4. Игра вслепую

С тех пор, как он очнулся, прошла неделя. Почти все раны зажили, но из койки Лейфона по-прежнему не выпускали.

— Привет… Как дела?

Наруки появилась, когда он уже совершенно не знал, что делать со всем временем, которое оказалось в его распоряжении.

— Слишком много свободного времени, — пожаловался он, и Наруки улыбнулась.

Она тоже тогда получила ранения, но не очень серьёзные — они уже зажили.

— Операцию ещё не делали?

Почти все его внешние раны полностью зажили, но травма позвоночника оставалась нетронута. Осколок позвоночника засел в спинном мозге, извлечение требовало осторожности, и ему сказали, что отвечающая за операцию врачебная группа сейчас проводит консилиум. А после начнётся операция. И если она пройдёт успешно, Лейфона без проблем выпишут.

— Поскорее бы.

Мучил не только избыток свободного времени, но и многочисленные осмотры. Он чувствовал себя подопытным кроликом.

— Ну, всё лучше чем неудачная операция, так что терпи.

— Мэй всё переживает?

— Угу… — отвела взгляд Наруки.

— Зря она…

По словам Наруки, Мэй винила себя в ранении Лейфона и сидела в общежитии, не находя в себе сил даже сходить в больницу.

— Мы её хоть в школу вытащили.

— Прости, из-за меня всё.

— Да не из-за тебя, говорила же. Место выбрали мы. Ты просто шёл с нами, верно?

— Но всё началось с моих секретов…

— Лейтон… — жестом остановила его Наруки. — У каждой из нас есть одна или две темы, о которых не очень хочется рассказывать. Не такие, как у тебя, и по совсем иным причинам, но они есть. Я не считаю, что можно за это упрекать.

— Наруки…

— Я была рада. Если ты рассказал нам о таком тяжёлом прошлом, это ведь значит, что ты нам доверяешь?

— Да…

— Этого достаточно. Я просто хочу, чтобы ты дал Мэй время. Она в смятении из-за твоей травмы. Подождёшь?

— Конечно.

— Спасибо.

Они оба смущённо улыбнулись и перевели разговор на тему семнадцатого взвода.

— Дальшена-сэмпай вступила тебе на замену.

— Правда?

— Угу, Шарнид-сэмпай пригласил.

После случившегося в недавнем бою поверить, что Дальшена поможет семнадцатому, было непросто. Наруки, по-видимому, тоже так считала.

— Сама удивляюсь, но спрашивать неловко. Раз командир согласилась, я тоже против не буду.

— Но если они с Шарнидом-сэмпаем помирились, это же хорошо.

— Ну… не знаю.

— А?

— Ладно, надо просто делать, что можем. Тебе надо поскорее выписаться. Иначе получится, что я зря вступала в семнадцатый взвод.

— Наруки, что ты думаешь о моём поступке?

— Тебе разве не всё равно, что думают другие?

— Хм… знаешь…

— Шучу. Да, чувство справедливости подсказывает, что ты неправ. Но это не значит, что тебя надо возненавидеть. Главное, что всё в прошлом. И хотя связь с нынешним Лейтоном, наверное, есть, я в тех событиях не участвовала, так что сказать мне тут нечего.

— Прости, дурацкий вопрос задал.

— Перестань. Вопрос задали мы, а ты до сих пор не слышал моего мнения.

— Угу.

— Лейтон… Ты и правда совершил преступление. Но тебя за него уже судили. Думаю, тебе об этом тяжело говорить, но думаю также, что не стоит настолько переживать. Не пора ли себя простить?

— Простить?

— Когда ты дрался с предводителем наёмников, зашла речь о катане, верно? В бою взводов у тебя было два дайта, и против командира Дина ты использовал дайт типа катаны.

Первым, чему выучился Лейфон, были переданные Делком приёмы Сайхарденов для катаны. Стиль этот никак не предназначался для работы с мечом. И тем не менее, став Обладателем Небесного Клинка, Лейфон выбрал своим оружием не катану, а меч.

— Ты недавно говорил, что не считаешь свой поступок в Грендане плохим? Но наложил на себя внутренний запрет, разве не так? Не из-за преступления, а из-за какого-то чувства вины. Я и подумала, не пора ли себя простить?

Сам он не считал, что подпольные бои — плохо, но воспитавший его военный учитель, Делк, вряд ли допустил бы такое. И если применять стиль для катаны, которому Лейфона обучил Делк, получится, что Лейфон замарает столь оберегаемую Делком честь. Поэтому Лейфон от катаны отказался. Разница между катаной и мечом невелика, но критична, и он смог несколько лет пробыть Обладателем Небесного Клинка лишь благодаря таланту понимать суть чужого кэй-приёма с одного взгляда и помощи стальных нитей, работе с которыми его обучил Линтенс.

