3. Копьеносный город

Хотелось сбежать. Такая мысль посещала не впервые. Фелли пыталась уйти с тех пор, как возникло желание бросить психокинез.

Возникло оно в родном городе. На Торговый Город Сантбург напал гряземонстр. Случилось это через некоторое время после отъезда брата в Целни. Возраст ещё позволял оставаться в резерве, но один наёмник попросил помочь, и она впервые увидела реальный бой.

Гряземонстр страшил. Но ощущение было как от чудовищ в фильмах — только этот ближе. Сбор и передача информации. Вот основная работа психокинетиков. Главное бремя уж точно не на них. Потому и такое восприятие.

То, что было сражение, настоящее сражение, Фелли поняла скорее после боя. Благодаря трупу гряземонстра, разбросанным вокруг телам военных — и их частям. Жуткий пейзаж. Отсутствие драматичности, какая бывает в жестоких фильмах, лишь позволила ярче запечатлеться увиденному. Фелли показали, что таков мир, в котором ей предстоит жить, что это предопределено с рождения. Она по-настоящему это поняла.

С тех пор она бежала. Но не могла убежать. Приехала в Целни в поисках возможностей. Но и здесь её вынудили остаться психокинетиком. А ещё…

«Как ты?»

Сейчас тоже шёл бой. Он тоже сражался. Попытку к нему обратиться проигнорировал. Слышалось лишь хриплое дыхание. Он только что провёл жёсткий воздушный бой с Саварисом над лэндроллерами. Недолгий, но интенсивный. Было бы странно жаловаться, что Лейфон предпочёл восстановить дыхание, а не отвечать.

Лэндроллер выдержал обвал и был уже порядком разбит. Но ехал. Однако из двигателя шёл нехороший дым. Как и у едущего впереди лэндроллера Савариса.

Она несколько раз подрывала мины. От самого Целни она расставила для ретрансляции психокинетические терминалы и выстроила с их помощью сеть психокинетических зарядов. Эту идею Фелли опробовала, занимаясь импровизированным спасением Нины. Сама же концепция родилась в ходе недавнего боя.

В прошлом Фелли использовала свою силу лишь для сбора информации. Заряды применяла разве что для самозащиты. Но когда уничтожали старую особь, Лейфон попросил обвалить землю с помощью зарядов. Фелли знала о такой тактике. В бою взводов первый взвод таким образом мощно их приложил. Фелли изучила метод противника, но на деле использовала практически впервые.

Использование означало бы, что ей как психокинетику преподали урок. Поэтому не использовала. Не хотела использовать. Но сейчас было не до гордости.

Вспышки взрывов окружили Савариса. Но они не просто не попадали — терминалы, оказывающиеся в опасной близости, не детонировали. В последний момент вводилась помеха. Чужой психокинез проникал в терминал и ставил блокировку.

Тут же вспомнился психокинетик Наёмников. Когда Фелли захватили, психокинез блокировался. Такую головную боль она испытала впервые. Демонстрация таких навыков пугала и досаждала. Странный психокинетик в железной маске, Фермаус. Фелли просто не верилось, что она захватывала его терминал.

Савариса привлекли к себе Наёмники. Факт не особо что-то менял, но тот, кто под руководством Хаиа не вызывал особых опасений, теперь досаждал.

Терминал Фермауса приблизился для контратаки. Фелли уже научилась ставить помехи. Провела блокировку с одновременным перехватом терминала. Не подпустила его к Лейфону.

Заодно искала самого Фермауса. Скорее всего он, как и Фелли, в Целни. Тут сейчас неразбериха, но они на своей земле. Если найдётся, можно перейти к прямым действиям. Что позволит создать ещё немного помех Саварису. Но есть ли в этом смысл?

Лейфон снова атаковал. Поначалу атаковал и Саварис, но сейчас в отсутствие активности Лейфона сосредотачивался на езде. Испытывал его терпение. Эффективно и подло.

Фелли смотрела, как он вновь завязал немыслимый бой в воздухе. Но даже её психокинез не позволял уловить деталей поединка. Остаточные волны от ударов не были мощными — драка становилась более тихой. Фелли сумела понять лишь, что бой стал более техничным.

И вся эта великолепная игра, быть может, бессмысленна.

Загрохотало. Фелли грохот намеренно игнорировала, но стоило на секунду ослабить контроль, как звук ударил через терминал. Грохот доходил до Фелли лишь в качестве информации и не сотрясал барабанные перепонки напрямую. Но и давящего чувства хватало, чтобы толкать к отчаянию.

