Боттл леттер фор ю [1]

В тот день он получил документ. Слегка запоздавшее сообщение невероятно потрясло. Не своим запозданием. Далёкие от идеала междугородние коммуникации не позволяли гарантировать доставку почты в установленные здесь сроки. Это надо было принять и подстроиться.

Поступившие в терминал данные он распечатал, что позволило ощутить реальность происходящего гораздо лучше, чем на мониторе — кожа ощущала шелестящую бумагу.

— Но зачем? — пробормотал он, придя в себя через некоторое время.

Первой реакцией стала не радость, а этот вопрос. В углу документа не очень качественная копия фотографии — тот, кто на ней, гораздо взрослее, чем прежде, а взгляд не столь резкий. Самый обычный паренёк — закрались сомнения, он ли тот самый, что тогда так поразил.

Но родной город, без сомнения, тот же. И имя. Черты лица сохранились. С тех пор миновало почти пять лет. В таком возрасте меняются больше всего, и характерная детская округлость уже сходила с лица парня. Но не сошла полностью, оставался ещё некий отпечаток незавершённости. У подростков в этой незавершённости усматривают потенциал. А потенциал уходит с взрослением, хотя сам он едва достиг двадцати лет и о таком не думал. С течением времени жизненных перспектив всё меньше, а под конец, наверное, из доступных путей останется лишь тот, на котором стоишь.

Но это для гражданских. А здесь дело другое. Военный. Путь боёв ему предопределён с рождения, иного выбора жизнь не предоставит. А наличие таланта выводило на этот путь ещё настойчивее.

И всё не верилось, что такой человек в самом деле приедет в школьный город, сборище недоучек. Однако если это в самом деле так…

— Надо сделать всё возможное, — прошептал он.

Кариан Лосс. Так его звали. Президент школьного совета в школьном городе Целни. Такова его нынешняя должность.

***

Такие ящики можно найти в любом городе, в почтовом отделении рядом с хоробусной остановкой. Этот стоял как раз возле приёмного окна, но о нём не особо заботились — письмо было бесцеремонно запихнуто внутрь, а Кариан его зачем-то вытащил. Мужчина в грязноватой, характерной для водителя хоробуса одежде небрежно сунул в ящик несколько писем и забрал в отделении новую почту. Свежее поступление возбудило праздное любопытство, и Кариан достал это письмо.

Там лежали письма без адресата. Их слали «для кого-нибудь», а не конкретному человеку или организации. Не по заданному адресу, а просто обитателю мира, отличного от собственного — кому-то, кому угодно, в любом, каком угодно городе.

Кариан не припоминал, чтобы традиция «писем в бутылке» поощрялась почтовиками. Просто число писем без адресата вдруг стало повсеместно расти, и почтовым службам, наверное, пришлось принять меры.

Ему тогда лишь недавно исполнилось десять лет. Он жил в Торговом Городе Сантбурге. В этом году у Кариана резко ухудшилось зрение, пришлось носить очки. Стоило вспомнить о постоянных непривычных ощущениях на ушах и на носу, как рука сама поднималась.

Он держал свежее письмо, почти не износившееся — если не считать чуть потёртых углов. Наверное, удачно лежало в хоробусе.

Кариан бегло осмотрел конверт и, не вскрывая, сунул в портфель. Достал — забирай. Таких требований не было, но казалось, что так надо.

Надеялся ли Кариан на что-то? На какие-то перемены в непримечательных буднях? Хотел внести свежую струю? Он не помнил, о чём тогда думал. Так или иначе, письмо Кариан унёс домой.

Дома счастье. Большой дом, работящий отец, добрая мать, маленькая сестра — казалось, семья без единой проблемы. Да и Кариану особо не на что жаловаться. Выказывать какое-то недовольство было бы непростительно. Родился в благополучной семье, данный природой характер позволяет безо всяких мучений преуспевать в учёбе — а именно по этим успехам общество оценивает детей. И со стороны явных минусов в жизни Кариана не просматривалось — у родителей всё хорошо, дети тоже окружены заботой. Других таких счастливчиков, пожалуй, и нет.

Это всё радовало. И тем не менее…

— Брат[2].

Он читал книгу в комнате, когда раздался стук, и открылась дверь. Вошла сопровождаемая прислугой сестрёнка с большой книгой в руках. Взмахнув волосами — того же цвета, что и у брата — девочка встала перед ним и протянула поднятую с явным усилием книгу.

Эту книгу он на днях давал ей почитать.

— Прочитала?

— Угу, — кивнула сестра по-детски круглым личиком.

— Что, ночами сидела?

Книга была слишком толстой, чтобы ребёнку сходу осилить. Присмотревшись, Кариан заметил, что взгляд у неё немного усталый.

— Ещё, дай.

Она проигнорировала вопрос и сунула толстенную книгу в руки брата. Тот грустно улыбнулся, взял её и положил руку на голову девочки. Рука ощутила характерное детское тепло. Признак сонливости.