— Это всё, что я могу тебе сказать. Что делать дальше, решать тебе, — сказала Наруки и покинула палату.

Простить… Лейфон понимал, что она вовсе не считает это таким лёгким делом — но всё его существо хотело воспротивиться.

Через некоторое время в дверь постучали.

***

Настал день боёв. В криках зрителей чувствовался больший азарт, чем обычно. С учётом предстоящих сегодня боёв почти все взводы успели друг с другом сразиться. Будет решаться, какой взвод займёт первое место. Командир этого взвода получит право выдвинуть свою стратегию в предстоящем военном турнире, но зрителей главным образом интересовало одно — какой взвод сильнее. Сегодня они будут смотреть особенно пристально, до самого конца — ведь сегодняшние бои определят, сохранит первый взвод лидерство или уступит место другому.

— Ну, к нам это не относится, — раздался беззаботный голос Шарнида в раздевалке.

На первенство претендовали первый взвод командующего Ванса, пятый взвод Горнео и четырнадцатый. У каждого из трёх было по одному поражению. Семнадцатый шёл сразу за ними, с двумя поражениями на счету. Сейчас против них первый взвод. Двое других претендентов будут драться друг с другом. И даже в случае победы семнадцатого взвода над первым взводом лидером станет либо пятый, либо четырнадцатый. В случае же поражения первый взвод будет претендовать на лидерство наравне с одним из двух других. Вот и вся разница.

— Руки опускать всё равно нельзя.

— Да, да.

Под сердитым взглядом Нины Шарнид пожал плечами.

— Пусть нам не быть первыми, но мы отдадим все силы… нет, победим!

Да, команда не в лучшей форме… Да, ни победа, ни поражение не принесут первого места… Это всё неважно. Важна сама победа над первым взводом.

Когда-то подруга Лейфона и Наруки приходила брать интервью, и журнал процитировал слова Горнео. Если не победить первый взвод, это будет означать, что со времён поражения Целни ничего не изменилось. Нина тоже так считает. А главное, хочет доказать, что потеря Лейфона не стала невосполнимой. Не зрителям доказать — Лейфону. Она сказала «справимся» и обязана подтвердить сказанное. Показать ему, как все они становятся по-настоящему сильными.

— Да знаю я, — отмахнулся Шарнид, и она, ещё раз наградив его недовольным взглядом, повернулась к Дальшене.

Дальшена неподвижно сидела в углу раздевалки, прикрыв глаза.

— Каков план… командир? — заговорила она, не поворачиваясь.

Все, кроме Фелли, посмотрели на Нину.

— Мы с Наруки выдвинемся с левого фланга, ты жди на правом. Шарнид в паре с Фелли отслеживают снайперские точки. Начнём с этого, — сказала она и сделала паузу, ожидая реакции.

— На этот раз мы в наступлении. Твоё поражение будет концом боя, ты это понимаешь? — спросила, как и предвиделось, Дальшена, указывая на опасность выхода командира вперёд.

Сказать по правде, Нина пока не знала, как её лучше использовать. Командир изучила записи Дальшены в боях, но они позволили лишь оценить её как боевую единицу всего десятого взвода, а не как самостоятельного бойца. Десятый по максимуму использовал её штурмовой потенциал. Но даже если бы Нина сочинила в голове подобную тактику, проработать её в условиях семнадцатого взвода они просто не успевали.

Дальшену, похоже, одолевали те же сомнения.

— За меня не беспокойся.

Лейфон научил Нину приёму «кэй-блок». Он говорил, что этим оборонительным приёмом пользуется гренданский Обладатель Реверс. Вряд ли она применит его так же умело, как Обладатель, но против обычной атаки, считала Нина, она устоит.

— В таком случае, я выдвигаюсь, как только появляется возможность? — спросила Дальшена, открыв глаза и встретившись с ней взглядом.

— Да.

— Есть.

Дальшена снова закрыла глаза и стала дожидаться начала боя.

Харли закончил проверять дайты и подошёл к Нине.

— У Лейфона же сегодня операция. Может, уже закончилась?

— Думаешь? Я в медицине не очень.

По иронии судьбы операцию делали именно в этот день. Извлечение осколка позвоночника из спинного мозга. Всё, что они сумели понять — это что операция сложная.

— Вот бы удачно прошло.

— Да уж.

Бой проиграть нельзя. От зависимости от Лейфона надо избавляться, хотя бы потихоньку… подумала Нина. А для этого надо показать, что они справятся и сами.

— Мы победим, — заверила она, не обращаясь ни к кому конкретно — разве что к самой себе.

