---------Хрустнули шейные позвонки.

Этот вызывающий дрожь холод идёт снаружи или изнутри меня?

Отбросив мысли о том, чего нельзя проверить, Шики пошла дальше.

В Здании Фудзё нет признаков жизни.

Сейчас два часа ночи. Лишь белый свет освещает коридор дома. Свет заливает стены кремового цвета, позволяя мне видеть коридор до конца. Ворующий темноту свет кажется зловещим и неестественным.

Миновав турникет у входа, я вхожу в лифт.

Он пуст. Для удобства пассажиров к задней стене лифта привинчено зеркало. Из зеркала на меня равнодушно смотрит девушка в чёрной кожаной куртке поверх голубого кимоно. В её взгляде полное безразличие ко всему.

Взглянув на фигуру в зеркале, Шики нажала кнопку «R». С тихим гудением мир вокруг Шики стал подниматься. Мотор доставит ящик на верхний этаж в считанные секунды.

А пока что это – закрытая комната. Что бы ни происходило во внешнем мире, Шики это сейчас не касается, отсюда невозможно почувствовать причастность к внешнему миру. Эта мысль просачивается в пустовавший до того разум. Этот маленький ящик – единственный мир, который она сейчас должна ощущать.

Дверь беззвучно открылась, обнаруживая совершенно другой мир – мир темноты.

Доставив Шики в надстройку, в которой нет ничего, кроме ведущей на крышу двери, лифт покинул её и стал опускаться обратно, к первому этажу. Света нет, кругом лишь давящая темнота.

Шики пересекла маленькое помещение и распахнула дверь, ведущую на крышу.

…Темнота превратилась в потёмки.

Очертания города заполняют моё поле зрения.

Крыша Здания Фудзё устроена просто. Ровный пол сделан из бетона, а по периметру крышу окружает сетка. Кроме одиноко стоящей на надстройке водонапорной башни, ничего особенного здесь нет.

Сама крыша устроена просто, но вид с неё открывается неземной.

Вид ночного города со здания, по меньшей мере на десять этажей возвышающегося над окружающими, вызывает скорее чувство одиночества, чем восхищение. Словно смотришь на мир с вершины высокой приставной лестницы. Тем не менее глубины открывающегося моря прекрасны. Разбросанные тут и там электрические огоньки, словно морские ангелы, испускают тёплое свечение.

Если то, что я вижу – весь мир, то мир сейчас действительно спит. Его сон как будто вечный, но на самом деле он, к счастью, лишь временный. Тишина сжимает моё сердце больше любого холода, и это весьма неприятно…

Холод ночного неба так же необычен, как и холод внизу. Если город – глубокое море, то небо – чистая тьма. Звёзды блестят во тьме, как драгоценные камни. Луна – пустота в этой тьме, огромная дыра в большом чёрном холсте под названием «ночное небо». И на самом деле она не зеркало солнца, а скорее вид на «другую сторону»…Так мне говорили в доме Рёги. По их словам, луна – это врата в другой мир.

С древних времён луна символизировала магию, женщину и смерть. А на фоне этой луны парила человеческая фигура…

…И восемь девушек летали вокруг неё.

Белая фигура в ночном небе принадлежит женщине. На ней причудливое белое одеяние, которое можно принять за платье, а её длинные чёрные волосы доходят ей до пояса. Изящные руки и ноги женщины делают её еще красивее.

Её тонкие брови и холодные глаза прекрасны. Я бы дала ей лет двадцать-тридцать. Хотя сомнительно, что оценка возраста живых существ применима к сущности вроде привидения.

Но женщина в белом, в отличие от привидений, не абстрактна. Она действительно существует. Стайка бесцельно толпящихся вокруг неё девушек больше подходит под определение «привидения»; их ленивое парение больше похоже на плавание, чем на полёт. Сами очертания их тел абстрактны и даже периодически мерцают, становясь прозрачными.

В воздухе над Шики – женщина в белом и парящие, словно чтобы защитить её, девушки.

Эту картину можно назвать жуткой. Но точнее было бы…

– Хм, действительно дьявольская, – усмехнулась Шики.

Красота этой женщины – уже не человеческая красота. Её чёрные волосы особенно роскошны, каждая прядь блестит и выглядит, как шёлк. Если бы ветер был сильнее, её фигура с развевающимися волосами была бы невероятно прекрасна.

