9/Dead man walkin’
- Фланкер-1 – Пекс. Коул - выбыл, «Альфа» понесла незначительные потери. Повторяю незначительные. Цель - уничтожена, но визуального подтверждения нет.
- Принято, Первый, - отозвалась глухим голосом женщина. – Боезапас, топливо?
- Растратили почти все НУРСы, топливо в норме.
- Хорошо. Продолжайте наблюдение. Отбой.
- Фланкер-2 – Пекс. Транспорт уничтожен, о цели того же сказать не можем.
- То есть?
- Он швырнул в нас грёбаный мотоцикл, - раздался мрачный голос стрелка. – Я думал, что вы должны нас предупреждать о подобных случаях, вы всё-таки как-никак…
- Мы лишь церковный отряд зачистки, сэр, - невозмутимо ответила Пекс, - это вы у нас группа поддержки с воздуха, так что с ПВО вам разбираться нужно по долгу службы. Продолжайте наблюдение. Отбой.
- Эй, опять с «Первого» что-то ляпнули, а мы - получай? – недовольно буркнул стрелок, до того как пилот отрубил связь. Пекс бы ещё послушала, может это помогло бы ей отвлечься.
Ибо сейчас ей хотелось что-нибудь сломать.
Как же она устала. С того момента как она очнулась и поняла, что её тело навсегда превратилось в развалину, а мозг и вся нервная система кричит не от физической боли как таковой, сколько от нахлынувшего на него потока информации - ей приходилось постоянно терпеть. Она даже была благодарна за то, что лишилась зрения до того как очнулась, так как её пугала сама мысль о том, что бы она увидела. Пекс была сильной. Но она была человеком. Даже машины старели и ломались, если их чересчур часто использовали, чего уж говорить о человеческом существе.
Сейчас она была на пике своего утомления. Возможно она смогла предсказать лишь то, что Коул не переживёт этот бой, и не смогла распознать вероятность гибели людей из группы «Альфа» потому что недавно приняла лекарства, или потому что действительно начала сдавать. Но её обострённое шестое чувство говорило ей, что что-то не так было с этим городом. И убираться отсюда нужно было как можно скорее.
- Джованти, дай мне Энрику.
Радист настроил рацию на нужную частоту.
- Эн, приём.
- А?
- «Альфу» порядили, подтверждено присутствие полноценных Мертвых Апостолов. Лоренцо подорвал бункер. И мне здесь не нравится.
- Как интересно, - раздался голос старшей Гортески, который говорил совсем об обратном. - А у нас тут скука смертная. Представляешь, к тому времени мы пришли на место, эти придурки умудрились друг друга перестрелять. Выжило только двое, но мой загнулся, поэтому Рене сейчас приходиться церемониться с выжившим… - голос Энрики оказался заглушён безумным воплем.
- Чёрт, мужик, либо колись, либо терпи! - прикрикнула Энрика и вернулась к разговору. – Мне кажется, ты что-то недоговариваешь.
Пекс помолчала.
- Коул вне игры.
Вновь пауза. Насколько она знала свою сестру, Энрика сейчас должна была закусить губу. Не то чтобы Пекс в последнее время доводилось это наблюдать, зато она могла это живо себе представить.
- Опять ты слажала? – спросили её наконец-то.
- Нет, тут я была права. Я ему об этом сказала, только он всё равно пошёл. Видимо решил таким образом сократить возможные потери.
- Эх. Упрямый был малый. Апостолов хоть завалили?
Пекс покачала головой, какая разница, что собеседница не могла этого видеть, никто же не считал свои жесты бессмысленными, общаясь с Пекс?
- Апостола. «Первый» считает, что прибил её но…
- Что «но»?
- Сложно сказать. Ничего не вижу.
- Значит, есть вероятность, что он откинул коньки. Что ж. По крайней мере, это лучше чем «нет, после такого нельзя выжить, ему тооочно конец».
- Да, я помню, как тебя напугал этот разорванный на две части чувак, который по всем признакам должен был представиться.
- Вот-вот, - раздалось шуршание, видимо Энрику кто-то позвал, и она отвлеклась от разговора.
- Так, парень раскололся. И в прямом, и переносном смысле этого слова. Не умеешь ты, Рене, работать тонко… - голос монахини-экзекутора приглушённо заметил, что старшая Гортески угробила своего невидаста многим раньше и вообще безрезультатно, но Пекс знала, что сестра привыкла не обращать внимания на такие мелочи.