***

Лейфон вышел из больницы ещё до начала боя. Сама операция прошла мгновенно. Вопрос заключался только в том, где именно застрял осколок и под каким углом его безопаснее вынимать — и после обсуждения на консилиуме оставалось лишь провести операцию согласно выработанным решениям. К счастью, осколок вошёл так, что для его извлечения нескольких операций не требовалось, и всё удалось сделать за один раз. Разрез на спине зашили и наложили компресс, пропитанный клеточным восстановителем. Оставалась ноющая боль, но если пустить способствующую заживлению внутреннюю кэй, разрез, скорее всего, затянется в течение дня. Нить будет растворяться по мере заживления и исчезнет, избавляя от необходимости снимать шов.

Но организм его ослаблен, тут ничего не поделаешь. Лейфон, конечно же, не в идеальной форме.

Неспешно проверяя своё физическое состояние, он шёл к ближайшей от больницы трамвайной остановке. Людей в округе было немного, в том числе и из-за сегодняшнего боя взводов. На остановке Лейфон посмотрел на часы, и сразу пришёл трамвай.

— А…

Трамвай плавно остановился. Передняя часть проплыла мимо Лейфона, и внутри, над ступеньками, стояла Мэйшэн с раскрытым от удивления ртом.

Отступать было поздно, и он вошёл в трамвай. Мэйшэн так и стояла у ступеней, сжимая в руках букет. Электроника пикнула, поторапливая с решением, и девушка растерянно отступила от входа. Двери закрылись, трамвай поехал.

— Мэй. Добрый день.

— Лейтон… как? — ошеломлённо спросила она у неловко улыбающегося Лейфона.

— Вот, разрешили сегодня выписаться.

— А? Но… ведь сегодня операция…

— Угу, провели.

— А? Но, операция же?

— Угу. Невероятно быстро. Сам удивлён.

В вагоне кроме них никого не было. Они сидели рядом. В окне напротив мелькал пейзаж. Они молча наблюдали.

Мэйшэн положила между ними цветы. Букет бледных оттенков. В больнице Лейфону приносили разные цветы. У Нины букет был тёмного цвета. У Фелли — мягкие оттенки, у Наруки и Мэйшэн — нежные. Лейфон подумал, что букет Мэйшэн похож на неё саму.

— Прости… за случившееся, — заговорила она, вздохнув, когда они оба смотрели на цветы.

— Не переживай. Это несчастный случай. И уж никак не твоя вина.

— Угу…

— Главное, что ты не пострадала.

— Не стоит… обо мне.

— Как не стоит…

— Ты же… меня защитил, — перебила она. Она вцепилась руками в юбку, собираясь с силами, чтобы что-то сказать. — И не только тогда… Ещё раньше, когда напали гряземонстры, ты же нас защитил.

— Что…

Речь, скорее всего, шла о нападении личинок.

— Накки рассказала про тот бой. Было что-то вроде секретного оружия, но подробностей президент не раскрывает, и она сказала, что тут что-то не так. А тебя нигде не было, и это странно.

— Угу…

— На самом деле… об этом тоже Накки сказала.

Мэйшэн, ссутулившись, напряжённо смотрела в пол.

— Не понимаю… Ты сказал, что был одним из этих невероятных Обладателей Небесного Клинка, но я не понимаю. Я знаю, что военные невероятны, но не понимаю, как можно быть ещё выше. Понимаю, что ты сделал нечто плохое, и тебя изгнали из Грендана… — она остановилась и замолчала.

Она из гражданских. Лейфон понимал, что звание «Обладатель» в ходу исключительно в Грендане, и объяснения тут не помогут. К тому же сам он во всех прошедших боях по полной не выкладывался. Старался вести бой на уровне, чуть превосходящем силу студента. Большую силу, если не считать десятого взвода, ему довелось применить разве что против Горнео. Но эту разницу вряд ли углядел хоть кто-то, не говоря уж о Мэйшэн. И вряд ли она понимает, каково военным сражаться не в боях взводов, а против гряземонстров. Вряд ли такое можно понять, когда сидишь в убежище, а не наблюдаешь за ходом боя на экране.

Да, вот оно что… Лейфон ещё глубже прочувствовал смысл слов королевы. Вот чего они не должны понять. Людям надо внушать, что против гряземонстров используется та же сила, что и в боях друг с другом. Истинная сила Обладателей слишком велика для понимания гражданских. Поэтому Мэйшэн не может поверить Наруки, сказавшей, что личинок, возможно, одолел Лейфон.

— Да, защитил, — кивнул он.

— Правда? — недоверчиво спросила Мэйшэн, по-прежнему глядя в пол.

— Трудно поверить?

— Да…

— Но это так. Впрочем, можешь не верить, ничего страшного.

— По…чему?

— Потому что я не могу предъявить доказательств.

Возможно, он однажды предъявит их Наруки. Она военный и признает возможности военного. Быть может, в один прекрасный день Целни снова столкнётся с гряземонстрами, и быть может, Лейфон будет сражаться неподалёку. Но он сомневался, что такой случай представится Мэйшэн. При нападении гряземонстров гражданские бегут в укрытие.

