1

– Это правда, что ты встречаешься с Рёги, Микия?

От слов Гакуто я чуть не выплюнул кофейное молоко. Отфыркиваясь, осмотрелся – к счастью, в обед в классе шумно и никто, кажется, не слышал бреда Гакуто.

– О чем это ты, Гакуто?

Гакуто мой вопрос, похоже, удивил.

– Как это о чем? То, что Кокуто из первого «C» влюбился в Рёги, считается известным фактом. Разве что вы двое не в курсе.

При этих словах я нахмурился.

Прошло семь месяцев с тех пор, как я впервые встретил Шики. Сейчас уже ноябрь, почти зима.

…Было бы совсем неудивительно, если бы после столь долгого знакомства завязались отношения.

– Гакуто, это просто недоразумение. Мы только друзья, ничего больше.

– Правда? – нахмурился подающий надежды член секции дзюдо. Вопреки своему имени, означающему «образованный человек», этот парень, с которым мы дружили с младших классов, больше тяготеет к спорту. Хорошо меня зная, он, скорее всего, понял, что я не вру.

– Но ты зовешь ее по имени. Рёги ни за что не позволила бы просто однокласснику так себя называть.

– А вот и нет. Рёги этого не любит. Я сначала назвал ее «Рёги-сан», и она нехорошо на меня посмотрела. «Убить взглядом» – образное выражение, но Шики на это явно способна. Короче говоря, она сказала, что терпеть не может, когда ее зовут по фамилии, и что я могу никак не называть ее при разговоре. Но мне это не понравилось, и в качестве компромисса я предложил «Шики-сан». Это не понравилось ей, и получилось просто «Шики». Вот такая скучная правда.

Я объяснил Гакуто, что было в апреле, и он согласился, что история действительно скучная.

– Понятно, никакой романтики, – разочарованно сказал Гакуто.

А какого ответа он ждал?

– Так на прошлой неделе у входа в школу тоже ничего такого не было? Черт, только зря время потратил, придя сюда. Мог бы поесть у себя в классе.

– …Погоди. Откуда ты об этом знаешь?

– Я же говорю, вы – знаменитости. Вся школа уже знает, что вы с Рёги вместе пережидали дождь у входа в прошлую субботу. Когда речь о Рёги, даже такие мелочи привлекают всеобщее внимание.

Я вздохнул и поднял глаза к потолку. Оставалось лишь надеяться, что Шики об этом никогда не услышит.

– В школе полагается к колледжу готовиться, так? А ощущение складывается такое, что все вовсе не учебой заняты…

– Учителя говорят, что у здешних выпускников высокий уровень занятности.

…Надо бы разузнать, как у школы так получается.

– Не догоняю, почему Рёги? Она тебе просто не подходит.

Я вспомнил, как сэмпаи говорили мне нечто подобное.

Они говорили, что мне подойдет тихая, нежная девушка. Гакуто, наверное, мыслит в том же направлении.

…Я слегка разозлился.

– Шики не такая страшная, – вырвалось у меня.

Гакуто усмехнулся… По-видимому, знал, что я не собирался говорить этого вслух.

– Только друзья, говоришь? Она определенно трудная девушка. Факт, что ты этого не видишь, доказывает, что ты по уши в нее влюблен.

Под «трудной» он, наверное, имел в виду упрямую. Я знал, что он прав, но не желал просто так уступать и соглашаться.

– Да знаю я.

– Тогда чего в ней хорошего? Внешность? – прямо спросил Гакуто.

Шики действительно красива. Но меня она привлекает даже не этим. Она всегда выглядит так, словно ей вот-вот причинят боль. На самом деле она достаточно сильная, чтобы не позволить этого, но в то же время более хрупкая, чем выглядит. Наверное, поэтому я не могу не обращать на нее внимания. Я не хочу видеть, как ей будет больно.

– Ты просто этого не замечаешь. Шики даже по-своему милая… Как бы это сказать, если сравнивать ее с животным, она сошла бы за кролика.

Я вдруг пожалел, что сказал это.

– Не говори глупостей. Она явно из семейства кошачьих, может быть, даже диких. Кролик – это мимо, совсем мимо. Разве Рёги из тех, кто умирает от одиночества? – хохотал Гакуто.

Но она кажется мне кроликом, потому, что не привязывается к людям, изучает других на расстоянии. Впрочем… если это только мне так кажется, пусть так и будет.