— Завтра дам. Найти надо.

— Не забудь.

В ответ на мягкие уговоры сестра надула губки, но тут же согласилась. Видимо, сон брал своё. Чтобы в таком возрасте прочесть такую объёмную книгу, нужна потрясающая концентрация.

Служанка увела сестру за руку, и она покинула помещение нетвёрдой походкой — Кариан подозревал, что девочка заснёт, не дойдя до своей комнаты.

Младшая сестра, Фелли Лосс. В семье гражданских особенный ребёнок вдруг обнаружил таланты психокинетика. Этим ребёнком была Фелли.

Кэй — особая энергия, отвечающая за усиленные физические способности военных. У психокинетиков же трансформация переходит на следующую ступень. Физической силой они не особо превосходят гражданских, но обладают усиленными тканями мозга, способны испускать превращённую в психокинетические частицы кэй и с их помощью собирать, а затем передавать информацию о происходящем вокруг.

Рука прочувствовала тяжесть возвращённой книги, пока Кариан ставил её на полку. Это благодаря психокинетическим способностям Фелли, которой недавно исполнилось шесть лет, не просто умела читать и писать, но и одолевала столь объёмистую специальную литературу. Речь Фелли оставалась детской, но по количеству скопившихся в голове знаний сестра наверняка давно обошла Кариана. Факт потрясал. Кариану доводилось несколько раз лично встречаться с военными и психокинетиками — но со взрослыми. Неужто они все с детства были такими? И неужто столь велика разница между ними и гражданскими?

Он на четыре года старше Фелли. И она так запросто это отставание преодолела. Окончательное понимание этого факта, пожалуй, имело отношение к нынешнему состоянию Кариана.

Зависть к сестре. Возраст уже позволял Кариану сознавать чрезмерную постыдность этих слов, а обнаруживающиеся признаки интеллектуального превосходства Фелли только сильнее омрачали настроение.

Он снова уселся за стол, но желание возвращаться к книге исчезло, и Кариан откинулся на спинку стула. Чувство поражения и комплекс неполноценности смешались в груди, создав невыразимое ощущение. Кариан не находил способа его унять. Скрывать в себе невозможно. Хотя мысль такая была. Но стоило представить, как он будет позорно таить эту злобу, и подступала тошнота.

Однако если с чувством не разобраться, оно так и будет сидеть в груди, вскипать и накапливаться. Будто слизь расползлась по телу, залезая в каждую складку — в поисках спасения от этой мерзости он залез в портфель, где и нашёл то самое письмо.

***

Солнце уже село, когда дверь в кабинет школьного совета резко распахнулась. На рабочем столе стояла тарелка с сэндвичами, приготовленными коллегой из школьного совета в качестве ужина, а Кариан наслаждался вечерним чаепитием.

В дверь ворвалась Фелли. Она только поступила на первый курс — возможно, поэтому форма факультета общих наук смотрелась на девушке странно. Быть может, влияло и то, что расстались они, когда сестре было двенадцать лет, а встретились, когда исполнилось шестнадцать. Шок от контраста с собственными воспоминаниями прошёл лишь недавно. Очередное напоминание о чудесах, на какие способен пубертатный период.

Лицо по-прежнему, как это бывает у психокинетиков, не выражало эмоций. Но щёки сейчас тронул румянец, а дыхание было резким. Видимо, спешила сюда прямо из своей комнаты.

— Брат[3], — выпалила Фелли, не отдышавшись — теперь она обращалась к Кариану более фамильярно. — Что это значит?

В руках она держала пакет с комплектом формы.

— Что это означает?

Лицо не выдавало гнева, но он таился в пронзающем Кариана взгляде.

Он скрыл выражение своего лица, сделав вид, что поправляет очки. А когда убрал руку, лицо выражало то, что нужно. Холодный отказ.

— Очевидно же. Ты переводишься на военный факультет.

— Почему? Я же…

— Я бы с удовольствием дал тебе жить как хочется, но положение нашей школы этого не позволяет. А каково положение, ты, наверное, уже сама поняла.

— А я здесь при чём? Знаю, если проиграем следующий турнир, Целни останется без серниевых шахт. Мы же всё равно тут на время? Вот и незачем…

— Фелли.

Кариан понимал, что хотела сказать Фелли. Как и то, каково ей сейчас. Но оборвал её.

— Это нехорошо по отношению ко всем студентам, что хотят здесь себя найти.

— Тогда я уеду в другой…

— Полагаешь, родители позволят?

Она опустила голову. Кариан успел увидеть, как сестра закусила губу. В родном городе Сантбурге на психокинетический талант Фелли возлагались огромные надежды.