— А верить… нельзя?

— Что?

— Я хочу верить, — произнесла она, не поднимая взгляда, и на этот раз дара речи лишился Лейфон.

Он ожидал такого ответа, но не ожидал чувств, которые ответ всколыхнёт. Лейфон надеялся на доверие, но и боялся, что всё будет не так просто. Был бы человек посторонний, Лейфон бы так не волновался. Было бы без разницы — поверит, не поверит.

— С-спасибо.

— Я всё вспоминаю то, что ты рассказал. Ты ведь о многом думал, прежде чем решить, что по-другому нельзя, да?

— Угу…

— Меня там не было, и те, кто говорил о тебе плохо… Я хочу на них разозлиться, и мне жаль… но я не могу по-настоящему понять их, и если что-то сказала бы им, то, наверное, оказалась бы неправа…

Он заметил, что плечи Мэйшэн тряслись. На юбку, расплываясь тёмными пятнами, что-то капало. Плачет, понял Лейфон.

— Мэй…

— Ты же… старался, — прошептала она сквозь слёзы. — Так старался… а они не поняли… Это слишком.

Она говорила о детях из приюта. Лейфон тут же захотел сказать что-нибудь в их оправдание. Захотел, но прикусил язык. Не от обиды. Ему казалось, что он не имеет права даже оправдывать их. Лучше бы была обида.

Он сам не так давно сказал Горнео. Что заслужил ненависть. У Лейфона могли быть какие угодно обстоятельства, но Горнео они не касаются. Лейфон искалечил важного для Горнео человека, Гахарда, и тем самым заслужил ненависть. А права остановить Горнео — не заслужил. То же можно сказать и о детях из приюта. Поэтому…

— Спасибо, — искренне сказал Лейфон плачущей за него Мэйшэн.

***

Тудум, тудум — стучал пульс. Что это — льющийся по трубам сжиженный серний? Нет, не он, тихо поправил кто-то внутри Целни. Источник пульса не там.

Для начала… у электронного духа по имени Целни вообще нет человеческих органов чувств. Людская нервная система слишком чувствительна для управления огромным городом, который является её истинным телом. Человек не справился бы, ведь простой ремонт дороги отозвался бы в нём адской болью. Поэтому город таких ощущений не знал.

Но тогда что это? В вопросе уже содержался ответ. То, что можно назвать слухом, действует лишь в крайне ограниченном пространстве внутри комплекса управления. Где же ещё? Здесь. Здесь же, в ядре центрального механизма, оно само. Существо, необходимое для управления всей мощью города. Электронный дух в облике девочки — обладатель этих мыслей. Наблюдение за всем городом и управление тем, что считается её собственным телом. Обычно она чётко знала, где заканчивается одно и начинается другое, но сейчас незнакомое ощущение смутило Целни. Так что же она — слышит? Но чувство напоминало и осязание. Казалось, что-то пульсирует, покачивая её саму, и от этого становилось труднее сделать вывод.

Что за чувство? В поисках его источника она провела самодиагностику, но результаты лишь сообщили, что проблем не найдено. И всё же Целни казалось, что что-то не так.

Пытаясь понять, что же не так, она, сама того не замечая, смотрела в одну точку. Сквозь обшивку центрального механизма, за пределы внешних стенок города, далеко во внешний мир, на большую землю. Надо туда… Целни подстёгивало чувство, похожее на нетерпеливость.

***

— Твоё упрямство начинает надоедать, — холодно произнёс Кирик, и Лейфон виновато склонил голову.

Молодой человек в кресле-каталке хмуро фыркнул, что не очень сочеталось с его изящной внешностью.

— Я сделал его для тебя. Ты слишком глуп, раз отказываешься.

Они оба смотрели на лежащие на столе дайты. Необычайно большой дайт, а на особом кожаном ремне рядом — дайт-стики. Адамантовый дайт и его проводники. Соединение проводников в том или ином порядке давало определённые свойства и форму адамантовому дайту — плоду исследований Кирика на алхимическом факультете школы.

— Сейчас он может превращаться в меч, нити, копьё, нагинату [1], лук и шест. У меча несколько вариантов. Я исключил катану, как ты просил.

— Хорошо.

— Эх ты…

Лейфон, облачённый в снаряжение для боя вне города, молча слушал объяснения Кирика.

Перед этим Лейфон заскочил в общежитие — где переоделся и закончил приготовления — и теперь стоял у ворот Целни в нижней части города.

Он здесь уже третий раз. Первый раз был перед битвой со старой особью. Второй раз — в экспедиции к разрушенному городу. Первый раз в одиночку, второй — в совместной операции семнадцатого и пятого взводов. Третий раз…

— Оо, интересная у тебя штука, ага.

Наглец стоял прямо за спиной, и Лейфон нахмурился.

