---В видении была суетливо летящая стрекоза.

За мной увязалась бабочка, но я не стал замедляться. В итоге бабочка не смогла угнаться и упала, исчезая из моего поля зрения.

Она падала по дуге.

В падении она двигалась, как змея, а выглядела, как сломанная лилия.

Это была очень грустная картина.

Пусть мы и не могли лететь вместе, но надо было хотя бы побыть с ней рядом ещё немного.

Но это невозможно. Потому что, пока мои ноги не стоят на земле, не в моих силах остановиться и зависнуть.

Я услышал, как кто-то разговаривает, и решил вставать.

…Веки показались мне довольно тяжёлыми – доказательство, что мне нужна ещё пара часов сна.

Пока я размышлял о глупости попыток проснуться в таком состоянии, моя сила воли одолела сонливость.

…Честное слово, мне самому не нравится быть таким правильным.

Кажется, я закончил чертёж, проработав над ним всю ночь, и пошёл спать в кабинет Токо-сан.

Поднявшись с дивана, я обнаружил, что действительно нахожусь в офисе. Шики и Токо-сан, по-видимому, о чём-то разговаривали, освещаемые летним солнцем. Шики стояла, прислонившись к стене, а Токо-сан сидела на стуле, положив ногу на ногу.

– С добрым утром, Кокуто.

Токо-сан посмотрела на меня так, словно хотела пронзить взглядом. Это для неё нормально. Я увидел, что она без очков, и сделал вывод, что она разговаривала с Шики об «этих» делах.

Что касается нормальности, одета она была тоже как обычно.

Токо-сан, с короткими, не закрывающими шею волосами, похожа на секретаршу. Но готов поспорить, с её пугающим взглядом такая должность ей не светит.

Тонкие чёрные брюки и белая, похоже, новая рубашка ей идут.

– Простите, я, кажется, заснул, – попытался оправдаться я.

– Не объясняй очевидное. Сама вижу, – перебила она, поднося сигарету ко рту. – Раз проснулся, сделай что-нибудь попить. Это будет хорошей реабилитацией.

Полагаю, она подразумевала реабилитацию в моральном плане.

Не знаю, к чему она это сказала, но поскольку Токо-сан такая всегда, я решил вопросов не задавать.

– Будешь что-нибудь, Шики?

– Не надо. Я скоро спать пойду, – сказала Шики, и впрямь выглядевшая невыспавшейся.

Наверное, прошлой ночью ходила на прогулку после моего ухода.

По соседству с кабинетом Токо-сан находится помещение, похожее на кухню.

В раковине три крана стоят в ряд – возможно, раньше здесь была лаборатория или нечто подобное. Два из них обмотаны металлической проволокой и не используются. Причина мне неизвестна; при ближайшем рассмотрении появляется чувство боксёра, пытающегося сбросить вес – ему не очень рады, потому что он становится агрессивен.

Итак, я включил кофеварку, чтобы сделать нам двоим кофе. Мои действия отлично отработаны. Я уже стал мастером по варке кофе. Не то что бы моя работа здесь заключалась в приготовлении чая и кофе…

Прошло полгода с тех пор, как я стал здесь сотрудником.

Нет, слово «сотрудник» не подходит, поскольку это место даже не является полноценным местом работы.

Но я был готов к этому, и всё равно пришёл сюда, вероятно, потому что влюбился в её работу.

Когда время семнадцатилетней Шики остановилось, я окончил школу и поступил в колледж, не имея перед собой никакой цели.

Мы с Шики обещали друг другу поступить в этот колледж.

Даже если надежда на выздоровление Шики была мала, я всё равно хотел сдержать это обещание.

Но это мне ничего не дало. Став студентом колледжа, я просто «существовал», день за днём.

Во время своего бесцельного существования я сходил на выставку, на которую был приглашён, и там наткнулся на куклу.

Изящность, с которой была сделана эта кукла, казалась пределом человеческих возможностей. Это был словно застывший человек, и в тоже время было ясно, что это лишь неподвижный манекен в форме человека.

