. Напор её открывающей атаки стал знаменит уже давно.

«Смотри, я тоже повзрослела!» — мысленно сказала Нина и нанесла удар. Правый, занесённый над головой хлыст опустился и был встречен клинком, и Син сместился к её правому флангу. Этим простым манёвром он хотел обезопасить себя от второго оружия, но Нина, использовав энергию отклонённого удара, нанесла удар наотмашь левым хлыстом с разворота. Траектория не была кратчайшей, но Син чудом успел отскочить и уклониться. Запахло горелым. Удары дайтов друг о друга высекали искры, к тому же пахло сгоревшим белком — чёлка Сина чуть укоротилась. Нина не останавливалась. Снова сократила дистанцию. Он снова отступил. Прыгнул, совсем недалеко. И как только ноги коснулись пола, снова занял стойку Точки Прорыва.

Ему не требуется много времени! Но значит ли это, что в первый раз он специально тянул? Готовил ловушку? Но останавливаться нельзя. Если защищаешься, стой до конца, если нападаешь, забудь о страхе. Этот принцип вёл её всегда, с самого приезда в Целни, и теперь Нина тоже рванулась вперёд. Не думала о выпущенной чуть заметным движением Точке Прорыва, не стала занимать оборону с кэй-блоком, просто летела вперёд, чтобы нанести единственный удар.

Левую щёку резануло. Потом Нина почувствовала, как удар её правой руки достиг цели. Син чуть слышно простонал и рухнул на колени. В ту же секунду судья объявил Нину победительницей.

— Кажется, я слишком положился на свой план, — усмехнулся Син, поднимаясь и держась за ушибленное плечо. — Ты стала сильнее, Нина. Это благодаря им?

Он смотрел мимо неё, на расположившихся среди зрителей бойцов семнадцатого взвода.

— Да, — с гордостью кивнула она.

На зрительских же местах Наруки поневоле облегчённо выдохнула. Рядом что-то возбуждённо кричал Харли. Лейфон мягко улыбнулся.

— Ого, он аж запаниковал, — заметил Шарнид.

— Точка Прорыва Сина хороша на средней дистанции, — согласилась Дальшена. — Она правильно рассудила, навязав скоростной ближний бой.

— Это правда? — тихо спросила услышавшая их разговор Наруки у Лейфона.

— Да. По стойке чувствовалось, что он может стрелять быстрее. К тому же у него потрясающе работают ноги. И если бы после начального выстрела командир отступила, сократить дистанцию потом уже не смогла бы, тебе не кажется?

— Уу…

Лейфон исчерпывающе объяснил, чем руководствовались два человека, чьи движения уложились в секунду.

— Вот только не знаю, успела ли она всё это продумать.

— Что?

— Внезапно изменить план действий непросто. Всегда непросто. Командир выбрала наступательную тактику, которая у неё получается лучше всего, противник решил опробовать новый способ боя, а изначальная стратегия командира просто оказалась вполне с ним совместима, разве не так? А разница в силах, как мне показалось, не такая уж и значительная.

Дальшена одобрила решение вступить в скоростной ближний бой, и Лейфон тоже предположил, что если бы Нина осталась на месте после первой атаки, то проиграла бы.

— Грубая сила или эффектные приёмы не определят победителя. Для бойцов командирского класса это само собой разумеется, — заключил он, и на арене объявили начало боя.

Перед Ниной стоял следующий противник, Горнео — капитан белых.

Так не от Свергнутого ли её сила? Она стала сильнее. Явно стала. Но дело ведь не просто в личном росте? Наруки знала, что ещё до её вступления во взвод Нина помимо взводных занятий стала устраивать себе жёсткие тренировки. Наруки сама видела, как однажды Нина потеряла из-за них сознание, и слышала, что участвует в них и Лейфон. Так всё-таки, этот бой — просто результат тренировок? Сила Свергнутого в нём не участвовала? Безумию Целни положила конец она — Наруки не могла отделаться от этого чувства. Значит ли это, что Нина овладела мощью Свергнутого? Или такой вывод слишком поспешен? Возможно. Но в таком случае, куда делся Свергнутый?