– Ну хорошо. Не буду больше говорить с тобой о девушках, – сказал я, и Гакуто прекратил смеяться.

– Возможно, ты прав. Кролик ей подходит.

– Гакуто, согласие из вежливости еще оскорбительнее.

– Я серьезно. Я вспомнил, что кролики тоже бывают опасны. В мире есть кролики, способные оттяпать голову невезучей жертве.

Серьезность, с которой он это заявил, привела меня в замешательство.

– Ничего себе кролик.

Гакуто кивнул.

– Разумеется, я ведь говорю о мире игр.

2

В день окончания экзаменов за второй триместр я увидел нечто невероятное.

В моем столе было письмо. Нет, само по себе это не странно. Дело было в отправителе и в содержимом. Проще говоря, было оно от Шики, и она меня приглашала на свидание.

Формулировка была похожа на угрозу – с требованием сводить ее куда-нибудь завтра. В замешательстве я отправился домой и стал с ужасом ждать следующего дня, чувствуя себя как самурай, получивший приказ убить себя на рассвете.

– Здорово, Кокуто, – поприветствовала меня Шики, приближаясь.

Она пришла к месту встречи – статуе собаки перед станцией – в красной кожаной куртке, надетой поверх кимоно. Ее речь сбила меня с толку еще больше, чем ее наряд.

– Че, долго ждал? Извиняй, чувак. От Акитаки так сразу не отделаешься, – сказала она так, будто это привычная для нее манера разговора.

Она разговаривала, как парень, а не как Шики, которую я знал. Не в силах ответить, я снова окинул ее взглядом. Внешне она точно такая же – грациозная, слегка миниатюрная – но ее уверенная поза и движения придавали ей некое ощущение силы. Зыбкость этого противоречия создавала ощущение кукольного театра. Она как марионетка – хорошо сделана, но это лишь внешность.

– Ты чего? Стоило всего на часок опоздать, и ты уже сердишься? Нетерпеливый ты, блин.

Шики уставилась на меня своими темными глазами. Ее великолепные короткие черные волосы обрамляют маленькое лицо и большие красивые глаза. Однако хоть на поверхности этих глубоких глаз и отражается силуэт Микии Кокуто, возникает ощущение, что они сфокусированы на чем-то гораздо более далеком. Смотрят вдаль…

Я подумал, что эти глаза притягивали меня с того снежного дня, когда мы впервые встретились.

– Э-э… Ты ведь Шики, да?

– Ага, – рассмеялась Шики.

Ее странная улыбка больше похожа на усмешку.

– А кто же еще по-твоему? Мы тут теряем время. Давай, своди меня куда-нибудь. Сам решай куда, Кокуто.

Сказав это, Шики крепко схватила меня за руку и потащила.

…Она сказала, чтобы я решал сам, но я был сбит с толку и даже не заметил, что ведет меня она…

Мы много ходили.

Покупок Шики особо не делала, просто ходила по разным магазинам торгового центра и смотрела вокруг, переходя к следующему, когда ей надоедало. На мои просьбы зайти передохнуть в кафе или кинотеатр она отвечала отказом – и правильно делала. Глупо было бы тратить время подобным образом, пока Шики так себя ведет.

Шики много говорила. Мне показалось, что она выглядела какой-то возбужденной. Как бы это сказать… словно опьяненной.

Большинство магазинов, в которые она заходила, были магазинами модной одежды – женской, к моему облегчению. Наконец, пройдя четыре торговых центра за четыре часа, Шики вроде как устала, поскольку сообщила мне, что хочет перекусить.

Мы немного побродили и нашли фаст-фуд закусочную. Шики сняла куртку и присела. Необычный наряд в виде кимоно привлекал взгляды окружающих, но ее, кажется, этот факт не волновал. Собравшись с духом, я задал вопрос, занимавший меня все это время:

– Шики, а ты разве всегда так говоришь?

– Я – всегда. Но манера разговора значения не имеет. Даже ты ее можешь поменять.

Шики равнодушно жевала свой гамбургер.

– Впрочем, ничего подобного раньше не случалось. Сегодня я впервые вышел на волю. Раньше я ничего не говорил, потому что мое мнение всегда совпадало с мнением Шики.

…Я ничего не понимал.

