4. Смятение

Сирена взвыла над Целни. Сближение обнаружили рано утром.

Город. Осмотр поднятого флага сразу подтвердил, что это школьный город Фальнир.

— Опять…

Известие застало Кариана за чашкой утреннего чая в гостиной его квартиры. Выпить полную чашку не успевшего остыть чая — одно из немногих удовольствий, которые Кариан мог себе позволить, но когда его прервали, настроение не испортилось. Тут же было объявлено чрезвычайное положение, отдан приказ о сборе военных и эвакуации гражданских в убежище.

То слово Кариан прошептал, когда узнал название школьного города. Президент держал в голове результаты последних пяти военных турниров и названия городов-соперников. Что же касается как последнего, Маиаса, так и Фальнира…

— Ни разу не сражались…

Это странно. Районы перемещения региосов не сильно расходились с районами расположения их серниевых шахт. Известная жителям городов истина. В данном случае в распоряжении Целни находилась одна шахта. Логично предположить, что им попадётся не какой-то новый город, с которым прежде боёв не велось, а тот, с которым уже сталкивались. Но первым встретился Маиас. Новый противник. Существовала вероятность, что по итогам турниров предыдущего периода районы перемещения школьных городов резко поменялись — так и посчитали. Ещё есть вариант, что Целни по окончании своего безумства взял курс на прежний район и по пути встретил Маиас. Фальнир тоже мог оказаться на пути.

— Так ли это?

Но выглядело неубедительно. Вряд ли путешествие затянулось настолько, что такое произошло дважды. Да, в этот раз они вошли в летний пояс позже обычного, но ненамного — в пределах статистической погрешности.

Фактов нет. Всё можно списать на совпадение. Но допустимо ли такое списывать? Как должен отнестись к такой аномалии президент школьного совета Целни — высшее должностное лицо?

— Ладно, сначала текущие проблемы.

В заботах о грядущем нельзя забывать день сегодняшний. Мысли пошли в другое русло, и Кариан ушёл в здание школьного совета, оставив сестру — она напрочь оказывалась куда-либо спешить.

***

Незадолго до этого Нина встретила Лейфона в коридоре общежития. К счастью, когда раздался звонок, она уже проснулась. Лейфон извинился перед удивлённой Ниной за вчерашнее. И попросил дайт из комнаты Лирин.

Нина просьбу выполнила. Неловко вторгаться в чужую комнату, но Лирин ведь разрешила. Нина быстро нашла то, что искала. Она уже видела коробочку, хоть и ночью — не спутаешь. Тем более что та лежала прямо на столе.

Взяв её в руки, Лейфон тут же снял ткань, открыл коробочку и вынул дайт. Железный дайт, на рукоять намотан темляк[1].

— И это…

— Да. Свидетельство полного овладения школой Сайхарденов.

Нежно коснувшись темляка, Лейфон вышел во двор и восстановил дайт.

Красота катаны завораживала. Клинок длиной с руку Лейфона, широкий на всём протяжении — лишь острие немного выступает. Волнистая линия закалки, язычок пламени на острие. Лезвие засверкало в лучах восходящего солнца. Да так ярко, что Нина прищурилась.

— Невероятно, — выпалила она, ослеплённая блеском катаны.

— Её очень серьёзно настраивали. Полгода к техникам ходили, чтобы такую форму придать.

— Правда?

— Да, — кивнул Лейфон, отошёл чуть подальше от Нины и встал в стойку.

Он занёс оружие над головой и произвёл удар. Затем, видимо, что-то прочувствовав, вышел из стойки и забормотал, разглядывая клинок:

— Возможно, стоит утяжелить. Клинок немного… длинноват, можно переделать сапфир в вакидзаси[2] для резерва — если клинок уплотнить, должно хватить на стальные нити. Этими настройками перепрошить лёгкий адамантовый дайт, а в адамантовом…

Похоже, он собрался все свои дайты превратить в катаны.

— А этим работать не будешь? — в замешательстве указала Нина на железный дайт.

Катана была прекрасна, и Лейфон не проявлял недовольства — но и не восторгался.

— Я, конечно, поиграю с его настройками. Но сапфир и платина мне ближе, чем железный дайт. Когда я им владел, ещё не мог толком выполнять кэй-приёмы и решил сосредоточиться на режущих свойствах.

— П-правда?

— Ага, к тому же у неё размер под меня десятилетнего, — пояснил он, к изумлению Нины.

— Да ладно? Мне казалось, она тебе и сейчас впору?

— Я с детства махал большой катаной. Сказать по правде, из-за несколько избыточного веса адамантового дайта мне с ним легче работать. А лёгкий адамантовый в этом смысле идеален, — рассказывал Лейфон недоумевающей Нине. — Конечно, я могу свободно работать и прямо с таким. Но если будет старая особь, плохой кэй-поток создаст проблемы, да и удары пойдут с погрешностями.

Пока он объяснял, зазвучала сирена.

— Срочный сбор? Город на подходе?

— Похоже на то. Как на учениях, — заметил Лейфон и посмотрел сначала на небо, потом на ногу города.

В раскинувшемся по ту сторону ландшафте города видно не было. И тем не менее, он явно приближался.

— Надо быстро готовиться.

— Я к Харли-сэмпаю. Надо настроить дайты.

— А, да.

— Я пошёл.

Нина провожала растерянным взглядом бодро умчавшегося Лейфона.

— Он изменился.

Разительно изменился. Прежде безвольно плывший по течению военной жизни, он стал активно действовать. Это повод для радости. Внезапная перемена удивляет, но факт радостен и для Нины, и для Целни. И всё же полного удовлетворения не было.

