Эпилог

Ну что за человек…

По дороге в гостиницу Целни в голове Лирин всё время крутились эти слова. Гостиница пустовала, жильцов не наблюдалось — наверное, давно хоробус не приезжал.

— Что значит «так экономнее»? Должен же быть предел толстокожести. Решил мировой чемпионат толстокожих выиграть?

Лирин, не прекращая сердито ворчать, поставила чемодан возле кровати, а сама упала в кровать.

Одна. Вроде ещё не должна была отвыкнуть, но чувствовала себя брошенной в этом заполненном внезапной тишиной пространстве, пустота давила на Лирин.

За день столько всего случилось. С помощью Савариса она переправилась с одного воюющего города на другой, увиделась с Лейфоном.

Если перечислять, то на этом, собственно, всё. Но и на это ушло столько времени. Поездка на хоробусе, где рисковали столкнуться с гряземонстрами. Лирин знала, насколько они страшны, но так путешествовала впервые.

Здесь пришло горькое осознание того, насколько ей повезло жить там, где она жила. Счастье жить под защитой недостижимо сильных военных — Обладателей Небесного Клинка — и возглавлявшей их королевы, конечно же, недоступно другим городам. И даже не так страшно, что, по сравнению с ними, гряземонстры нападают несколько чаще. Увеличивает ли это риск уничтожения города? Житель города, не знающего Обладателей, сказал бы, что да. Но осознание того, что на поле боя стоял и Лейфон, вызывало противоречивые чувства. Ведь Лирин почти не доводилось видеть ранений, подобных тому, что он получил сегодня — так что, наверное, в других городах опаснее, чем в Грендане.

Она всё колебалась. Опаснее в других городах, опаснее в Грендане — ответ в голове всё время менялся, и то и другое казалось правильным.

Для Лирин это было «подушкой». Она позволяла справиться с восприятием одного факта.

Молча лёжа в кровати, она извернулась, открыла одной рукой чемодан и запустила руку внутрь. На ощупь достала искомый предмет.

Завёрнутая в ткань деревянная коробочка. Эту важную вещь доверил Лирин приёмный отец. Катана из железного дайта — её вручают наследнику Сайхарденов. Знак отцовского одобрения, знак прощения. Свидетельство, что их ещё что-то связывает.

— Не отдала.

Хватало и других поводов для беспокойства, но Лирин не забыла. Однако просто взять и отдать не смогла. Она была уверена, что Лейфон будет счастлив. Так счастлив, что возможно… даже заплачет. И что тогда сделает она? Порадуется вместе с ним? Конечно. Но не только…

— Нет…

В уголках глаз защипало. К горлу подступил ком.

Конечно, она заплачет с ним вместе. Но она не хочет так заплакать. Она чувствовала, что не сможет сказать ему «здорово ведь». Потому что до этого хочет сказать совсем другие слова…

— Хорошо, что Лейфон живой.

В номере больше никого. Никто не услышит. Лейфон не услышит. И другие не услышат. Так что она перестала сдерживаться.

— Хорошо…

Закрыв руками глаза, из которых хлынули слёзы, она смогла произнести эти простые слова.

А ведь хочется найти в себе силы сказать так при нём. Об этом она мечтала.