Через Лейфона с Саварисом перешагивали гигантские ноги. Тень закрыла окрестности. И не рассеивалась, а становилась лишь гуще. Грендан навис прямо над участниками гонки. Он их догнал. А до Целни было уже рукой подать.

Двое разъехались, отдаляясь друг от друга. Под шлемом Савариса раздавался смех. На лице Лейфона — смятение. Лейфон тоже не видел смысла драться. Но знал, что должен остановить происходящее. Однако нет смысла останавливать лишь Савариса. Ведь есть Грендан. И по расчётам Фелли выходило, что он достигнет Целни раньше Лейфона.

А в Целни… А в Целни массово высадился таинственный враг. Считается, что гряземонстры. Но эти, кажется, не похожи ни на каких виденных ранее. Военные города сейчас в полном составе эвакуируются в убежище. Если дать бой, скажется измотанность после непрерывных сражений. Возможно, психологически люди уже на пределе. Но события будут развиваться. Их не остановить.

Хотелось всё бросить. Бросить пост психокинетика. Можно ведь так отсидеться в полном неведении? И просто надеяться на лучшее. А сейчас Фелли понимает обстановку лишь частично, а истины, важных вещей не понимает вообще. Непонимание мучило. Не могло не мучить.

«Что, растерялась?» — внезапно спросил голос.

Фелли вскочила так, что опрокинула стул. Она находилась в убежище, в одной из подземных комнат совещаний. Помещение маленькое, больше тут никого. Минимальное освещение компенсировалось свечением волос от психокинеза.

И он был там, незаметный в этом бледно-голубом свете. Психокинетический терминал. Терминал, формой напоминающий бабочку.

«Ой, я тебя напугала? Прости. Давно уже такой талант не встречала, вот и разволновалась».

Женский старческий голос. На секунду Фелли подумала, что Фермаус. Но у того голос механический. Со слов видевшего лицо Фермауса Лейфона, психокинетик получил жуткие травмы. Повреждение достигло и горла — оттого такой голос.

— Кто вы? — заговорила она, не отвлекаясь от сопровождения Лейфона.

Враждебности не чувствовалось. Будь это Фермаус, она ждала бы внезапного срабатывания психокинетического заряда. После такого она бы вряд ли выжила. Но в передающем старческий голос терминале заряда не наблюдалось. Исходящие от терминала волны, напротив, успокаивали. Можно даже сказать, расслабляли. Создавали атмосферу чаепития.

«Ой, прошу простить. Меня зовут Дельбоне. Психокинетик из Грендана».

Грендан. От этого названия как ледяным душем окатило. Они уже терминал сюда провели. Такая скорость поразила Фелли.

«Ой-ой, не стоит так волноваться. Я тебе ничего не сделаю», — сказала женщина… Дельбоне, разгадав реакцию Фелли.

Атмосфера безмятежности сохранялась.

— Зачем вы здесь?

«У вас вроде живёт девушка, к которой наша королева испытывает симпатию. Ей не терпится с этой девушкой встретиться. Сказать по правде, другим господам от этого хлопотно. У Кальвана-сана вот вид такой, будто лимонов наелся», — сдержанно рассмеялась Дельбоне.

Смех её звучал элегантно.

Фелли не знала, кто такой Кальван. Но повода для радости не видела.

«Мы знаем, что у вас творится, — пояснила Дельбоне, словно прочтя мысли Фелли. Та затаила дыхание. — Не соизволите ли положиться на нас? Хуже не сделаем».

— Я не могу принимать таких решений.

«В таком случае буду признательна, если представишь тому, кто может».

Речь шла о междугородних переговорах. Она послала информацию Кариану через терминал.

«А вот скажи, у тебя есть молодой человек?»

— Что?

Внезапная смена темы застала её врасплох.

«Молодой человек. В Грендане нет талантов вроде тебя. Да и психокинетики, в отличие от военных, странствовать не особо любят. Почему, интересно? То есть, по мне так правильно делают, да и смысла нет таким вопросом задаваться».

— Мы вроде не об этом… А что?

«Если молодой человек есть, придётся с ним расставаться, а если нет, могу тебя познакомить с хорошим мальчиком. Не переедешь ли в Грендан? Думаю, из тебя выйдет отличный психокинетик. Если согласишься, может, и титул Кюантис от меня унаследуешь. Я как раз подумываю, что пора бы от дел отойти».

— Нет, меня такое не интересует.

И она понятия не имела, что за Кюантис такой. Но если психокинетик тоже может обладать Небесным Клинком, возможно, она и обладает, подумала Фелли.