— Похоже, они с Лирин обо всём поговорили.

Вот, скорее всего, в чём дело. К искренней радости примешивалась досада, что не справилась сама. Лейфон потерпел неудачу в Грендане, а здесь, в Целни, ему не сумели помочь. Нет, не так. Нина не сумела. Неужели без Лирин это невозможно? Неужели такое не по силам Нине? Сказать было нечего, и она беззвучно мотнула головой. Словно пыталась стряхнуть давно засевшую в ней мысль.

Сияло утреннее солнце, острые лучи пронзали фильтрующее поле. Похоже, день будет жаркий.

***

Лейфон бежал, слушая вой сирены.

Легко. Как легко. Движение рук и ног, голова, туловище — всё лёгкое. Во всём теле бурлила энергия, вид раскинувшегося перед ним утреннего города казался ярче обычного.

Лейфон знал, почему. Из-за завёрнутой в ткань деревянной коробочки в правой руке.

Он бежал. Бежал по безлюдным улицам.

Но не только поэтому. Нечто, таившееся в глубоких закоулках души и отказывавшееся исчезать, обрело, наконец, чёткую форму.

Он знал с детства.

Нескольких детей их возраста усыновили, но Лейфон и Лирин всегда росли в приюте. Ушедшие дети, как правило, больше не появлялись. Повзрослев, Лейфон узнал, что такова договорённость с приёмными родителями. Говорят, это делалось, чтобы дети не стали жалеть. Но Делк вышедших детей не бросал. На самом деле случалось, что из-за проблем детей возвращали, и тогда он бился с родителями до последнего.

Но в детстве Лейфон с Лирин этого не знали. Тревожное чувство не преследовало всегда, возникало лишь в такие дни — что они так и останутся здесь. Тоскливо смотреть, как одного, потом другого забирают приёмные родители, а самим оставаться. В такие дни Лейфон и Лирин всегда держались за руки. Лирин, обычно бодрая, падала духом. Держать её вспотевшую ладошку Лейфону не нравилось, но он ни за что не отпускал, держал крепко. Лирин жаловалась на одиночество.

И тогда он думал. Что обязан стать сильным. Очень-очень сильным, чтобы не пришлось с ней расставаться. Чтобы не отпускать её руку.

Это желание как-то забылось. Его стёр продовольственный кризис Грендана. Но желание затаилось и дремало в душе.

В Грендане Лирин всегда была рядом. Даже когда Лейфона лишили Небесного Клинка. Когда Лейфон сбился с пути, помогло её письмо. Она даже в Целни приехала ради Лейфона. Чтобы не отпустить его руку. А значит, и он должен взять руку Лирин.

А для этого надо сперва пройти этот бой. Сирена звала. Сжимая в руке деревянную коробочку — в которой лежал дайт, а вместе с ним и чувства Лирин и Делка — Лейфон спешил попасть на поле боя.

***

Школьный город Фальнир состыковался после полудня. Стук ободов встряхнул весь Целни. Лейфон эту тряску почувствовал в исследовательском здании алхимического факультета.

— Успе-ел.

Почти в ту же секунду Харли устало рухнул на стул.

— Попробуй.

На столе лежал восстановленный лёгкий адамантовый дайт. Он оказался ещё длиннее, чем катана из железного дайта. Лезвие чёрного клинка сверкало, будто усыпанное звёздами.

— Я поэкспериментировал со структурой железного дайта и попробовал рассыпать в порошковой форме. Должно улучшить режущие свойства.

Лейфон, слушая Харли, встал в стойку. Помещение не было маленьким, но захламлённость не позволяла делать взмахов. Но Лейфон прислушался к ощущениям в руке и кивнул.

— Самое то, — улыбнулся он.

— П-правда? — смущённо улыбнулся Харли в ответ. — Впрочем, это не относится к военному турниру, для него лезвие надо убрать. Но мы наконец-то открыли ноу-хау комплексной разработки дайтов, и хотелось бы испытать…

— Ладно, мне пора. Сапфир тоже сделай, будь добр.

— А, угу.

Слушать его ответ было некогда, и Лейфон уже выскочил в окно исследовательского здания. За окном уже какое-то время поджидал терминал Фелли.

— Опаздываешь, — передавал он слова хозяйки, засев в нагрудном кармане Лейфона.

— Извини.

— Переоденься скорее. План готов.

— Как действуем?

Со здания на здание. Лейфон задал свой вопрос, прыгая в небе.

— Давай лучше сперва о вчерашнем. Прости.

— А, нет, ты… Я думаю, что это я неправ. Прости.

— Ничего. Так ты решил взять катану?

— Да. Вы с командиром правильно говорили, да и я в себе разобрался.

— Понятно.

— Нет, я правда не в обиде, понимаешь? — заволновался Лейфон, почувствовав мрачные нотки в голосе Фелли. — Знаю, что был неправ, и…

— Я не об этом. «Разобрался в себе» означает, что ты в итоге решил остаться военным?

— А…

Лейфон прикусил язык и сразу не ответил.

— Так что? — холодно спросила она.

Уж не считает ли она это предательством?

— Ну, так далеко я не…

Лейфону вскружила голову радость от того, что ему дозволено применять катану и школу Сайхардена, остальное как-то позабылось. Нет… Неприязнь к жизни военного была связана и с эмоциональной нагрузкой от невозможности применять свой настоящий стиль — вот что, наверное, позабылось. Сражаться, исключив катану, получалось не очень. Катана в руках не может решить всех вопросов с Гренданом, но должна была повлиять на мысли оставить Военное Искусство.

— Как-то это очень в твоём духе.

— Издеваешься?