– Значит, придётся тебя убить, – прошептала Шики, и женщина, возможно, услышав её, посмотрела вниз.

Женщина находилась в четырёх метрах над сорокаметровым зданием. Её взгляд встретился с взглядом Шики.

У них нет ни слов друг для друга, ни языка для общения.

Шики засунула руку в кожаную куртку и вытащила нож. Это скорее маленький меч с лезвием длиной где-то около восемнадцати сантиметров.

Она почувствовала, как взгляд, наполненный желанием убивать, вонзился в неё сверху.

Белая фигура пришла в движение. Её рука взлетела, и тонкий палец указал на Шики. Эта тонкая, хрупкая рука не напоминает Шики о белизне.

– …Больше похоже на кость или на лилию.

В безветренную ночь её слова долго разносятся в воздухе.

На кончике пальца сосредоточено желание убивать.

Кончик белого пальца направлен на Шики.

Голова Шики дернулась. Худая девушка сделала шаг, чтобы восстановить равновесие. Но всего один.

Женщину сверху это слегка озадачило.

Внушение «ты можешь летать» не подействовало.

В её силах создать у человека впечатление «полёта» – это правильнее было бы назвать не внушением, а промывкой мозгов. Сопротивляться этому невозможно, и в результате человек действительно пытается полететь, либо, наоборот, убегает из страха перед полётом. Но Шики сумела устоять, лишь слегка дрогнув.

Женщина предположила, что контакт был слишком слабым, и решила снова воспользоваться внушением.

Но на этот раз более сильным. Вместо слабой подсказки «ты можешь летать» она жёстко приказывает: «Ты должна полететь!»

Но прежде чем она сделала это, Шики окинула женщину взглядом.

Четыре точки – по одной на ногах, одна на спине и одна на левой груди. Отчётливо виден срез, именуемый смертью. Та, что на груди, будет хорошей целью. Это будет мгновенная смерть. Даже если эта женщина всего лишь видение, я могу убить и бога.

Крепко перехватив нож обратной хваткой, Шики подняла взгляд на противника в небе.

Импульс вновь атаковал Шики.

…Я могу летать. Я могу летать. Я всегда любила небо. Вчера я тоже летала. Сегодня, наверное, смогу взлететь ещё выше. Свободно. Чувство умиротворения. Смех. Надо скорее идти.

Куда? В небо? Свобода? …Да…

Сбежать от реальности. Потянуться в небо. Реакция на притяжение. Ноги не стоят на земле. Бездумный полёт.

Идём, идём, идём, идём, идём, идём-----------------– ИДИ!

– Ты, наверное, шутишь, – произнесла Шики, поднимая свободную левую руку.

Внушение больше не действует. Шики даже не вздрогнула.

– Я не испытываю подобного восхищения небом. Я не чувствую себя живой, и потому мне незнакома боль жизни. Если честно, мне вообще нет до тебя дела, – произнесла она шёпотом, больше похожим на пение.

В жизни Шики нет ни подавленных желаний, ни радости, ни горя.

Вот почему освобождение от боли не привлекает Шики.

– Но мне не нравится, что ты его удерживаешь. Я первая его нашла, так что я его забираю.

Левой рукой Шики схватила воздух и потянула на себя.

Словно попавшую в сети рыбу, женщину и девушек притягивает к Шики. Как будто это их она схватила своей левой рукой.

Женщина изменилась в лице. Она ещё сильнее сосредоточила свою волю, ударяя ею по Шики.

Если бы она могла разговаривать с Шики, она бы закричала:

– Падай!

Проигнорировав проклятие, Шики ледяным голосом ответила:

– Сама падай.

Нож вошёл в грудь притянутой вниз женщины. Легко и быстро, как при нарезке фруктов, и с точностью, которой на мгновение восхитилась даже сама женщина.

Крови не было.

Женщина, парализованная пронзившим её грудь ножом, вздрогнула лишь раз.

Лёгким движением Шики перебросила труп через высокую сетку, в глубины тёмного города.

Перевалившись через ограду крыши, женщина начала беззвучное падение. Её тёмные шёлковые волосы, неподвижные даже в падении, растворяются в ночи, а ветер уносит белое облачение.

Словно белый цветок, погружающийся в глубину океана.

Шики покинула крышу.

А девушки вверху продолжали парить...