«Ой-ой, жалко», — не стала настаивать Дельбоне.

Она в ненавязчивой манере тут же закрыла тему.

«Так есть молодой человек?»

Но не сняла вопроса.

— Аа…

Странно. Спокойная, неторопливая беседа убаюкивала. Разумом Фелли по-прежнему сопровождала Лейфона. Он вёл ожесточённый бой с Саварисом. Противостояние с поддерживающим его Фермаусом тоже не прекращалось. Её мышление сейчас разбито на множество сегментов. И при всём том этот терминал-бабочка перед Фелли словно передавал ей это спокойствие — она будто нежилась на солнце.

«Ты же красавица, у тебя, наверное, полно ухажёров. Но молодого человека лучше выбрать самой. Нельзя просто увлечься в порыве страсти. С твоей-то внешностью надо быть особенно осторожной».

— Ээ…

Чего это она? Фелли не знала, что ответить.

Уголком разума она фиксировала переговоры Кариана с Дельбоне и пропускала часть психокинеза последней через свой терминал. Просто дала ей частичный контроль над терминалом. При желании контроль мгновенно вернётся, но у неё может оказаться способ захватить терминал помимо воли хозяйки. Идея нервировала.

И поскольку Дельбоне вступила в разговор с Карианом, ей придётся закончить разговор с Фелли. Это радовало.

Но…

«К тому же, достойный человек, он ведь, знаешь. Необязательно в числе ухажёров. Хотя, признаю, лучше всего возлюбленный, преданный тебе всецело, телом и душой, это да».

Разговор не прекратился. Переговоры с Карианом тоже велись. И одновременно Дельбоне говорила с Фелли.

«Но этого всё-таки мало. Надёжность важна, но важна и совместимость. Но для хорошей семьи мало и этого».

Это не было чем-то сверхъестественным, но ей было бы трудно. Она может обработать большой объём данных за раз, но вести два разговора одновременно сейчас не смогла бы. Для этого надо и эмоции делить на два потока.

«Любовь должна быть взаимной. Ничьи чувства не должны перевешивать. В этом смысле полезно, когда молодых сводят старшие. Ведь так оба знакомятся впервые. Что скажешь?»

Проще говоря, хочет её свести.

— Нет, я не…

«О, так молодой человек всё-таки есть? А что, если вам с ним жить в Грендане? Думаю, тебе здесь будет очень хорошо».

— Нет, я… боюсь, это невозможно…

«Ой-ой, почему? Школьный город же? Там, у вас? А значит, вам грозит разлука? Тогда, думаю, переехать обоим в Грендан не так уж плохо».

— Нет, просто…

Почему у неё вдруг вырвалось это имя?

— Лейфон не… — сказала она и прикусила язык.

Щёки вспыхнули. Она повесила голову под оханье Дельбоне.

Но разум оставался поглощён сражением.

***

Терминал Дельбоне пребывал и ещё в одном месте. Во дворце Грендана. В зале аудиенций.

Впрочем, для зала помещение было не особо большим. Немногим больше комнаты, где некогда приняли приёмного отца Лейфона, Делка, и сопровождавшую его Лирин. Посланники из внешнего мира бывали, но редко. Из местных аудиенции часто просили торговцы, затевающие какое-нибудь предприятие — но такие разговоры велись конфиденциально, там же, где встретили Делка. Архитекторы дворца сочли, что в таких обстоятельствах незачем демонстрировать королевское величие. Достаточно и военной силы. Таков Грендан.

Зал обычно не использовался, защитная плёнка покрывала нетронутые украшения, ею же была закрыта и ниша с троном. Лишь пустое пространство для гостей оставили открытым. Сейчас сюда натащили кушеток. Их в срочном порядке доставила прислуга — им было не впервой, и всё исполнили без задержек. Поставили неровно, можно даже сказать, как попало. Но если принять во внимание, кто на эти кушетки сел — такая расстановка наилучшим образом соответствовала отношениям собравшихся.

— Итак! — с деловым видом хлопнула в ладоши усевшаяся на роскошной одноместной кушетке Альсейла. Рядом тенью стояла Канарис. — Воюем!

Заявление королевы все встретили равнодушными взглядами. Только она пребывала в хорошем настроении. Терминал Дельбоне с противоположной от Канарис стороны лишь тускло светился, Тигрис на ближайшей кушетке молча гладил бороду, рядом с кислым видом сидел Кальван. Каунтия посадила Реверса на колени и с довольным видом прижимала к себе, как куклу. И никакими разговорами не интересовалась. Реверс при слове «воюем» побледнел. Жуймэй единолично занял самую дальнюю, трёхместную кушетку, Тройатт сидел на своей, положив ногу на оказавшийся рядом подлокотник Жуймэя и позёвывая. Линтенс садиться не стал, курил в одиночестве у окна. Да, как всегда нелюдим.