– Как бы это сказать… Попросту говоря, это раздвоение личности. Я – ШИКИ, а обычно здесь Шики. ШИКИ – от слова «сплетение». Но мы с Шики не являемся разными людьми. Единственная разница между нами – наши приоритеты. Различается иерархия интересов, – рассказывала она, водя по салфетке мокрой рукой. Ее белый палец выписывал слова «Шики» и «ШИКИ».

– Я хотел поговорить с тобой, Кокуто, только и всего. А поскольку Шики этого не хотела, я делаю это вместо нее. Усек?

– Ну, вроде да.

Я ответил нерешительно, но на самом деле понимал, о чем говорил ШИКИ. Кажется, нечто подобное со мной уже происходило. До того как поступить в старшие классы, я встретил Шики, но позже она сказала, что не помнит такого. Тогда я подумал, что она сказала так из неприязни ко мне, но после только что услышанного ситуация прояснилась.

Более того, проведя с ней весь день, я понял, что это все та же Шики. Как и говорила Шики, точнее ШИКИ, она лишь разговаривает иначе, но ведет себя так же. Из-за их схожести у меня даже начало складываться ощущение, что она ничем и не отличается.

– Но зачем ты мне это рассказал?

– Ну, я типа решил, что не смогу долго скрывать это от тебя.

Шики взяла еще один напиток. Она на секунду приложила соломинку кто рту и быстро убрала… Шики не любит холодное.

– Если честно, я вроде подавленного импульса Шики. Она очень хотела сделать это, но до сих пор было не с кем, потому что Шики Рёги никто не интересовал, – скучающим голосом сказал ШИКИ.

Я застыл, завороженный этими глубокими черными глазами.

– Но ты не сомневайся, я та же Шики. Просто говорю то, что Шики думает. Я же говорил, мы только базарим по-разному… Впрочем, у нас намечается расхождение, так что не воспринимай меня всерьез.

– Расхождение?.. Хочешь сказать, у вас с Шики бывают ссоры?

– Ну что ты, как можно ссориться с самим собой? Когда я что-то делаю, этого хотим мы оба, так что ни один не возражает. Сколько бы я ни сопротивлялся, контролирует это тело Шики. И я сейчас с тобой говорю потому, что Шики тоже не против. Впрочем, она, вероятно, пожалеет об этом разговоре. Шики не стала бы этого делать, правда?

Я согласился.

ШИКИ рассмеялся.

– Вот что мне в тебе нравится. А Шики это не нравится. Вот что я имею в виду под расхождением.

…О чем он говорит? Шики не нравится тот факт, что я не слишком долго размышляю? Или Шики не нравится тот факт, что ей нравится эта часть меня? Не знаю почему, но я вдруг решил, что верно второе.

– Ну, на сегодня объяснений достаточно.

Внезапно поднявшись, ШИКИ надел кожаную куртку.

– Пока. Ты мне нравишься, так что очень скоро снова увидимся.

Положив на стол деньги за гамбургер, ШИКИ быстро удалился.

Когда я расстался с ШИКИ и вернулся в свой район, солнце уже садилось.

Из-за всех этих недавних убийств людей на улице немного, хотя еще даже не стемнело.

Дома был мой кузен, Дайсуке. Чувствуя себя утомленным после всех этих разговоров с ШИКИ, я направился к котацу и засунул в него ноги. Но там уже были ноги Дайсуке, и мы, не говоря ни слова, стали бороться за небольшое пространство. В конце концов, я не смог уместиться, и пришлось снова вставать.

– Ты разве не занят, Дайсуке-сан? – спросил я его, беря мандарин со стола.

– Угу, – ответил Дайсуке. – Пять человек за три месяца – конечно же, мы заняты. Я так занят, что не могу даже сходить домой поспать. Где-то через час придется снова идти.

Дайсуке – полицейский. Неподходящая работа для такого лентяя.

– Как идет расследование?

– Неплохо. До сих пор никаких зацепок не было, но теперь убийца нам наконец-то кое-что оставил. Впрочем, похоже, что намеренно, – сказал Дайсуке, поднимая взгляд. Его серьезное лицо оказалось прямо передо мной.

– То, о чем я говорю, – секретно. Я расскажу тебе, потому что это связано с тобой. Я говорил тебе о первой жертве, так?

Дайсуке начал описывать места второго и третьего убийств… Я внимательно слушал и надеялся, что не все полицейские мира выдают секретные сведения так же просто.