Но очень уж она была красива…

Человек, который в любую секунду зашевелится. Но кукла изначально лишена жизни. Состояние, которого могут достичь лишь наделённые жизнью, но не может достичь человек.

Я влюбился в эту двойственность.

Наверное, потому что само её существование тогда в точности отображало существование Шики.

Откуда кукла – неизвестно.

В брошюрке не упоминался даже сам факт её существования.

В отчаянии разыскивая источник, я узнал, что она была сделана безвозмездно, а вокруг создателя ходит множество слухов.

Создатель – по имени Токо Аозаки – была, попросту говоря, отшельницей. Кажется, её настоящая работа – создание кукол, но проектировкой зданий она, по-видимому, тоже занимается.

Она способна сделать что угодно, но никогда не принимает заказов. Она сама идёт и показывает, что будет делать; получив оплату вперёд, приступает к работе.

Или она выдающийся виртуоз, или просто большая чудачка.

Моё любопытство всё возрастало, и, зная что этого делать не следует, я всё же выяснил адрес этой чудачки (теперь я могу назвать её так с полной уверенностью)…

Непонятный адрес указывал на место на краю города, не попавшее ни в жилой, ни в промышленный район.

Это был даже не дом.

Это было заброшенное здание.

И не просто заброшенное. Строительство было начато несколько лет назад, но прекратилось на середине, когда процветающая до того экономика начала разваливаться. По форме оно похоже на здание, но внутри пол и стены совершенно голые.

Оно планировалось как шестиэтажное, но над четвёртым этажом ничего нет. В наши дни более целесообразно начинать строительство с верхних этажей, но, полагаю, во времена постройки ещё пользовались старым методом. Поскольку строительство прекратилось на середине, полузаконченный пятый этаж стал своего рода крышей.

Несмотря на то, что здание окружено высоким бетонным забором, в него легко попасть. То, что какие-нибудь дети не превратили его в свою тайную базу, можно объяснить лишь чудом.

Так или иначе, похоже, что Токо Аозаки купила это заброшенное здание.

Похожее на кухню помещение, в котором я сейчас нахожусь, расположено на четвёртом этаже. На втором и третьем этажах у Токо-сан что-то вроде мастерской, так что разговариваем мы обычно на четвёртом.

…Вернёмся к моей истории.

После этого я познакомился с Токо-сан и стал работать здесь, бросив колледж, в который только что поступил.

Трудно поверить, но мне тут платят.

Токо-сан говорит, что есть два типа людей, и у каждого – одна из двух способностей: умение создавать и умение искать, умение пользоваться и умение уничтожать.

Она прямо сказала мне, что я безнадёжен в плане созидания, но всё равно наняла меня. Сказала, что у меня есть способность искать и всё такое.

– Ты чего так долго, Кокуто? – услышал я из соседней комнаты.

Я глянул на кофеварку и увидел, что она уже заполнилась чёрной жидкостью.

– Кажется, вместе со вчерашней получается восемь. Люди уже должны заметить совпадения, – внезапно сказала Токо-сан, потушив сигарету.

Должно быть, она говорит о недавней серии самоубийств школьниц, бросавшихся с высотных домов.

Я так решил потому, что больше ей говорить было не о чем, ведь проблем вроде отключений воды этим летом не возникало.

– Что? Разве не шесть?

– Были ещё случаи, пока ты спал. Начались в июне, в среднем получается три в месяц. Возможно, в последующие три дня случится ещё одно.

Токо-сан сказала жуткую вещь. Взгляд на календарь показал, что через три дня закончится август… Через три дня?

Возникло ощущение, что что-то тут не так, но быстро исчезло.

– Я слышал, что все они никак не связаны. Говорят, что девушки, совершившие самоубийство, учились в разных школах и никак не были связаны друг с другом. Впрочем, возможно, полиция утаивает факты.

– Не веришь людям? Не похоже на тебя, – усмехнулась Токо-сан.

…Без очков она бывает крайне неприятной.