Вообще её просто не должны были отпускать из Сантбурга. Но родители пошли навстречу и разрешили — речь шла о временном отъезде, к тому же в Целни, где живёт старший брат. Семья Лосс нажила огромное состояние на информационной торговле — и, скорее всего, задействовала всё своё влияние, чтобы убедить городские власти. Официально Фелли пребывает в Целни под предлогом совершенствования навыков. Настолько серьёзно относились к отъезду из города психокинетика такого уровня.

— Я же не нарочно психокинетиком родилась.

— Я тоже не нарочно родился гражданским. Будь у меня твои способности, я бы так не поступил. Но жизнь не даёт каждому те таланты, какие он хочет, и несправедливость будет тебя преследовать всюду.

Вряд ли поймёт. Да, она так и стояла, не поднимая головы. Но и возражать больше не стала. Стояла неподвижно, опустив голову.

— С завтрашнего дня ты на военном факультете. Класс тот же, ходишь туда же. О прочих формальностях извещу позже.

Собственные слова звучали в тишине кабинета пугающе сухо. Сестра, не подняв взгляда, вышла нетвёрдой походкой.

Оставшись в одиночестве, Кариан откинулся на спинку стула. Тело разом придавила усталость.

Перед глазами всё стояла сестра — наблюдать, как она, понурившись, удаляется, оказалось чрезвычайно неуютно. Значит, пропасть из нескольких лет, когда Кариан не видел Фелли, по-прежнему непреодолима.

И с её стороны, скорее всего, тоже.

***

Он открыл письмо.

За долгое путешествие лист бумаги пропитался разными запахами, но кроме них ноздри щекотал слабый аромат цветов. Запахи внешнего мира. Запахи мест, где Кариан вряд ли окажется. Частицы воздуха оттуда, куда не ступит его нога. Встреча с миром призраков. Кариан почувствовал, что понимает, зачем отправлять такое письмо.

Текст не напечатан — написан ручкой. Аккуратные буквы. Угадывался женский почерк.

Уже забыв недавние переживания, Кариан начал читать.

Угораздило ли? Вопрос ставил в тупик. Родной город в письме не обозначался даже намёком. Но формулировка заставляла предположить, что Шарли Март этот город покинула. Такой поступок глубоко впечатлил Кариана. Он знал, что есть хоробусы, и что немало людей на них путешествуют, но другие города существовали для него лишь в разговорах. Ему стало интересно, что заставило её покинуть свой город, но адрес в конце письма быстро разрешил эту загадку.

Кариан продолжил чтение.

Таково было её искреннее желание. Узнать больше о мире. Текст был проникнут желанием познать мир, по которому бродят бесчисленные региосы — познать не умом, а чувствами, опытом собственной жизни.

Здесь же слабо угадывалось признание того, что этому желанию не суждено сбыться.

— Как же…

На удивление скучное письмо. Кариан чувствовал себя обманутым. Письмо неизвестно кому. Понятно, что писать в нём можно только о себе, но неужели кто-то думает, что можно создать благоприятное впечатление, вывалив на первого встречного столько негатива? Автор вроде бы старше Кариана — и хуже него понимает такие вещи, подумал он.

Он почувствовал злость — ожидания не оправдались. Да и сам виноват, ожидал слишком многого. В иных обстоятельствах он, грустно улыбнувшись, этим выводом и ограничился бы, но сейчас не получалось.

Да, он напишет ответ. Мысль пришла в голову внезапно и завладела всем его существом.

Автор девушка. Она, наверное, пишет такое, чтобы с кем-то познакомиться. Раз так, её другом по переписке станет благородный джентльмен. Он оценит её чувства, при этом будет тактичен и проявит понимание. Да, так и надо.

Это мелкое коварство целиком завлекло Кариана. Он сформулировал в голове ответ, который вымышленный мужчина даст девушке, и ручка забегала по чистому листу бумаги.

Кариан до отвращения чётко сознавал, какой глупостью занимается. И не раз прекращал писать. Но всё же довёл дело до конца. Запечатал конверт, написал имя и адрес получателя, отнёс на почту — всё это Кариан уже не раз делал.

А как отдал письмо, остался наедине с неотступно преследовавшим его чувством стыда. Мучило осознание своей мелочности. Кариану десять с небольшим лет. Неужто взрослая жизнь научит искусству противостояния этим непреодолимым порывам?

Торговый город Сантбург. Город, специализирующийся на информационной торговле. Принадлежит к виду стандартных городов, участвует в войнах городов раз в несколько лет — неоднократно вступал в бой с находящимися рядом городами Рондерия и Карамаринас. Сильной стороной одного были промышленные товары, другого — сельскохозяйственные разработки. Эти города были бы идеальными торговыми партнёрами Сантбурга — необходимость воевать с ними выглядела злой иронией. Но с другой стороны, можно сказать, что дурные отношения с ними заставили добывать информацию в более удалённых городах. И информация оттуда оказалась крайне желанной и в Рондерии, и в Карамаринасе. В конечном счёте усиливаемая частыми стычками вражда не мешала естественному обмену информацией.