Вторая жертва была разрублена по вертикали. От головы до паха. Орудие неизвестно. Одна из разрубленных половинок прилеплена к стене.

У третьей жертвы отрезаны руки и ноги, причем отрезанные руки пришиты к ногам.

Тело четвертой жертвы разрезано на куски, и на нем был отпечатан какой-то символ.

У пятой жертвы руки и ноги расположили так, чтобы получилась свастика.

– Очевидно, что убийца ненормален, – сказал я, пытаясь сдержать стремительно поднимающуюся волну тошноты.

Дайсуке согласился.

– По-моему, все намеренно делалось так, чтобы это было очевидно. А ты как считаешь?

– …Дай подумать. Мне кажется, то, что каждого из убитых разрезали на части, значения не имеет. Больше ничего сказать не могу, но…

– Но?

– Мне просто кажется, что убийца начинает привыкать. Следующий раз может быть не на улице.

– Ты прав.

Дайсуке закрыл лицо руками.

– Нет ни мотива, ни правил. Пока что это происходит лишь на улице, но такой, как он, способен зайти и в помещение. И если убийца не сможет никого найти на улице ночью, у него будет лишний повод зайти в чей-то дом. Просто хочется, чтобы власти приняли это во внимание и были наготове.

– Вот… – сменил тему Дайсуке. – Мы нашли это около пятой жертвы.

Дайсуке положил на стол значок нашей школы. Этому не придается особого значения, так как у нас и формы то своей нет, но на самом деле мы, находясь в школе, обязаны носить его где-нибудь на одежде.

– Не знаю, не заметил ли его убийца из-за того, что преступление было совершено на травяном поле, или специально его там положил. В любом случае, в этом должен быть какой-то смысл. Я к вам, возможно, скоро загляну, – мрачно сообщил он, нахмурившись.

3

Зимние каникулы окончились в мгновение ока. Единственным происшествием за это время был наш с Шики визит в храм на новый год. Но в остальном я, кажется, жил обычной жизнью.

Когда начался третий триместр, Шики еще больше отдалилась от окружающих. Ауру отторжения, которую она излучала, чувствовал даже я.

После того как все уходили, я заходил в класс и всегда встречал там ШИКИ. Он ничего не делал, просто смотрел в окно. Меня туда никто не звал и не приглашал. Но я просто не мог оставить эту хрупкую девушку, и потому составлял ей компанию, хоть это и было бессмысленно.

Зимой солнце заходит рано, и класс был окрашен красным. На фоне красного и черного стоял ШИКИ, прислонившись к окну.

– Я тебе говорил, что ненавижу людей?

В этот день, ШИКИ рассеянно начал разговор.

– Впервые слышу… ты серьезно?

– Ага, Шики ненавидит людей. Это у нее с самого детства. …Видишь ли, когда ты маленький, ты ничего не знаешь. Тебе кажется, что весь мир безоговорочно тебя полюбит. Раз они нравятся тебе, ты должен понравиться им… Это кажется здравой мыслью.

– Ты прав. Когда ты маленький, ни в чем не сомневаешься. Ты безоговорочно их любишь, и тебе кажется естественным, что эта любовь взаимна. Единственным, чего боялся я, были привидения. А вот теперь я боюсь людей.

ШИКИ кивнул, соглашаясь.

– Но это очень важный момент. Необходимо быть невинным, Кокуто. Поскольку ребенком думаешь только о себе, ты не замечаешь злых умыслов в других. Получаемое тобой чувство любви, пусть даже выдуманное, заставляет тебя проявлять доброту к другим, потому что люди могут выражать лишь те эмоции, которые им знакомы.

Солнце подсвечивает ее лицо красным цветом. Я не мог определить, ШИКИ был передо мной в этот момент или Шики, но роли это не играло – это был их монолог.

– Но со мной все иначе. Кто-то был со мной с самого рождения. Поскольку внутри Шики был ШИКИ, она знала других. Она узнала, что есть другие люди, которые думают по-другому, и что они не испытывают к ней безоговорочной любви. Поскольку еще ребенком она узнала, как неприятны другие люди, она не смогла их полюбить. Со временем она научилась их игнорировать. Шики знает лишь одну эмоцию – отторжение.

…Вот почему она ненавидит людей, говорят глаза ШИКИ… Мне почему-то захотелось заплакать.

