Эпилог — BANG!!

Клыки летели во все стороны. Саварис едва уклонился. Когда совсем рядом вырос целый лес клыков ростом с него, по спине пробежал холодок, а скрытая шлемом улыбка стала ещё шире. Саварис не пытался держать дистанцию с бросающейся на него старой особью, а напротив, шёл на сближение.

Кратчайший интервал до следующего залпа клыков — десять секунд. Лейфон оценил безошибочно. Саварис приближался к старому гряземонстру намеренно неторопливо. Десять секунд. Пасть гряземонстра открылась.

В ту же секунду в пасти произошёл взрыв. Лейфон. Внешняя кэй взорвала клыки, которые должны были вылететь именно сейчас, и они разлетелись на куски, царапая полость. Гряземонстр яростно взревел, брызжа какой-то жидкостью. Он рванул вперёд, переключившись на Лейфона. Тот побежал, соблюдая минимальную дистанцию. Гряземонстр преследовал. От его топота дрожала земля. Немилосердная тряска напоминала землетрясение, и Лейфону приходилось следить, чтобы земля не сделала ему подножку. Тем не менее, он идеально подстраивал свою скорость под гряземонстра — изменения дистанции оставались на уровне измерительной погрешности.

На краю обзора Фелли вывела карту. Голубая светящаяся точка в центре — Лейфон. Красная точка сзади — старая особь. Жёлтая точка, следующая за красной — Саварис. Если двигаться по прямой, они скоро войдут в обширный район, обозначенный красно-жёлтой штриховкой.

— Двадцать секунд до пункта назначения, — раздался в шлеме голос Фелли.

В нём чувствовалось некоторое напряжение.

— Как войдём, сразу приступай. Обо мне не думай, — подчеркнул Лейфон, уловив это напряжение и беспокойство за успешное исполнение плана.

— Поняла.

Лейфон бежал, не меняя скорости. Гряземонстр преследовал. Только не замечай, молился на бегу Лейфон.

Наконец он вошёл в обозначенную зону, а по пятам ворвался гряземонстр.

— Подрыв.

Фелли и Фермаус. Два голоса провозгласили одновременно. Словно по этой команде окрестности огласил грохот земли. Под ногами вздрогнула опора. Увидев, что грозит обрушение, Лейфон прыгнул прямо вверх.

Здесь он изначально обнаружил старого гряземонстра. Отсюда тот стрелял «яйцами». Здесь зарыта самка. Проще говоря, тут огромная пещера. Фелли с Фермаусом установили в ключевых точках психокинетические терминалы, взорвали заряды и спровоцировали обвал.

Гряземонстр споткнулся, и вес помешал ему уйти с зоны обвала. А пока гряземонстр проваливался и извивался, шедший сзади Саварис нанёс удар ногами в прыжке.

— Будь добр, упади как следует.

Пущенная в ноги внешняя кэй ударила в зад гряземонстра и распространилась по нижней части туловища, мешая двигаться. Когда эффект закончился, гряземонстр скатился в образовавшуюся гигантскую яму.

Саварис, используя отдачу от удара, тоже взлетел прямо вверх.

Потеряв равновесие в обвале, гигантская туша кувыркалась и провоцировала ещё больший обвал. Падение закончилось кверху брюхом. Убедившись, что это так, перевернувшийся в воздухе Лейфон отсоединил от рукояти адамантового дайта сапфировый. Взял левой рукой, обратной хваткой. Взял крепко.

Уплотнил кэй до предела. Предел — состояние, когда сапфировый дайт на грани непроизвольного взрыва. И в момент, когда свечение дайта из голубого превратилось в красноватое — внешняя кэй, Громовой Меч — метнул.

Скопившаяся внешняя кэй приняла форму клинка и сильно вытянулась в длину. Приняв из-за превышения допустимого уровня дайта раскалёно-красный цвет, кэй пролетела, рассыпая искры в воздухе, и вошла в брюхо. Произошёл взрыв. Разрушение сапфирового дайта сработало как детонатор, и сжатая кэй послала ударные импульсы во все стороны. В результате была содрана немалая часть шкуры, оголяя внутренности гряземонстра.

— Я первым, — заявил Саварис, приближаясь в полёте к Лейфону.