— Но ведь так и есть.

— У…

Верно, Лейфон жил лишь сегодняшним днём.

Так и не найдя, что ответить на холодное замечание, Лейфон прибыл к тренировочному комплексу. Перед входом в раздевалку терминал выскользнул из нагрудного кармана. Лейфон спешно переоделся. Затем быстро явился на обод.

— Виноват.

— Ничего, успели и ладно.

Фелли проводила Лейфона к расположению Нины, и он стал изучать обстановку. Президенты школьных советов уже согласовывали договор.

— А это кто? — заинтересовался Лейфон, заметив рядом с ними взрослого мужчину.

— Делегат Союза Школьных Городов.

— О, вот оно как.

Серый костюм, возрастом на вид сильно за тридцать.

Союз Школьных Городов. Организация, обеспечивающая информационный обмен и снабжение кадрами в школьных городах, а также отвечающая за торговлю скапливающимися у них данными.

— Видимо, находился в Фальнире.

— Они присутствуют на военных турнирах?

— Конечно. В прошлый раз и в Целни один приезжал. Они вроде как не во всех городах бывают — наверное, от хоробусов зависит.

— Аа…

Лейфон снова посмотрел на мужчину. Военный. Портупеи на поясе не было. Была, скорее всего, под костюмом. Левый бок неестественно оттопыривался. Видимо дайт. Движения не выдавали слабых мест. Человек производил впечатление опытного профессионала. Много ли таких военных у Союза Школьных Городов?

Ну да ладно. Это сейчас неважно. Лейфон прервал свои рассуждения и перевёл взгляд на выстроившихся на ободе военных Фальнира. Студентов-военных. На что они способны? Оценить коллективную боеспособность «на глаз», конечно, непросто, но вид стройных рядов создавал впечатление уверенности в себе. Возможно, они уже где-то воевали и победили. Недавно? Или же…

Боевой дух пугал. Целни тоже победил в бою с Маиасом, но то было три месяца назад. Некоторые уже и позабыли, каково это.

— Командир, какая у нас диспозиция?

— Хм? А, на этот раз на фронте обода, первый эшелон. Роль диверсионной группы исполнит взвод Горнео.

— Вот как?

— А что? — спросила Нина задумавшегося Лейфона.

— Да есть одно предложение.

— Какое? План придумал?

— Не то чтобы план…

— А… а что?

— Ну…

Стоявшая рядом Дальшена заинтересовалась и тоже придвинулась. Лейфон тихо рассказал обеим.

Они удивлённо на него посмотрели.

— А получится?

— Идея вроде простая?

— Тоже верно, конечно…

Дальшена с непонимающим видом теребила золотистые кудри.

— Но ведь ты всё время будешь один?

— Этого хватит, наверное, — с улыбкой кивнул Лейфон. — Для боевого духа вряд ли так важно, один или много.

— Наше нынешнее расположение, конечно, даёт возможность сломить настрой противника первым ударом… — пробормотала Нина и, немного подумав, посмотрела на Лейфона. — Справишься?

— Я только не очень умею выбрать время.

Тут кивнула она.

— Тогда в этом на тебя полагаться не будем. Исполняем. Дальшена-сэмпай, пойдёшь в авангарде. Мы с Лейфоном встанем вторым рядом. Так ведь лучше?

— Да.

— Есть, обеспечу, — резко кивнула Дальшена — когда решение принято, она не колеблется.

— Осталось лишь победить, — уверенно сказала Нина, и Лейфон улыбнулся.

Да, осталось лишь победить.

***

А Дик, наконец, очнулся после долгого сна.

— Как и ожидалось, после серии тяжёлых ранений заживает дольше.

Всё это время Дик спал там, где потерял сознание — в ветвях большого дерева. Он встал на ветке и попробовал слегка размяться.

— Вроде порядок.

Видимо, полученные от Бармелин раны полностью зажили.

— Ну и дела, левая нога же полностью обуглилась? И достаточно было поспать, чтобы вылечить? — усмехнулся Дик уголками губ, даже сейчас иронизируя над трансформациями собственного тела.

Впрочем, без иронии тут не обойтись — такой серии травм он не получал уже давно.

Больше десяти лет прошло с тех пор, как тело стало таким. А по физическим ощущениям — ещё больше. Больше на годы и месяцы, проведённые в блужданиях по полю Авроры, по Узам — сформированной в нём системе коммуникаций электронных духов — где шёл нескончаемый бой с Волколикими. Когда Дик перестал стареть? Превратился ли он в нечто, даже близко не похожее на человека, на военного? Стал ли Дик — некогда наглый сопляк по имени Диксерио Маскейн, житель Алчного Города Вельзенхайма — похож на тех двоих, встреченных им в тот день? Что они сотворили? Выяснить это тоже входило в нынешние намерения Дика. Но было и более важное дело.

Преследовать тех, кто довёл до гибели его родину, Алчный Город Вельзенхайм. Ради этого Дик уже второй раз пытался проникнуть во внутренние палаты Грендана. Молодой человек и в первый раз получил жёсткий отпор, и во второй получилось вот так.

С Обладателями Небесного Клинка у Дика никак не ладилось. Они другие. Обрели свою силу как обычные военные. Он знал, что всё дело в Небесном Клинке, позволяющем полностью задействовать их способности, но увиденное плохо сочеталось со здравым смыслом. Впрочем, это «здравый смысл» ещё тех времён, когда Дик был наглым сопляком.

— Кстати, здесь ведь и «бывшая» живёт, — вспомнил Дик и снова помрачнел.