– Но разве ей не было одиноко?

– Почему? У Шики есть я. Одной, конечно, было бы одиноко, но Шики не одна. Она в изоляции, но не одна, – сказал ШИКИ с уверенным лицом.

В этом лице нет обмана; ее, кажется, действительно это удовлетворяет.

Но все же…?

И все же…?

– Но последнее время Шики странно себя ведет. В ней есть аномалия – я, но она хочет отвергнуть меня. Отвержение – моя область, а Шики должна быть способна лишь подтверждать.

ШИКИ со смехом спросил, как так могло получиться. На его лице жестокая улыбка.

– Кокуто, ты когда-нибудь хотел кого-нибудь убить?

В этот момент солнце окрасило его лицо в багряный цвет, и сердце прыгнуло в моей груди.

– До такого не доходило. В крайнем случае – хотел ударить.

– Понятно. А у меня только это чувство и есть.

Его голос эхом разнесся по классу.

– Что?

– Я же говорил. Люди могут выражать лишь те эмоции, которые им знакомы. Я отвечаю за внутренние запреты Шики. То, что имеет низкий приоритет у Шики, имеет высокий приоритет у меня. Я этим довольствуюсь и знаю, что существую благодаря этому. Я – личность, отвечающая за подавленные желания Шики. Вот почему я всегда убивал свою волю. Я убивал темную сторону по имени ШИКИ. Я убивал себя снова и снова. Ясно? Убийство – это все, что я знаю.

Сказав это, он отошел от окна. Почему… этот молча приближающийся ко мне человек вдруг внушил мне такой ужас?

– Так что, Кокуто, – прошептал голос у моего уха, – убить для Рёги означает… уничтожить с целью самозащиты все, что пытается заставить ее раскрыться.

Улыбаясь, ШИКИ покинул класс. Это была невинная улыбка – так обычно улыбаются, когда кого-нибудь разыграют.

На следующий день, за обеденным перерывом…

Когда я спросил у Шики, не хочет ли она со мной пообедать, она выглядела очень удивленной. Тогда я впервые, с тех пор как встретил ее, увидел удивленное выражение на ее лице.

– Какой странный вопрос… – произнесла она, но приняла мое приглашение.

По желанию Шики мы направились на крышу. Она молча следовала за мной. Ее безмолвный взгляд сверлил мою спину. Возможно, она злится на меня… нет, точно злится… Я даже знал, что означали ее вчерашние слова. Она в последний раз предупреждала меня, что не надо с ней связываться, что она не знает, что может сотворить в противном случае.

Но Шики не понимает. Подсознательно она всегда посылала мне такие сигналы, и я к ним уже привык. Когда мы пришли на крышу, там никого не было. Наверное, учитывая, что на дворе январь, никто не хотел есть в таком холоде.

– Тут холодно, хочешь где-нибудь еще поедим?

– Нет, я хочу поесть здесь. Если хочешь, сам пойти куда-нибудь еще, не стесняйся.

Я удивленно наклонил голову, услышав вежливый тон Шики. Мы сели у стены, чтобы укрыться от ветра. Шики просто сидела, не распаковывая хлеб. Я же, напротив, почти доел второй сэндвич.

– Зачем ты заговорил со мной? – прошептала Шики настолько внезапно, что я не понял ее слов.

– Что ты сказала, Шики?

– Я сказала, почему ты такой беспечный? – сказала она, устремив на меня пронзающий взгляд.

– Жестоко. Меня называли чрезмерно честным, но беспечным – никогда.

– Наверное, из вежливости молчали, – убежденно заявила она, распаковывая свой яичный сэндвич. Звонкий шелест обертки вполне вписывался в атмосферу морозной крыши. Шики молча сидела и щипала сэндвич. Мне было нечего делать, так как я уже поел. Я решил, что прием пищи надо сопровождать разговором.

– Шики, ты, наверное, немного злишься?

– …Немного?

Она уставилась на меня. Я отругал себя за то, что сказал не подумав.

– Я не понимаю, но меня раздражает, когда ты рядом. Я ничего не понимаю – зачем ты со мной связался, почему не ведешь себя иначе после сказанного вчера.

– Я и сам не знаю причины. С тобой интересно, но если спросишь, почему, я не смогу ответить. Ну а что касается вчерашнего, можешь, пожалуй, считать меня оптимистом.