Стоит ли поделиться своими сомнениями, и если стоит… то с кем? Да и надо ли знать? Первые сомнения в Наруки поселила судьба Дина. Что она может, даже если узнает больше, чем полагается? Салинванские Наёмники — группа сильных бойцов — пыталась осуществить захват. А если бы не было ни Лейфона, ни наёмников, смог бы кто-нибудь остановить безумие Дина? Однако… Изменится ли что-нибудь, если оставить всё как есть? Если не обращать внимания на проблему Свергнутого, Целни может снова обезуметь, как прежде. Можно ли игнорировать такую опасность? Здесь ведь живут Мэй и Ми…

Прокатившийся по залу удар гонга снова обратил взор Наруки к реальным событиям.

Они пришли в движения одновременно с раздавшимся сигналом.

Горнео был великаном — среди командиров он уступал ростом лишь Вансу. Просто стоять перед ним уже страшно. Напор его волевого характера усугублялся разницей в телосложении.

Ну ладно! Нина двинулась вперёд, Горнео начал сближаться почти в ту же секунду. Он держал кулаки перед грудью, и они казались огромными даже относительно немаленьких размеров хозяина. Превращённая кэй!

Левый кулак стал ещё больше. Нет, не так. Он стал ближе.

— Кх…

Уклониться Нина не успевала. Встречная атака правым хлыстом. Жёсткое столкновение, удар, пронзительный звон металла хлестнул по ушам. Горячая волна остаточной кэй опалила лицо. Хлыст встретил восстановившийся до нормального размера кулак Горнео.

Правый! Расслабляться некогда. Помнить о двух руках. Ведущая рука противника ударила, высвобождая скопившуюся силу. У Нины же с этой стороны более слабая, левая рука. Девушка попыталась нанести прямой удар сверху, но хлыст отбросило назад. Она потеряла равновесие и отпрыгнула за счёт отдачи.

Но Горнео не остановился. Он пошёл на перехват. Метнулся так, что поднялся ветер, и оказался сбоку. Она не успевала найти точку опоры. Удар пришёлся на спину. Нога. Нину словно увесистым бревном огрели, отбрасывая в другую сторону. Однако в последнюю секунду она успела поставить кэй-блок. Прокатилась по полу и встала на ноги.

Горнео уже ждал в стойке. Может, думал, что уже победил… Но у него, похоже, есть слабое место.

На этот раз он казался ещё больше, и притом явно не утратил бдительности. Давление кэй ощущалось даже на увеличившейся дистанции. Словно противник взвёл курок. Что он задумал?

Оружием ему служат руки и ноги. Он применяет технику превращённой кэй с её многочисленными трансформациями, но лишь как дополнение к постоянной работе рук и ног в рукопашном бою. Из чего вовсе не следует, что в атаке ему неподвластны бесчисленные разновидности приёмов превращённой кэй.

На секунду воздух загудел. Снова взметнулся левый кулак. Противники стояли у противоположных краёв арены. Вне пределов досягаемости.

— Кх…

Но скрещённые перед грудью хлысты тут же приняли тяжёлый удар. Выброс кэй?

Разрушительная энергия внешней кэй. Кэй не обрела форму конкретного приёма, а излучала чистую энергию — для работы с такими объёмами военный должен получить особую подготовку. Бойцу взвода не составит особого труда выбросить кэй на расстояние, которое сейчас разделяет Нину и Горнео. Но эту кэй не сопровождал характерный свист рассекаемого воздуха, атмосфера осталась непотревоженной. Просто, ни с того ни с сего, мощный удар по хлыстам. Будто в самом деле стукнул. Как? Что за…

Пока Нина соображала, Горнео снова махнул кулаком. Она ушла вправо. Ушла с линии, по которой должна прийти атака. Но получила удар с правого бока и, вскрикнув, рухнула на колени.