Девушка, которую он здесь встретил, оказалась-таки вовлечена. После встречи с Волколикими её тело стало восприимчивым к притяжению поля Авроры. Нет, не так. Скорее, упала сопротивляемость.

— Как правильнее?

С точки зрения этого мира особой разницы нет. Порядочная девушка жила своей жизнью, а Дик втянул её в свою битву. От такого на сердце тяжелело даже у него, родившегося и выросшего в Алчном Городе.

— Надо ей как-то помочь.

В этом городе что-то случится. Должно быть, именно поэтому Дик столько раз попадал в Целни, давший ему приют после Алчного Города. И девушка с большой вероятностью окажется в центре событий. Хотя бы потому, что у неё Свергнутый. А это означает лишь одно — есть шанс, что ей с Диком по пути.

***

Президенты школьных советов закончили согласовывать договор и, пожав друг другу руки, разошлись по своим городам. Ни разу не вмешавшийся в процесс делегат вернулся в Фальнир вместе с другим президентом.

Точка стыка ободов. Место основного сражения. Студенты-военные двух школьных городов стояли друг напротив друга в боевых порядках, ожидая сигнала.

Лейфон рассматривал ряды военных по ту сторону. В руке он держал восстановленный лёгкий адамантовый дайт. Чёрный клинок от падающего на него света отливал синевой, притягивая взгляды военных противника.

Облаков не было. Воздух над землёй дрожал — казалось, сейчас вспыхнет от жары. Она раздражала. И тех, кто в Целни, и тех, кто в Фальнире. Ощутила это и стоявшая рядом Нина. Пот со лба стекал к глазам. Недовольно цокнув — она стояла с железными хлыстами наизготовку — Нина смахнула пот.

— Всё будет нормально.

— По сторонам не смотри, — отчитала она Лейфона.

— Всё нормально, я знаю момент.

— Хм…

— Спокойно. Если сработает, пройдём как нож сквозь масло.

— Легко сказать…

И тут издалека донёсся вой сирен. И со стороны Целни, и со стороны Фальнира. Сигнал к началу. Тут же взревели выстроившиеся с двух сторон военные. Воздух содрогнулся от применённой для устрашения внутренней кэй.

— Вперёд!!! — раздался громкий возглас.

Ванс дал команду к бою.

Штурмовой отряд с Дальшеной во главе готовился выпустить накопленную внутреннюю кэй по сигналу Нины. Лейфон, наблюдая за военным, возглавляющим авангард Фальнира, сделал глубокий вдох. И когда военный собрался, опередив Нину, дать команду к атаке…

— Хаа!!!

Особенно громогласный возглас будто взорвал воздух между двумя войсками. Внутренняя кэй, Боевой Клич. Лейфон использовал всю силу набранного в грудь воздуха и усилил голос с помощью кэй. Штурмовой отряд Фальнира, как раз в эту секунду готовившийся броситься в бой, переполошился — многие растерялись.

— Пошли! — крикнула Нина, и Дальшена врезалась в ряды противника.

Первый удар вооружённой пикой Дальшены пробил брешь в строю военных, которых Боевой Клич Лейфона застал врасплох.

— Второй отряд, вперёд!

Отряд Дальшены прорубался вглубь, а Нина двинула второй отряд — который возглавляла лично — вдогонку, чтобы расширить пробитую Дальшеной брешь. Эти силы и составляли весь первый эшелон, отданный под команду Нины. Шарнид руководил артиллеристами на правом фланге обода. Наруки действовала в отряде Нины. Фелли обеспечивала информационную поддержку с тыла.

Лейфон — в чьём подчинении никого не было — прыгнул высоко в воздух. Пролетел дальше — значительно дальше — штурмового отряда и приземлился в глубоком тылу боевых порядков Фальнира. Прямо посреди второго эшелона.

Вокруг упавшего прямо с неба Лейфона раздались возгласы удивления. Он молча взмахнул катаной. Внешняя кэй, Круговой Град. Кэй выстрелила во все стороны, разметав военных.

Испытав приём на практике, Лейфон хмыкнул. Он давно не использовал приёмов Сайхарденов, но, похоже, навыка не утратил.

Лейфон поймал себя на том, что уголки губ дрогнули. Он не забыл, что вокруг идёт бой. И не считал, что противник более низкого класса не заслуживает внимания. Но не мог охладить своего пыла, как делал это всегда. То ощущение холода не приходило. Такое чувство, как когда Лейфон хвастался перед Лирин выученным приёмом — оно всегда поднимало дух.

Лейфон стоял прямо, сжимая катану, и казался совершенно уязвимым. Кто-то атаковал в спину. Лейфон, не оглядываясь, частично развернул корпус и ударил локтем в руку противника. Затем, уже не обращая внимания на выронившего оружие военного, занялся другими, которые теперь зашевелились и бросились в атаку. Когда Лейфон видел, что взмахи и волны окутанного внешней кэй клинка не спасают, то быстро пускал в ход кулак и работал ногами. Двигался совершенно спокойно, намеренно прочерчивал длинные борозды в земле, взметая мешающую вражескому обзору пыль. Не стеснялся Лейфон и пользоваться оружием противника.

Из школы Сайхарденов для катаны прежде не выходило известных военных. В Грендане это означает — не выходило Обладателя Небесного Клинка. Там много военных родов, от которых ответвились другие роды, и наличие Обладателя можно назвать обязательным условием процветания рода — те, кто не породил Небесного Клинка, обречены на забвение. Род Сайхарденов, однако, со своего возникновения до появления Лейфона ни разу не вывел в жизнь Обладателя. Как этот род выжил? Благодаря крайне низкому уровню смертности среди тех, кто наследовал стиль. Он учил владению катаной не для победы в бою, а для выживания. Вот что такое школа Сайхарденов. И потому вышедшие из Грендана Салинванские Наёмники целенаправленно сохраняли и стиль, и дух школы.