– Кокуто-кун, ты понимаешь, что я ненормальная?

На это я мог лишь кивнуть. У нее действительно раздвоение личности, и это действительно ненормально.

– Угу, это действительно ненормально.

– Именно. Поэтому ты должен понять, что я не из тех, с кем стоит общаться.

– Мы просто вместе проводим время, и неважно, нормально это или нет.

Шики полностью застыла. Она словно остановила время и даже забыла как дышать.

– А я не могу так же к этому относиться, – сказала она, проводя рукой по волосам. Ее кимоно колыхнулось, и я заметил повязку на ее тонкой руке, рядом с правым локтем. Ткань выглядела чистой и свежей.

– Шики, эта рана…

Шики встала прежде, чем я договорил.

– Если ты не понимаешь слов ШИКИ, я сама тебе скажу, – сказала Шики, глядя вдаль. – Если мы этого не прекратим, я тебя, вероятно, убью.

…Что я мог ответить на эти слова?

После этого Шики ушла обратно в класс, оставив после себя мусор, и я, оставшись один, начал его собирать.

– …М-да, все прямо как говорил Гакуто.

Я вспомнил разговор с Гакуто. Как он и говорил, я, наверное, глупец. Я не мог забыть Шики даже после того, как она меня полностью оттолкнула. Скорее напротив, мое сознание прояснилось. Может быть только одна причина, по которой с Шики так интересно.

– Я уже давно сошел с ума.

…Точно, как я раньше не заметил?

…Я настолько влюбился в Шики, что даже ее предупреждение, что она хочет убить меня, вызывает у меня смех.

4

Наступило первое воскресенье января. Я проснулся и зашел в столовую. Там я встретил Дайсуке, уже собиравшегося уходить.

– О, ты был здесь?

– Здорово. Я тут опоздал на последнюю электричку и зашел переночевать, а сейчас пора на работу. Завидую школьникам, вы-то всегда получаете обещанные каникулы.

Он выглядел невыспавшимся. Готов поспорить, занят поисками информации по тому серийному убийце.

– Ты вроде что-то говорил насчет визита в мою школу?

– Похоже, вскоре придется зайти. Скажу тебе прямо – три дня назад была шестая жертва. Видимо, жертва сильно сопротивлялась; мы нашли кусочки кожи убийцы под ее ногтями. У женщин длинные ногти, так что, думаю, она довольно сильно поцарапала руку убийцы. Наверное, это был жест отчаяния, но царапина должна быть глубокой – она отхватила почти три сантиметра кожи.

Это новое обстоятельство еще не попало ни на телевидение, ни в газеты. Но меня оно шокировало по другой причине… Наверное, потому что за последние несколько дней Шики довольно часто употребляла зловещее слово «убить». С чего бы еще мне на секунду представилось, что Шики и есть этот убийца?

– Царапина… ты хочешь сказать, что убийца ранен?

– Конечно. Не думаешь же ты, что жертва стала бы царапать свою руку? Мы уже выяснили, что кожа выдрана из района локтя, и кровь проанализирована, так что убийце крышка.

Дайсуке ушел. Силы покинули мои ноги, и я рухнул на стул. Как раз три дня назад у нас с ШИКИ случился тот разговор на фоне заходящего солнца. Когда я увидел ее на следующий день, у нее, кажется, была повязка на локте…

Где-то к полудню я решил, что нет смысла просто сидеть и размышлять. Лучше пойти и прямо спросить у самой Шики. Если она скажет, что ее рана никак с этим не связана, моя тревога исчезнет.

Я решил найти дом Шики с помощью контактной информации школы. Ее дом на краю города, в одной станции отсюда. Когда я, наконец, нашел его, солнце уже садилось. Это усадьба в восточном стиле, окруженная бамбуковыми деревьями. Я не мог оценить размер этого места – понять, насколько оно велико, можно было, лишь облетев его с самолета. Я пошел через бамбуковый лес по дорожке и, выйдя к большим воротам, с некоторым облегчением обнаружил, что в этом старинном на вид жилище был домофон. Я нажал на кнопку и сообщил о цели своего визита, после чего появился человек в черном костюме. Ему было лет тридцать-сорок, и был он, как выяснилось, слугой Шики. Звали его Акитака, и разговаривал он вежливо – даже со мной, чужаком. К сожалению, Шики дома не было. Он предложил мне остаться и подождать, но я отказался. Честно говоря, мне не хватило духа в одиночку заходить туда.