- Эй, девчушка оказывается - в здании церкви. Похоже, я тоже становлюсь предсказательницей, а, Пекс? - хохотнула Энрика. – Свяжись с «Браво» и передай Лоренцо, что пусть направляется туда, мы его встретим. Все остальные пусть возвращаются к вертолёту. Ни к чему гробить всех.
- Принято. И да, Эн… будь осторожна.
- Как никогда, сестрёнка. Сообщи если что.
Энрика прервала связь.
Пекс, продолжала сидеть на месте, пока Джованти связывался с группой «Браво», и попыталась помассировать себе виски. Но её слабые обожженные пальцы не могли пробиться сквозь слой погребальной ткани. Гортески дотронулась до ткани закрывающей глазницы, и без удивления заметила, что она стала ещё более влажной. Кровь это была или слёзы – неважно.
Ничего. Опять ничего. У Пекс часто возникали озарения касательно кого-нибудь из знакомых ей людей, событий связанных с ними и способов, с помощью которых можно было не дать им произойти. Но никогда касательно её сестры. И это было величайшей радостью её жизни.
В такие моменты она всегда понимала как же это замечательно – чего-нибудь не знать.
***
Как бы ни было больно - нужно продолжать идти вперёд.
- Эмеральд… против… Церковного… Вертолёта… второй… раунд… счёт… 1:1.
Зажать живот, раненый при отчаянной попытке избежать смерти, не обращать внимания на поврежденную левую руку. Сглатывать кровь, подступающую к горлу. Не выходить на открытые места. Не забывать поглядывать наверх и время от времени останавливаться, чтобы перевести дух и прислушаться - не идёт ли кто за тобой.
Сейчас упрямо переставляющая ноги Эмеральд боролась лишь с одним желанием – заползти куда-нибудь и сдохнуть. Однако каждый раз как эта мысль появлялась в её голове, она вспоминала о том, что с ней могло произойти в худшем случае, и приказывала себе не раскисать.
В тот момент когда «Мангуст» открыл огонь, Апостолу нужно было, во что бы то ни стало, избавиться от якоря удерживающего её на месте, иначе при продолжительном обстреле её тело попросту превратилось бы в решето.
Насколько быстро, насколько ей это позволяли её способности, она приказала свободному правому крылу, погрузиться в асфальт, чтобы подрубить кусок покрытия, к которому была прикована Ключом её тень, и одновременно с этим развернула корпус, подставляя под выстрелы левое крыло с всё ещё насаженным на него телом экзекутора. Конечно, чтобы не дать 20-милимитровым снарядам добраться до неё, этого было не достаточно, и пришлось выставить дополнительные барьеры.
Девушке повезло. Барьеры выдержали. Вот только попадания оказались непрямым и энергия снарядов, дошла до её тела, ударяя по животу, словно десяток боевых молотов. Даже сейчас Эмеральд могла поклясться, что слышит, как внутри неё плескается кровь от разорванных мышц и органов. Но это было ещё полбеды.
Из-за того, что она попыталась разрушить церковное заклятее, которое действовало на уровне концепций её магические цепи по всему телу – взбесились. Энергия чуть было не вышла за пределы проводящих её цепей, и Апостола вообще могло парализовать, не сконцентрируйся она том, чтобы перенаправить эту энергию в щиты. Таким образом, она выбрала из двух зол самое меньшее - так как вообще-то она изначально планировала прыгнуть до того как снаряды её настигнут чтобы сымитировать попадание. Если бы она не занялась перераспределением энергии, то вообще замерла бы на месте, и её бы разорвало на кусочки.
Но нет, она получила толчок от попавших в неё снарядов, её внесло в магазин, и она успела прошить здание насквозь до того, как на него обрушился дождь из ракет. При этом она умудрилась сломать себе левую руку, как будто всего остального Эмеральд было мало.
Сложно было сказать, повезло ли ей на самом деле или же всё было наоборот. Тело говорило, что второе. Но вспомнив церковника, который специально подставился под выстрел, зная, что ему его не избежать, после чего встал и продолжил в бой, чтобы в результате – победить, вампирша предпочла считать, что ей действительно повезло, раз уж она смогла выйти живой из столь отчаянной ситуации.