Прежний Лейфон без труда уклонился бы от атак окружающих военных. Но он намеренно сдерживал кэй, двигался заторможено и принимал атаки. Намеренно — чтобы освежить давно заброшенную технику. Почти любой, знающий Лейфона как военного Целни, счёл бы такое поведение возмутительным, но Обладатель Небесного Клинка повидал немало смертельно опасных битв со старыми особями, и отсутствие минимального риска просто не давало как следует попрактиковаться. Упражнения в тренировочном комплексе позволили лишь сохранить базовые навыки.

— Чего копаешься?!

Штурмовой отряд Дальшены пробился через первый эшелон и оказался здесь, во втором. Паника в точке приземления Лейфона облегчила продвижение. Следом шёл отряд Нины, а второй эшелон Целни готовился окончательно опрокинуть войско Фальнира. Его фронт уже рассыпался, шансы его восстановить становились ничтожно малы.

— А, да.

Среагировав на окрик Дальшены, Лейфон снова прыгнул. Продвинулся ещё глубже. Так у него будет ещё больше времени освежить приёмы.

В воздухе он вдруг почувствовал на себе взгляд и напрягся. Что это? Лейфон тщательно осмотрелся. Но ощущение уже исчезло. Показалось? Но…

С приезда Лирин Лейфону иногда стало казаться, что кто-то на него смотрит. Острый взгляд, через секунду исчезает. Неизвестность озадачивала и раздражала, но враждебности не ощущалось, и Лейфон перестал обращать внимание. Но почему сейчас?

Он не исключал, что это обычный местный военный наблюдает издали. Лейфон и представить не мог, с какой целью, но догадка оставалась правдоподобной. Но обычный военный вряд ли может похвастать динамическим зрением, способным уследить за быстрыми перемещениями Лейфона в разгар боя. Кто же?

Хаиа? Вряд ли он ещё в Целни. Салинванские Наёмники остались, но они официально исключили Хаиа, а проведённые школьным советом и городской полицией тщательные поиски так и не выявили местонахождения Хаиа — и ещё одной девушки. Так что не он. Тогда кто?

***

— Ух, чуть не попался.

На крыше далёкого здания школьного совета, рядом с флагом, Саварис втянул голову в плечи.

— Оказывается, в бою он гораздо чувствительнее обычного. Таки бывший Обладатель, хоть и опустившийся. Напугал, напугал.

Лицо его, однако, выражало вовсе не испуг. Скорее некое удовлетворение.

— А катану он всё-таки взял? Я думал, это лишь ради того любителя… Но так даже веселее.

Саварис искренне радовался выбору Лейфона — то, как он двигался прежде, Савариса не устраивало. Ведь рано или поздно дойдёт до схватки.

О конфликте с наёмниками он слышал от Фермауса, который теперь их представлял. Цель Савариса — захват Свергнутого — делала столкновение с Лейфоном неизбежным. Тот лишился Небесного Клинка, понемногу терял навыки в тепличной жизни школьного города и разочаровывал Савариса — так что он приветствовал эту перемену. Если уж драться с Лейфоном, то с сильным. У Савариса Небесного Клинка тоже не было, здесь шансы уравнивались.

— Вот только… когда же?

Природа Свергнутого такова, что он вряд ли явится до появления угрозы городу. Рассказывали, что город впал в безумие наподобие гренданского и искал гряземонстров, но, к сожалению, всё кончилось до прибытия Савариса. Он знал причину. Но не мог её устранить. Во-первых, речь шла о факторе, прочно связанном с Гренданом. А во-вторых, связанная с этим фактором особа имела счастье понравиться королеве.

— И что делать, не спорить же с Её Величеством?

Лирин Марфес. И та, что, видимо, в неё вселилась — Истинная Воля Грендана. Они мешали Саварису, приехавшему захватить Свергнутого для Грендана, и Обладатель уже впал в отчаяние, не зная, как с ними поступить. В итоге он три месяца бездействовал. За это время удалось потренировать Горнео и тщательно понаблюдать за Лейфоном, так что не сказать, наверное, что всё зря…

— Но мне уже надоедает как-то.

Саварис обдумывал крайние меры. Как вариант, при нападении гряземонстра помешать Лейфону и подвергнуть Целни опасности. Саварис знал тактику Целни со слов Горнео. Вряд ли они снова выступят так же неприглядно, как во время того боя с личинками, но если появится хотя бы несколько взрослых особей, угроза станет реальной. Но такой ход тоже не требовал ничего, кроме ожидания. Оно длилось уже три месяца. Саварис истосковался по гренданским битвам.

И ещё вариант. Самый крайний. Создать угрозу лично. Иначе говоря, Саварис сам начнёт громить Целни. Сомнения вызывало отсутствие угрозы от гряземонстра, зато Саварис знал, в ком Свергнутый. Если пробудить её чувство опасности, вероятность его появления велика. В конце концов, тот, в кого он вселился изначально, тоже не вёл боя с гряземонстрами.

— Так не лучше ли начать сейчас?

Сражение здесь, рядом — пусть и детсадовское. Запах полусерьёзного боя дразнил, ужасно хотелось ворваться и сеять хаос.

— Вот ты, скажи, как думаешь? — поинтересовался Саварис, внезапно переведя взгляд.

— Вижу, Обладателя Небесного Клинка так просто не обмануть, — ответил человек, стоявший прямо за спиной Савариса.