Я решил пойти домой, так как солнце уже село. Добравшись до станции за час ходьбы, я столкнулся с сэмпаем. Я принял его приглашение поесть в ресторане неподалеку, и в результате мы болтали до десяти. Поскольку я, в отличие от сэмпая, был школьником, мне уже пора было отправляться домой; я попрощался с сэмпаем и взял билет на электричку на станции. Было уже почти одиннадцать. Я на секунду задумался, пришла ли Шики домой.

– Какого черта я делаю? – спросил я себя, проходя через жилой район, который в этот поздний час казался лишенным каких-либо признаков жизни. Я не понимал, почему направлялся к дому Шики в этом незнакомом городе. Даже зная, что не смогу ее увидеть, я хотел увидеть хотя бы свет в ее доме. Вдыхая морозный зимний воздух, я вышел из жилого района, и меня окружили деревья. Я пошел по проложенной среди них дорожке. Ветра не было, и бамбук молчал. Фонари отсутствовали, и лишь луна указывала мне путь.

Я почти в шутку подумал, что на меня здесь могут напасть, и мысль оказалась навязчивой. Картина в моем воображении становилась все ярче, хоть разум и пытался отбросить ее. Когда я был ребенком, я боялся привидений. Похожие на привидения тени в зарослях бамбука могли бы напугать меня. Но сейчас я боюсь других людей. Меня пугает лишь факт, что кто-то может прятаться в кустах.

…Когда это таинственные привидения успели превратиться в людей?

Чем больше я пытался успокоиться, тем сильнее охватывало меня это чувство. …В самом деле, это жуткое чувство не исчезало. Ах да, кажется, Шики когда-то об этом говорила. Кажется, это было… Пытаясь вспомнить, я заметил что-то впереди.

Я застыл на месте. Не по своей воле, поскольку… мой разум был совершенно пуст.

В нескольких метрах впереди стояла белая фигура. Кимоно, сияющее белизной, покрыто красными пятнами. Красные пятна расползались по кимоно. Все потому, что перед ней он, заливающий все вокруг красной жидкостью. Та, что в белом кимоно – Шики, а он – не фонтан, а мертвец.

Я ничего не мог сказать. Но она уже давно обитала где-то в моем сознании, эта картина Шики, стоящей перед мертвым телом. Вот почему я не был удивлен и не поднимал паники. Просто мой разум полностью опустел. Тело, должно быть, умерло недавно – кровь не вытекала бы с таким напором, если бы его артерии не были перерезаны еще при жизни. В шее зияющая рана, разрез проходит под углом через торс. Шики молча смотрела на мертвое тело. Одного лишь цвета пролитой крови достаточно, чтобы лишиться чувств, но из раны к тому же причудливо вылезают и выпадают органы, превращая тело в нечто нечеловеческое. Выглядело так, будто какое-то мерзкое примитивное создание пытается принять человеческий облик, но сходство столь ужасно, что на него невозможно смотреть… Нормальный человек не смог бы выдержать такого зрелища, но Шики пристально разглядывала мертвое тело. Кровь забрызгивала ее призрачно-белое кимоно.

Пятна были похожи на красных бабочек.

Бабочки подлетели к лицу Шики.

К покрытому кровью, искаженному лицу.

Искаженному от страха или от наслаждения?

Это Шики… или ШИКИ?

Я попытался что-то сказать и упал на землю. Меня вырвало. Я исторг все, что было в моем желудке, даже желудочный сок, словно пытаясь избавиться и от этого воспоминания… Меня рвало, пока не потекли слезы. Но это ничего не дало. Мне даже легче не стало. Количество крови огромно, и запах ее такой сильный, что просачивается в мой разум.

В конце концов Шики меня заметила. Она повернула голову и посмотрела на меня. На ее лишённом эмоций лице появилась улыбка – столь невинная, что даже немного меня успокоила. Эта улыбка напомнила мне мать. Улыбка так контрастировала с остальной картиной, что…

Меня пробрала дрожь.

По мере ее приближения мое сознание начало меркнуть. Я запомнил слова Шики, произнесенные в последний момент:

– …Осторожнее, Кокуто-кун. Дурные предчувствия имеют свойство становиться реальностью.