Окинув всех взглядом, Альсейла поняла, что кое-кого не хватает.

— Где Бармелин?

«Видите ли… — замешкалась Дельбоне. — Она ещё в обиде за тот случай, и не вылезает из ванны».

— Передай, если не вылезет, стрельну прямо отсюда. Голышом на улицу вылетит.

«Ой, эх…» — донёсся ответ, то ли беззаботный, то ли весёлый.

— Хотелось бы уже прояснить положение дел, — всё с тем же кислым видом предложил Кальван.

— Верно, начнём, пожалуй?

Всё равно терминал Дельбоне отправился к Бармелин. Объяснять по несколько раз не придётся. Альсейла посмотрела на Канарис, и та, кивнув, шагнула вперёд.

— В настоящий момент Грендан приближается к школьному городу Целни.

— Что? — вырвалось сразу у нескольких человек.

Все смотрели с недоумением. Даже Линтенс вынул сигарету изо рта и повернулся к ним.

— Не смешно, — пробормотал Тигрис, не отрывая руки от роскошной бороды. — С каких пор Грендан задирает слабых?

— Такова воля Грендана, — продолжила Канарис, сохраняя бесстрастное выражение лица.

Но под этой маской, наверное, тоже таилась растерянность. Никому не под силу точно сказать, чего хочет Грендан. Нет, возможно, Тигрис знает. И Саварису, может, что-то передалось от родоначальника. Но Саварис не здесь. Канарис тоже из королевской семьи. Что-то знает. Но знает лишь, что у королевской крови Грендана есть некое предназначение. И что без двенадцати Небесных Клинков всё бессмысленно. Не более того. Что ждёт впереди, Канарис не знает.

Разве не Дельбоне должна быть осведомлена лучше всех? Но добытые лично знания она будто в какой-то степени изолирует. Дельбоне как психокинетик на такое способна — мозг обрабатывает воспринятую информацию в точности как машинные данные. Поэтому будущее Дельбоне не удивит, но и предсказать его она, наверное, не сможет.

Другие Обладатели смотрели с непониманием. Никому ничего не объяснили. Но эту сторону вопроса можно уже и раскрывать.

— Раз мы подходим к школьному городу… значит, будет сражение?

В такие моменты вопросы от лица присутствующих задавал Кальван. Так сложилось. Роль неблагодарная, но его за язык особо и не тянут. Такой он человек, терпеть не может неясного положения дел. Потому так.

— Будет.

— Понятно…

И потому этим удовлетворился. Ему ясно сказали, что будет сражение, пусть и со школьным городом — и этого хватило.

— Э, не замолкай на этом, — басом проворчал Жуймэй.

Он чуть шевельнулся, и ножки кушетки скрипнули. Здоровяк единолично занимал рассчитанную на троих кушетку. И ему, судя по всему, было тесно. Нога Тройатта на подлокотнике мешала, и Жуймэй смахнул её толстой, как бревно, рукой.

— Не прикажет же Ваше Величество с сопляками играть? Не шутите так. Я сдерживаться не люблю. У них молоко на губах не обсохло — я их покрошу, а потом совесть мучить будет.

— Знаешь, начальник, я вот в жизни не припомню, чтобы ты в битву ходил, — пробормотал лишившийся опоры для ноги Тройатт, выпрямляясь.

— Это войны такой не было, чтобы я пригодился.

— Ну и сейчас не будет. Ура, герой невоспетый.

— Заткнись, отвали и притихни, — попытался вскочить раскрасневшийся Жуймэй, но Альсейла вмешалась.

До сближения не так много времени.

— Не надо воевать ни с какими сопляками. И… зачем мне вообще вас ради такого звать?

— А что тогда? — недовольно посмотрел Кальван, когда снова возникли вопросы.

Но Альсейла скользнула взглядом мимо него, на стоявшего у окна Линтенса. Этот лентяй уже снова курил и смотрел на неё недобрыми глазами. Его кэй оставалась в покое. Да и свирепый взгляд не свидетельствовал об особо дурном расположении духа. Нет, Линтенсу просто вообще ничего не нравится, потому и такой взгляд. Слишком силён, чтобы найти себе место.