Мужчина в сером костюме. Тот, кто должен был недавно присутствовать на стыке ободов, а потом удалиться в Фальнир — делегат Союза Школьных Городов.

— Я всё думал, не попробуешь ли ты чего — похоже, не станешь. Однако мне стало интересно, что происходит.

— Ну что вы, что вы, — пожал мужчина плечами. — Ваших надежд я не оправдаю.

— Но ты ведь не умрёшь? Тебя и сто смертей не остановит? Я бы сказал, если риск для жизни лишь мнимый, боеспособность возрастёт многократно.

— Исключено. Наш дух не связан напрямую с телом, но крайне слаб пред отчаянием, — спокойно ответил он на поток лести Савариса.

Мужчина был Волколиким.

— И ты не против? Так раскрыть карты?

— Конечно. Ведь чтобы достигнуть такого отчаяния, ста смертей мало.

— Понимаю. Раз нет тела, можно не воспринимать боль.

Вспомнился юный дурачок, встреченный в Маиасе. Значит ли это, что превращение в Волколикого лишь усилило необычайный ужас перед гряземонстрами? Ну, тогда с Лейфоном сравнивать бессмысленно. Саварис обратил скучающий взгляд к небу.

— И чего вам от меня надо? Если зовёте к себе, я откажусь. Вряд ли есть для меня что-то лучше битв Грендана.

— Мы желаем помочь вам вернуться к этим битвам.

— Уу…

— Что, не верите?

— До недавнего времени я вообще в вас не верил, но у вас с Гренданом вроде конфликт? Можно ли верить вашим словам?

— Что же, так и будете ждать? — ядовито поинтересовался Волколикий, и Саварис невесело усмехнулся.

Волколикий слышал его рассуждения и, конечно, не преминет воспользоваться этими знаниями в переговорах.

Но мужчина без малейшего злорадства продолжил:

— Сегодня на Целни нападёт гряземонстр.

— Уу.

Желанные вести.

— Раз ты мне сообщаешь, в этом для вас какая-то польза?

— Да. Но главное, что своей силой он заслужил имя.

Он специально выразился так, что понять мог лишь житель Грендана.

— Всё забавнее и забавнее. Свергнутый наверняка появится. Крайне полезные сведения. В благодарность я не стану уничтожать твоё тело.

— Нет-нет, на этом не настаиваю. В чём именно заключается наша помощь, я ещё не изложил, — с напускной вежливостью продолжил мужчина, словно подстроившись под тон Савариса.

— И как же вы поможете?

— Возьмём на себя извлечение Свергнутого.

— Зачем?

— Зачем? Вы же хотите его увезти? А в нынешнем состоянии это ведь не так просто? Не думаете же вы положиться на фактор, который то ли поможет пробуждению, то ли нет?

Да, мужчина в чём-то прав. У Савариса нет эффективного средства захвата Свергнутого. Оставалось лишь повторить метод наёмников. Пока вселившийся Свергнутый не проявит свою силу, трудно сказать, зафиксирован ли он в носителе. Фиксация происходит на этапе проявления. В случае с Дином проявление, видимо, оказалось недостаточным, и окончательной фиксации не произошло. К тому же вмешался Лейфон, и Наёмникам, похоже, не хватило людей. Саварис предвидел их поражение — потому он, Обладатель Небесного Клинка, и приехал лично. Но даже после идеальной фиксации предстоит померяться силой с носителем. Тут Саварис проигрывать не собирался. Интересно получилось бы, если бы Свергнутый вселился в Лейфона, но носителем, похоже, оказался не он. Значит, после боя с Лейфоном должны ещё остаться силы для захвата.

— И задумывались ли, сколько проблем доставит такой ненадёжный метод до возвращения в Грендан? Нет, на поверхности города-то у человека с вашими способностями трудностей не будет. Но что в хоробусе?

— Хм…

Это верно. Дело хлопотное. И да, не факт, что Истинная Воля внутри Лирин примет сторону Савариса.

— Если же доверитесь нам, мы отделим Свергнутого от носителя и передадим в пригодном для транспортировки виде.

— Такое возможно?

— Только для нас.

Предложение неплохое. Но вряд ли этим ограничивается.

— А вы что с этого имеете? Провоцируете меня, хотите, чтобы я дрался с этим именованным?

Если гряземонстр по силе равен настоящим именованным, одному Лейфону против него шансов немного. Даже Саварису сейчас, без Небесного Клинка, будет непросто. А вот если действовать вдвоём, может, что-то и выйдет.

— Хотим, чтобы вы защитили Целни.

— Ты опять сказал что-то странное, — удивлённо посмотрел Саварис — таких слов он не ожидал. — Из услышанного в Маиасе мне показалось, что уничтожение таких школьных городов вас не особо беспокоит.

— Это так. С Маиасом так. Мы не испытываем привязанностей. Но с Целни всё иначе. Здесь есть человек, которого мы любой ценой хотим привлечь на свою сторону.

— Уу…

— Но на это, видимо, уйдёт время. Поэтому разрушение Целни сейчас нам не с руки. Может умереть и тот человек.

— Понятно.

Вот оно как? Что задумали Волколикие? Он понятия не имел. Вот когда они явятся Саварису как угроза, он ими с радостью займётся. Сейчас гораздо важнее объединиться, чтобы поскорее отправиться в обратный путь, в Грендан.

— Что ж, так и поступим.

— Да. Приятно иметь с вами дело, — вежливо кивнул мужчина и исчез с крыши здания школьного совета.

Саварис просто вдруг понял, что тот пропал. Кстати, а какое у него лицо?

— Как?

Саварис с недоумением осознал, что совершенно не может вспомнить. Знает только, что был серый костюм.