Он взмахнул адамантовым дайтом — обратной стороной лезвия — в сторону Савариса. Тот оттолкнулся ногами и полетел вниз. Отдача позволила Лейфону дольше остаться в воздухе.

Саварис пикировал прямо вниз. Доспехи, которые ему одолжили Наёмники, не были специально под него модифицированы. Поэтому он не мог применить кэй-рёв — секрет Люкенсов, родившийся из техники устрашения.

Саварис сжал кулак. Ну что ж, попробуем.

Два слова крутились в голове Савариса. Коронный приём. То же, что Саварис сказал Горнео. Он не входит в рукопашный стиль, передававшийся Люкенсами по наследству. Каждый, обучившийся этому стилю, разрабатывает свой приём, смертельный удар — вот что значат эти слова. Саварис ещё не определился с коронным приёмом. Ему казалось, что если вложиться в один тип приёма, это воспрепятствует дальнейшему росту. Однако скрывавшийся с приезда в Целни Саварис не мог как следует тренироваться, коротал дни, занимаясь с Горнео, и за это время чуть изменил своё мнение. Изменил, и попробовал выбрать.

Впрочем, отрабатывал приём Саварис лишь мысленно, и внезапно применить его в бою, наверное, было безумной затеей. И тем не менее. Потому он Обладатель Небесного Клинка, потому он Саварис. К тому же, сказать по правде, он уже чувствовал отдачу.

Внешняя кэй, коронный приём, Силач-разрушитель: Укол.

Кулак вошёл в плоть. «Силач-разрушитель» представлял собой класс кэй-приёмов проникающего типа. Истинная сущность рукопашного стиля Люкенсов. Проблема того, как голыми руками нанести глубокий проникающий урон гряземонстру — противнику, значительно превышающему человека размером — в ходе кропотливой работы привела к созданию этой системы приёмов. Производным от неё стал кэй-рёв — секрет, позволяющий воплотить саму волю к бою без применения кулаков. Поскольку мало кто умел его применять, он считался лучшим приёмом Люкенсов, но с точки зрения Савариса — который умел — большая часть вибрации рассеивается в воздухе, потом ещё на поверхности тела гряземонстра — если применить не вовремя, хорошего эффекта не будет.

Силач-разрушитель: Укол. Приём загнал разрушительную волну с кулака внутрь, вонзая в самую глубину туловища — и взорвал. Урон нанёс кулак, несущий внешнюю кэй. Такой массы кэй наруч не выдержал.

Но реакция пошла. Старый гряземонстр яростно задёргался. Из открытой пасти мутным потоком хлынула жижа.

Саварис быстро отпрыгнул, достал из пришитого к доспеху кармана маленький спрей для экстренного применения и побрызгал на кулак. Так Саварис закрыл образовавшуюся в перчатке дырку. Но острая боль в руке не прошла. В этом бою теперь вряд ли можно на неё рассчитывать.

Следующий ход. Пока Саварис доставал спрей, перед глазами мелькнула тень. Лейфон. Изогнувшись, он занёс адамантовый дайт — огромную, длинную катану — так, будто прятал его за спиной. В занесённом за спину клинке была, конечно, сосредоточена кэй.

Лейфон взмахнул катаной. Сконцентрированная в клинке кэй в ту же секунду исчезла. Приём Небесного Клинка, Башня в Тумане. Собственный приём Лейфона, разработанный им, когда он стал Обладателем. Проникающий урон, аналогичный Силачу-разрушителю Савариса — проникающий разрез. Удар высекает линию, выпущенная лезвием внешняя кэй проникает внутрь цели и в нужном месте веером расходится в стороны, обрушивая град линий разреза. На мгновение пересекающиеся линии составляют многоэтажную конструкцию, выстроенную так плотно, что проскользнуть невозможно.

— Кх!

Едва закончив приём, Лейфон с сожалением выкинул адамантовый дайт. Он взорвался вдали, не выдержав объёма кэй.

Внутренние органы старой особи были серьёзно повреждены приёмом Савариса и посечены приёмом Лейфона. Даже гряземонстр — живое существо. Как бы его не защищали крепкая шкура и способности к заживлению, после таких внутренних ранений…

Саварис с Лейфоном, отступив, стали наблюдать за вбитым в песок гряземонстром.