— Ад на подходе, — провозгласила Альсейла громко, нараспев, чтобы эхо отразилось от каждого уголка зала. — Ад на подходе. Долгожданный ад. Вы увидите такую битву, что пожалеете, что на свет родились. И начнётся она в бою сегодняшнем. Дельбоне.

«Да, да. Переговоры с их городом почти закончены».

После объявления паривший сбоку терминал сдвинулся к центру кушеток. Откуда-то явились ещё терминалы и развернули изображение.

Тигрис заинтересованно хмыкнул. В воздухе появилась проекция безлюдного города. Жителей не было. Но были другие фигуры. Изображение показало странных великанов и ещё более странных существ. Множество существ дрались между собой. Город просто кишел этими двумя видами. Людей не наблюдалось. Спустились в убежище?

— Гряземонстры?

Вряд ли. Здесь собрались ветераны, уничтожившие полчища гряземонстров. И никто прежде не видел такого единообразия форм — разве что среди личинок.

— Похожи, но не они. Эти подревнее будут. Что-то вроде их предков.

— Что? — непонимающе посмотрел Кальван.

Но Альсейла не смутилась. Пусть силятся понять и не поймут, пусть силятся принять и не примут, деваться уже некуда. Каждый здесь сидящий родился в Грендане — а не родился, так живёт. Живёт как человек, способный владеть Небесным Клинком. И будучи признан таковым, уже никуда не денется. У военных как вида есть черта — те, кто её перешёл, связаны своего рода предначертанием. Как появились военные, из чего создан этот мир — захотели бы они узнать, если б могли? Но Альсейла не собиралась пускаться в столь долгие объяснения.

— Дельбоне, сколько до стыковки?

«Ещё часа два, пожалуй? Мальчики внизу задержатся минут на десять».

— Да, кстати, Саварис с каким-то тайным заданием уехал. Речь что, об этом городе шла? — стукнул себя Жуймэй по большой ладони.

От громкого звука все сморщились.

— Ну да. Но это уж так совпало. Мне главное, чтоб принцессу мою сопровождал. А он слоняется чёрти где, нашёл время развлекаться. Если с ней что случится, в порошок сотру.

На середине монолога королева многозначительно посмотрела на сидящих. Она потирала большой палец указательным, и все отвели взгляды. Только Линтенс по-прежнему смотрел с недоверием.

Явилась Бармелин. Пришла с очень недовольным видом. Ничего нового — Альсейла не обратила внимания.

Пора менять настрой.

— Итак, стыковка с их городом через два часа…

Она окинула быстрым взглядом собравшихся Обладателей Небесного Клинка.

— Жуймэй, Тройатт. Отправитесь туда и порезвитесь. Разрушения в меру допустимы, но важные с виду объекты вроде подземных сооружений не трогать.

— Ха.

— Есть.

— Дельбоне ищет принцессу. Когда найдёт, Бармелин пробьёт коридор. Линтенс охраняет принцессу. До того действуй на своё усмотрение.

— Чего я-то?

— Ты здесь единственный, кто с ней знаком. Всё, остальные держат точку стыка от проникновения. Впрочем, вряд ли это понадобится.

Брови Линтенса недовольно сдвинулись лишь на секунду. Похоже, он сразу задумался о другом.

Альсейла вспомнила их встречу. Прошло уже больше десяти лет. Королева тогда была поменьше ростом. Сдерживала взросление кэй-силой. Хотела, чтобы всё кончилось при ней. Прожить дольше. Так решила Альсейла.

Когда подошёл хоробус, она почувствовала мощную кэй. Видимо, приехал кто-то интересный. В этом окутанном кэй присутствии ощущалось лишь недовольство. Нет битвы, способной удовлетворить её хозяина. В мыслях его один за другим всплывали вопросы: для чего он рождён, для чего живёт? Вот какая чувствовалась кэй.

Для чего она рождена? Альсейла таким вопросом не задавалась. Альсейла была Альсейлой с тех пор, как узнала, кто она такая. Вершина пирамиды Грендана, рождена для грядущей битвы. Ради этого крови не давали исчезнуть, раствориться — лишь сгущали. Три королевских семьи делали так всё время. Будто пытались возродить предка. Кровосмешение грозит девиациями. Чтобы не переступать эту черту, семьи принимают к себе кровь сильных Обладателей. В итоге и родилась Альсейла.

Она знает, для чего рождена. И потому человек, явно желавший узнать, зачем ему его сила, пробудил в Альсейле интерес.

Она смотрела на него со стены, чисто для виду ограждавшей зону приезжих. На сошедшего с хоробуса мужчину, чьё лицо выражало сплошное недовольство. Полы пальто сильно потёртые от долгих странствий. Впрочем, такой вид мужчине очень шёл. Было в нём одиночество, которого нет у Альсейлы.