— Секретно. Отвали.

— Уу…

Хаиа — это он стоял сзади — отступил, не столько послушавшись Лейфона, сколько из-за взгляда сидевшего напротив Кирика.

Позади Хаиа стояли в ряд лэндроллеры, а неподалёку поджидало около десятка военных. Все они подчинялись Хаиа — военные из числа Салинванских Наёмников.

За день до операции палату Лейфона посетил Кариан.

— Тут такое дело, с городом что-то не так, — признался он после того, как отдал подарки, и они обменялись любезностями.

— Не так?

— Есть информация от Наёмников…

Его слова напомнили о Хаиа, и Лейфон насупился. После того боя Хаиа отправили в больницу, но сейчас он, скорее всего, уже полностью выздоровел. Однако новостей о том, что он покинул Целни, Лейфон так и не дождался.

— Ну, не надо на меня так смотреть. Они ещё могут пригодиться.

— Каким… образом?

— Их сила может понадобиться против гряземонстров. Да и от Свергнутого нас могут избавить только они. Но продемонстрированные ими ранее методы, конечно же, исключены.

Лейфон сомневался, что найдётся метод, который устроит всех, но с первой причиной готов был отчасти согласиться. Он видел бой с личинками и знал, что у местных студентов-военных почти нет опыта боя с гряземонстрами. В Грендане они могли бы наблюдать, но здесь даже такой возможности не было. Всё-таки любой город можно назвать мирным по сравнению с Гренданом.

— Так значит…

— Да. Они тут… Их психокинетик обнаружил гряземонстров. По курсу города.

— По курсу? — удивлённо переспросил Лейфон.

Если гряземонстры так близко, что их смог обнаружить психокинетик, город уже должен был начать манёвр уклонения.

— Это-то и странно. Я сперва усомнился. Конечно, усомнился и почувствовавший их психокинетик. Поэтому не сообщил Хаиа-куну сразу, а несколько дней наблюдал.

Кариан на секунду прервался. Глаза под очками сверкнули.

— Но город не изменил курса. Он по-прежнему движется в ту же сторону, и там по-прежнему сидят гряземонстры.

— Фелли… ваша сестра подтвердила?

— Там немалое расстояние. В такой ситуации быстрее отправить беспилотник, чем терминалы. Вчера получили результаты.

Он вытащил из портфеля конверт и передал Лейфону. Тот стал изучать содержимое. Ему было не впервой. Внутри, как и ожидалось, лежал снимок не особо высокого качества, на котором отображалась бескрайняя пустошь, раскинувшаяся за пределами города.

А посреди пустоши красовалось множество отлично знакомых Лейфону существ. Дремлющие гряземонстры.

— А, кстати, — заговорил Хаиа, когда Кирик закончил объяснения и Лейфон повесил на пояс адамантовый дайт с картриджами. — Надо вас познакомить, ага.

Хаиа пальцем поманил к себе одного из подчинённых, стоявших около лэндроллеров.

— Наша поддержка, психокинетик, ага.

За спиной Хаиа встал высокий мужчина странного вида. Он был с ног до головы закутан в плащ. Лицо под капюшоном скрывала жёсткая маска, на руках были кожаные перчатки. Часть шеи, не закрытая маской, была прикрыта тканью, словно чтобы не оставить открытым ни единого участка кожи.

Это он… Психокинетик, который почувствовал гряземонстров. Почувствовал раньше всех, на расстоянии, на котором обнаружить что-то мог только беспилотник… То есть он, возможно, обладает ещё более мощным психокинезом, чем Фелли.

— Фермаус. Его голосовые связки не работают, поэтому без канала связи он общаться не может, ага.

— Рад знакомству, — раздался над их головами бесполый механический голос.

Там висел психокинетический терминал.

— Он не только талантливый психокинетик, но и обладает уникальной способностью, ага. Этим и объясняется его наряд.

— Уникальной способностью?

Было странно видеть, как Хаиа готовится взять и раскрыть свои карты, но Лейфон решил выслушать.

— Он знает запах гряземонстров, ага, — с заговорщицким видом прошептал Хаиа.

— Запах?

Что он несёт, подумал Лейфон. Если выйти за пределы воздушного поля, запахов различить не успеешь. Всё, что почувствует твой организм — жжение загрязнителей. Обоняние будет парализовано в мгновение ока.

— Вы, наверное, не верите, но я различаю запахи, — произнёс механический голос Фермауса. — Вольфштайн… вы уничтожили множество гряземонстров. Я знаю, потому что на вас до сих пор их запах. Кто-нибудь другой вряд ли узнал бы, а я знаю. Вы уничтожили больше гряземонстров, чем любой здесь присутствующий. Для меня честь сопровождать вас на поле боя.

— Знаете… я этим титулом больше не…

— Понимаю. Простите, господин Лейфон, — вежливо кивнул он, и в его словах чувствовались не фальшь или сарказм, а искреннее почтение.