- Всё-таки нужно было хорошенько подумать о путях отхода…
Да, определённо из этого нужно будет извлечь урок. Ведь даже если ей и повезло, то нужно ещё быть в состоянии этим везением воспользоваться. Только так она сможет быть наравне с этими церковными машинами для убийств, и только так сможет их превзойти.
Регенерация шла медленно. Бросив проклинающий взгляд на бледный полумесяц, девушка хотела было высказать ему своё неодобрение, но вместо этого чуть не зашлась кашлем, который пришлось давить.
Нет, так дальше дело не пойдёт. Если она продолжит идти в таком состоянии, то может откинуть коньки просто от чужого чиха. Найдя взглядом подходящий дом (который, к слову, в понимании Эмеральд был ближайшим), вампирша бесцеремонно ввалилась в него, чуть не рухнув прямо на пороге. Дойдя до гостиной комнаты, она в изнеможении рухнула на диван.
Кое-как соединив сломанные кости в левой руке Укреплением, девушка принялась заживлять внутренние органы в брюшной полости, стараясь особо не расходовать запас магической энергии, который таял прямо на глазах.
Да, вокруг неё витало огромное количество маны, но, во-первых, тот объем, который она могла сейчас взять из воздуха, был ограничен её пострадавшими магическими цепями, а во- вторых, - что было более важно – эта мана была заражена проклятьем. Хороший вариант в том случае если ей хочется себя добить, но тогда она точно обрадует эту церковную поганку, а Эмеральд желала исключительно обратного.
Закончив оказывать себе первую магическую помощь, девушка спокойно оценила своё состояние.
Сказать кратко – она была на пределе. Истощение организма было налицо. Страшно было подумать, что бы с ней стало, не отнесись она к ранам, полученным ею на складе со всей серьёзностью – возможно, она бы просто развалилась на части. Да и схватка с церковниками ощутимо подточила её силы - оставшегося запаса едва хватало для того чтобы противостоять усиливающемуся воздействию проклятья, и на материализацию крыльев. И всё. Больше никакого атакующего волшебства, никакой боевой трансформации. Но этого было достаточно. У девушки уже отпало всякое желание играть с вертолётами противника в кошки-мышки, а если на земле церковники могут сражаться, используя лишь свои тела, то чем она хуже?
К тому же, всё что нужно было сделать Эмеральд, так это добраться до церкви проверить наличие в ней Уотерхарта, и затем с ним или без него покинуть Шварцшлайер навсегда.
Касательно Флеймса… Эмеральд подумала над этим пару мгновений и постановила, что оставит его церковникам. Что-что, а в пытках они разбирались намного лучше её.
- Благодарю за гостеприимство, - мрачным голосом произнесла она в пустоту, прежде чем выйти за порог покинутого людьми дома, и устремиться в искусственно поддерживаемую волшебством ночь.
***
Как бы ни было больно - нужно продолжать идти вперёд.
Нижние уровни канализационной системы Шварцшлайера больше напоминали средневековые катакомбы, и если вспомнить о наличии здесь старой церкви, вполне могло случиться так, что впечатление не обманывало. Освещая себе путь тусклым кроваво-красным взглядом, кто-то брёл по этим «катакомбам» по колено в воде, сжимая запястье левой руки, которая была забинтована пропитавшимися кровью бинтами. Красные капли стекали с пальцев, попадая в нечистоты, становясь частью этого поземного мира.
Всякий раз, когда он двигал левой рукой, она отзывалась болью. Он всё хотел выкроить время чтобы сделать новую перевязку, но как-то не получалось - и вот результат. Состояние покрытой некрозом конечности продолжало ухудшаться, даже если он специально расстался с источником раздражения. Хотя до того как он использовал её силу чтобы избежать ударной волны и метнуть во вражеский вертолёт свой мотоцикл, она вроде бы справлялась. Правая рука выглядела заметно лучше, но это не удивляло. То, что дремало внутри неё, не использовалось уже второй день, и человеческая рука, с помощью ресурсов тела, успела заживить все повреждения, нанесённые ей мечом с шипастой гардой, который вырывался из предплечья, словно из ножен.