— Превращённая внешняя кэй, Змеиный Поток, — пробормотал Лейфон.

— А? — перевела Наруки взгляд с парализованной невидимой атакой Нины на Лейфона. — Ты что-то знаешь?

— Доводилось видеть. Тогда исполнитель был ещё сильнее.

— А что это? Понятно, что не просто выброс кэй…

Дальшену приём Горнео тоже озадачил. Он махал руками и ногами, не сходя с места, словно учился рукопашному бою. Но доносился лишь свист воздуха, рассекаемого его большими конечностями. Ни малейших следов внешней кэй не наблюдалось.

— Превращённая кэй. Он прицепил к командиру тонкие нити превращённой кэй. И бьёт через них, передавая по нитям энергию удара.

— Нити? — недоверчиво прищурился Шарнид.

Он специализировался на дальнем бое, и умел неплохо усиливать зрение с помощью внутренней кэй. Наруки тоже попробовала, но ничего такого не разглядела.

— А, да, что-то есть. Четыре?

— Ну да. Думаю, если приглядеться, по движениям Горнео станет понятно, куда пойдёт удар.

— Что?

Когда Горнео бил кулаком, Нина шаталась. После слов Лейфона и правда появилось ощущение, что между движениями Горнео и её реакцией есть закономерность.

— Командир поняла и ставит кэй-блок. Она уже какое-то время не получает повреждений.

— Но она лишена манёвра. Горнео хочет сберечь силы на господина Ванса, и в битве на истощение выйдет победителем, так ведь?

— Верно. А кэй-блок выматывает больше, чем Змеиный Поток. Да, так вот зачем он пустил лишь четыре нити — минимизирует расход сил? Мне и казалось, что он может пустить больше…

— Больше четырёх?

— Тот, кого я знаю, пускает гораздо больше и меняет проводящие нити на ходу. Иначе можно, как сейчас, разгадать точки ударов, и всё потеряет смысл.

— А ты так умеешь, Лейтон?

— Умею, но я мало работал с превращённой кэй, так что это потребует лишних усилий, к тому же стальные нити быстрее — а что касается удара, то рубящий при такой передаче может привести к перелому, — разъяснил Лейфон нечто для него очевидное, хотя Наруки спросила лишь для поддержания разговора.

Познания его казались просто безграничными. Удивлённая Наруки смотрела на него, а он смотрел на бой — и вдруг прищурился.

— Но если он играет вполсилы, то недооценивает командира. Я уже научил её делить кэй на два потока, — сказал Лейфон, и она перевела взгляд обратно на арену.

Нина стояла как вкопанная. Стояла, скрестив хлысты и сгруппировавшись.

— Когда знаешь точку удара, кэй для блока требуется немного, — шептал Лейфон рядом с Наруки. — Кэй-блок — мощный приём, но при таком использовании появляются излишки. Если она не захочет битвы на истощение, точнее, если захочет перейти в наступление, то накопит запас кэй и…

Наруки ещё не умела видеть кэй-потоки так, как Лейфон. Но, пристально вглядевшись, заметила, что от Нины исходит слабое свечение, и, кажется, постепенно уплотняется. Она что-то задумала, поняла Наруки и заметила, что Нина постепенно выходит из оборонительной стойки со скрещёнными хлыстами. Они остались скрещёнными, но положение рук понемногу менялось. Прижатые локти раздвигались, правая рука уходила назад, левая, напротив, выдвинулась вперёд. Точка пересечения хлыстов, которая прежде располагалась прямо впереди, стала, соответственно, уходить вверх.

Наруки заметила. И уж точно не пропустил Горнео. Он прекратил удары. Оттянул правый кулак и стал собирать в нём кэй. Он тоже готовился решить всё одной атакой. После Нины его ждал Ванс, и Горнео по-прежнему не мог растратить здесь все силы. Но она сорвала его планы и готовила решающий удар, и Горнео вынужден отреагировать. Вопрос в том, как. Уклониться или идти в лобовую?