— Но-но. Незачем к нему подлизываться, он меня недавно в больницу отправил, ага.

— Ты сам виноват. У нас с первого поколения считается, что цель оправдывает средства, но в тот раз совершенно не было нужды провоцировать Вольфштайна… простите, господина Лейфона. Тебе следовало чётко разъяснить, чем опасен Свергнутый, и попытаться объединить усилия, а ты вместо этого сделал их врагами — будь Рюхо жив, он назвал бы тебя глупцом.

— Не упоминай отца, ага.

— Нет, вынужден упомянуть.

Хаиа разговор, видимо, надоел. Наёмники за его спиной весело рассмеялись. Лейфон смотрел на них со смешанными чувствами.

— Впрочем, не стоит больше о прошлом.

— Нет, прошу меня простить, ага.

Утомлённый лекцией, зачитанной ему протяжным механическим голосом, Хаиа опустился прямо на пол.

— Лучше я расскажу о себе, — сказал Фермаус и повернулся к Лейфону. — У меня действительно особое чутьё на гряземонстров. Запах доносят характерные потоки, образующиеся при втягивании загрязнителей. Вне городов почти всюду бушуют ветры, причиной чему является движение загрязнителей под влиянием гряземонстров.

— А, ээ… — только и смог произнести Лейфон, потрясённый мыслью о манипулирующих атмосферой гряземонстрах.

— Обоняние позволяет мне чуять распространяемые этими потоками полинявшие частицы гряземонстров.

— Но ведь…

Сказанное по-прежнему не могло его убедить. Разум не мог вместить идею того, что гряземонстры управляют атмосферой. Это невероятно, слишком масштабно для понимания. Беда в том, что звучит всё это недостоверно. А главный вопрос, сообразил вдруг Лейфон…

— Да, конечно. Чтобы учуять гряземонстров, надо выйти за пределы воздушного поля.

— Да.

Фермаус стал медленно поднимать правую руку.

— Человек не может долго подвергаться воздействию загрязнителей, — продолжал он. — Тело начинает гореть, гнить, разрушаться. Такая боль нестерпима и для меня. При неоднократном же воздействии вряд ли спасёт даже восстановительная операция…

Правая рука взяла нижний край маски.

— Но есть во мне и ещё одна аномалия. Или, возможно, иммунитет. У меня выработался особый обмен веществ, который позволяет выжить среди загрязнителей. Быть может однажды люди, исследовав моё тело — или же иным способом — сумеют преодолеть плен загрязнения.

Фермаус снял маску. Лейфон услышал, как выдохнул Кирик за его спиной. Да и сам Лейфон окаменел, не в силах исторгнуть ни звука из открытого рта.

— Но возможно, ради этого придётся стать такими, как я.

Чёрная, словно покрытая сажей кожа с красными жилками. Нос, казалось, отвалился, и на его месте красовались лишь два отверстия, отсутствовали веки — грязно-белые глазные яблоки были оголены. Между сухих потрескавшихся губ виднелись странно контрастирующие с ними белые зубы.

Таково лицо человека, который подвергался воздействию загрязнителей слишком долго для восстановительной операции — и остался жив.

— Прошу верить моим чувствам. Им доверяет даже Её Величество.

Фермаус снова надел маску и отвесил Лейфону глубокий поклон.

***

Над боевой площадкой взвыла сирена.

Если не считать психокинетиков, по факту на площадке двигались четыре бойца семнадцатого взвода против шести из первого, и по численности, казалось, преимущество на стороне последних, — но кого-то должны были оставить в обороне перед базой, поэтому можно считать, что численного перевеса почти нет. На деле разведка Фелли показала, что перед базой ждут двое.

Команда Нины двинулась по стартовой сирене. Она шла на левом фланге, Наруки следовала позади.

Сейчас семнадцатый в нападении. Если вышибут Нину, командира, они сразу потерпят поражение. Она полагала, что если выставить напоказ эту уязвимость, атака сосредоточится на них, и не ошиблась — часть людей первый взвод выставил против неё. Был среди них и сам Ванс.

— Рискуешь… — произнёс он, преграждая путь своим огромным телом.

Он крутил свой длинный шест, поднимая шторм кэй. Бойцы поддерживали Ванса с флангов, полностью блокируя продвижение.

— Рискую или нет — скажете после! — крикнула Нина, парируя опустившийся на неё шест железным хлыстом.

Удар был силён, загудевшие ноги взрыли землю. Она отбросила шест кэй-взрывом и метнулась прямо к Вансу. По её расчётам, эффективность оружия типа шеста резко снижается в сверхближнем бою.

Словно разгадав намерения Нины, бойцы с флангов бросились ей наперерез. Из-за её спины Наруки метнула торинаву и попала в правого. Верёвка намоталась на меч, сковывая движения.