При наличии среди торговых партнёров школьного города ему даются серьёзные преференции. Да, все его жители неопытны, но туда съезжаются представители многих городов — это город смешанных приоритетов. В таких местах востребована гибкость ума, а исследования и разработки ведут с равным воодушевлением. Публикуемые школьным городом исследования высоко ценятся и часто находят прикладное применение в других городах.

Не забывая, для чего ведёт переписку, Кариан рассказал о городе. Припомнил всё, что о нём знает, но особо глубоких чувств в мальчике не всколыхнулось.

Внешний мир. Может, там есть что-то новое, чего нет здесь? Города в изоляции, каждый сам по себе, в каждом своя культура. Но Сантбург ведь тем и занимается, что нивелирует различия этих культур и цивилизаций. Это как узор на песке — информационные волны его сглаживают. Выходит, что сейчас, когда Сантбург процветает, многие города «сглажены» и не представляют собой ничего выдающегося? Так в итоге повсюду всё одинаковое?

В таких мыслях протекали дни. Поначалу Кариан ждал ответа со смешанными чувствами надежды и тревоги, но вскоре, осознав, сколько идёт почта между городами, всё забыл.

Адресованное ему письмо пришло три месяца спустя.

***

Он проставил штамп зачисления на пришедшем документе и начал оформлять уведомление.

Если заполучить военного такого уровня, победа в следующем турнире обеспечена. Сила парня делала это очевидным.

Но также Кариан понимал, что настоящий толк от такого военного будет при наличии блестящего психокинетика. Его способность предоставлять талантливому военному точную информацию в больших объёмах создаст тому идеальные условия, чтобы проявить свою мощь. А значит, психокинетиком может стать лишь Фелли.

— Только вот…

Взгляд Кариана снова упал на заявление. В качестве желаемого факультета указаны общие науки.

Верно, если такой военный приедет в Целни в надежде чего-то достичь на военном факультете, вряд ли тут будет, чему научиться. Более того, тут всё как с Фелли — непонятно, как власти и жители города отпустили парня. Что-то не так. И надо узнать, что именно. А ему придётся перевестись на военный факультет сразу по поступлении. Ведь военный турнир пройдёт в год планируемого приезда.

В размышлениях о том, каким образом собрать данные, Кариан перевёл взгляд на стоявшую в кабинете вазу. Красные цветы опустили свои тяжёлые лепестки, раскрывшись в сторону Кариана.

— Возможно, я слишком жесток, — сказал он цветам.

Но доносившийся от них аромат был вовсе не тот, что остался в памяти.

***

Когда дворецкий принёс ему в комнату письмо, Кариан в недоумении склонил голову. Но, увидев имя отправителя, тут же вспомнил сотворённое три месяца назад.

Непреодолимое презрение к себе и чувство стыда едва не заставили выкинуть письмо, не читая. И всё же хотелось узнать, что ответила девушка. Преодолев тревогу, он открыл письмо.

Его словно по голове огрели.

Он почувствовал, как по спине стекают градины холодного пота. Разоблачён. Девушке хватило лишь текста, чтобы разгадать тогдашние намерения Кариана. Это как если бы у безобидного зверька на деле оказались острые когти и тот исполосовал обидчика. В глазах потемнело, но чтение Кариан не прекратил.

Неужто такой полный провал?

Кариан дочитал письмо и поднял глаза к потолку. Совершенно необъяснимый тёмный импульс толкнул в тот день Кариана на эту выходку — и никогда прежде не были его замыслы столь безжалостно раздавлены.

— Разве такое возможно?

Закончив читать, он лишь наполовину поверил прочитанному. Захотелось усомниться — быть может, отправитель живёт не по указанному адресу, а в Сантбурге, и притом хорошо знает Кариана. Но он и представить не мог, кто был бы на такое способен. Отец или мать… но отец целыми днями занят работой, да и мать, помогающая ему, занята. У них бы на это времени не осталось. Этот человек в самом деле не в Сантбурге. Надо рассуждать так. А тогда выходит…

— Кому из нездешних это надо?

Чувство поражения не уходило. Но Кариан не мог сдержать всё сильнее распиравшее любопытство.

Он тут же нашёл бумагу. Начал писать, раздражённый тем, что слова ещё надо подбирать. О чём рассказать? А о чём стоит рассказать?

Он терялся, и в то же время радовался, когда дело двигалось — такое Кариан испытывал впервые.

***

В кабинет президента школьного совета, постучавшись, вошла студентка военного факультета — девушка с твёрдым взглядом.

Стоявший возле Кариана Ванс хмуро на неё посмотрел.

— Разрешите. Второй курс военного факультета, Нина Анток. Вызывали?

— Угу, вызывал, — кивнул Кариан, глядя на лежавший в руке документ.

Заявка на формирование взвода.