Атаки прекратились, и она стала наращивать кэй быстрее. Её давление Наруки уже ощущала собственной кожей.

Такое же давление исходило и от противника, Горнео. Великана окружил вихрь, крепчающий на глазах. Она смотрела бои взводов в той мере, в какой это не мешало полицейской работе, и наблюдала в том числе за возглавляемым Горнео пятым взводом. Кроме боя с семнадцатым он, кажется, участвовал ещё в двух. Во взводах с превращённой кэй работают только Горнео и Шанте из его взвода. На всём военном факультете, может, и найдутся другие, но на уровне боевого применения работать могут лишь эти двое. Такая техника давно известна как сложная для овладения. Известно и то, что из-за сложности все, кто с ней работают, очень сильны.

Нина двинулась. И в ту же секунду исчезла. От неё осталась только линия света. Внешняя кэй, Гром-вспышка. Спортзал наполнился таким грохотом, что, казалось, взорвётся. Бахнуло так, будто молния попала в фильтрующее поле, вспышка ослепила Наруки. Из-за ударившего в глаза света она ничего не увидела.

В глазах ещё было темно, когда голос, который объявлял результаты боёв, голос судьи, назвал Горнео победителем. Лейфон объяснил, что произошло.

— Он разгадал. По стойке понял, что дистанционной атаки с помощью внешней кэй не будет, а к финтам прибегать не в духе командира. Да и ситуация не позволяла. Ей оставалось лишь идти по прямой. А когда знаешь, всё сводится к тому, хватит ли против неё скорости и убойной мощи — и Горнео хватило.

Внешняя кэй, Змеиный Ветер. Название приёма, которым Горнео победил Нину.

— В Грендане «змеиные» названия редко дают прямолинейным атакам. Если бы он противопоставил атаке командира прямой удар кулака, вряд ли Горнео ждал бы благополучный исход. Внешняя кэй с кулака пошла по кривой и ударила в бок. Этим всё и решилось. Вот только, кажется, даже Горнео не ждал от командира такой скорости.

В это время объявили о завершении последнего боя, Ванса с Горнео. Ванс победил.

— Он уберёгся от удара хлыста, но не от вызванной скоростью ударной волны. Видимо, часть нервов парализовало.

Бойцы взводов, чьи командиры находились среди красных, громко радовались победе.

— Однако я и не знала, что командир знает такой приём. В боях взводов я его не видела.

— Угу… Знать-то она вроде и раньше знала, но для его пригодности надо было достигнуть нынешнего уровня.

— Как это?

— Если с кэй-блоком можно работать с ранней ступени и совершенствовать бесконечно, то Гром-вспышка без полноценных навыков не лучше кэй-вихря — всего лишь скоростная атака. Тогда уж кэй-вихрь эффективнее. Потому раньше и не применяла, — объяснил Лейфон, и Наруки задумалась.

Когда же командир дошла до возможности боевого применения? В последнем бою взводов, против первого взвода, она вступила в ближний бой с Вансом, практически один на один. И Гром-вспышку не применяла. Не было случая или не могла? Если не могла, то выходит, что смогла после своего исчезновения. Всё-таки Свергнутый?

Задумавшись, Наруки пропустила мимо ушей, о чём бормотал рядом Лейфон:

— Да, это я научил её Гром-вспышке. Но сам-то откуда её знаю?

— Так что это всё-таки было?

После боёв Ванс поблагодарил и сразу отпустил командиров. Полдень едва миновал. Занятий на сегодня больше не было. У Нины оставалось полно времени, чтобы позаниматься в тренировочном комплексе и довести информацию.

— Окончательная оценка боеспособности командиров, — сказала шагающая впереди Нина.

По походке не было заметно, что она провела два боя.

Шарнид с Дальшеной явно поняли, что означают её слова.

— Ага, то есть отбор в диверсионную группу.