И всё же, одна против двоих… Преимущество по-прежнему не на стороне Нины. Даже один Ванс сильнее. Он гораздо опытнее — он на последнем курсе, успел повидать в Целни много боёв, как среди взводов, так и турнирных.

Но первый взвод пристально наблюдает за боем Нины и Ванса, и если противник всеми силами попытается решить его исход, ожидающей своего шанса Дальшене будет легче продвигаться. И Нина без колебаний атаковала Ванса хлыстом.

В арсенале Ванса были не только мощные размашистые удары наподобие того, которым он начал бой — он встал в стойку, выставляющую лишь малую часть его здоровой фигуры, и стал принимать удары Нины, короткими движениями перекрывая даже немногие открытые места, не оставляя просвета.

Как только Ванс отбил лобовую атаку, зашедший со спины боец нанёс удар. Нина пригнулась, левым хлыстом отклонила клинок — позволяя ему проскользнуть вперёд — и выпрямилась. Потерявший равновесие боец упал ей на плечо, и она бросила противника в Ванса.

— Аа!

Ванс уклонился от летящего в него тела и сократил дистанцию. Нина выпустила внешнюю кэй так, чтобы отдача бросила её назад. Ванс надвигался, не обращая внимания на поражённого кэй-взрывом бойца. Здоровяк рассекал воздух, занося шест для колющего удара. Нина же находилась в полёте, и, хотя она сгруппировалась, опоры у неё не было.

На секунду показалось, что Ванс уменьшился. Это он, приближаясь, оттянул шест. А в следующее мгновение шест неуловимым движением метнулся вперёд. Он пробил блок из двух хлыстов, который попыталась поставить Нина, и с силой ударил её в грудь.

Нину отшвырнуло.

— Командир!

Она исчезла из поля зрения Наруки, и та на секунду отвлеклась. Впрочем, не настолько, чтобы не обратить внимания на поведение верёвки. Противник не преминул воспользоваться секундным ослаблением торинавы. Когда Наруки повернулась обратно, она увидела освободившегося бойца взвода совсем рядом.

— Чт…

— Не зевай, новенькая!

— Аа!

Удар сотряс всё её тело и швырнул Наруки на землю. Она хотела подняться, но тело отказывалось двигаться, словно во сне. Пока она боролась с собой, был оглашён вердикт, и дальнейшие попытки стали бесполезны.

Все ждали такого же вердикта в отношении Нины. Но не дождались.

— Нн!

Там, куда она упала, поднялось облако пыли. Влажные частицы земли тут же снова упали. Но еще прежде, чем эта завеса осела, из неё вылетела тень.

Внутренняя кэй, кэй-блок. Этому приёму её научил Лейфон, с его помощью Нина смогла принять удар Ванса. Она всем телом обрушилась на командующего, инстинктивно занявшего оборонительную стойку. Он сдержал удар верхним блоком, но прежде, чем Ванс успел контратаковать, Нина, используя блок как точку опоры, перелетела через голову Ванса и прыгнула на бойца, который вышиб Наруки. Такая атака стала для того полной неожиданностью, и Нина вышибла бойца одним ударом. Далее она, не останавливаясь, добила другого бойца, который перед этим получил заряд внешней кэй. Его объявили неспособным продолжать бой. По площадке прокатился возбуждённый гул зрителей.

— Бой не закончен.

— Ты стала сильной…

Ванс взял шест наизготовку, не выказывая признаков беспокойства. Нина медленно перемещалась, меняя положение хлыстов.

— Это тот парень на тебя повлиял?

— Не в моих правилах перекладывать всё на чужие плечи, — заявила она, и губы Ванса чуть дрогнули.

— Понятно. Быть может, кое-чьи расчёты ведут пока в правильном направлении.

Кариан знал о прошлом Лейфона. Он должен был поступить на общие науки, но Кариан перевёл его на военный факультет и отправил к Нине, которой не хватало людей во взводе. Можно даже сказать, что по-настоящему семнадцатый взвод возник тогда, когда план Кариана сошёлся с её решимостью.

— Я благодарна президенту. Но дальше я иду своим путём.

— Хороший ответ.

Ванс подстраивал свою кэй под кэй Нины.

— Я предложил бы ещё потанцевать… но увы, — заключил он с сожалением в голосе. — Всё кончено.

В ту же секунду перед базой первого взвода что-то произошло. Всё вокруг залил ослепительный свет, а зрители захлебнулись в восторженном рёве. Нина насторожилась.

— Обстановка?! — крикнула она, на секунду забыв о стоявшем перед ней Вансе.

— Психокинетические заряды в земле, — донёсся ответ Фелли из психокинетического терминала, и в голосе едва чувствовалась злость. — Вышибли.