— Хм. Тоже своего рода проблема, — пробормотал Саварис, но интерес к мужчине уже вылетел из головы.

Приближалась битва.

— Именованный… Заманчиво.

Без Небесного Клинка. На что ты способен в ограничивающих условиях? Этот вопрос очень… очень и очень веселил.

***

Наруки почувствовала сопротивление и без колебания пустила кэй.

— Ха!

Превращённая внешняя кэй, Разряд. По предназначенной для связывания противника дайтовой цепи пробежала молния. Опутанные военные задёргались и упали.

Наруки движением кисти высвободила цепь — та вернулась к хозяйке — и выдохнула. За три месяца она многому научилась. Занятия с Горнео продолжались, и она более-менее успешно освоила несколько приёмов превращённой кэй. Один из которых и применила.

Сознания упавшие военные не потеряли. Но вряд ли они способны на осмысленные действия — нервная система на время выведена из строя. На время, которого хватит другим — чтобы одним ударом лишить их боеспособности. Одним ударом боец отряда вырубит обездвиженного военного. Наруки сознательно отводила взгляд от таких сцен. На дайтах предохраняющие настройки, но, в отличие от боя взводов, здесь нет судей, принимающих решение о выбывании. Да и сами настройки вовсе не идеальны. С клинковым оружием как-то помогают, а с ударным по типу дубинки Наруки или хлыстов Нины особо смягчающего эффекта не наблюдалось. Вместо этого в таком оружии делался более слабый по сравнению с клинковым кэй-поток. И всё равно время от времени не избежать серьёзных травм, порой и со смертельным исходом.

На самом деле в прошедшем бою с Маиасом военный с первого курса получил травму головы. Наруки видела его на занятиях. Не каменная стена, но вроде хороший парень. Выжил, к счастью, но целый месяц мучился головной болью, а в последнее время говорил, что снова изредка бывает — словно напоминание. Даже современная медицина не в силах идеально вылечить мозг и кэй-артерию. В других обстоятельствах это ранение могло бы оказаться смертельным.

Так дерутся военные. Природа их сражений такова, что смерть всегда рядом — и никакие меры безопасности не гарантируют выживания. Наруки не может этого принять. Не могла. Потому и покинула Йолдем. Можно драться с гряземонстрами. Их существование являет собой невообразимую угрозу людям. Если не драться, придётся умереть самим.

Но зачем война? Почему люди и города должны вести междоусобицы из-за прав на владение серниевыми шахтами? Почему города, электронные духи навязывают их людям? Наруки не понимала. Не понимала, правильно ли это. Нет, дело не в понимании. Она ведь понимает, что ресурс, называемый сернием, ограничен. Но не может принять этого факта.

Так она сказала родителям — и на следующий день они вручили ей разрешение на учёбу в школьном городе. Так как решили, что если Наруки в таком состоянии останется военным Йолдема, то точно погибнет. Потому что на войне, от которой не убежать, такое говорить нельзя. И они были совершенно правы.

Там Наруки стремилась попасть в городскую полицию. Противники полицейского — нарушители спокойствия города. Просто и понятно. И здесь в ходе полицейской работы сомнений не возникало.

Но Наруки вступила во взвод и в таком качестве оказалась в гуще войны, обманчиво именуемой турниром. Чтобы лучше сражаться, девушка даже превращённую кэй изучила под руководством Горнео. Что изменилось в мышлении?

Наруки знала. Всё началось с десятого взвода. С человека, которого желание защитить город толкнуло на неверный путь. С прямолинейной девушки, помешавшей расследованию — что с точки зрения Наруки иначе как безрассудством не назовёшь. Привёл ли неверный путь к поражению, или убеждённость даже заблудшему позволит достичь цели? Оправдана ли вера Наруки в справедливость? Такие размышления заставили по-новому взглянуть на неверные поступки, совершённые из убеждений. Их считать за успех? Или провал? Где грань между чёрным и белым? Это непонимание и заставило с головой окунуться в самое ненавистное занятие. Если не можешь чего-то принять — это не значит, что оно неправильно. А что думает та, что заставила Наруки усомниться?

Её взгляд упал на Нину, двигавшуюся в авангарде. Она работала обоими хлыстами и, в зависимости от сопротивления противника, меняла тактику отряда. При мощном сопротивлении держать позицию, принимая удар, при слабом — давить противника резким броском. Идущая напролом Дальшена пробивала брешь, двигавшаяся следом Нина эту брешь старательно расширяла.

Бьётся в авангарде, выкрикивает команды — без указаний психокинетика становилось ясно, кто командир отряда. Атаки, разумеется, сосредоточились на ней. Наруки и остальные военные, конечно, выстроились стеной, чтобы снять нагрузку с Нины. Но она даже в оборонительном бою норовила вклиниться в любую брешь. Это требовалось, чтобы не слишком отрываться от группы Дальшены, но с точки зрения Наруки было всё же слегка опрометчиво.

Лейфон продвигался в одиночку, внося смятение в тыл вражеского строя, чем способствовал атаке Дальшены — в противном случае вряд ли всё шло бы так гладко. Но была у этой медали обратная сторона — слишком успешное продвижение усложняло сохранение строя. Второй эшелон возглавлял шестнадцатый взвод, и если бы не вторая волна атаки с применением коронной тактики кэй-вихря, их всех уже давно бы смяли.

— Командир, остановись! — сумела-таки выкрикнуть Наруки, отбиваясь от наседающих военных Фальнира.

— Хм? А, да… — рассеянно отозвалась Нина.

С нападающими, впрочем, она разобралась спокойно. Нина применяла кэй-блок, и не нашлось ещё человека, способного пробить её защиту.