— Правда?

— Если пошлём слишком многих, ослабим регулярную часть, если не пошлём, оборонительные силы противника освободятся для усиления основных. Скольких пошлют?

— Взвод, я бы сказала, — предположила Нина.

— Ванс — осторожный стратег, — подхватила Дальшена. — Сначала подготовит надёжную оборону, а потом уж озаботится контрнаступлением. Как, впрочем, и Горнео, и Син. Расставят основные силы, внутреннюю оборону… а после где-то взвод и останется. Так, наверное, и рассудят.

Вопросы стратегии и организации военных в городском бою обсуждаются на стратегическом совещании командиров, но в конечном счёте все зависит от того, как договорятся командиры трёх лучших по результатам боёв взводов — Ванс, Горнео и Син.

— Ну, раз так, могут выбрать и нас, горячих молодцов, — заявил Шарнид. — Тут ведь много вспыльчивых личностей. И стратегия бешеного кабана подойдёт нам лучше, чем место в основном сражении.

— И кто кабан?

— Вот прямо передо мной прекрасная кабаниха.

— Ну погоди, доберёмся до тренировочного комплекса.

Лейфон наблюдал их перепалку с неловкой улыбкой, Фелли делала вид, что не замечает. Хотя нет… Наруки заметила, что Фелли уставилась в спину Нины. По лицу Фелли трудно судить, так как оно не выражает эмоций — но было заметно, что Нина чем-то её беспокоит. А вдруг у Фелли те же сомнения? Не исключено. Перед исчезновением психокинетическую поддержку Нине обеспечивала Фелли.

Впрочем, есть ли во взводе человек, которого вопросы не мучают? Ведь речь об их командире. Как и Наруки, Дальшена недолго в семнадцатом. Но привели её сюда обстоятельства, касающиеся Свергнутого. И если есть вероятность, нельзя просто закрыть глаза. Можно ли спросить? А другие спрашивали? И что сделать, когда спросит? У Наруки же всё равно нет средства решить проблему. Морально подготовиться? И этого достаточно?

Но её терзания закончились по прибытии в тренировочный комплекс.

— Я должна вам кое-что сказать, — обратилась Нина с серьёзным видом ко всем присутствующим, как только они вошли в тренировочный зал семнадцатого взвода. — Последнее время много чего происходило, и собраться все вместе мы смогли только сегодня. И я хочу сказать всем сразу всё, что могу сказать.

Наруки стояла позади остальных, что позволило увидеть их реакцию. От сказанного они напряглись. Прежняя умиротворённость бесследно испарилась. И Наруки поняла. Были и кроме неё люди, которые хотели знать о произошедшем — и они уже задавали вопросы. И Нина ждала дня, когда соберутся все.

Лейфон тоже напрягся. Зная его, он спросил первым. Она сказала подождать, и он послушно ждал? Доверял и ждал, и потому был так спокоен, — или же просто делал вид? В любом случае, Нина явно значит для него очень много. Лейфон больше всех за неё волнуется, больше всех готов стать её силой. У обычных людей это можно было бы назвать любовью. А как у него? Хотя Мэйшэн по-своему пыталась с ним сблизиться, Лейфон не реагировал на её чувства — но и не отстранялся. Искушённые в любовных делах люди сказали бы, что он каким-то образом использует Мэйшэн, но Лейфона можно охарактеризовать лишь одним словом — толстокожий. Такой он человек. Вряд ли чувство, которое он испытывает к Нине — любовь в чистом виде. По крайней мере, сам-то он точно так не считает.

Наруки стало как-то не по себе. Возникло чувство, будто точка зрения Лейфона пошла вразрез с её логикой.

— В тот день, после боя с первым взводом я, получив сообщение Лейфона, отправилась к центральному механизму, — заговорила Нина, пока Наруки размышляла. — И там я увидела…

Нина рассказала им следующее. По прибытии она попала в ядро, куда прежде никто не заходил. Там она увидела электронного духа Целни, с которой явно творилось неладное, и Свергнутого. Нина хотела помочь, но вместо этого попала во власть Свергнутого.