– Дело в том, что не показали ни одной предсмертной записки. Шесть, нет, восемь человек. При таком количестве хотя бы одна должна была оставить записку. А раз полиция ничего об этом не говорила, получается, что их утаивают.

– А я сказала бы, что это и есть связь. Или, скажем так, «точка соприкосновения». Из этих восьмерых более чем в половине случаев есть несколько очевидцев, подтверждающих, что девушки прыгнули сами, однако никаких проблем в их личной жизни обнаружено не было. Ничего похожего на употребление наркотиков или увлечение странной религией. В данном случае они явно были недовольны своей жизнью и из эгоизма покончили с собой. Вероятно, поэтому полицейские не особо заинтересованы в этом деле.

– Так вы говорите, что никакой записки и не было? – с сомнением спросил я.

Токо-сан кивнула, но заметила, что до конца не уверена.

Возможно ли такое?

Где-то здесь противоречие, подумал я, взяв кружку с кофе и глотнув горькой жидкости.

Почему нет записки? Раз нет записки, то и убивать себя обычно не нужно.

Записка – это связь с реальным миром. Когда человек, не любящий смерть, вынужден умереть, он оставляет записку, чтобы указать причину своей смерти.

Самоубийство без записки.

Раз им нет нужды писать записки, значит, им нечего оставить этому миру, они желают исчезнуть без следа. Такое самоубийство было бы идеальным. По-моему, идеальное самоубийство – такое, при котором не только не останется записки, но и сама смерть не будет обнаружена.

Но прыжок с крыши здания идеальным самоубийством не является. Способ смерти, привлекающий внимание людей, сам по себе как послание.

Тогда что?

Может, причина в другом… например, кто-нибудь украл их записки? Нет, тогда это не было бы самоубийством.

Тогда что?

В голову приходит лишь один логичный ответ.

Возможно, это просто несчастные случаи, какими они и выглядят.

У девушек вообще не было намерения умирать. Тогда не было бы и причины писать записку. Всё равно что стать жертвой несчастного случая, выйдя по делам.

Прямо как Шики сказала прошлой ночью…

…Но я не мог найти причину, которая заставила бы прыгнуть с крыши того, кто просто вышел по делам.

– На восьмом самоубийства закончились. Больше пока не будет, – вмешалась в разговор Шики, словно желая прервать метание моих мыслей.

Хотя Шики, кажется, эта тема неинтересна.

– Ты это знаешь? – вырвалось у меня.

Шики кивнула, глядя куда-то вдаль.

– Я была там и видела. В воздухе было восемь, – слова слетели с её изящных губ.

– А, так вот сколько их было у того здания. Ты с самого начала знала, сколько их там, Шики?

– Да, я её прикончила, но думаю, что эти девушки ещё будут там некоторое время, хоть мне это и не нравится. Скажи, Токо. Такое происходит со всеми людьми, получившими возможность немного полетать?

– Не знаю. Точно сказать нельзя, поскольку все люди разные, но в прошлом ни один из тех, кто пытался взлететь лишь силой человеческих рук, не преуспел. Слова «летать» и «падать» связаны. Но чем больше ты одержим полётом, тем больше ты забываешь об этом факте. В результате пытаешься достичь небес даже после смерти. Не падая на землю, но как бы падая в небо.

Шики нахмурилась, услышав ответ Токо-сан.

Шики злится… но на что?

– Простите, я немного потерял нить разговора.

– Мы говорим о призраке Здания Фудзё. Впрочем, я не могу сказать не глядя, реален он или это всего лишь видение. Я подумывала пойти взглянуть на досуге, но раз Шики его уже убила, проверить теперь никак нельзя.

…Ясно. Как я и думал, они разговаривали об «этих» делах.

Когда Шики и Токо-сан без очков разговаривают, речь обычно идёт о таких вот оккультных вещах.

– Ты ведь слышал, что Шики видела девушку, парящую у Здания Фудзё, так? На этом история не заканчивается – похоже, среди этих парящих девушек летала человеческая фигура. Мы решили, что, раз они не уходят от Здания Фудзё, это место является своего рода сетью.