— Семнадцатый взвод, значит, хочешь сформировать?

— Так точно.

— Судя по заявке, у тебя даже минимального состава нет. Одной бумажкой взвод не создашь, — заметил Кариан, но Нина ничуть не смутилась.

Она с таким же взглядом чуть заметно кивнула.

— Как вы верно заметили, на данный момент в составе взвода я и Шарнид Элиптон. Ещё есть первокурсник алхимического факультета, будет отвечать за настройку дайтов. Но Шарнид уже проявил себя в десятом взводе.

— Да ты и сама вступила в четырнадцатый ещё на первом курсе. Шарнид-кун тоже талантлив не по годам. И правда, если соберёшь людей, будет на что рассчитывать.

— Кариан, — тихо напомнил о себе Ванс.

В его планы входило заставить её отказаться от создания взвода. И Нина, и Шарнид — способные военные. Но молодость Нины не позволяет чётко сказать, обладает ли она командирскими качествами. Тем более что второкурснице, по мнению Ванса, в первую очередь следует набираться опыта.

Да, Ванс, наверное, прав.

— Позволь спросить, зачем ты решила сформировать взвод? Ты состояла в четырнадцатом — к нему есть какие-то претензии?

— Претензий нет. Считаю четырнадцатый хорошим взводом.

— Тогда что же?

— Понимаю, что это эгоистично, но хочу больше возможностей применять собственную тактику.

— Четырнадцатый взвод этого не позволяет?

— Это хороший взвод. Но чтобы добиться исполнения моих идей там, нужно время. А я не уверена, что оно у Целни есть.

— Ты откровенна.

Сам её характер будто ослеплял. Прямота на грани бестактности. К примеру, то, как Нина подала документы, не набрав бойцов, говорит о том, что она в своей непосредственности пренебрегла нужными приготовлениями. Ничего не стоит отказать, сославшись на то, что она в силу возраста опрометчива. Помимо того, что необходимо согласие Кариана, в такой ситуации и Ванс вполне может ответить кратким отказом. Но сложилось иначе. Проще говоря, прямота Нины подействовала и на Ванса.

— Я оценил твоё рвение, — сказал Кариан, и её лицо просветлело.

Рядом что-то тихо сказал Ванс, на Кариан его перебил:

— Но поскольку ты не набрала бойцов, официального одобрения я дать не могу. Набрать случайных студентов военного факультета для нужного числа тоже недопустимо. Если будет так легко попасть во взвод, этот прецедент скажется на боевом духе факультета.

— Поняла.

Её взгляд вновь стал твёрдым. Она ждала худшего.

— Сделаем так. Я дам условное одобрение. Если к сроку не наберёшь бойцов, оно утратит силу. Срок до… скажем, месяца после следующего торжественного открытия. Вы с Шарнидом-куном оба способные военные. Даже если семнадцатого взвода не будет, вы слишком ценны, чтобы валять дурака. Вам как раз хватит времени вступить в какой-нибудь другой.

— Этого не понадобится.

— Хочется верить.

Она смотрела жёстко — возможно, увидела в словах Кариана вызов.

От агрессии военного по спине пробежал холодок. Но Кариан не изменился в лице. В школьный город нередко попадают злонравные военные, но Нина не из таких.

— Будем надеться. Да…

И с видом, как будто ему пришла в голову мысль, Кариан произнёс заготовленную фразу:

— Кстати, я, знаешь ли, могу тебе человека порекомендовать.

— Что?

— Психокинетика. Я, как родственник, необъективен, но талант у неё есть.

Глаза Нины блеснули. Среди военных — людей с особыми способностями и строением организма — психокинетики являются ещё более необычной вариацией и потому неизбежно редки. А уж если психокинетик талантлив, то за такого кадра не только Нина готова была полжизни отдать.

— Буду очень признательна, если порекомендуете, — энергично поклонилась она, и Кариан чуть заметно улыбнулся.

Он всё так и задумывал. Ещё когда Ванс поднял вопрос, Кариан заинтересовался тем, что напор девушки заставил командующего отреагировать. И она оказалась гораздо решительнее, чем ожидал Кариан.

А главное, сформированный сейчас взвод, как ни крути, не получит идеальной подготовки.

Но, как ни странно, именно такая среда ему подойдёт. С уже оформившимся взводом, очевидно, было бы сложно. А там, где рост ещё предстоит, на новичка отреагируют лучше — можно надеяться на приспособляемость. Впрочем, даже если для остальных всё сведётся к раболепному преклонению перед его силой, достаточно будет и Фелли. И ущерба так будет меньше, чем если разрушится хорошо сработавшийся взвод — на который ушло много сил.

— Чего удумал?

Ванс всё так же хмуро глядел вслед Нине, с воодушевлением покидавшей кабинет.

— Её энтузиазм меня покорил.