…Наверное, я и правда глупец. Потому что пытался не думать об этой зловещей реальности до тех пор, пока не увидел ее собственными глазами…

5

Школу на следующий день пришлось пропустить. Полицейский нашел меня на месте преступления, где я стоял с отсутствующим взглядом, и меня забрали для допроса.

Говорят, я несколько часов не мог ничего сказать. Мне потребовалось около четырех часов, чтобы прийти в себя… Похоже, у моего мозга не очень хорошая система восстановления. Так или иначе, к тому времени, как меня допросили и отпустили, идти в школу было уже поздно.

Способ, которым был убит человек, не оставлял убийце возможности не запачкать свою одежду кровью, а на моей, к счастью, крови не было; к тому же я был родственником Дайсуке, и, наверное, поэтому допрос прошел довольно гладко. Дайсуке предложил подвезти меня домой, и я согласился.

– Так ты никого не видел, Микия?

– Какой же ты настойчивый. Я же сказал, что никого не видел.

Я сердито взглянул на Дайсуке и уселся поглубже на сиденье.

– Понятно. Черт! Если бы ты видел убийцу, это бы очень помогло… Но, думаю, если бы ты его видел, он не дал бы тебе уйти живым. А так как смерти твоей я не желаю, оно, наверное, и к лучшему, что ты никого не видел.

– Не очень хороший из тебя полицейский, Дайсуке.

Отвечать ему будничным голосом было нетрудно, и я ненавидел себя за это. Совесть презрительно называла меня лжецом. Мне не верилось, что я способен врать с таким честным лицом, тем более что речь шла о полицейском расследовании. Если не рассказать правду, будет только хуже... Но я тем не менее ничего не сказал о присутствии Шики на месте преступления.

– Ладно, я рад, что ты невредим. Итак, как впечатления от первого увиденного тобой мертвого тела? – безжалостно спросил он.

– Ужасно. Никогда больше не хочу такого видеть.

– Этот особенный. Не такой жуткий, какими они обычно бывают, так что не переживай. И почему это я не должен переживать?

– Мир тесен, однако. Я не знал, что ты знаком с дочерью семьи Рёги.

Тот факт, что его это веселило, привел меня в еще большее уныние... Убийство, произошедшее перед домом Рёги, посчитали делом рук того же убийцы, и на этом расследование прекратилось. Полиция покинула территорию Рёги сразу после осмотра. По его словам, причиной стало давление со стороны Рёги. Было зафиксировано, что убийство произошло между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи третьего февраля (в воскресенье) и что единственным свидетелем был Микия Кокуто. Но было также зафиксировано, что я оказался там лишь после того, как преступление было совершено, и, увидев место преступления, находился в состоянии шока. Ни я, ни семья Рёги не сказали ни слова о Шики.

– А вы опрашивали людей Рёги? – спросил я, но Дайсуке покачал головой.

– Их дочь учится в вашей школе, и я хотел расспросить их о ней, но они отказались. Сказали, что им нет дела до происходящего за пределами дома. Мне кажется, что они невиновны и не имеют никакого отношения к преступлению.

– Как? – вырвалось у меня.

Хоть по мне и не скажешь, Дайсуке я доверял. Среди своих коллег Дайсуке был известен профессионализмом, благодаря чему и занимал свою должность; поэтому мне казалось, что он может заподозрить Шики.

– Почему ты так считаешь?

– Хм, ну... думаешь, такая красивая девочка могла кого-нибудь убить? Не думаешь, верно? Вот и я не думаю. Для мужчины ответ очевиден.

...И зачем он решил стать полицейским? И вообще, насколько же он беспечнее меня, подумал я со вздохом.

– Понятно. Быть тебе холостяком до конца своих дней.

– Эй, я тебя арестовать мог, между прочим.

Меня бы отпустили за отсутствием улик... Но я был с ним согласен. Хоть у меня и не было его чутья, я тоже считал, что Шики – не убийца. Даже если она сама в этом признается, я буду верить, что это не она. Поэтому мне сейчас надо кое-что сделать.

Преступление приближалось к раскрытию.

С тех пор убийца перестал появляться – до того дня, три года спустя. Тогда мне казалось, что инцидент не имел ко мне отношения.

Это был первый и последний инцидент, в котором были замешаны и Шики, и я.

Познание убийства (Часть 1) – Конец