История начала становиться слишком запутанной и странной, на мой вкус.

Словно почувствовав, что я запутался, Токо-сан подвела итог:

– Иными словами, у Здания Фудзё один парящий человек, а вокруг покончившие с собой девушки. Эти девушки, наверное, что-то вроде привидений. Вот, в общем-то, и всё.

Я кивнул.

Я понял историю, но она, кажется, уже закончилась.

Со слов Шики выходит, что с призрачным существом уже покончено.

Два месяца прошло с тех пор, как я свёл этих двоих. Теперь, когда дело доходит до подведения итогов подобных историй, я становлюсь их слушателем.

Являясь, в отличие от этих двоих, обычным человеком, я предпочёл бы держаться подальше от этих происшествий. С другой стороны, я считаю свою текущую нейтральную позицию идеальной, поскольку оставаться в стороне не в моем стиле.

Наверное, это и называется «видеть во всём хорошее».

Шики разозлилась ещё больше и стала сверлить меня взглядом.

Я её чем-то рассердил?

– Стоп, но ведь Шики видела там привидения в начале июля, так? Следовательно, тогда их было только четыре?

Я спросил очевидное, просто чтобы убедиться, но Шики говорит обратное:

– Восемь. С самого начала было восемь. Как я и говорила, больше восьми не будет. В данном случае всё произошло в обратном порядке.

– Значит, ты говоришь, что видела восемь привидений с самого начала? Как ясновидящая?

– Нет, конечно, я-то нормальная. Это атмосфера там ненормальная. Как бы сказать… странное ощущение. Словно холодная и горячая вода текут рядом.

Токо-сан стала пояснять непонятные слова Шики:

– Иными словами, время там устроено не так. Ведь оно может протекать по-разному. У всего есть свой период разложения. А отсюда следует, что человеческая личность и её память исчезают за разные периоды времени. Когда кто-то умирает, исчезает ли его память? Это не так, правда? Если есть наблюдатели – те, кто помнит – она не исчезает мгновенно, а постепенно угасает. Воспоминания, точнее «записи». Если поблизости окажутся наблюдатели, человек сохранится в их воспоминаниях и будет ходить по земле в виде «иллюзии» даже после смерти, как эти девушки. Это часть феномена, известного нам как «привидения». Единственные, кто видит эти проекции, – обладатели общих с этими привидениями воспоминаний, то есть их родители и друзья. Впрочем, Шики здесь исключение. Время, конечно же, воздействует на эти «записи», но похоже, что над этим зданием это происходит гораздо медленнее. Воспоминания девушек со времени их жизни ещё не пришли в соответствие с их истинным состоянием. В результате их воспоминания продолжают жить. В них можно увидеть действия и существование девушек, время которых течёт медленно.

Закончив, Токо-сан закурила ещё одну сигарету.

Итак, она говорит, что если кто-то умирает, он не исчезнет, пока я его помню. Таким образом, сам факт запоминания делает его живым. А раз он живой, его можно увидеть?

Тогда это как галлюцинация… Нет, Токо-сан использовала слово «иллюзия», вероятно, потому что галлюцинация нереальна по определению.

– Мне нет дела до всяких объяснений – от них опасности нет. Проблема в ней. Я уверена, что разделалась с той, но пока существует основное тело, придётся делать это снова и снова. Мне надоело быть телохранителем Микии.

– Я тоже так думаю. Я позабочусь о Кирие Фудзё, а ты можешь просто отвести Кокуто домой. Он освободится примерно через пять часов. Если будешь спать, можешь прилечь вон там, на полу, – Токо-сан указала на участок немытого как минимум год пола, похожий на нечищеную печь.

Шики, разумеется, проигнорировала её.

– Так что же там всё-таки было? – спросила она, глядя на Токо-сан.

Маг с сигаретой во рту задумалась и подошла к окну.

Она стояла там и смотрела наружу.

В этом помещении нет освещения. Единственный свет идёт снаружи, поэтому трудно понять, утро сейчас или день.

Из-за контраста вид за окном кажется явно полуденным. Солнечный свет выглядит обжигающе ярким.