— Командир! — снова крикнула Наруки, и Нина, наконец, остановилась.

— Вы слишком продвинулись. Что ты делаешь?

Это сказала не Наруки. Психокинетический терминал объявил о прекращении наступления ещё раньше — Фелли.

— Вы связаны с Дальшеной-сэмпай — так что будь добра, прикажи срочно остановиться. Слишком большой разрыв с третьим эшелоном.

— Но ведь… — посмотрела вдаль Нина, не прекращая сражаться. — Лейфон…

— Давай сначала остановитесь вы — тогда я смогу потолковать с этим заигравшимся идиотом, — раздражённо попросила Фелли.

Наруки не видела её вечно лишённое эмоций лицо, но отлично понимала услышанные в голосе чувства. Если психокинетик может собирать информацию с многих точек одновременно, это ещё не означает способности параллельно общаться со множеством людей.

— П-прости, — извинилась Нина и отдала Дальшене приказ через терминал.

— Приказ Ванса. Соединиться со вторым эшелоном и создать единый оборонительный строй на вашей позиции. Держать захваченный плацдарм.

— Принято.

— Эх, вы… — пробормотал напоследок голос Фелли в терминале и затих.

Видимо, теперь говорит с Лейфоном.

Они остановились, но вокруг оставались военные Фальнира. Пока Нина их сдерживала, Наруки взяла командование на себя и дала указания по перестроению в оборону. Они заняли круговую оборону с Ниной в центре и так и держались. Вскоре подошёл отступающий отряд Дальшены, присоединился и второй эшелон. Попавшая в центр Нина оказалась отрезана от боя — судя по её виду, передышка пришлась кстати.

— Чёрт.

Однако менее измотанной Нина выглядеть совершенно не стала. С несколько нетерпеливым видом она искала взглядом ещё не вернувшегося Лейфона.

— Что не так? — спросила наконец Наруки.

Он словно потянул наступление за собой.

— Немного увлеклись, пожалуй? — пробормотала только что пробравшаяся в центр кругового строя Дальшена.

Увидев её залитое потом лицо, Наруки в глубине души почувствовала облегчение. Всё нормально, даже такая красавица может взмокнуть. Сейчас это ничего не меняло, но Наруки, как ни странно, было важно это понять.

Но это была секундная радость. От Дальшены — которая и на словах не особо раскаивалась, и даже как-то сияла от того, что дала выход ярости — взгляд Наруки вернулся к мрачноватой Нине.

— Что на самом деле не так?

— Да Лейфон. Он будто другой стал — я беспокоюсь.

Верно, Лейфон явно находился в странном состоянии. Он совершенно не был мрачен. Находился в прекрасном настроении, даже выглядел бодрее обычного. Можно даже сказать, слишком, до неприятного бодр.

— Видно, уладил проблемы с Лирин? В этом дело?

— Ага. Думаю, да. Но как-то он слишком раздухарился…

До сражения в Лейфоне в самом деле чувствовалась какая-то мрачность, из-за которой к нему было не подступиться. В ходе боя было вообще не до того. Однако в течение дня, до самого стартового сигнала, в Лейфоне ощущалась его обычная безмятежность. Была в нём какая-то свобода и даже небрежность.

В этом ли причина беспокойства? Нет. Не в этом. Интуиция подсказывала другое.

Нина беспокоится о Лейфоне. Скорее всего, она и сама не подозревает о собственных чувствах — естественный самообман.

Мэйшэн сказала бы «вот и хорошо» и загрустила бы. Потому что беспокоилась бы за Лирин и Лейфона, искренне радовалась бы их примирению, но огорчилась бы, что сама никак помочь не смогла. И Нина, скорее всего, мыслит так же. Вот неловкие люди.

Впрочем, Наруки подозревала, что такой неловкий образ жизни притягателен для них самих. Она знала, что и сама, наверное, в чём-то такая, но невольно чувствовала скрытую в себе склонность к обману.

В самом ли деле Лирин не замечает? Эту их благосклонность к Лейфону? Она приехала в Целни, у неё должны быть какие-то чувства. Живёт в одном общежитии с другой девушкой — вряд ли ей приятно вблизи наблюдать за их отношениями. Какая неловкость.

Бой продолжался. Лейфон ещё не вернулся.

— Что-то долго — неужто уговорить трудно?

С перестроения прошло не так много времени, но Нина, не скрывая раздражения, топнула ногой. И точно в этот момент…

С неба донёсся вой.

— Что это?

Вокруг шёл бой, всё громыхало, и заметили не сразу. Психокинетики тоже полностью сосредоточились на разворачивающейся перед ними информационной картине боя и не могли отвлекаться на получение сведений о внешнем мире.

Через секунду вой сменился грохотом, и земля — город — вздрогнула.

— Градотрясение?!

Но Наруки быстро поняла, что это не оно. Градотрясение — это когда город при движении попадает ногой в расщелину или ложбину и теряет равновесие. Такое не может случиться сейчас — города состыкованы и неподвижны. Но тогда что?

Новый звук донёсся с двух сторон одновременно. Сзади и спереди. Из Целни и из Фальнира. Этот звук совместно с тряской хоть и не сигнализировал о конце сражения, но заставил военных практически полностью остановить боевые действия.

Пронзительный, оглушающий вой сирены. Сигнал о нападении гряземонстров — вопль электронного духа.

И тут же на ободе появились многочисленные личинки.

Примечания

1. Темляк — здесь: шнурок, прикреплённый к оружию в качестве украшения

2. Вакидзаси — короткий японский меч с односторонней заточкой, обычно носился самураями в паре с катаной