— Так это чудовище сидит в тебе? — дрожащим голосом произнесла Дальшена.

Взволнована она или в гневе, со спины было не понять.

— Да, он здесь. Но я им не управляю, и он меня не контролирует.

— Как это?

— Свергнутый дремлет во мне. Не знаю, когда проснётся, но сейчас вряд ли можно что-то сделать.

Такой ответ ничего не объяснил. Почему дремлет? Как? Кто?

— Так ты где пропадала-то, подруга? — спросил Шарнид, проведя рукой по волосам. Нина, видимо, пыталась повременить с вещами, о которых говорить не хотела. — Мы весь город прошерстили. И не только мы, тебя городская полиция тайно разыскивала. Говорят, и следов не нашли.

Целни обладал площадью, достаточной для проживания десятков тысяч студентов, и прочесать её всю — задача не из лёгких. Но Наруки знала, что полиция справилась. Необходимость работать скрытно ограничила число людей, и задача казалась неподъёмной, но проверены были все закоулки города. И не нашли. То есть выходит, что…

— Я находилась не в Целни.

— А где же?

Верилось с трудом. За пределами Целни? Где это? Вне города повсюду загрязнители. Существу из плоти и крови без защитного костюма там деваться некуда. Значит, в другом городе? Каким образом? Можно уехать на хоробусе. Но как тогда вернулась? За время безумия и хоробусы-то не подходили. Зачем вообще надо было покидать город?

Но дальнейшие вопросы наткнулись на молчание Нины.

— Простите. Больше сообщить не могу.

— Почему? — тихо спросил Лейфон.

— Не могу и всё. Простите. Одно могу сказать, это тайна не только для вас. Я и президенту школьного совета не сказала. И никому не скажу.

Наруки посмотрела на Фелли. Несмотря на всё услышанное, эмоций сестра президента не проявила. Возможно, брат уже рассказал.

После этого, кто бы что ни говорил, Нина не отвечала. И тренировка прошла в очень неловкой обстановке.

***

Ближе к вечеру Наруки удалось, впервые за долгое время, показаться в городской полиции.

Когда закончились беды с гряземонстрами, на горизонте уже маячил бой городов, и начались серьёзные, полномасштабные учения. В связи с этим смены работающих в городской полиции военных сократились. Наруки не стала исключением — более того, поскольку она состояла во взводе, её рабочие часы сократились больше, чем у других.

— Специально уж приходить не стоило, — сказал сидящий в отделе безопасности Формед, и Наруки почувствовала себя виноватой.

— Так нельзя. Работа же не выбирает, когда возникнуть.

— Ещё как выбирает, — тут же возразил он, продолжая заполнять бумаги за своим столом. — Есть происшествия, которые случаются именно в такое время, и есть люди, которые именно в такое время сидят тихо. Есть, конечно, и те, кому на время плевать.

— Видите, люди всё-таки нужны, — радостно воскликнула Наруки.

— Напротив, наконец-то появилось время разгрести эти бумаги, — тут же возразил Формед.

Кроме них в отделе никого не было. Должны быть ещё люди, но, видимо, отправились в комнату отдыха.

— Допустимо ли вытягивать из человека тайну, которую он ни за что не хочет выдавать?

Наруки сделала для Формеда чай и поставила на стол. Начальник перестал стучать по клавиатуре и поднял взгляд.

— Желание узнать то, что некто хочет сохранить в тайне — эгоистично? — продолжила она.

Увидев, что Нина говорить не будет, отступились, в конце концов, и Лейфон с Шарнидом, и Фелли, и Харли. Не смирились, наверное, только Дальшена и Наруки. Особенно быстро успокоились, похоже, Шарнид и Харли — едва Нина сказала, что не может ничего объяснить.

— С точки зрения полицейского…

— А?