Токо-сан некоторое время рассматривала летний пейзаж.

– Для начала учти тот факт, что она летала.

Выпущенный ею дым растворяется в белизне солнечного света.

Я смотрел на её спину, пока она смотрела в окно… Она словно мираж в этой белизне.

– Скажи, Кокуто, с чем у тебя ассоциируется высота? – внезапный вопрос вернул меня к реальности.

Вообще-то я не был на высоте с детства, с тех пор как ходил на Токийскую Башню. Честно говоря, не помню, что я тогда об этом подумал. Помню лишь, что очень старался отыскать свой дом, но так и не смог.

– Может, с чем-то маленьким?

– Ответ вообще не в тему, Кокуто, – холодно заметила она.

Впрочем, мой ответ меня самого не очень устраивал. Я сосредоточился и решил придумать что-нибудь другое.

– Дайте подумать. Ассоциаций особых нет, но, по-моему, это красиво. Вид с большой высоты безграничен.

Токо-сан одобрительно кивнула, наверное, потому что этот ответ был более искренним.

– Открывающийся пейзаж великолепен: даже самый обыденный ландшафт становится прекрасен, – продолжила Токо-сан, всё ещё глядя в окно. – Но когда смотришь вниз, на мир, в котором живёшь, возникают и другие мысли. Вид с высоты вызывает лишь один импульс…

На слове «импульс» Токо-сан прервалась.

Импульс не исходит изнутри, как чувства, а скорее нападает извне, независимо от твоего желания.

То, что мы называем «импульсом», нападает, как убийца, без предупреждения.

Так что это за убийца, которого привлекает вид с высоты?

– Дело в «далеко». Слишком обширный вид ставит отчётливый барьер между тобой и миром. Люди чувствуют себя в безопасности лишь вблизи. Ведь даже если у тебя есть самая подробная карта и ты точно знаешь своё место на ней, это лишь информация, так? Для нас мир – лишь то, что мы можем ощутить. Разум подсознательно отделяет эти города и страны от реального мира, мы не можем ощутить их реальность, пока сами там не побываем. И на самом деле в осознании этого нет ничего плохого. Но если вид слишком обширный, происходит расхождение. Между десятиметровой площадкой вокруг тебя, которую по-настоящему ощущаешь, и десятикилометровой площадью внизу, на которую смотришь. И то и другое – мир, в котором ты живёшь, но первое кажется более реальным. Понимаешь? Уже в этом противоречие. В качестве мира, в котором живёшь, правильнее было бы осознавать больший, видимый тобою мир, а не маленькое пространство вокруг тебя. Но сколько бы ты ни пытался, почувствовать себя живущим в этом большом мире ты не сможешь. Причина в том, что более реальным всегда кажется то, что вокруг тебя. Разум, руководствующийся логикой, и опыт, руководствующийся ощущениями, схлестнутся друг с другом. Рано или поздно один из них проиграет, и это приведёт к замешательству. …Город отсюда такой маленький. Даже представить не могу, что мой дом там, внизу. Разве у этого парка такая форма? Я и не знал, что там есть это. Это словно незнакомый мне город. Я словно ушёл далеко-далеко… Вот такие мысли вызывает вид с высоты. Даже если ты по-прежнему находишься в городе, на который смотришь.

Высота находится вдалеке. Это действительно так, в смысле расстояния. Но Токо-сан, скорее всего, подразумевает психологический аспект.

Расстояние по горизонтали и расстояние по вертикали. Единственное различие между ними – возможность увидеть из одной точки другую.

– Так вы хотите сказать, что долго смотреть с высоты опасно?

– Иногда. В древние времена небо считалось другим миром. Полететь означало уйти в другой мир. Чужая воля поглотит тебя, если не защитишься с помощью технологии. Иными словами, ты сойдёшь с ума. Если же твоё сознание как следует защищено, воздействие будет не таким сильным. Если есть твёрдая опора под ногами, проблема исчезает. Вернувшись на землю, ты снова придёшь в норму.