Поэтому захотелось врезать. Она пустила совсем немного кэй, и мужчина принял вызов. Двинулся моментально. Мужчина выбрал безлюдное место на ободе.

Бой завершился тут же.

Тонкие, невидимые глазу нити мигом опутали Альсейлу. Стальные нити. Они и сами по себе обладают немалой убойной силой. Более того, по ним шла кэй. К тому же невиданной мощности. Её, наверное, прочим Обладателям до сих пор не достигнуть. Человек столько проехал, но все битвы для него оказались скучнее, чем для кого бы то ни было из здесь живущих — и вложенная в эту кэй агрессивная воля была самой жёсткой, самой острой из всех. Высвободилось нечто мрачное. И как знать, может, его даже Грендану не развеять?

Но и такая свирепая кэй не причинила вреда Альсейле. Она схватила нити, спокойно подошла и ударила мужчину по лицу. Он отлетел, потрясённый.

Ему нужен ад. Жесточайший ад. И прибытие этого человека натолкнуло её на мысль, что ад на подходе.

Альсейла подняла мужчину за волосы и вгляделась в лицо. В глаза, скрывавшиеся под длинными вьющимися волосами. Глаза затягивали. Они звали битву. В других городах они, наверное, позовут лишь бессмысленный бунт. Но в Грендане призовут нужную битву.

— Я покажу тебе такую битву, в которой ты пожалеешь, что ввязался, — пообещала Альсейла.

Она не сомневалась, что слово сдержит. И сдержала. До врат ада оставалось два часа.

Получив приказы, Небесные Клинки разошлись. Канарис она тоже выгнала. Осталась, возможно, Дельбоне, но Альсейле было всё равно. От Дельбоне можно избавиться наверняка, но Альсейла не стала. Если беспокоиться о Дельбоне, в Грендане жить невозможно. У окна по-прежнему курил Линтенс. Принесённая служанкой пепельница уже переполнилась.

— Посмотри своё поле боя.

Он, хмыкнув, выпрямился. Стряхнул упавший на пальто пепел. Это не то пальто, в котором Альсейла впервые увидела Линтенса. У Небесного Клинка вряд ли проблемы с деньгами, но и одет он не по высшему разряду. И дело, возможно, не в безразличии. Скорее всего, это просто его стиль, нужный, чтобы сохранять желание идти в бой.

Оставшись без свидетелей, она откинулась на кушетку. Альсейлу пробирала дрожь невиданного ликования. И такой же степени горечь.

Лирин. Альсейла и её втащила в этот ад. Ведь они обе унаследовали кровь Айрейна Гарфита.

***

Он стоял в висячем саду королевского дворца. Скинул свободную одежду, оставшись лишь в штанах. Палящее солнце медленно нагревало кожу. Она была на удивление здоровой для такого возраста, а под ней вздувались крепкие мышцы.

Тигрис.

Не так давно здесь стояли королева с Канарис. Тигрис не знал, что она здесь делала. Не знал, что отсюда она видела Целни. Но делал то же, что и она тогда — взял лук наизготовку и направил его на Целни.

Школьный город уже был виден гражданским. Их эвакуация уже началась — да и, наверное, закончилась. Сейчас воздух над Гренданом сотрясал мощный грохот движения.

Тетива была натянута. Металлическая тетива. Это не стальная нить, но если дилетант просто со всех сил её потянет, останется без пальца. Тигрис же натянул так, что лук согнулся. Стрелы не было. Искусство военных лучников — превращать кэй в стрелу. То есть сделать, чтобы кэй не растеклась. На деле Тигрис не только внешнюю, но и внутреннюю кэй не задействовал. Тянул тетиву силой натренированного тела. Тоже занятие, на которое немногие старики способны.

«Ты не в духе?» — позвал голос Дельбоне.

— Как тут быть в духе? Может, в нынешней беде тогдашний недосмотр и виноват.

Тигрис говорил не в той добродушно-стариковской манере, в какой разговаривал на аудиенции. Речь стала более резкой, неформальной. И оттого, что в душе неспокойно, и, конечно же, оттого, что единственной собеседницей была давно знакомая Дельбоне.

«Ты так считаешь?»

— Считаю. Сама смотри. Подумаешь, сбежал тот сопляк Хердер. Он мог быть сколь угодно силён, но если слаб духом — смысла нет. Такая кровь нам не нужна, в этом плане я за его побег обеими руками. Только вот…

Он вспоминал. Вспоминал случившееся. Уже шестнадцать лет прошло. Он не мог забыть то, что случилось — то, что назвали случаем Мейфара Штадта.