Правильно ли Ванс понял эти слова? Но Кариана волновал сейчас лишь один вопрос — действительно ли он здесь будет в следующем году? Ведь на деле его приезд ещё не предрешён.

***

С тех пор они ещё трижды обменялись письмами. Однажды письма пришлось ждать, как и в первый раз, три месяца, в другие разы на удивление меньше — одно месяц, другое две недели. Скорее всего, дело в количестве пройденных хоробусом городов и в маршруте — но всё равно разница любопытная. Сперва идея, что маршруты могут настолько различаться, удивила, но потом Кариан сообразил, что все города движутся. Он не знал, насколько меняется дистанция между двумя городами, но догадывался, что их маршруты меняются постоянно. Возможно ли, что мир, при всей его обширности, на самом деле тесен? Может, из-за того, что города бродят туда-сюда, а в пустыне царствуют гряземонстры, всё и кажется таким далёким.

Кариан так и написал в отосланном письме.

Четвёртый ответ пришёл спустя шесть месяцев. Кариан перешагнул годовой рубеж — ему исполнилось одиннадцать. Он впервые понял, почему говорят «летят годы». Ещё несколько таких рубежей, и он получит аттестат. И тогда, полагал Кариан, он получит шанс покинуть город. К счастью, семья Лосс жила информационной торговлей. Отец Кариана осел в Сантбурге и работает через посредников, но до женитьбы ездил по городам. Если Кариан скажет, что хочет повидать мир, отец, вполне вероятно, одобрит. Надо лишь окончить начальную школу…

Но тревожила одна мысль… Хотя точнее, пожалуй, назвать это печальным фактом.

Он не увидит Шарли. Она учится в школьном городе. Даже если поехать туда, к тому времени её там не будет — окончит школу.

Кариан до последнего не осознавал простой вещи. Он читал письмо и восхищался теорией Шарли, когда его потряс этот грустный для него факт:

— Я хочу уехать, чтобы встретить Шарли?

В другом городе. Существование хоробусов и этих писем отвлекло Кариана от реальности, но такая возможность, хоть и имеется, связана, очевидно, с преодолением невообразимой дистанции и серьёзных угроз.

А главное, Шарли не говорила о своём родном городе. Как и о том, чем займётся по окончании школы. Надо бы спросить, но ответит ли? И если ответит, что сделает Кариан? Поедет туда же, куда и Шарли? В её родной город? И что там?

Нет, Кариан уже знал, как называется чувство, толкающее его поехать. Не знал только, что сам его испытывает. У Кариана были лишь знания. Его знания и мышление — которые хвалили как не по годам развитые — только сейчас позволили по-настоящему увидеть собственное взросление. Быть может, он повёлся на стереотип. Впервые осознал противоположный пол как таковой. И это не видя лица, привлечённый лишь выраженными в словах характером и умом. Наверное, это как раз в моём стиле, усмехнулся сам себе Кариан и попытался вернуть самообладание. Но толку от добытого таким образом самообладания и спокойствия не так много.

Нельзя рассчитывать, что всё скажет при встрече. Городам просто нет числа, и вероятность, что живущие своими жизнями Кариан и Шарли случайно встретятся, на деле нулевая. И будет немногим больше, если он пойдёт по стопам отца, займётся информационной торговлей и станет, подобно ему, с юных лет ездить по городам.

Неужели эти чувства так и закончатся ничем — даже без встречи? От горечи этого осознания затряслись руки. Так нельзя. Надо решиться. Ждать тут нечего. Ждать, что Шарли приедет в Сантбург — всё равно, что ждать чуда.

Надо что-то предпринять. Впрочем, речь не о каких-то безумствах. Поехать сейчас к ней в школьный город неосуществимо на практике. Сама попытка ребёнка самостоятельно оформить место в хоробусе навлечёт подозрения. Надо исходить из того, что на данном этапе поехать к Шарли невозможно. И потом, если и приедет к ней такой мальчик — что дальше? Ни время, ни место не в его пользу.

Остаётся лишь одно.

Поступок не особо значительный, но Кариан всё же в душе противился обнажению своих зарождающихся смутных чувств — и, преодолевая это противление, взял ручку.

***

Там царил глубокий мрак. Подземному миру без разницы, каким светом залита земля. Ощутив себя в этой тьме будто на дне моря, Кариан оттянул пальцем воротник.

— Ну как?

— Имитация нервного импульса по-прежнему не срабатывает. Самого факта реакции недостаточно.

Можно хотя бы радоваться тому, что не приходится видеть неестественно худое лицо стоящего рядом главы алхимического факультета.

Взгляды обоих были направлены во тьму, посреди которой тускло светилось нечто. Вокруг этого света мрак был гуще всего. Будто источник света тьму притягивал, а свет разгонял.

— Я всё сомневаюсь — хотим ли мы её разбудить?