— С точки зрения полицейского, допустимы любые методы, если информация необходима для раскрытия дела. Но на то она и тайна, что выдавать её не хочешь, даже если для окружающих она ничего не значит. Сложный вопрос.

— Да…

— Но бывает два вида тайн. Те, которыми поделишься позже, и те, что готов унести в могилу. И в последнем случае добиться ответа очень непросто. И вот ещё что. У тайны есть глубина. Это как пещера. Если конец пещеры виден снаружи, вряд ли в ней много чего поместилось. Но что, если она насквозь не просматривается?

— …

— Если хочешь увидеть, что таится в глубинах, придётся войти. Но уверена ли, что выберешься невредимой?

— Я…

— Когда узнаешь тайну, ради которой человек, словно обезумев, принял решение стоять насмерть — это решение коснётся и тебя.

Так что же? Тайна Нины, скорее всего, имеет отношение к Свергнутому. Соприкоснувшись с этим знанием, сможет ли Наруки сражаться — под тяжестью бремени, которое явно несёт Нина?

— Впрочем, если речь о вещах, которые положено знать полицейскому, я эту ответственность с тобой разделю.

— Шеф…

— Так система работает.

Наруки хотела услышать не эти слова, но они были очень в духе Формеда.

***

В ушах стоял грохот центрального механизма.

Была поздняя ночь, они занимались уборкой. Когда в последний раз её пронизывал этот грохот? Нина работала шваброй и предавалась воспоминаниям. Тело быстро вспомнило нужные движения, и дальше можно было машинально их повторять. Вскоре мысли ушли далеко от пола и труб перед глазами.

Наверное, так лучше. Нина вспомнила разговор в тренировочном комплексе. Она постаралась не рассказать ни о чём, кроме Свергнутого — и это, наверное, правильно.

«Будет втянут». Слова Диксерио Маскейна — Дика — не выходили из головы. Первый бой с Волколикими. Она во что-то ввязалась. И это что-то позволило ей призвать Лейфона. Факт в том, что, сделай тогда Нина один неверный шаг, Лейфон мог бы оказаться на её месте.

Игнатий. Она вовлечена в битву, каким-то образом связанную с этим человеком, с этим именем. Что это за битва, Нина и сейчас не очень понимала. Есть ли у неё союзники, кроме Дика? Масштаба битвы она тоже не знает. Знает лишь, кто враг. Игнатий. И Волколикие. Группа существ в таинственных звериных масках. У многих из них нет тела, они словно отделены от смерти. Пополняют ряды, проводят транспортную сеть под названием Узы к различным городам и в каждом городе плетут свои интриги. В Маиасе им понадобились Узы к Шнайбелю, Городу Соловья-волшебника. В Шнайбеле есть то, чего нет в других городах — Машина Ригзарио, устройство, которое порождает электронных духов. Она и стала целью Волколиких. Но невозможно даже точно сказать, появилась ли Нина в Маиасе потому, что она родом из Шнайбеля. Но именно поэтому в Нину вселился Свергнутый, Целни её спасла, и благодаря установившемуся хрупкому равновесию девушка смогла благополучно вернуться. А помог ей прототип электронного духа. Та, от кого все духи произошли. Она была с девушкой по имени Лирин. Лирин также защищал человек по имени Саварис. Волколикий назвал его Обладателем Небесного Клинка. Он знал Лейфона. И намекал на предстоящий бой с Лейфоном.

Что именно можно сообщить? Очень хочется рассказать о Лирин — если она и есть та Лирин, которую он знает с детства. Поскольку он вряд ли рассчитывает когда-нибудь вернуться в Грендан, возможность встречи должна невероятно обрадовать Лейфона. Но с какой целью эти двое едут из Грендана в Целни? Цель Савариса понятна. Скорее всего, ему, как и Салинванским Наёмникам, нужен Свергнутый. Но чего хочет Лирин? Сама-то она понимает… что везёт прототип?