Тигрис и тогда стоял в висячем саду. Отсюда можно идеально обозревать весь город.

Жуки расшалились. Зона приезжих. В одной гостинице объявились гряземонстры, военные обеспечили полное оцепление.

Тигрис ждал, чем всё кончится. Не уничтожения гряземонстров. Не очевидного результата. Там происходило и нечто другое. Интересовало, чем кончится именно оно.

«Тигрис», — заговорил терминал Дельбоне за спиной.

Он был не один. Там собралось несколько терминалов. Их хозяйка тоже сейчас занята. Устраивает информационный шум ведущим оцепление психокинетикам. Не выдать себя, но и не пропустить важную информацию. Подстроить такое множеству людей одновременно может, наверное, лишь Дельбоне.

— Ну как?

«Частично успех, частично провал».

— Всё зависит от степени провала.

Не бывает в жизни так, чтобы всё прошло гладко. С этим Тигрис смирился. Но вряд ли он сможет успокоиться, не зная, где именно провал.

«Господин Хердер скончался, его подчинённые уничтожены. Дочь жива. Как и малыш. Заслать тайком нового человека уже не выйдет».

Хердер бежал в эти апартаменты. Сегодня он хотел сесть на пришедший в Грендан хоробус. Побег был продуман умно. Они знали, что у него женщина на стороне. Но слишком поздно узнали, что она беременна. И вот, внезапный побег.

Зачем? Тигрис с самого начала колебался, не понимая истинных мотивов Хердера. Страшился ревности невесты, Альсейлы? Ей он вовсе не интересен. Ну не нравится тебе это, ну есть любовница. Никто и слова не скажет. И пусть себе ребёнка рожает. Только чтоб в наследование не лез. Королевскому дому нет дела до крови, разбавленной гражданскими. Так зачем бежал? Ведь и Хердер должен был понимать. Когда Тигрис дошёл до этой мысли, внутри всё похолодело. Не может быть, сказал он себе. И его затрясло. Он немедленно поговорил с Дельбоне и дал указание дому Ривинов. Они специализировались на тайных операциях и отвечали за тёмную сторону политических интриг. Объяснять им ничего не требовалось, сразу был послан убийца, и Хердер умер.

«Что будем делать? Мать уносит дитё. Она и сама ранена, положение сложное. Думаю, если отпустить, и так умрут».

Тигрис тоже зрением военного следил за обстановкой в зоне приезжих. В оцеплении гостиниц движения не было. Заметных действий со стороны «появившегося» внутри гряземонстра тоже не наблюдалось. Но со слов Дельбоне появился он внезапно, будто чтобы защитить Хердера. Резко превратился из оказавшегося совсем рядом гражданского.

Что это значит? Их козни? Предостережение? Но если оно, то чересчур слабое. А если нет? Просто старая особь? Странный расклад. Насколько Дельбоне сумела изучить человекоподобного гряземонстра, он, с её слов, не дотягивал по силе до типичной старой особи.

По спине вновь пробежал холодок дурного предчувствия. Всё-таки оно? И тогда это не гряземонстр? Или же они и гряземонстров способны использовать?

Пока Тигрис мешкал, события развивались. Из оцепления к гостинице бросился человек.

Человек был знаком. Глава маленькой школы Сайхарденов. Его звали Делк Сайхарден.

Заметил аномалию? Человек, доверяющий интуиции, не станет всецело полагаться на доклад психокинетика. Верно, Делк вроде бы в должности командира взвода. То есть сильный боец. А значит, мог и заметить расхождение между докладами психокинетика и собственным восприятием. И отправился убедиться собственными глазами? Поступок со стороны если не лидера, то военного похвальный — в иных обстоятельствах. Но сейчас вызывавший горькие чувства.

Тигрис поднял лук. Пустил кэй — стрела.

«Убьёшь?»

— Даже если она родилась военным, кровь разбавлена. Её слабость принесёт беду. А в нашем мире, сама знаешь. Какие беды принесёт, если проявится?

«Второго раза может и не быть».

— Но время придёт. И когда придёт, будем драться до последнего. При любом раскладе, — остался непреклонен Тигрис.

Дельбоне колебалась. Без её данных он не сможет точно поразить цель сквозь стену. Разрушить всю гостиницу? Но Тигрис опасался, что даже в таком взрыве можно каким-то чудом выжить. Если же не оставлять таких шансов, отвалится кусок обода, но это, видимо, неизбежно?