…Кстати, я как-то раз смотрел на территорию школы с крыши, и мне вдруг стало интересно, что будет, если я спрыгну.

Не всерьёз, конечно же.

У меня не было намерения действительно это сделать, но откуда у меня вдруг возникла мысль, явно ведущая к смерти?

Токо-сан говорит, что все люди разные, но, по-моему, думать о падении, находясь на высоте, нормально для всех.

– Получается, что ты на время сходишь с ума?

Услышав мой вопрос, Токо-сан рассмеялась.

– Запретный плод сладок, Кокуто. У людей есть способность – воображать то, чего они сделать не могут, и получать от этого удовольствие. Однако… да, ты в чём-то прав. Важно то, что эта мысль приходит в определённом месте – и только в нём. Впрочем, на мой взгляд, это вполне очевидно. Что касается твоего случая, не думаю, что ты сошёл с ума – скорее оцепенел.

– Токо, ты слишком долго говоришь, – нетерпеливо перебила Шики. Действительно, мы, кажется, отклонились от темы.

– И вовсе не долго. Исходя из структуры дискуссии, мы добрались лишь до второй части.

– Я лишь хочу услышать итог. Ваши разговоры я слушать не хочу.

– Шики…

Она груба, но в чём-то, наверное, права.

– И потом, ты говоришь о проблемах вида с высоты, – недовольно продолжила Шики, не обращая на меня внимания. – Но что тогда обычный вид? Даже когда мы ходим, точка обзора находится над землёй.

Шики просто пыталась придраться, но я решил, что аргумент не лишён смысла.

Глаза человека определённо находятся на некоторой высоте над землёй. А это означает, что мы смотрим на мир немного сверху.

Токо-сан кивает, соглашаясь с Шики. Похоже, решила перейти сразу к заключительной части.

– Но ты исходишь из того, что земля плоская, а на самом деле она немного изогнута. И этот момент уже не позволяет называть нашу нормальную точку обзора приподнятой. Вид – это не то, что видят глаза, а картина, которую воспринимает разум. Воспринимаемый нами вид защищён здравым смыслом, поэтому мы никогда не чувствуем этой высоты и даже считаем это нормальным. Это не воспринимается как высота. Но, с другой стороны, вид сверху есть в жизни каждого. Я имею в виду вид не физический, а внутренний. Все люди разные, и чем мощнее разум, тем выше он попытается подняться. Но тем не менее никогда не покинет своего ящика. Люди предназначены для жизни в ящике, и выжить они могут только в ящике. Люди не способны смотреть на мир глазами богов. Однако когда внутренняя картина человека переходит определённую границу, он становится скорее чудовищем, чем богом. Гипнос, то есть «иллюзия», превращается в Танатоса – истинную смерть.

Рассказывая всё это, Токо-сан и сама смотрит на мир сверху. Она взирает на мир под ногами, но её ноги прочно стоят на полу. Это почему-то кажется важным.

И тут я вспомнил свой сон.

В конце бабочка упала.

Возможно, её полёт был бы более плавным, если бы она не пыталась последовать за мной.

Да, если бы она махала крыльями, как при порхании, могла бы пролететь дольше.

Но бабочка уже познала полёт, и легкость порхания стала для неё невыносимой.

Поэтому она стала лететь, вместо того чтобы порхать.

Задумавшись обо всём этом, я спросил себя, откуда у меня такие поэтические мысли.

Токо-сан, стоя у окна, выбросила сигарету.

– Аномалия у Здания Фудзё, наверное, была миром, который видела она. Думаю, что разница температур, которую почувствовала Шики, была границей между миром снаружи и внутри ящика. Это разрыв, который может обнаружить лишь человеческий разум.

Токо-сан закончила говорить, и Шики наконец успокоилась, выдохнула и огляделась.

– Разрыв говоришь? Интересно, какая сторона была для неё теплой, а какая – холодной?

Её серьёзный тон контрастирует с её небрежными движениями.

Токо-сан тоже ведёт себя так, словно ей всё равно.

– Противоположно твоим, естественно, – отвечает она.