Что именно допустимо сообщить? Лейфон равнодушен к воинской доблести — правильно ли втягивать его в мир, где битв ещё больше? Нина ведь и сама не очень рада, что оказалась вовлечена в эту непонятную войну.

Что именно безопасно сообщить? После каких слов Лейфон окажется вовлечён? Нина не знала, где проходит грань, и потому не могла рассказать о событиях в Маиасе. Чувствовала неумолимое приближение беды, но сообщить не могла.

— Сэмпай, — позвал Нину Лейфон, выводя из задумчивости. Он стоял рядом. — Доставку пропустила.

— Ой, точно.

Кажется, она потеряла счёт времени. Тот, кто пропускает ночную доставку бэнто, вынужден довольствоваться остатками. Особо популярные сэндвичи можно заполучить, лишь зная время доставки и занимая очередь пораньше.

— Будешь мой бэнто?

— Нет, так не стоит, — покачала головой Нина, отклоняя предложение Лейфона.

Он не только очень занят во взводе военного факультета, но и подрабатывает на уборке центрального механизма. Каждый приём пищи должен обеспечивать организм. Без этого нельзя. И уж тем более глупо урезать порцию Лейфона вдвое.

— Сегодня обойдусь тем, что у них осталось.

— Да нет же, — почесал он голову, подбирая слова. — Я сегодня сам готовил. И сделал так много, что буду только рад, если поможешь управиться.

Нина посмотрела в его коробку и заметила, что для одного человека там и правда многовато.

— Я, по-моему, уже говорил, но я не очень умею рассчитывать количество. Так что если поможешь съесть, буду благодарен.

— П-правда? Ну, тогда с удовольствием.

— Угощайся, — подхватил Лейфон, и Нина пошла мыть руки.

Он в это время подготовил место и разлил чай из термоса по бумажным стаканчикам.

— Приятного аппетита.

— Приятного.

Бэнто состоял из двух больших, упакованных вместе коробок. В одной было какое-то жареное мясо под соусом, сэндвичи с сыром и овощами. В другой плотно уложены салат и несколько видов гарнира.

— Как всегда превосходно.

— Правда?

— Ага.

Нина продолжала есть, украдкой поглядывая на улыбающегося Лейфона. Смотреть открыто не получалось. Он сидел сбоку, и для прямого взгляда требовалось слишком сильно крутить головой. А также потому, что Нина кое-что утаивала.

Кроме того, вспомнились слова президента школьного совета. О том, что причину сражаться Лейфон возлагает на Нину. Она и сама неоднократно об этом думала. И ответила тогда, что ответственность за него берёт на себя.

Будто в любви призналась. Это ж надо так учудить. Слова вырвались спонтанно. Но именно благодаря спонтанности прозвучали как неприкрытое выражение чувств. Может, это сказала та часть Нины, которую она и сама толком не знает? Так она… Лейфона… Нет причин отрицать.

— Лейфон… Я…

— Ничего, — остановил её Лейфон. — Я знаю, однажды ты расскажешь. К тому же, я на твоей стороне.

Шея заныла, но Нина всё-таки посмотрела прямо на него. Он улыбался.

— Если у Наёмников появятся на тебя виды, будут иметь дело со мной. Если захочешь поговорить — дай знать. Я не против, чтобы ты меня использовала.

— Угу…

Нет. Есть одна, единственная причина. Желание встать с ним плечом к плечу. Нина приехала в школьный город не для того, чтобы вечно быть под опекой. И если она захочет всё рассказать, то лишь после того, как Лейфон признает её как военного.

— Если что, положусь на тебя, — улыбнулась она в ответ и вернулась к еде. — С завтрашнего дня у нас много дел. Кстати, тут некоторые хотят с тобой потренироваться.

— Правда?

— После того боя о твоей настоящей силе узнал весь военный факультет.

Да. Нина хочет встать с ним плечом к плечу. И, тем не менее, не может скрыть, что счастлива — он принял её, со всеми её тайнами.