— Может, всё уже? — предположил Саварис.

— Хорошо бы, — с надеждой в голосе отозвался Лейфон.

Саварис пожертвовал ведущей рукой, Лейфон — двумя дайтами. Очевидно, их боеспособность упала — что для Савариса без главной руки, что для Лейфона, лишившегося и вспомогательного сапфирового дайта с его стальными нитями, и адамантового, позволявшего использовать кэй в наибольших объёмах. Если сейчас убить не удалось, средств уничтожения больше нет.

— Ему бы голову отрубить для верности, но она в земле, вокруг толстая шкура и мышцы… Нам это сейчас не так просто, — так же оценил положение спокойный Саварис.

Так что придётся молча следить за результатом.

— Фиксирую рост внутренней температуры цели, — последовало неутешительное сообщение Фелли.

Не убили. Гигант зашевелился, и растрескавшаяся земля вокруг задрожала. Он задрыгал ногами, разбрасывая песок, и брюхо с огромной раной — из которой ещё хлестала жидкость — перевернулось в попытке подняться.

Саварис молча сжал левую руку в кулак, Лейфон восстановил лёгкий адамантовый дайт.

— Ну, остаётся лишь сделать что сможем.

— Да уж, — согласился Лейфон.

— Уходите, — попросил голос Фелли в шлеме, но…

Куда уходить? Нога Целни сломана, а если бы он и двигался, его скорость явно не дала бы оторваться от старой особи. А значит, они должны сделать что смогут.

Лейфон хладнокровно искал другие варианты.

— BANG!!

Этого голоса он не слышал. И слышать не мог. Но позже, узнав, кто стоял за произошедшим, вполне готов был поверить, что именно это и было произнесено.

Полоса света. Луч пронзил голову только поднявшейся старой особи — и разнёс на части.

Но выяснится всё после.

— Что?

Всё случилось так внезапно, что Лейфон не верил своим глазам — хоть земля под ним и дрожала от падения огромного тела. Гряземонстр умер на его глазах. Не требовалось даже подтверждения от Фелли. Умер полностью, окончательно.

— Мда. Для начала, мы спасены. Хоть это и унизительно, поскольку никоим образом не связано с нашими способностями, — холодным, безрадостным тоном заметил Саварис. — А значит, мне, с твоего позволения, осталось лишь заняться тем, для чего я прибыл.

От этих слов возбуждённый разум Лейфона моментально восстановил спокойствие. Захват Свергнутого. Под этим явно подразумевается и похищение Нины, в которую он вселился.

— Не можешь ли отказаться? — осторожно подбирал слова Лейфон.

Он прекрасно знал силу Савариса. Даже без Небесного Клинка это не тот противник, с которым хотелось бы драться.

— Знаешь… лично я бы сразился с тобой здесь и этим был бы доволен. Но как думаешь, будут ли довольны Её Величество? Или же, если она дозволит подобное, как думаешь, согласится ли упрямая Канарис-сан? Да она в ярость придёт. А её гнев — такое хлопотное дело.

— Вот как?

Лейфон не колебался. Он выхватил лёгкий адамантовый дайт и резко атаковал стоявшего рядом Савариса. В одно мгновение отдача внешней кэй взорвала окружающее пространство. Сорвавшаяся с острия Режущая Молния острой дугой рассекла воздух и, под конец, затухла. Савариса не было.

— Я знал, что ты так сделаешь, — донёсся сквозь песчаную завесу его беззаботно-весёлый голос.

Разгадал.

— Для начала позволь принять меры. Думаю, так ты отнесёшься к делу всерьёз.

Сигнал Савариса удалялся. Когда Лейфон вышел из поднятого им облака, Саварис был уже далеко — и садился на лэндроллер.

— Чёрт! — тут же бросился к своему лэндроллеру Лейфон.

Сто пятьдесят килумелов. Долгая гонка до Целни началась.

***

Воздух тяжело дрожал. Каждая встряска сопровождалась голубой рябью. Дрожала земля.

— Чёрт, это уже не смешно!

Два хлыста атаковали с потрясающей координацией. Дик знал, что Свергнутый увеличивает объём кэй. Понимал, что от этого возрастает плотность внутренней кэй и, соответственно, усиливаются физические способности организма. Ведь Дик это узнал задолго до Нины.