— Она фрагмент, рождённый происшествием на проекте «Зверь-страж». Фрагмент того, что и так не поддавалось анализу, с течением времени она и сама изменилась. Истинную сущность теперь вряд ли можно познать.

Интонации главы факультета говорили о крайнем возбуждении. И ответил он вовсе не на заданный вопрос. В темноте выражения лица не разглядеть. Но Кариан и не горел желанием увидеть этот одержимый взгляд. При свете дня глава казался простым исследователем, но здесь становился иным. Проявлялась ли тут его истинная натура, или таковым его делала тьма?

— Мы не знаем, что будет, если разбудим её.

— Неизвестно, сколько энергии в ней сокрыто. Можем лишь сказать, что огромное количество. Если удастся её реинтегрировать, нынешние проблемы будут решены.

— Это лишь мечты.

Вряд ли дело в этом. Кариан перестал слушать на середине объяснения. Не в этом. Эта сущность захватила главу алхимического факультета так же, как захватила сгустившийся здесь мрак. Главой двигала не забота о будущем Целни. Этот парень хотел лишь разбудить сущность. Бедственное положение города только дало ему повод.

То, что сокрыто в Целни. Вид, открывшийся Кариану, когда он стал президентом школьного совета — будь это некий великий замысел или простая случайность — не мог открыться ему в Сантбурге. И чувствовалось в увиденном нечто зловещее.

Ты это хотела показать? Ты ведь некогда здесь была, Шарли. Тебе тоже, должно быть, знаком этот вид.

***

Когда Кариан вернулся к себе, его встретила лишь холодная комната. Сестра из своей не показывалась. Они уже несколько дней не виделись лицом к лицу. Он чувствовал вину, хоть и не мог действовать иначе. Он хотел бы дать Фелли жить своей жизнью. Более того, Кариан, пока не узнал о его вероятном поступлении, считал возможным дать Фелли жить, как она того желает, даже если Целни грозит проигрыш в этом турнире. Кариан смирился. До того момента.

Но случилось чудо. Точнее, может случиться. Ведь если ожидается нечто редкое и чудесное, разве не естественно захотеть воспользоваться этим как следует?

Раз он хочет, чтобы Целни выжил, придётся пожертвовать сестрой… Пусть даже она и останется в обиде на Кариана.

Стояла глубокая ночь. Он переоделся в домашнее, тихо прошёл на кухню, сделал себе чай и вернулся в гостиную. Сел пить при свете ночника. Комната погружена во тьму, и лишь запах из чашки стимулирует органы чувств. Аромат. Всё началось с него. Запах. Лёгкий, остаточный запах чужого города в письме. Выходит, приезд в Целни стал предопределён, когда этот запах привлёк Кариана. Ведь тогда в Целни была она — Шарли.

Звук открывшейся двери заставил повернуться, и созданный ночником полумрак очертил силуэт Фелли. Выражения лица было не различить, но эмоция отторжения чувствовалась кожей. Фелли прошла за спиной сидящего на кушетке Кариана, в сторону кухни. Раздался шум воды в кране, и Фелли тут же вернулась. Видимо, просто вдруг проснулась и вышла попить воды.

— Фелли, — окликнул Кариан сестру, которая так и намеревалась молча скрыться за дверью.

— Что?

— На следующий год турнир. По окончании, каков бы ни был исход, будешь делать, что хочешь. Я всё равно школу окончу. Тебя просто некому будет удерживать.

— Думаешь, всё будет так просто?

Фелли не проявила ни малейшей радости в ответ на его слова.

Он считал девочку умной. Но её ум — это не ум Кариана, он порождён обстоятельствами, а именно — не знающим равных талантом психокинетика.

— Думаешь, те, кто знает о моём психокинезе, позволят мне вернуться на факультет общих наук? Думаешь, если ты разрешишь, то и следующий президент разрешит? Обещания уходящего — пустой звук.

Кариан не ответил. Признание её правоты лишь усилит гнев.

— Я могу лишь… — не договорила Фелли, и слова повисли в полумраке.

Она может лишь скрыть свою истинную силу. Вот что Фелли, скорее всего, имела в виду.

— А ты зачем так хочешь защитить город? — продолжила она и, не дожидаясь ответа, скрылась за закрывшейся дверью.

— С человеком работать гораздо сложнее, чем с публикой.

Пять лет назад Кариан приехал в Целни, уже на раннем этапе учёбы вступил в школьный совет — в нём состояла Шарли — изучил деятельность города, но, кажется, даже сейчас его умение общаться с отдельными людьми не слишком возросло по сравнению с прошлым.

Он вздохнул и с некоторой поспешностью допил остывающий чай.

— Зачем... говоришь?

Когда Кариан вернулся к себе и забрался в постель, взгляд его упал на стоящую у окна вазу. Даже в темноте было видно, что цветы завяли. Завтра опять к цветочнику. С этой мыслью Кариан провалился в сон.