— Дельбоне, вопрос уже в том, как он умрёт. Ты лишь выберешь, гряземонстр его сожрёт или я грохну.

Тигрис поймал себя на слове «грохну», которого не употреблял с молодости. Он думал о том, какой он старый. Так и одряхлеет. Но сейчас показалось, что до этого, возможно, не дойдёт. Подумалось, что время, быть может, придёт ещё при жизни. А раз так, умирать нельзя. Стариться нельзя. Ни телом, ни духом.

— Дельбоне, — снова позвал он.

В голосе был вызов — последнее предупреждение. Терминал Дельбоне ещё чуть помолчал и, наконец, тихо изрёк:

«Сделаем ставку. На этого, Тигрис, военного».

— Что?

В зоне приезжих Делк уже ворвался в гостиницу. Раздались звуки боя. Слышались они недолго — снова настала тишина.

«Спасёт он ребёнка или нет? Если справится, значит, младенцу удача сопутствует. Думаю, что-то в этом есть».

— Нельзя такой доброй быть, — сказал Тигрис.

Но лук опустил. И внешнюю кэй рассеял. Оставил лишь зрение и сверлил взглядом дышащую смертью гостиницу.

— Но почему бы и нет. Раз хочешь дать ему выбор, умереть здесь или увидеть итог резни — дадим выбор.

Что было бы лучше? Тигрис задумался лишь на секунду и мотнул головой, отбрасывая ненужные мысли.

А ребёнок выжил.

— Я по-прежнему считаю, что надо было убить, — прошептал Тигрис, держа наготове лук без стрелы.

Взгляд Тигриса был устремлён на Целни. На жуткое зрелище, которое Альсейла назвала вратами ада. Девочка выросла и живёт там. Зачем живёт? Гражданский вырастает, работает, влюбляется, обзаводится детьми. Она должна жить в этой обыденности. Ведь девочка не военный.

Тигрис не смог больше поднять на неё опущенный однажды лук. Не из-за ставки Дельбоне. Просто Тигрис тоже человек. Пусть военный, пусть из трёх королевских семей Грендана, но человек. И его готовность убить не врага, а ребёнка, тогда пошатнулась.

«Но девочка знала счастье».

— Разве не станет её беда оттого ещё большей?

Не знающий счастья не узнаёт и беду. Так хотел сказать Тигрис, но почувствовал лёгкую улыбку Дельбоне и промолчал.

— Дедушка, — позвали сзади, и он опустил лук.

У входа в сад стояла внучка.

— Что такое, Кларибель?

— Военные суетятся. К чему это?

Она предпочитала мальчишеский стиль. Но была девушкой, и даже по лицу можно было сказать, что она красива. От прихваченных портупеей шорт тянулись стройные ноги, кожа сияла. Волосы прямые, длинные, любопытного окраса. Почти все чёрные, с белой прядью. Не крашенные, с рождения такие.

— Может, не у меня спросишь, а у двоюродной сестры?

Королева тоже приходилась Тигрису внучкой.

— Не люблю её. Она меня дисквалифицировала, — надула она губы, и дед рассмеялся. Даже такой вид не лишал её женственности. — И вообще, там снаружи такое. С хорошим зрением уже можно разглядеть. Школьный город, а на нём одни гряземонстры. Для чего Грендан туда идёт?

— Когда известно, что есть гряземонстры, Грендан делает лишь одно.

— Но чужой город ведь, дедушка.

— Перед нами гряземонстры, где бы они ни были. А значит, пора на охоту.

Но Кларибель ушла с неодобрительным видом.

«Внучка-то изрядно окрепла».

— Ну уж, не настолько. По сравнению с Лейфоном-то.

«Мальчик ведь тоже оттуда живым вышел, — напомнила Дельбоне, и Тигрис скривился. — Не хочешь девочку на Клинок выдвинуть?»

— Я, может, старый дурак, но пускай сперва жизни хлебнёт. Зазналась она — видно, поражений не терпела.

Один Небесный Клинок свободен. Вольфштайн, которым владел Лейфон. И вроде нетрудно дать Клинок внучке. Среди других военных людей с выдающимися способностями пока не обнаруживалось.

Альсейла тоже не спешила вручать кому-либо освободившийся Клинок. И боёв не устраивала. Видимо, не удовлетворяла её Кларибель.

«Именно двенадцать человек соберутся с Небесными Клинками. Но к этой битве не успеют».

— Зачем так надо их собрать? Нам с тобой не узнать, верно? — просто заключил Тигрис и посмотрел на Целни.

Они уже очень близко.