Но само по себе навык оно уж никак не поднимет. Подавляющее превосходство в силе преодолевает разницу в навыке. Но если схватятся равные по силе люди, исход, в конечном счёте, определится тем, на чьей стороне навык и опыт. Дик мог уверенно заявить, что не уступает ни навыками, ни опытом. И тем не менее, Нина наседала. Может, поняла, что Дик сдерживается? Он не собирался убивать Нину. Поэтому его удары были смягчёнными, приходилось это признать. В этом разница? Она пользуется таким преимуществом?

Проблема в этом факте. У Дика отточенная во множестве боёв техника, а у Нины агрессивная настырность. Нина будто приняла вызов со стороны более сильного и ни за что не собирается уступать. Дик не понимал, что такое отношение у неё сложилось в ходе постоянных попыток взять высокий барьер, поставленный Лейфоном.

— Ну вот что! — крикнул Дик, когда они обменялись уже не одним десятком ударов.

Его тяжёлый ударный хлыст опустился на правое плечо Нины. Но её это не остановило. Дик почувствовал отдачу и цокнул языком. Кэй-блок.

И всё же он не остановил удар. Небольшой импульс от удара преодолел защитную кэй и заставил Нину выронить правый хлыст. Но и она не остановилась. Быстрое движение левой руки — и хлыст нацелился в лицо Дика.

Расходившаяся в воздухе голубая рябь чуть колыхнулась и угасла. Замерла Нина. Замер Дик.

Её левый хлыст остановился перед маской Дика. Он остановил хлыст левой рукой. Безоружной рукой принял удар.

— Моя рука имеет свою цену!

Лопнула кожа, полилась кровь, но Дик сжал железный хлыст и потянул к себе. Не желавшая расставаться с хлыстом Нина в итоге оказалась на земле. Правой же рукой Дик занёс тяжёлый хлыст и обрушил на Нину.

Кэй-блок. Она упала, но, падая, пустила защитную кэй. Но Дик знал. Комбинированная кэй, Гром. Разновидность Гром-вспышки, предполагающая нанесение удара в непосредственной близости, пробила кэй-блок, и железный хлыст врезался в живот Нины. Из-под маски раздался крик боли, и Нина замерла.

Маска упала с её лица. Она была без сознания.

— Ух… и доставила ты хлопот, — пробормотал Дик и потянулся за маской.

Но она выскользнула из руки.

— Что? — растерялся он, глядя, как маска, словно ожив, парит в воздухе.

К изумлению Дика, перед ней оказалось нечто — некто, державший маску в руках.

— Эй, эй…

Явление словно лишило Дика дара речи. До того, как его выкинуло в Целни, и ещё задолго до этого, Дик пробирался в Грендан — ради ещё одной встречи с ней. И вот…

— Эй, ты что здесь делаешь? — позвал Дик, но она не ответила.

Девушка. Вся в чёрном, словно в трауре.

Девушка в чёрном не сказала ни слова…

И исчезла.

***

Она стояла во дворце Грендана, в висячем саду. Сложив вытянутые вперёд руки, выставив указательный палец. Наверное, изображала пистолет.

Сейчас «ствол» был поднесён к лицу, и она на него дула.

— В яблочко! — воскликнула хозяйка дворца, Альсейла, пребывавшая в очень, очень, очень хорошем расположении духа.

— Простите, не вижу.

Канарис, стоявшая за спиной готовой пуститься в пляс хозяйки, была полной её противоположностью — олицетворение сдержанности. Синяки на шее ещё не исчезли — их скрывал шарф. Но причинившую синяки это не волновало.

— А, ну и ладно. Знаешь, как бывает, когда валун с дороги откинешь? Такое вот ощущение. Но глав-но-е! Там дальше, дальше! Флаг виднеется. Да, я его отлично помню. Превосходно! Грандиозное воссоединение! Я просто рыцарь на белом коне, спасаю принцессу из заточения!

— Нет, вы королева. И потом, если мне гряземонстра не видно, как я увижу что-нибудь ещё дальше?

Но Альсейла, конечно же, не слушала.

— Жди меня, Лирин, я иду-у… — веселилась она, и Канарис оставалось лишь вздыхать.

Грендан двигался. Он шёл вперёд, прямо на Целни.