Монашка могла сколь угодно разглагольствовать о том, насколько вера могла понизить эффект воздействия проклятья, ему она всё равно была не нужна. У него была своя концептуальная защита. Он продержался на ней целые сутки, и то, что он в отличие от девчонки изначально был в худшем состоянии, это доказывало её эффективность. Испепеляющий гнев в его сердце давал энергию для движения, силы для битвы, и побеждал любую боль. Ярость удерживала его тело вместе, вновь сковывала воедино распадающуюся плоть и заставляло сердце биться. И поскольку он был таким экспертом по гневу, он умел его копить и тщательно прятать, кривя губы в бесполезных улыбках и широко распахивая глаза, изображая панику или удивление.
Сейчас он был больше похож на чёрную тень, которая источала ненависть и которая была темнее этой искусственной ночи. Но это никак не было связано с эффектом проклятья.
Таков был истинный облик мужчины, который назвался именем «Флеймс Крил».
Наконец он достиг пункта своего назначения. Поднявшись на уровень выше, где воды было на порядок меньше, он нашёл вход помещение технического обслуживания районной подстанций. На двери висел внушительного вида навесной замок, но тень не обратила на него внимания. Правая рука превратила его в скомканный комок железа, таким образом, открывая дверь.
За дверью находилось небольшое помещение, в котором стояла пара шкафов с инструментами для починки электрооборудования, фонарями, и ещё кое-что, на что тень внимания не обратила. Её больше интересовала монахиня, которая светом фонарика выхватив из тьмы появившуюся в проёме двери фигуру, целилась в него из внушительного самозарядного пистолета.
Неразличимым для человеческого взгляда движением, чёрная тень выхватила у неё из рук оружие и, отвесив женщине оплеуху, отбросила монашку к шкафам с инструментами.
- Не думаете же, вы, что я бы оставил вам его заряженным, а, сестра? – спокойно спросила тень, словно ничего и не произошло. – Могли бы проверить его состояние, раз уж я оставил вас тут надолго.
Говоря это, тень опустила правую руку в подсумок, доставая обойму для вновь обретенного оружия. Пистолет с глушителем был за ненадобностью выброшен в темноту, и место в кобуре заняло уже заряженное оружие церковников.
- Кто знает, кто именно это мог быть, - плохо скрывая неприязнь, ответила женщина, стирая с лица кровь от разбитой губы, и пронзая освещённую светом фонарика фигуру тени взглядом. – Другие могут и не понять, что оружие – разряжено, а по мне вы - пиявки – все на одно лицо.
- Может быть, - согласилась тень. – Но не все бы в подобных обстоятельствах сохранили бы вам жизнь. Подумайте, как уж лучше вам её использовать, раз так получилось что я её спас.
Монахиня ничего не ответила тени. Она лишь продолжала жечь её взглядом, но в нём не были и половины той уверенности, которую тень видела в глазах младшей монашки.
- У меня для вас две хорошие новости, сестра, - продолжила тень. – Ваша девчонка в церкви, и я собираюсь вас к ней доставить. Но взамен вы покажете мне секретный вход в подземный алтарь или как у вас там это называется?
Монахиня попробовала изобразить непонимание, но тень лишь усмехнулась.
- Я слишком хорошо знаю церковников, чтобы быть уверенным в том, что в каждой церкви расположенной на духовной земле секретный проход… в нижнюю церковь, точно. И мне кажется, что туда можно попасть через эти катакомбы. А вы меня к нему отведёте. Но сначала… - правая рука опустилась в другой подсумок и достала оттуда консервную банку и складной швейцарский нож, чтобы затем положить это на полку открытого шкафа, - восстановите силы. Тащить я вас на себе не собираюсь.
Монахиня видно тоже была не в восторге от этой идеи, поэтому положила фонарик так, чтобы он освещал банку, и принялась её открывать.
Тень тем временем сорвала с левой руки бинты, наблюдая за усилившимся кровотечением. Оружие церковников вновь было при нём, и воздействие на омертвевшую конечность усилилось. Бросив взгляд на уже поглощавшую содержимое консервной банки монахиню, тень решила, что у неё появилось время, которое грех будет не использовать с толком, и достала из подсумка свежие бинты.
***
Воздух в церкви был плотный и вязкий, и Уотерхарту казалось, будто он находиться не в обители Господа - но в старом чулане. Возможно, это было хорошим сравнением. Сейчас эта церковь не могла выполнять своего предназначения служить местом отдохновения заблудшим душам – нет, она их создавала. Как и весь остальной Шварцшлайер, здание церкви превратилось в покинутое никому не нужное здание, так что бывшему и ставшему бесполезным священнику здесь было самое место. Уходить не хотелось. Такое ощущение, что если он закроет глаза, то обратиться в камень и станет частью этой часовни…
- От ваших подчинённых всё ещё ничего не слышно?