Выбор времени Нина оставила за Дальшеной. Когда она двинулась? Крики зрителей могли стать для неё сигналом. Если так, время взрыва сходится. То есть…

— Удар нанесли, когда она ослепла.

Фелли продолжала объяснять, как именно рухнул план Нины. Вряд ли Дальшену могла вышибить сила самих зарядов. Но в большом объёме, неожиданный свет и шум… Да, с таким количеством зарядов чёткого зрения не сохранишь.

Но ещё… не конец!

— Теперь я сдерживаю тебя здесь, а там разбираются с Шарнидом и сестрой президента. А пока потанцуем.

Дальшена и Наруки вышиблены, действовать может только Нина. У Фелли немалый боевой потенциал, но о нём бессмысленно говорить, когда против неё несколько военных сразу.

— Ты проиграла, Нина Анток.

Победа ещё возможна! Так она мысленно повторяла себе, но это не придало силы сжимающим хлысты рукам. Ванс с занесённым шестом казался ещё больше, чем на самом деле.

Зрение Дальшены вернулось, и теперь она так смотрела на Нину, что та невольно отвела взгляд. Раздевалку охватила атмосфера кипящей ярости.

Не было сказано ни слова, но в комнате, казалось, что-то взорвалось. Это ощущение воплотилось в реальном грохоте. Один из стоявших вдоль стены шкафчиков сложился пополам и упал на пол.

— Успокойся, Шена, — устало сказал Шарнид, прислонившись к стене возле двери.

— Успокоиться?

Дальшена — это она изуродовала шкафчик — медленно повернулась и уставилась на Шарнида.

— У меня… в жизни ещё не было такого идиотского боя.

Она обвела присутствующих взглядом, задыхаясь от ярости настолько, что не могла даже повысить голоса.

В конечном счёте поединок Нины с Вансом остался без продолжения. Она успела увидеть, как Ванс бросается в атаку — а в следующий миг её подстрелили. Слова о людях, отправленных против оставшихся членов взвода, оказались блефом. В результате Нина поддалась давлению командующего и перестала смотреть по сторонам. А после она могла только лежать на площадке и оцепенело слушать финальную сирену.

— Блин!

Дальшена уничтожила ещё шкафчик.

— Перестань.

— Но я…

— Сама ведь не следила за обстановкой, полагаясь на окружающих? — нахмурился Шарнид в ответ на её злобный взгляд. — Раньше ты смотрела только вперёд, теперь так нельзя.

От этих слов лицо Дальшены дёрнулось. Она открыла рот. Казалось, что она сейчас накричит в ответ, но Дальшена, так ничего и не сказав, закрыла рот и задумалась. Затем прорычала что-то нечленораздельное, пересекла раздевалку и ушла. Звук хлопнувшей двери некоторое время эхом отдавался в помещении.

— А вообще я сказал бы, мы способны на большее.

Слова Шарнида, сказанные словно для того, чтобы рассеять то эхо, звучали как попытка утешения.

— Каким образом? — фыркнула Нина. — Бой ведь и правда вышел идиотский.

— Ну да, есть такое. План господина Ванса сработал на славу. Он со знанием дела ударил по слабости Шены, которую вычислил очень точно. Отлично заложили заряды, правда, Фелли-тян?

В ответ Фелли, выглядевшая напряжённее обычного, кивнула.

— Скорее всего, заряды зарыли в том районе ещё перед боем и отключили связь с ними. Иначе я засекла бы психокинетические потоки. А потом взорвали заряды коротким импульсом. Приём, не нужный в борьбе с гряземонстрами, но работающий против людей. Надо взять на вооружение.

Она добавила, что в следующий раз не допустит подобного — видимо, тоже испытывала досаду.

— Понятно… Вот, как-то так. А что касается Нины, то Лейфон, кажется, научил тебя приёму — но он же не спасает от всего на свете? В первом взводе не дураки. Согласна?

— Но ведь…

Нина не могла смириться. Когда она поняла, что Лейфон ранен и не сможет участвовать в бою, в глазах у неё потемнело. И этого Нина себе простить не могла. Она не хотела признать, что ни на что не способна без Лейфона. Хотела победить. Сейчас, именно сейчас, она не хочет обойтись словами «хороший был бой». Ей теперь мало «хорошего боя». Разве может она сказать такое ждущему в палате Лейфону?

Нина была сломлена, и никто не решился ей что-либо сказать.

Тишину нарушил негромкий стук. Нина не двинулась с места. Шарнид вздохнул, подошёл и открыл дверь.

— Мэй? — промолвила Наруки, которая всё это время молча сидела на скамейке.

За порогом стояла испуганная Мэйшэн.

— Привеет! — весело крикнула Мифи из-за её спины и помахала рукой, не чувствуя царившего вокруг уныния.

Примечания

1. Нагината (яп.) — оружие с очень длинной рукоятью и изогнутым односторонним клинком на конце.