***

Кариан написал письмо. Он не мог знать, что из этого выйдет. Удовлетворение от того, что сумел вложить туда всю душу, тут же разбивалось тревожным ожиданием ответа и досадой — стоило вспомнить текст, как хотелось переписать лучше. Каждый день стал ужасно долгим. Не раз наваливалась тяжесть, будто грозящая раздавить грудь, и целыми днями не отпускала. Месяц прошёл как в забытьи. Два месяца показались вечностью.

Но время шло. На исходе третьего месяца пришёл ответ.

Письмо не закончилось. Но, хоть Кариан так ждал этого письма, дочитать он не смог. Итог был известен. Шарли права — он всё понимал. Ничего быть не может. Но он должен был написать. Не мог не высказаться.

Слёз не было. Только глубоко в горле что-то мучительно жгло.

Вот и всё? Так он подумал.

***

Настал новый день. Когда в делах совета выдалась пауза, Кариан вышел. Надо купить цветы. Изрядно поникли цветы не только в его комнате, но и кабинете. Кариан шёл по дороге к торговой улице в поисках новых.

Вдруг из-за угла вышла студентка. С улицы, которая не вела к торговой. Вышла с улочки, на которой Кариан не бывал, с букетом в руках. Студентка была в фартуке — возможно, работает в каком-то ресторане. А цветы, значит, чтобы украсить?

Увидев Кариана, она немного удивилась, отвесила лёгкий поклон и двинулась дальше. Кариан улыбнулся в ответ и собрался пройти мимо.

Аромат защекотал ноздри.

— Извините, можно вас побеспокоить? — окликнул её Кариан, резко обернувшись.

Он встал перед удивлённой девушкой и уставился на прижатые к её груди цветы.

Бледно-жёлтые, маленькие цветы. Он их раньше не видел. В Целни он побывал у многих цветочников, но таких цветов не видел. Нет, точнее сказать — не мог найти такого запаха.

— Э…

— Простите, а откуда цветы? — спросил он у растерянной студентки, и она рассказала, куда идти.

Он поблагодарил и отправился по адресу. Улочка, с которой она вышла, оказалась узкой, без ответвлений. Кариан пошёл прямо по дороге — которая была просто пространством между домами — и вышел к цели.

Площадь в форме почти идеального квадрата. С четырёх сторон высокие здания. Наверное, в ходе перестройки квартала неким случайным путём образовалось свободное место. Там стояла теплица и хлипкая постройка — видимо, для инструмента. За ней, похоже, не очень следили. Чувствовалось, что в прошлом выглядела гораздо приличнее. Покрывавшая теплицу полиэтиленовая плёнка искажала обзор, позволяя разглядеть лишь смутные очертания движущегося внутри человека.

С приближением цветочный аромат всё усиливался.

— Простите, — подал голос Кариан, и человек в теплице отозвался.

Голос был женский.

***

***

Теплица открылась, и густой аромат обволок Кариана.

Он. Точно. Запах чужого места, всегда сопровождавший письма Шарли. Он исходит от этих цветов.

— Могу вам помочь? — с любопытством посмотрела на Кариана вышедшая из теплицы студентка, утирая пот со лба.

Президент школьного совета здесь, один — наверное, видеть такое несколько странно.

— Да, простите. Эти цветы можно купить?

— О, нет. Простите, не продаём. Их сложно выращивать, так что они штучные. Отдаём понемногу, только знакомым.

— А что здесь?

— Филиал цветочного клуба.

— Филиал? — огляделся он, получив такой ответ. — Нашлись любители?

— Да. Говорят, здесь оказались подходящие для этих цветов условия, и тогдашние студенты добились разрешения отстроить теплицу.

— А тогдашние — это когда?

— Я слышала, лет десять назад.

— Вот как?

Это оно.

— Позволите взглянуть?

Получив разрешение, Кариан вошёл в теплицу. Внутри рядами цвели очаровательные жёлтые цветочки. Маленькие, но с очень сильным ароматом. Но ни в коем случае не настолько сильным, чтобы быть неприятным.

Глубоко в груди появилась какая-то бодрость. Вот он. Вид, который хотела показать Шарли. Уголок, который она построила своими трудами. Это он и есть. В пространстве между домами, в маленьком закутке, по документам не существующем, распускались цветы. Вот вид, о котором она говорила. Чтобы найти этот закуток, Кариан приехал в Целни, а чтобы спасти от нынешней беды, использует и парня как воплощение чуда, и сестру.

— Вы если хотите, можете взять немного.

С благодарностью воспользовавшись предложением студентки, Кариан покинул теплицу.

Цветочный аромат придавал шагам лёгкость.

Примечания

1. Bottle letter for you — вам письмо в бутылке

2. Фелли здесь называет брата «нии-сама» — очень уважительное обращение к старшему брату у японцев

3. Теперь Фелли называет его «нии-сан», что тоже вежливо, но более повседневно.