Не несущий в себе никаких эмоций голос монашки выдернул его из раздумий, и Декстер понял, что едва избежал забвения. Проклятье не могло запятнать его душу и поэтому искало другие лазейки, чтобы уничтожить бывшего экзекутора. Тело уже начало сдавать, как и пульсирующие болью протезированные конечности. Пальцы левой руки сгибались с большим трудом, а большой палец не двигался вообще. Апостол даже встал со скамьи, чтобы проверить, может ли он ещё ходить. И лишь удостоверившись в этом, он ответил на вопрос девочки.
- Нет, и, судя по всему, больше не услышу. Раз уж у отряда зачистки есть поддержка с воздуха, не думаю, что если моим знакомым посчастливится выжить, то они решат вернуться за мной, - он без особого интереса покачал головой. – Ты-то почему ещё здесь? Когда я отрубился, ты могла преспокойно отсюда уйти.
Монашка встала с колен, и в этот раз у неё получилось много лучше.
- Я должна охранять «исказитель». Да и если это отряд зачистки, который прибыл сжечь здесь всё, церковь для меня – самое безопасное место. Как только они сюда прибудут, я введу их в курс дела.
Уотерхарт пристально посмотрел на девочку.
Даже сейчас, когда помощь была близка, а её «тюремщик» ослабел, девочка не выказывала ни намёка на эмоции. Она не радовалась и не пугалась, она просто делала, что считала нужным, или то, что ей сказали считать нужным. Словно машина она говорила что думала, и поступала в соответствии с доктринами Святой Церкви.
- Да, похоже, уровень подготовки у вас качественно повысился. Не назовешь мне своё имя?
Монашка вновь покачала головой.
- Это ни к чему. Я не называла его вам раньше и не собираюсь делать этого сейчас. Воины Господа пришедшие очистить эту землю разберутся как со всеми искажениями, так и с самим «исказителем». Не пытайтесь втереться ко мне в доверие или вызвать жалось. Я вас всё равно уже не спасу. Слишком поздно.
- И не собирался. Просто подумал кое о чём. Скажи, что ты думаешь, сделают с тобой люди из отряда зачистки, когда увидят тебя в обществе Мёртвого Апостола облаченного в сутану католического священника?
- О.
Пару секунд монашка обдумывала слова сказанные Декстером.
- Они меня без промедления убьют, не проверяя - заражена я или нет, - заключила она. – На их месте я бы сделала так.
- Есть большая вероятность, - согласился Декстер. – Поэтому я предлагаю тебе спуститься в нижнюю церковь на время того, как они будут «спасать мою душу». Когда они тебя найдут у тебя будет время сказать им обо всё до того как они до тебя доберутся. Или же оставить записку, если они не будут тебя слушать.
- Но внизу могут быть…
- Мы оба знаем, что там уже никого нет в живых. Эта штука убила их, как пыталась убить меня. На тебя же она похоже никакого эффекта не оказывает.
Монашка вздохнула.
- Обещаете не идти за мной, когда я назову пароль?
Уотерхарт молча кивнул. Какое-то время она изучала бывшего священника подозрительным взглядом, но затем сдалась.
- Хорошо. Я подожду внизу, пока они с вами не закончат. Надеюсь, вы сможете упокоиться в мире.
Сказав это, девочка пошла к двери, ведущие в помещения церкви, не предназначенные для посещения паствы, и краем уха Декстер уловил её шёпот:
- Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва.
Удостоверившись, что монашка вошла в нижнюю церковь, Уотерхарт грустно улыбнулся.
- А уж я то, как надеюсь, - пробормотал он, поворачиваясь к выходу из церкви, дверь, которой в этот момент с жутким скрипом оказалась раскрыта на распашку.
Несколько секунд, Уотерхарт смотрел на троицу церковников, которые пришли сюда, чтобы вновь сделать этот храм обителью Господа и не верил своим глазам. То же самое можно было сказать и о женщине с забинтованной головой, чей единственный глаз немигающим взором смотрел на лицо Уотерхарта.
- Привет, Декс, - после тягостных мгновений тишины тихим голосом сказала Энрика. – Давно не виделись.
|
|
